Глава 19. Дельфания

Я истекала кровью уже третий день. Моя матка содрогалась. Я молилась, чтобы крошечная жизнь, которая была во мне, жила, ведь ей ещё слишком рано выходить в этот свет. Прошло шесть месяцев с тех пор, как Ахмар увёз меня из Арры. Я была в доме одна, моя служанка вернётся только завтра утром. «Сирия, Сирия...» – всей своей внутренней силой я звала наставницу, которая могла бы сейчас мне помочь.

Я впервые боялась своей судьбы. Два затмения уже прошли в эту Луну. Я не получала вестей от Ахмара, значит, по крайней мере, он был жив. Даже вдали от него я могла чувствовать его бьющееся сердце, и это каким-то образом вливало по капле в меня силы, хотя с каждым часом я становилась слабее. Чтобы не потерять нить, связующую меня с моей настоящей реальностью, я заставляла себя пить воду хоть по одному глоточку. В какой-то момент меня охватило отчаяние, и единственное, на что у меня хватало ещё сил – это создать молитву Матери-Земле, и я запела тягучим низким голосом – таким, каким поёт извергающаяся огнём лава. Не обращая внимание на ноющую внизу живота боль, я пела и тем самым хоть как-то забывала её. Но моё сознание постепенно покидало меня, уносясь далеко-далеко, устремляясь куда-то в чёрную дыру громадного Солнца...

– Пей, пей.

К моим губам поднесли какую-то резко пахнущую жидкость. Я сделала глоток и тут же выплюнула.

– Ну, пей-же!

Я попыталась снова выпить, но тут же сморщилась от отвращения и чуть не вырвала.

– Нельзя. Нет. Пей. Надо.

Я узнала голос Сирии, и, буквально превозмогая себя, выпила до дна всё, что она мне давала. У меня не было сил открывать глаза, но теперь я знала, что наставница рядом, и я конвульсивно сжимала своими едва тёплыми пальцами её руку. Сирия протирала мне лоб влажной тканью, смоченной в воде, в которую она добавила какие-то эфирные масла. Один запах я узнала – розмарин, он словно держал меня прикованной к краю пропасти, откуда я была уже готова улететь. За спиной я видела расправленные два моих белых крыла, я стояла между этим миром и тем, вокруг всё было серым и холодным.

– Сейчас всё кончится. Не смей уходить!

Наставница приподняла меня за спину, и в этот момент я закричала. Дикая боль одним рывком вернула меня назад в мою земную реальность, у меня начались частые сильные схватки.

– Давай, обопрись на меня! Земля сделает своё дело! Не зажимайся! Дыши! Давай же! Давай! – Сирия кричала вместе со мной.

Во мне поднялась настоящая ярость, от которой, казалось, мои ноги загорелись иссиня-чёрным пламенем. Нескончаемые мгновения огонь выжигал меня изнутри, пока не выжег все мучения моего тела дотла. Я увидела лицо своей мамы и подумала, что она пришла за мной, но она отрицательно покачала своей головой. Её одежда вся была в грязи, а из её грудей сочилась кровь, которая тут же застывала и, не успев упасть на землю, превращалась в пыль. Я хотела дотянуться до неё рукой, но мама сделала предупреждающий жест, как-то печально мне улыбнулась и тут же растворилась в серой дымке, унося с собой маленький свёрток.

Я посмотрела на небо, оно стало синим. Через камни под ногами пробились два зелёных стебля, которые крепко обвили мои лодыжки. Я прикрыла рукой глаза, пряча их от ослепляющего Солнца. «Может, в Нём я увижу Ахмара?» – подумав так, я убрала с лица ладони и, насколько хватало сил, уставилась на солнечный диск. По щекам потекли красные слёзы. «Ахмар!» – я крикнула в Солнце, но оно и думало мне отвечать, потому что откуда-то появилась чёрная Луна и закрыла от меня небо. Я упала в обморок.

«Люли-люли, люленьки, улетели гуленьки... Унесли, забрали... Сердце украли...» – Сирия тихо пела рядом со мной.

Я проснулась. Был день. Сирия дала мне травяной настой. Больше я не сопротивлялась горечи, я молча выпила и опять заснула. Я проснулась ночью и опять заснула. Я не видела снов, просто спала, точнее за сном стояло моё нежелание открывать глаза и принимать свою свершившуюся реальность.

– Когда ты окрепнешь, мы вернёмся в храм.

– А как же Ахмар? – Впервые после той ночи я услышала в пространстве мой совсем уже другой голос – более тихий, более взрослый.

Наставница не отводила от меня свой всё понимающий и предугадывающий взгляд, она переживала наравне со мной:

– Мы не властны над тем, что мы выбрали, – ответила она, будто читала молитву. – Вы сами всё выбрали, а судьба вам только помогает...

