SISTER

- Задувай свечи, Венди!

Огромный слоёный торт покрыт толстой коркой фиолетовой глазури. Он круглый, с начинкой из заварного крема и клубники, сверху усеян разноцветной посыпкой с серебряными звёздочками. В мягкое тесто вставлены две восковые свечи, блёстки обводят очертания цифр - один и четыре. Огонь плавит их, по ним уже стекают капли воска и растворяются в глазури.

Венди вдохнула сладкий, раскалённый детским весельем воздух. Вдохнула так глубоко, чтобы он потерялся. А затем выдохнула.

Ей исполнилось четырнадцать.

***

Венди была другой раньше."не этой тихой, замкнутой и пустой оболочкой. неважной, скучной, быстро забывающейся. живущей в пузыре - ничего не говори, ничего не слушай и бойся всего."Была совсем незнакомым для себя человеком.

С того момента, как пошла в школу. Там было неприятно - шкафчики с остатками содранных наклеек и сломанными замками; тошнотворный запах еды в столовой, впитывающийся в одежду, будто химия; жвачки под партами, и покрытые плесенью и плохими надписями плитки в туалете.

И там было холодно. Слишком много людей в слишком большом пространстве рождают пустоту. Особенно если это дети - в них и так ещё не слишком много всего.

Венди холод сильно напоминал детский дом.

Её худощавое тело всё время находилось в стрессе и замкнутости. Что-то плохое могло случиться в любую секунду. Потому что в детском доме так и случалось - старшие или просто те, кто сильнее издевались над теми, у кого силы нет. Это всегда заканчивалось слезами и кровью на разрисованных ромашками стенах.

Венди почти не трогали, потому что она была совсем маленькой, но она видела, как трогали других. И боялась этого настолько, что потом ещё долго не говорила.

Такого рода опыт не научил её быть добрее и внимательнее к окружающим; что нужно вмешиваться, когда кому-то делают больно. Не научил её быть храброй. Он научил её тому, что она не хочет, чтобы больно делали ей.

Венди не знала, что делать с этим пониманием тогда, но сейчас, находясь в ощущении страха, безумно похожего на тот, она понимала - единственный способ избежать боли, это делать больно самой.

____

Дети вообще очень злые и обидчивые. Не потому, что они такие сами по себе, а потому что чувствуют слишком ярко, без рамок. И некоторые больше остальных.

Венди никогда не начинала драк, особо не издевалась ни над кем, не заводила ранних вредных привычек. Но она часто грубила, в том числе взрослым, не слушалась; вела себя высокомерно, заносчиво, и умирала, если не оказывалась в центре внимания. У неё было много друзей и ни одного одновременно.

Она начала отращивать волосы, таскать тёмные толстовки у Джордана и хмурится. Единственное, что было всегда при ней это старый портативный плеер diskman с тонкими черными наушниками и одиночество.

Она злилась. Постоянно.И из двух зол выбрала меньшее - то, с чем не борются, а дают ему самому себя уничтожить и держатся от этого разрушения подальше.

А Венди именно этого и хотелось. Она в общем-то никому не вредила, кроме себя. И это принималось нормально, потому что, в конце концов, любая девочка в подростковом возрасте является олицетворением вреда себе.

"кроме себя."Венди на самом деле такой не была. Она была чуткой, очень чувствительной, совсем не жадной. Могла отдать свою любимую игрушку любому другому ребёнку, просто потому что та ему понравилась. Она любила делать другим приятно даже в ущерб себе. Но с такими качествами не выжить и Венди часто, со страхом внутри, осознавала, что теряет их всё больше и больше.

____

Это достигло пика, когда появился Томми. Венди тогда было восемь, а ему всего один. Пухленький и пахнущий детством, он заполнил собой всё пространство в доме, хотя и был самым маленьким. Все вертелись вокруг него - и мама, и даже Джордан - давали игрушки, включали надоедливые мультики, щекотали и смешили, чтобы слёзы исчезали из больших голубых глаз, а на щеках появлялись ямочки от ещё неиспорченной неискренностью улыбки.

