Глава 69, Правда раскрыта

— Хорошо. Хочешь историю, ты её получишь — он опустился на край кровати, скрестив руки. — Только не жалей потом, что спросила.

Эмилия чуть приподняла подбородок, глядя на него прямо, не мигая.

— Не пожалею.

Он усмехнулся в этот раз без тени иронии.

— Тогда слушай...

Томас тихо выдохнул. В комнате стояла та же ледяная тишина, что и прежде, но теперь в ней словно витал другой воздух, густой, пропитанный воспоминаниями. Он чуть прищурился, словно смотрел не на Эмилию, а сквозь неё, куда-то в прошлое.

— Все началось... давно, — начал он негромко. — На первом курсе. Я тогда почти никого не знал. Всё было новым. Шумная общая гостиная, камин, толпа смеющихся детей и... ты.

Эмилия удивлённо моргнула, но промолчала.

— Ты сидела у камина, — продолжил Томас, — с Лили, Марлин и Мэри. Вы смеялись, обсуждали какую-то ерунду про зельеварение, кажется. Я не слышал слов, только смех. И... — он усмехнулся уголком губ. — Ты тогда смеялась так заразительно, что на тебя невозможно было не смотреть.

Он на миг замолчал. Взгляд его потемнел, стал мягче, не тот холодный, с которым он привык смотреть на неё сейчас.

— Я тогда подумал, что, может быть, впервые в жизни увидел что-то... настоящее. Без масок. Но подойти не решился — он усмехнулся. — Меня мама с детства учила держаться в тени. Наблюдать. Не спешить. Сначала узнать, потом действовать.

Эмилия хмыкнула:

— Как благородно. Подглядывать и молчать.

— Не подглядывать, — спокойно ответил Томас. — Изучать. Так она говорила. «Информация — сила. Тот, кто знает, управляет тем, кто говорит».

Он замолчал на мгновение, глядя в пол.

— Я узнал, что ты Поттер. Что твой отец работает в Министерстве, что твоя семья старинная, благородная. Тогда я подумал: вот человек, которого мама, возможно, примет как моего друга

Эмилия приподняла бровь.

— Подожди. Ты... ждал её одобрения, чтобы с кем-то подружиться?

Томас кивнул.

— Да. Для неё всё всегда было вопросом статуса. Каждый шаг, оценка. Каждый знакомый, инструмент. Мама говорила: «Выбирай друзей с умом. Один верный союз может сделать тебя великим».

Эмилия нахмурилась.

— Какой ещё статус? Ты же полукровка, Томас. Ты сам говорил, что твой отец магл. Даже не маглорожденный. Самый обычный человек.

Эти слова будто ударили. Его лицо на миг потемнело, губы сжались, в глазах мелькнула боль. Но он быстро взял себя в руки.

— Да, — холодно произнёс он. — Мой отец ничтожный магл — он сделал паузу, потом добавил: — А моя мать, была помешана на чистоте крови. И именно поэтому она меня ненавидела.

Эмилия не поверила своим ушам.

— Ненавидела? За что?

Он усмехнулся, но в улыбке не было радости.

— За то, что я напоминание. О её позоре. Её выдали замуж за магла насильно. Ее отец, мой дедушка, в наказание за то, что она принижала маглов, выдал ее замуж за простого человека.

Глаза Томаса потемнели, голос стал низким:

— Она ненавидела моего отца. И, кажется, ещё больше, меня.

Эмилия сжала пальцы на коленях.

— Но ведь... ты говорил, что твоя семья не была как другие.

— Да. — Томас кивнул. — Семья моей матери была как ваша. Как Поттеры. Он посмотрел прямо ей в глаза. — Умные, справедливые, слишком правильные для этого мира. Они считали, что маглы не хуже нас. Что не в крови сила, а в личности. Но остальные рода их презирали. — Он усмехнулся. — Говорили, что они «позорят чистую кровь». А моя мать была другой,

Эмилия молчала. Только взгляд её смягчился.

Томас продолжил, чуть тише:

— Она стала дружить с теми, кто считал, что чистокровную кровь нельзя смешивать с грязной магловской. Именно это и разгневало ее отца, поэтому он решил ей доказать обратное — брови Томаса нахмурились — После свадьбы мать изменилась. Она перестала смеяться, перестала колдовать без нужды. Каждый день говорила, что мир сгнил, что маглы, грязные и слабые. И что я, её ошибка — он выдохнул — Поэтому я всегда хотел доказать ей, что достоин быть её сыном. Что даже с магловской кровью я могу стать кем-то.