В день последнего солнечного затмения ушла из меня не только моя не имевшая никаких шансов на жизнь дочь, но также ушла в свою вечность державшая главные потоки империи мать Зураба. После этого правитель связал себя брачными узами с Ялаллой – девушкой благородных кровей, на которую все возлагали надежды. Ахмар сопровождал посольство, отправленное Зурабом на переговоры о ненападении с гурами, которые уже разрушили и поработили всю мою родную Оссу. Привычный мир лихорадило от стремительных перемен, и некоторые влиятельные семьи уже начали паниковать.

Поскольку правящая мать умерла, вместе с ней должна уйти со своего поста прежняя верховная жрица. В новую Луну соберётся большой круг, который выберет ту, кто станет главной советницей и наставницей молодой жене правителя. Как бы больно мне сейчас не было, я должна была там быть – так говорил во мне голос, которому я всегда безупречно следовала.

***

В Париже мы арендовали автомобиль и сейчас уже мчались на запад. Чем ближе к океану, тем больше в воздухе соли. Я то и дело облизывала свой указательный палец, открывала окно, подставляла палец летящему навстречу ветру, и соль прилипала к моей коже. Рич повторял за мной, ему, кажется, это тоже нравилось.

«Я несусь к тебе, родная», – я пела и ликовала внутри, думая об Атлантике. Я гадала, какой она встретит меня – спокойной или бушующей, ласковой или в гневе. В общем-то мне было всё равно, потому что больше всего я хотела ступить своими босыми ногами на мокрый песок и побежать в воду. Солёная вода для меня была какой-то мистикой. Я верила, что это не просто вода – это история, миллионы и миллиарды историй, и они все живут, набегая волнами на берег и снова откатываясь в глубину.

Не знаю, кто больше из нас троих радовался океану. Рич побежал первым, за ним Андреас, а я тихими шагами, как бы боясь себя спугнуть, ступала по мокрому берегу.

– Папа, это океан?

– Да, сынок.

– Я люблю океан!

– Я тоже, – как-то сдержанно ответил Андреас, но было видно, что он тоже рад.

Я подошла к ним, и мы обнялись. Впервые я почувствовала, что мы можем быть счастливы все вместе.

– Спасибо, что привёз нас сюда, – я улыбнулась, мельком взглянув в глаза своему мужу. – Ой, я оставила в машине свой плащ.

– Держи мой, – Андреас уже хотел снимать с себя свой плащ.

– Нет, не надо. Хочу чувствовать каждой клеточкой этот ветер.

Я подошла к самой кромке воды, в ушах шумела песня из пены и песка. На берегу валялись пустые ракушки от моллюсков. «Кто-нибудь находил здесь жемчужину?» – меня почему-то это заинтриговало, и я принялась раскрывать раковины одну за другой, уверенная, что найду в одной из них сокровище. Но я ничего не нашла. Ещё один порыв ветра и по моим щекам закапал дождь.

– Лиз! Идём в машину! – крикнул мне Андреас.

– Бегите! Я вас догоню, – мне совсем не хотелось отсюда уходить.

Андреас всё-таки снял с себя свой плащ и накинул мне на плечи, а сам взял Рича на руки и быстрым шагом направился к машине.

Мои сапоги из грубой ткани уже промокли от набегавших на них волн, но я всё ещё стояла на месте. Я не могла понять, что со мной происходит: морская соль разъедала возведённую во мне стену, перед глазами вереницей проносились тысячи картинок.

«Зачем мне всё это?» – спросила я себя.

«Чтобы сделать себя чуточку счастливей. Тебе нужна ещё одна попытка», – ответил во мне никогда до этого мною не слышанный мой внутренний голос. Я склонилась и взяла в руку горсть песка. Дождь усиливался, я услышала сигнал нашего автомобиля, вернувшего меня в момент «здесь и сейчас».

– Надо будет купить всем непромокаемые сапоги, – выпалила я, едва сев в машину. Я посмотрела на себя в зеркало заднего вида. Мои глаза светились. – Едем! Теперь едем ужинать!

Сердце переполняло радость, и только подъехав к нашей гостинице, я обнаружила зажатый в своей ладони песок.

– Мама, что там у тебя?

– А-а-а, песок забыла выбросить, – я рассмеялась, как смеются дети.

– Дай мне!

– Зачем он тебе?

– Я хочу его выбросить! – довольный, Рич раскрыл свои ладони.

Нехотя я разжала руку, и песок посыпался на подставленные маленькие ладошки.

– Сейчас будет салют! – он с криком подбросил песчинки вверх.

***

Разбросанное то там, то тут счастье трудно собрать, но я собирала, несмотря на то, что мои нити перемешались с мокрым песком.