А Венди он раздражал.

Она часто смотрела, как Томми сидит на своем огромном детском коврике из разноцветных пазлов, суёт в рот резиновые игрушки в виде животных, а затем выкидывает их. Всхлипывает и куксится, пока не находит новую игрушку и не берет её в свои пухлые руки. Потом улыбается, рассматривает всё вокруг с плюшевой звёздочкой в зубах.

Венди смотрела на него - сопливого и мелкого - скрестив руки на груди и скривив губы. В такие моменты жутко была похожа на Джордана - её отношение к Томми было таким же, как у него когда-то к ней. Вот только у старшего брата были причины, а у Венди нет. Кожа Томми была белой, как ванильное мороженое - он был похож на неё, больше, чем она сама.

Просто Венди боялась. Каждый раз, когда Томми вдруг поворачивался и встречался с ней взглядом. Он смотрел по-настоящему, видел её правдивую, насквозь. Все её страхи и качества, погребённые внутри.

Она была старшей сестрой теперь, её пугала ответственность и возможность потери. Она боялась за кого-то другого так сильно, как раньше боялась за себя.

Наверное, Джордан также себя чувствовал. Но, как и в случае со старшим братом, это прошло. Невозможно долго злиться на маленьких детей. Они вкусно пахнут, и они мягкие.

____

У Венди с Томми установилась связь. Она таскала его на руках, разговаривала обо всем на свете, думая, что он её понимает, учила пересаживать цветы и пекла ему кексы с малиной, укладывала спать - Томми боялся засыпать в кровати и почти всегда отключался у Венди на руках, с соской в зубах и недопитым стаканом тёплого молока с мёдом на тумбочке.

Томми учил её жить под ручку со страхом, а не бежать от него. Быть сестрой ради него, собой настоящей, без ненастоящих плохих качеств. Быть себе самой знакомой. Если бы у них было больше времени, она, может, и научилась бы.

Ради её младшего брата. Её семьи.

Семьи, не связанной кровью:Томми, Венди и Джордан.

Мама связала их. Чтобы, когда её не станет, они были друг у друга. Те, кому суждено было быть одинокими - вместе. Наверное, как-то знала, что больше времени у них не будет. Оно уйдёт, как бы сильно им ни хотелось его оставить.

____

Венди в первый раз осознала всю серьёзность маминой болезни, когда однажды вернулась домой из школы и запах там был другим. Ей до этого ничего толком не объясняли, говорили, что "всё будет хорошо". И Венди верила. Но в тот солнечный день открыла дверь в дом и всё поняла.

У них обычно пахло мамиными цветами, которыми она наполнила весь дом. Они жили в горшках разного цвета и формы, и пахли по-разному - нежно, пряно, тяжело и сладко. Десятки разных запахов смешивались в один и создавали идеальный - запах дома. Но сейчас они стояли, освещённые пыльным солнечным светом и совсем не пахли, потеряли свою функцию. Отступили перед въевшимся в стены, мебель и пол запахом химии, белых твёрдых таблеток и чего-то ещё.

Гниения. Как будто что-то гнило в глубине дома, что-то умирало. И все живое, находившееся в нём, затихло, провожало его тишиной.

Венди закрыла хлипкую деревянную дверь, её тень в квадрате света на полу исчезла. Она медленно ступала кроссовками по ковру, чувствуя, что слишком громкая для того, чем теперь был её дом. Солнце покрывало все его поверхности, но чем глубже, чем ближе к маминой комнате, тем темнее. Венди почти не видела круглую ручку спальни, когда её поворачивала.

Мама лежала в этой темноте на больничной кровати, с множеством кнопок и проводов, укрытая вязанными одеялами. Её тонкие, тусклые волосы освещал холодный свет из работающего телевизора напротив. Она не двигалась, почти не дышала.

Венди застыла в проходе, глаза застилала жгучая пелена.

- Мам?