Эмилия задумчиво произнесла:

— И поэтому ты искал одобрение. Хотел, чтобы она тобой гордилась.

Он кивнул.

— Да. И когда я сказал ей, что мне нравится одна ведьма с первого курса, она спросила фамилию. Когда я произнёс, Поттер, — Томас усмехнулся. — Она посмотрела на меня, будто я произнёс проклятие.

— «Поттеры, — сказала она, — те, кто продал чистую кровь ради жалкой морали».

Эмилия тихо ответила:

— Твоя мать... была неправа.

— Возможно, — сказал Томас спокойно. — Но для неё это было законом. И с того дня она стала учить меня другому, не верить доброте — он перевёл взгляд на Эмилию. — Потому что добрые всегда предают.

Эмилия опустила глаза, чувствуя, как что-то внутри кольнуло. Томас чуть улыбнулся, но в этой улыбке не было злости, лишь усталость.

— Так что да. Когда я увидел тебя, я хотел быть ближе. Но не потому, что меня заставили. А потому что... ты была противоположностью ей. Ты не боялась смотреть людям в глаза. Не искала выгоды. Не притворялась. Не смотрела на статус.

Он замолчал. Тишина вновь вернулась в комнату. Эмилия не знала, что сказать.

Томас продолжил говорить, медленно, будто каждое слово давалось ему с усилием. Он стоял у стены, руки скрещены на груди, но взгляд был устремлён куда-то в пол.

— Моя мать... — начал он, сдерживая дыхание. — Она всегда ненавидела то, что с ней сделали. Её выдали замуж против воли. Но она... она не смирилась.

Эмилия нахмурилась.

— И что... твой отец? Он знал, что она его ненавидит?

Томас коротко усмехнулся, но в его голосе не было ни капли веселья.

— Думаю, да. Но его это не особо волновало. Когда мой дед был ещё жив. Строго следил, чтобы мать не нарушала правил. Ей нельзя было использовать магию против мужа, иначе её бы изгнали окончательно. Она жила в страхе. И, наверное, этот страх сделал её... чудовищем. Он после смерти ее отца быстро нашла способ подчинить его. Она воспользовалась тёмными чарами. Так было проще. Он стал... чем-то вроде марионетки. Делал всё, что она прикажет. Готовил, убирал, выполнял любые её поручения.

Эмилия почувствовала, как по коже пробежал холод.

— То есть... что-то типа домового эльфа?

— Именно, — тихо ответил Томас. — И она этим гордилась. Считала, что таким образом восстанавливает своё достоинство. Ведь эльфов могли позволить лишь чистокровные семьи, и мама придумала, как заменить эльфа.

Он сделал паузу, сжал кулаки, будто сдерживая воспоминания.

— А потом родился я. Она не хотела меня. Ненавидела, потому что я напоминал ей о всём, чего она лишилась.

Эмилия смотрела на него, затаив дыхание.

— Она... винила тебя в этом?

Томас кивнул.

— Да. Но потом поняла, что из меня можно что-то слепить. Что я могу стать тем, кем она не смогла. Сильным. Уважаемым. Не таким, как отец. И тогда она начала «воспитывать» меня по-своему. Говорила, что примет меня только тогда, когда я докажу, что стою чего-то. Что во мне есть чистая кровь.

Эмилия молчала, не зная, что сказать. Всё, что она слышала, казалось ей чудовищным. И всё же в глазах Томаса, за холодной маской, мелькнула боль. Настоящая. Глубокая.

Томас провёл рукой по лицу, будто устал, потом сел обратно на кровать. Голос его стал тише, но от этого слова звучали только страшнее.

— Ладно, вернемся в школьное время. После того как мать запретила мне с тобой знакомится я начал... следить за тобой, — он произнёс это почти спокойно, — мне стало интересно, кто ты на самом деле. Не просто сестра Джеймса, а человек, к которому меня так тянуло.

Эмилия нахмурилась, но не перебивала.

— Я стал искать о тебе больше, — продолжил Томас. — Про Джеймса, родителей...

Эмилия смотрела на Томаса, не веря своим ушам.

— Ты хочешь сказать, — тихо произнесла она, — что... всё это время ты следил за мной?

Томас кивнул. Спокойно. Даже немного с гордостью.

— Да. Несколько лет просто наблюдал. Хотел понять, кто ты.

— Несколько лет?! — повторила она глухо. — Ты следил за мной несколько лет?

Он пожал плечами.

— Я был осторожен. Ты никогда не замечала. Да и мне помогала темная магия, раздел с шпионскими заклятиями оказался очень полезным.

По спине Эмилии пробежали мурашки. Сердце колотилось то ли от злости, то ли от страха.