Тело мамы резко вдохнуло и повернулось к Венди, протёрло глаза длинными худыми пальцами.

- Привет, - мама сказала хрипло и тяжело опустила голову обратно на подушку. Даже простые слова её истощали. - Как дела в школе?

Венди не ответила. Непонятные слезы уже катились по её пустому лицу. Она надеялась, что мама их не видит. Ведь мамы всё видят.

- Тебе что-нибудь принести? - Венди спросила, незаметно вытирая слёзы со щёк рукавом старой кофты Джордана с какой-то футбольной командой.

Мама не сводила с неё глаз. Да, мамы всё видят.

- Нет, - она устало улыбнулась и слегка похлопала по кровати. - Посиди со мной.

Венди не двигалась с места. Слезы лились и лились. Какой-то её части не хотелось подходить. Она не узнавала маму - боялась её запаха, худобы и холода - и при этом до боли знала её. Скучала по тому, что ещё от неё осталось.

Венди бросила на пол свой школьный рюкзак, значки на нём звякнули и затихли. Залезла на кровать, прямо в кроссовках поверх колючих одеял. Обняла, спрятала слезы у мамы на груди. Та гладила её по волосам чужими, совсем слабыми руками и смахивала слёзы со щёк.

Они обе всё поняли.

____

У мамы бывали улучшения. Но в основном её состояние оставалось неизменно плохим.

Венди проводила с ней всё время после школы. Пыталась кормить её куриным бульоном, меняла компрессы, разводила лекарства - три большие белые таблетки в прозрачном стакане, залить тёмно-красным сиропом, разбить и размешать.

Они почти не разговаривали, смотрели чёрно-белые фильмы и молчали. Мама не могла говорить, потому что быстро уставала. А Венди, потому что боялась, что опять расплачется. Она смотрела на мамино впалое, бледное лицо, её покрытые корочкой сухости губы и тусклые глаза - и боялась.

Но ей нравилось проводить с ней время даже так, изредка делясь смехом, когда по телевизору было что-то смешное или недовольством, когда было что-то мерзкое. Иногда мама в шутку закрывала Венди глаза, если на экране кто-то из черно-белых человечков в старых костюмах, обнимался или целовался. Венди смеялась.

Ей нравилось проводить с мамой время, потому что Венди чувствовала, как быстро оно утекает сквозь её пальцы.

Когда Томми возвращался из садика, всё менялось. Едва скинув свои кроссовки, он несся через весь дом в мамину комнату и крепко её обнимал. Залезал на кровать, рассказывал обо всём, что случилось в детском саду, ещё не особо выговаривая слова; показывал свои рисунки или подделки, которые они сегодня делали.

Мама старалась ради него больше всего. Она внимательно слушала, расспрашивала о его дне, целовала в пухлые щёки и трепала по волосам. Когда Томми появлялся везде светлело и по телевизору включали мультики.

Венди любила сидеть с ними. Они с мамой слушали болтовню Томми до самого вечера, потом ели ужин все вместе в кровати и засыпали тоже все вместе. Тихо, окруженные чужим запахом.

Венди обнимала младшего брата до треска в собственных костях. Обнимала его, пока её прижимал к себе страх, липкий как паутина. Она осознавала, что не помнит точный момент, когда Томми начал ходить или говорить - не помнит, как он вырос. Венди зарывалась лицом в его пижаму с динозаврами и ей снова хотелось плакать.

Впитывала каждую секунду рядом с мамой и братом, потому что, наверное, чувствовала - у неё не так много времени с ними обоими.

____

Джордана дома почти не было. Когда мама заболела, всё легло на него, в том числе денежные расходы. Ему было всего семнадцать.

Венди не знала, откуда он брал деньги и что, для этого делал, но догадывалась. Она вспоминала, как раньше держала маму за руку днями на пролёт и теперь мучалась вопросом, который уже никогда ей не задаст - чувствовала ли она всю ту грязь на них от его денег, какую Венди чувствовала сейчас?

Наверное, да.

Потому что, когда Джордан всё же появлялся, он был тенью. Тихой, замкнутой и усталой. Он почти ничего не говорил и постоянно огрызался. Он изменился, как внешне, так и внутренне, стал чем-то чужим - пугающим, взрослым и отстранённым.

И Венди видела, как мама смотрела на него - с такой потерявшей дар речи болью, что хуже физической. Всё, через что она с ним прошла - хулиганство в школе, драки, домашние аресты и внесение залога - всё это было в её глазах. Боль от того, как сильно он увяз в том, от чего она его не уберегла и что она ему больше не поможет.

Венди не знала, как Джордан выдерживал этот взгляд. Застыв в темноте коридора, впитывая разочарование и стыд. В такие моменты ей казалось, что они с Томми здесь лишние, у мамы и Джордана совершенно другая связь.

***

Ей исполнилось четырнадцать.Свечи погасли. Все вокруг начали хлопать и свистеть.

Венди стояла, кусая губы и теребя края слишком тёмной для дня рождения кофты. Ей давно перестало такое нравиться - много людей, много внимания. Это то, чего всем хотелось. Венди не хотелось ничего.

Но Джордан всё равно для неё это устроил.

Ему было столько же, когда он понял.Здесь взрослеют быстро, но повзрослеть не значит перестать быть ребёнком. После всего, что с тобой случилось, тебе всегда будет страшно и стыдно, и холодно - будешь разными версиями себя и совсем в них запутаешься. Не будешь знать, кто ты, и чем старше, тем сложнее это понять. Брат не хотел Венди такой же участи; не хотел, чтобы она слишком быстро повзрослела.

"в нём это всегда было. способность быть старшим братом."Венди же говорила.

Он подарил ей серый плеер, который все хотели. Венди поняла, что лучше бы он подарил ей её старшего брата обратно.

Она вернулась тогда домой с дурацким сиреневым колпаком на голове и кучей подарков. Мама улыбнулась чуть ярче, чем обычно, позвала её к себе.

- С Днем Рождения, цветочек!

Она протянула ей узкий горшок с совсем крошечным цветком. У него были бледно-розовые листья и свежий, похожий на зефир запах.

- Давай его пересадим, - предложила мама.

- Правда?

Венди не думала, что маме можно такое делать. Она в последнее время почти не просыпалась, её совсем не было.

- Правда, - кивнула она. - Неси всё сюда.

Венди принесла. Тяжёлый каменный горшок, две пластиковые лопатки и мешок сырой земли. Мама аккуратно вытащила цветок и его тёмные корни, Венди подготовила для них ямку из земли в новом горшке. Они положили в неё растение, засыпали землей и утрамбовали.

У них с мамой руки были совершенно разные - у Венди маленькие, гладкие и розовые; а у мамы вытянутые, худые, совсем белые, с темно-синими крапинками. Венди решила тогда об этом не думать, сконцентрировалась на том, как спокойно её коже в сырой земле.

- Красивый, да? - мама спросила, пока Венди поливала нового члена их семьи водой из стеклянной банки.

- Да, - вместо сестры ответил непонятно откуда взявшийся Томми. Он залез на табуретку, стал внимательно разглядывать цветок.

- Красивый, - вынес вердикт Томми, а потом тяжело вздохнул. - Жаль только, что не разговаривает.

Венди потрепала Томми по голове, а мама рассмеялась.

Она смотрела на своих детей. Её глаза блестели. Тоже ярче обычного.

***

Мамы не стало через три дня после этого.Она не попрощалась.

Все воспоминания о ней хранились у Венди в памяти в виде старой кассеты. Испорченной и грязной, такой потёртой, что ничего и не вспомнить. Время исчезло. И осознание его быстротечности сделало Венди гораздо взрослее, чем цифры на её торте.

Это было первым, от чего Джордан не смог её уберечь. Венди в жизни не настолько повезло, чтобы сказать, что осталось последним.

"I often cry and wonder whyyou said goodbye"*

*отрывок взят из песни you said goodbye - the teddy bears.