— Это... ненормально, Томас, — выдохнула она. — Ты больной.

Он усмехнулся уголком губ, глядя в сторону.

— Может быть. Но ты не понимаешь. Мама... запретила мне с тобой знакомиться. Сказала держаться подальше от Поттеров. От тебя.

— Поэтому ты... вместо того, чтобы просто подойти, решил шпионить? — её голос дрожал. — Ты хотел дружить, но запрет матери был важнее?

Томас кивнул.

— Я думал, что делаю правильно. Мне нужно было знать, кто ты. Почему она запрещает мне с тобой знакомиться.

Эмилия покачала головой, отступая на шаг.

— Ты больной, — тихо сказала она. — Это не любопытство, Томас. Это, мания.

Он поднял взгляд. И улыбнулся. Неприятно.

— Мания? Возможно. Но благодаря ей я узнал о тебе всё. Когда ты завтракаешь, с кем общаешься, когда гуляешь с друзьями. Я даже знал, когда ты не могла спать.

— Хватит, — резко произнесла она, чувствуя, как внутри всё сжимается.

Но Томас не остановился.

— На четвёртом курсе мама заставила меня познакомиться с другими детьми. С теми, чьи родители когда-то дружили с ней в Хогвартсе. Они были со Слизерина. Чистокровные. Такие, как она хотела.

Он усмехнулся, будто вспоминая.

— Сначала я был для них как... домашний эльф. «Принеси, подай, заткнись». Им было противно, что я полукровка. Но мама говорила: терпи. Говорила, что если хочу, чтобы она мною гордилась, должен доказать им, что достоин, дружить с ними.

Эмилия слушала, не перебивая.

— Тогда я продолжил изучать тёмные заклинания, — продолжил он тихо. — Нашёл дома книгу. Мама подарила мне ее лет в десять. Там было всё. Тренировался я летом, на соседских детях и их родителях, в Хогвартсе приходилось быть более осторожным с тренировками, но некоторые первокурсники получали пару заклятий. Тихо. Так, чтобы никто не заметил. — Он прищурился. — Это было моё преимущество. Я умел быть незаметным.

— Томас... — выдохнула Эмилия, — это ужасно.

— Зато они приняли меня, — перебил он. — Когда увидели, что я не просто жалкий гриффиндорец. Когда понял, что могу причинять боль они признали меня. И мама... — на его лице мелькнула странная, болезненная улыбка. — Мама наконец сказала, что гордится мной.

Эмилия молчала. Смотрела на него с тем самым взглядом, в котором смешались жалость, страх и отвращение. Он всё понял. И тихо произнёс:

— Несмотря на это я продолжал следить за тобой. Ты была абсолютно нормальной. Но настоящая зацепка появилась, когда я случайно наткнулся на одну старую запись. Там была женщина, твоя бабушка.

Эмилия подняла голову. Растерявшись у нее, перехватило дыхание

— Она лежала в Святом Мунго много лет. Врачи писали, что она сошла с ума. — Томас говорил спокойно, будто цитировал чьи-то слова. — Говорила, что видит будущее. Смерть. Что может назвать день, когда человек умрёт. Её изолировали, пытались лечить, но она всё повторяла одно и то же.

Эмилия почувствовала, как холод поднимается от груди к горлу.

— Её... считали больной — она опустила глаза, понимая, что все равно скрывать уже не чего, Томас все знает.

— Да. Но я тогда и подумал, — Томас склонил голову, — а вдруг она не сумасшедшая?

В его глазах мелькнула искра, от которой Эмилии стало не по себе.

— И оказался прав, да? — с сарказмом спросила Эмилия

— Я начал искать. Читать о прорицателях, о наследственных дарах. И понял: такое не выдумывают. Такие способности передаются по линии крови. Иногда мужчинам, иногда женщинам, но чаще по одной ветви. — Он сделал паузу. — В твоей семье этот дар шёл по женской линии.

— И ты решил, что я — следующая? Что я тоже такая?

— Я хотел узнать, — спокойно ответил он. — Проверить.

— Проверить?! — воскликнула она, поднимаясь с места. — Ты следил за мной, изучал мою семью, копался в личных историях!

Томас не шелохнулся. Только уголок губ чуть дрогнул.

— Я наблюдал, да. Долго. И многое понял. Ты спала плохо, иногда бормотала во сне, пропадала без причины. Всё совпадало.

Эмилия почувствовала, как к горлу подступает ком.

— Всё это время... — прошептала она. — Всё это время ты уже всё знал обо мне.

— Не всё, — мягко поправил он. — Но достаточно, чтобы знать, когда ты врёшь. Когда смеёшься по-настоящему. Когда тебе страшно.

Эмилия сжала кулаки.

— Вот почему мне казалось, что ты понимаешь меня лучше всех... — её голос дрогнул. — Потому что ты просто изучал меня, как подопытную крысу!

— Нет, — покачал он головой, но в его голосе не было раскаяния. — Я просто хотел быть рядом. Сначала, чтобы понять, потом... сам не заметил, как это стало необходимостью.

— Ты лгал, Томас, — сдавленно произнесла Эмилия. — Всё, что между нами было, ложь.

— Не всё, — сказал он тихо. — Некоторые чувства невозможно подделать, Эмилия. Даже если всё начиналось с любопытства.

Она отступила на шаг.

— Почему ты говоришь это так спокойно? Тебе хоть немного стыдно?

Томас встал, его лицо стало холодным, собранным.

— Я делал то, чему меня учили. Собирать информацию. Видеть то, что другие не замечают. А потом моя мама рассказала мне что Волан-де-Морт заинтересовался теми, кто способен видеть будущее.

Эмилия побледнела.

— Ты... рассказал ему обо мне?

Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Я рассказал обо всём, — сказал Томас спокойно, почти монотонно. — О тебе. О том что ты возможно наследница этого дара. Я не был уверен на сто процентов, что ты ясновидящая. С помощью заклятий подслушивания, которые нашёл в книге по тёмной магии, я изучал разговоры с твоими друзьями. Пытался найти доказательства своих теорий.

— Ты подслушивал меня? — Эмилия едва не вскрикнула. Она отшатнулась. — Томас... это... это не нормально!

— Знаю, — он наклонил голову. — Я тогда думал, что так нужно. Чтобы выжить. Чтобы доказать матери, что я достоин её внимания. И когда она узнала... она... — он замолчал, сжал кулаки. — Впервые обняла меня. Впервые. За всю жизнь.

На миг между ними повисла тишина, тяжёлая, давящая. Эмилия ощутила, как в груди разрастается страх и отвращение.

Эмилия стояла у стены, руки прижаты к груди, глаза устремлены в пол. Томас стоял напротив, прислонившись к стене, взгляд его был сосредоточенным, почти болезненно сосредоточенным.

— Знаешь... — начал Томас тихо, — Благодаря тому что я рассказал обо всем Темному Лорду — он сделал паузу, словно собирая силы, — Я, наконец исполнил свою мечту.

— Мечту? — Эмилия подняла на него глаза, скула слегка дернулась. — Следил за мной, было твоей мечтой?

— Нет. Познакомиться с тобой, — сказал Томас, его голос был мягким, почти смущённым. — Мне нужно было убедиться на сто процентов что ты унаследовала дар, поэтому я решил что слежки будет недостаточно. Нужно было стать твоим другом. Ты была... замечательной. Сразу шла на контакт. Говорила со мной. Я забыл обо всём, что искал информацию. На время, правда. Мне просто было интересно.

Эмилия усмехнулась, но холодно:

— Интересно? То есть всё это время ты наблюдал, подслушивал... а потом вдруг понял, что я «интересна»?

— Да, — кивнул Томас, но в его глазах появилась искренность. — Я был странным, наверное. Не таким, как все. Это пугало, иногда заставляло тебя задумываться. Да, Джеймс и Сириус тоже заметили. Но я не умел иначе. И это было проблемой, нужно было сделать так что бы они не переубедили тебя общаться со мной.

Эмилия нахмурилась, стиснула губы. Томас тихо усмехнулся.

—Нужно было избавиться от них, но не потерять при этом твоего расположения.— Он сделал шаг ближе, и в его взгляде появилась странная смесь гордости и сожаления. — Я был рядом, наблюдал, когда ты помогала Снейпу в ту ночь. Видел, как ты бросилась помогать ему. Видел, как ты ссоришься с Сириусом, который чуть не погубил его.

Он опустил голову, будто вспоминая.

— Тогда я понял: тебе нужна опора. Кто-то, кто будет рядом, кто не причинит боли. Я хотел, чтобы ты верила мне. Потому я был рядом.

Эмилия смотрела на него, не мигая.

— Ты делал вид, что тебе просто не всё равно.

— А ты верила, — слабо усмехнулся Томас. — Но всё это время я... вмешивался. В мелочи, в случайности, в то, что казалось просто неудачей.

— Когда ты стала встречаться с Сириусом, я понял, что теряю контроль. Не знал, что чувствую. Злился. Не понимал, что это ревность. Просто не хотел, чтобы он увёл тебя у меня. Чтобы ты перестала... быть частью моего мира.

Он медленно выдохнул, будто сбрасывая с плеч тяжесть признания.

— Помнишь, как Сириус упал с метлы во время тренировки под дождём? Это был я. Мне нужно было убрать его с дороги, ну или хотя бы чтобы он хоть ненадолго исчез из твоей жизни.

Эмилия отступила, чувствуя, как дыхание сбивается.

— Ты...

— Да, — перебил он, не дав ей договорить. — Или например когда Джеймс, Сириус и Питер пытались сбежать из школы в ту ночь, чтобы помочь Римусу во время полнолуния... когда их застукала МакГонагалл, и утром заставила забираться в библиотеке — с грустью сказал он последние слова — Это я предупредил её. Я конечно думал что Дамблдор после такого их отчислит. Но им повезло, их всего лишь заставили разбираться в библиотеке

— Ты разрушал всё, — прошептала она.

Томас чуть склонил голову.

— Возможно. Но я должен был избавиться от них, ты начинала от меня отдаляться.

Он усмехнулся, горько, но с каким-то безумным спокойствием:

— Поэтому я сделал всё, чтобы оставаться рядом. Пошёл в клуб Слизней, выучил окклюменцию, избавился от Снейпа, заставив его оскорбить тебя и твою подругу, после чего ты отказалась с ним заниматься и я стал твоим новым наставником. Хотел, чтобы я мог видеть то, что видишь ты.

Он посмотрел ей прямо в глаза и впервые в голосе послышалась горечь:

— Но ты оказалась сильнее. Ты научилась закрываться. А когда закрылась, я понял, что ты скрываешь что то большее чем просто видения своего будущего.

Эмилия стояла молча. В её голове вспыхивали обрывки, случайные совпадения, мелкие странности, тревоги, которым она не находила объяснения.

Теперь всё складывалось в одно: Томас всегда был там. Везде. За каждым их шагом. За каждой ошибкой.

Эмилия сидела на кровати, руки сжаты в кулаки, глаза широко раскрыты, когда Томас продолжал свой рассказ. Его голос был ровным, почти спокойным, но за этим спокойствием пряталась холодная решимость.

— Поэтому — продолжал Томас, — теперь должен был доказать не только матери, что достоин, но и Тёмному Лорду. Думал, как можно обманом заманить тебя в ловушку... — Он на мгновение замолчал, а затем усмехнулся, будто вспоминая — Но приходилось оставаться дружелюбным.

Эмилия сжала зубы:

— Дружелюбным? — её голос дрожал от смеси ужаса и гнева. — Не очень было похоже на дружелюбность, актер из тебя никудышный

— Помнишь, однажды я пригласил тебя погулять к Темному Озеру, — сказал Томас, не сводя с неё взгляда. — Хотел показать место, откуда открывается красивый вид. Но для этого нужно было пройти через Запретный лес.

Эмилия невольно вздрогнула. Она вспомнила тот день. Тогда она не могла доверять ему, но пошла, потому что поссорилась с Сириусом.

— Я тогда отказалась идти через лес, — сказала она тихо.

— И правильно сделала...

Томас кивнул. Его губы изогнулись в едкой улыбке.

— Да. Это была ловушка. Там были мои друзья из Слизерина. Они должны были помочь поймать тебя и отнести Тёмному Лорду. Но помешал огромный пес.

Эмилия невольно усмехнулась, но её сердце сжалось от боли воспоминаний.

— И всё равно... — продолжал он — Было еще несколько попыток. Но потом я решил уйти из школы. Помогать Пожирателям вне школы.

— Ты говорил тогда... что отец заболел, — с горечью сказала Эмилия. — А на самом деле?

—Мать убила его, — Томас прервал её спокойно, почти без эмоций. — Чтобы он не мешался. Я просто ушел и стал служить Тёмному Лорду, полностью.

Эмилия замерла, воздух сдавил грудь.

— И всё это... ради меня? — её голос дрожал. — Ради того, чтобы... забрать меня и мой дар?

— Да, — кивнул Томас. — Даже учитель по защите от темных искусств был заменен на Морвен, чтобы подчинить тебя внушением.

— И это... не удалось, — шепотом сказала Эмилия, а в глазах блеснули слезы. — Я... я смогла уйти.

— Ты всегда умела уходить от ловушек которые мы для тебя делали, — сказал Томас с тихой усмешкой. — Были еще попытки через книги, через старых знакомых. Даже предатель среди твоих друзей не смог нормально нам помочь. Пока ты была рядом с друзьями и Орденом, ты была защищена.

Эмилия вспоминала, как Орден стоял на страже, как друзья поддерживали её. Грудь сжималась от боли и обиды: столько усилий, столько угроз... и всё это зря, она тут, в плену.

— А потом... — Томас замолчал, взглянув прямо в её глаза. — Беллатриса узнала о твоей беременности. Всё доверили ей. А я помогал... потому что знал тебя лучше всех.

Эмилия ощутила, как холодный ужас ползёт по спине.

— Ты... всё это время... знал меня лучше, чем я сама себя знала... — её голос едва слышен. — И всё это ради... власти... одобрения Лорда...

Томас кивнул, тихо, но твердо:

— Да. И я... ничего не мог поделать иначе.

Эмилия села глубже на кровати, глаза её блестели от слёз. Словно маленькая девочка, за которой Томас наблюдал и изучал столько лет. Она стала частью игры, о которой никто не спрашивал.

Когда Томас закончил говорить, тишина накрыла комнату словно густое одеяло. Только слабое потрескивание свечи у двери нарушало её. Эмилия сидела, не мигая, чувствуя, как внутри всё сжимается.

Она не знала, что сказать. Губы дрожали, сердце колотилось.

— Это... это ужасно, — наконец прошептала она, и голос прозвучал хрипло. — Всё, что ты говорил... всё, что ты делал...

Томас, стоявший у двери, лишь пожал плечами, не проявляя ни капли эмоций.

— Я предупреждал, — сказал он спокойно. — Говорил, что тебе это не понравится.

— Не понравится?! — Эмилия вскинула голову, глаза блеснули от слёз. — Томас, ты следил за мной, лгал, подставлял, играл с жизнями моих друзей! Ты... ты предал меня!

Он опустил взгляд, не отвечая. Только тихо выдохнул.

— Я делал то, чему меня учили. То, чего от меня ждали, — тихо сказал он. — Но в какой-то момент я действительно... хотел знать тебя. Не как цель, а как человека.

Эмилия не выдержала, села обратно на старую скрипучую кровать и закрыла лицо руками. Всё внутри кипело: боль, обида, растерянность.

Теперь многое стало понятным.

Как он появлялся «случайно». Откуда он знал обо всех событиях. Почему всегда знал, что сказать. Почему ей с ним было странно спокойно.

Занавес её жизни приоткрылся и за ним оказалось слишком много лжи. Джеймс, Сириус... они предупреждали. Говорили, что с Томасом что-то не так. А она не верила.

И вот теперь, сидит в камере, в плену, без семьи, без мужа, без ребёнка. Томас шагнул к двери.

— В течение дня тебе принесут чистое постельное, — сказал он спокойно. — Не обещаю, что оно будет новым, но уж точно лучше этого.

Он уже собирался выйти, когда Эмилия тихо произнесла:

— Томас...

Он остановился. Не обернулся, но слушал.

— Ты был там? — её голос дрожал. — В Святом Мунго?

Тишина. Томас не отвечал.

Слёзы выступили на глазах Эмилии, голос сорвался:

— Томас, пожалуйста... скажи мне правду. Ты видел мою дочь? До того как ее убили?

Он обернулся ненадолго. На мгновение в его взгляде мелькнуло что-то, сожаление, тень сострадания. Но почти сразу он отвернулся, глядя в пол.

— Никого не видел, — тихо сказал он. — Никого.

И вышел, заперев за собой дверь.

Эмилия осталась одна.

И впервые за всё время, что была здесь, она дала волю чувствам.

Слёзы хлынули сами собой. Она плакала беззвучно, прижимая ладони к лицу, пока не начала задыхаться от рыданий.

Она плакала за всё: за себя, за Сириуса, за Джеймса, за ребёнка, которого никогда не увидит. Который не выжил, который стал частью этих игр с ее жизнью.

Прошло несколько часов. Слёзы высохли, осталась только тупая боль.

Как и обещал Томас, позже дверь открылась, бесшумно. Кто-то оставил у порога свёрток с постельным бельём. Эмилия подошла, забрала.

— Хоть что-то чистое... — прошептала она слабо, пытаясь выдавить из себя горькую усмешку.

Кровать скрипела, матрас был комковатым, но она всё же принялась застилать. И вдруг, когда приподняла старый матрас, заметила нож.

Небольшой, блестящий в тусклом свете свечи. Тот самый нож, она спрятала как только очнулась в этой комнате.

— Лили... — прошептала Эмилия, прижимая его к груди.

Она посмотрела на деревянное изголовье кровати.

Пустое, грубое дерево.

И тогда ей захотелось хоть чем то тут заняться, убить время, и оставить след себя в этой комнате.

Она села, взяла нож и медленно начала царапать на дереве буквы:

«Э. Ю. Б.» — Эмилия Юфимия Блэк.

Каждый штрих отдавался в сердце, будто она вырезала не на дереве, а на собственной коже.

Когда инициалы были готовы, она рядом аккуратно нацарапала две короткие черточки и перечеркнула их.

— Два дня, — прошептала она. — Два дня я в сознании. Может я нахожусь здесь, больше... но отсчёт начну отсюда.

Она провела пальцами по царапинам. И впервые за всё это время ощутила странное спокойствие. Небольшой след. Напоминание о том, что она жива. Что она всё ещё здесь.

Ближе к вечеру дверь тихо скрипнула, и внутрь внесли поднос. Эмилия посмотрела на еду и чуть поморщилась, мутноватая похлёбка пахла так, будто её варили из всего, что нашлось под рукой.

Но голод оказался сильнее брезгливости. Она медленно ела, стараясь не думать, что именно попало ей в рот.

Через время вновь скрипнула дверь. Эмилия обернулась... и застыла.

На пороге стоял Регулус Блэк.

— Что?.. — Эмилия не поверила глазам. — Регулус?

Он сразу приложил палец к губам:

— Тише, Эмилия. Прошу. Здесь слышно каждое слово.

Она машинально поднялась с кровати. Сердце бешено колотилось.

— Что ты тут делаешь? Это ловушка?

Регулус отрицательно покачал головой и шагнул ближе, его лицо было напряжённым и бледным.

— Нет. Я... я пришёл не по приказу. Я пришёл... — он запнулся, — сказать тебе кое-что. Рассказать тебе правду.

Эмилия нахмурилась.

— Что? Какую правду?

— О нём, — тихо ответил Регулус. — О Лорде. И обо мне.

Эмилия молчала. С каждой секундой в её глазах зажигалось больше непонимания.

Регулус заговорил быстро, будто боялся, что времени у него мало:

— Я восхищался им, Эмилия. Думал, он делает то, что должно. Что очищает мир. Я верил в его идеалы... пока не увидел, что именно творят его последователи. Они убивают всех подряд. Детей. Женщин. Чистокровных. Маглов. Им всё равно.

Он провёл рукой по волосам, нервно, почти судорожно.

— Это не то, во что я хотел верить. Не то, чем хотел быть.

Эмилия медленно выдохнула.

— Тогда уходи, — тихо сказала она. — Уходи от него, пока не поздно.

Регулус горько усмехнулся:

— Думаешь, так просто? Из "его" рук не уходят живыми.

Он помолчал и добавил почти шёпотом:

— Но у меня есть план. Не спрашивай какой, тебе лучше не знать.

Эмилия смотрела на него, не мигая.

— Зачем ты пришёл ко мне, Регулус?

Он опустил голову.

— Чтобы рассказать тебе... о Элизе.

Эмилия напряглась.

— Элизе?.. Что с ней?

Регулус закрыл глаза, будто от боли.

— Она... вступила в ряды Пожирателей. Из-за меня. Я Пытался отстраниться от нее, что бы она забыла меня и все что было. Говорил что так будет лучше, но она не послушала, решила тоже присоединиться, что бы быть рядом.

Он ударил кулаком по стене.

— Это я её сюда втянул.

Эмилия прижала ладонь ко рту, в глазах стоял страх.

— Нет... Элиза не могла. Она... она не такая.

— Она думала, что так сможет быть ближе ко мне, — прошептал Регулус. — Что защитит меня.

Он поднял взгляд.

— Если я не вернусь, пообещай мне... постарайся уберечь её. Она послушает только тебя.

— Как я это сделаю? — Эмилия горько рассмеялась. — Я в плену, Регулус.

Он подошёл ближе и говорил почти на ухо:

— Прими метку.

— Что?! — Эмилия отшатнулась. — Никогда!

— Послушай, — резко сказал он. — Это единственный способ выжить. Ты перестанешь быть пленницей. Сможешь спокойно передвигаться. Узнаешь больше. А потом... найдёшь момент и убежишь.

— Ага, — с сарказмом ответила она. — Прекрасный план, стать одной из них! Ты хоть понимаешь, что говоришь? Если Сириус узнает, он... он...

Регулус закрыл глаза.

— Он подумает, что лучше бы ты умерла по настоящему.

— И будет прав. Лучше мертва, чем одна из них! — с отчаянием выкрикнула Эмилия.

Наступила пауза. Слышно было, как где-то за стеной капает вода.

Регулус глубоко вдохнул, и голос его стал тише, мягче.

— Знаешь, я... всегда считал Сириуса своим братом. Настоящим. Как бы он ни злился, как бы ненавидел меня, за постоянные сравнения, но на деле он всегда был лучше меня — Регулус говорил это, как будто прощался, как будто это были его последние слова.

Он посмотрел на Эмилию, впервые по-настоящему, с теплотой.

— И я рад, что он нашёл тебя. Хоть какое то время он был счастлив.

Эмилия не знала, что ответить. Просто стояла, глядя на него. Регулус уже подошёл к двери, когда вдруг обернулся.

— Эмилия... — он замялся. — Твоя дочь жива.

Тишина. Эмилия не поняла. Не могла поверить услышанному.

— Что ты сказал? — голос сорвался на шёпот.

— Аманда, — повторил Регулус. — Твоя дочь. Она жива.

Эмилия в одно мгновение побелела.

— Это... невозможно... Мне сказали что она...

— Беллатриса соврала. Она не убила ребёнка. Приказ был, сымитировать смерть. Целительница, которая принимала роды, не убила младенца, потому что не было такого приказа. Беллатриса облажалась, и чтобы не расстраивать Темного Лорда сказала ему, что всё сделано как надо.

Слёзы сами потекли по щекам Эмилии. Она прикрыла рот ладонью, пытаясь не всхлипнуть громко.

— Аманда... — прошептала она. — Моя девочка...

Регулус кивнул.

— Она жива, Эмилия. И... она у Сириуса.

Эмилия сжала ладони у груди, улыбнулась сквозь слёзы.

— Сириус не один... — прошептала она. — У него есть часть меня... наша часть...

Регулус чуть улыбнулся.

— Теперь у тебя есть ради чего выбраться отсюда. Не сдавайся, кто знает может ты сможешь вернуться к семье.

Он повернулся к двери.

— Прощай, Эмилия. Если всё пойдёт по плану... мы ещё встретимся.

— Регулус! — она хотела его остановить, поблагодарить, но он уже вышел, тихо закрыв за собой дверь.

Эмилия осталась одна. Слёзы текли по лицу, но в груди впервые за долгое время горело не отчаяние, а надежда.

Она шептала снова и снова одно имя, будто молитву:

— Аманда... Аманда...

На следующее утро за Эмилией вновь пришёл Томас.

Она сидела на кровати, обхватив колени, и смотрела в одну точку. Не спала всю ночь. Каждая мысль была о том, что сказал ей Томас вчера, о Регулусе, о дочери... о том, что её ребёнок жив. Сердце билось тяжело, словно в груди вместо него был камень.

Когда дверь тихо отворилась, Эмилия не подняла головы.

— Время, — коротко сказал Томас.

Она медленно встала. Не спросила, куда её ведут. И так знала. Сегодня она должна была дать свой ответ. Волан-де-Морту.

Всё тело ныло от усталости, но внутри была железная решимость. Служить ему она не будет. Никогда.

Коридоры, по которым её вели, казались бесконечными. Каменные стены, тусклый свет факелов, запах сырости и страха. Томас шёл чуть впереди, не говоря ни слова. Эмилия видела, как дрожит его рука, когда он открывает двери. Он тоже боялся.

Они вошли в зал.

Всё так же, высокие колонны, пол из чёрного мрамора, трон у дальней стены. На нём сидел Волан-де-Морт, бледный, будто сотканный из тумана, с тонкими губами и глазами цвета крови. Его взгляд был спокойным, но в нём чувствовалась скрытая угроза.

— Садись, — произнёс он.

Её усадили на стул. Сразу после этого тело словно сковало невидимой цепью — парализующее заклятие. Ни шагу, ни движения. Только сердце, стучащее где-то в горле.

Волан-де-Морт медленно поднялся и приблизился.

— Ну что же, мисс Поттер, — начал он спокойно, почти с лаской.

— Я миссис Блэк — перебила она его — Раз уж держите меня тут, то называйте правильно. Я же не называю вас мистер Реддл — Эмилия подняла одну сторону губ, в усмешке.

Волан-де-Морт нахмурился, он явно разозлился, но постарался быстро прийти в себя.

— Миссис Блэк — повторил он — Я надеюсь, ночь дала тебе время всё обдумать. Ты готова дать свой ответ?

Эмилия подняла взгляд. Её глаза блестели упрямо, холодно.

— Да, готова, — тихо сказала она. — Моё мнение не изменилось. Я не стану служить вам.

Он не моргнул.

— Неужели ты всё ещё не понимаешь, что я предлагаю? — произнёс он мягко, обходя её по кругу. — Я не прошу многого. Я всего лишь хочу восстановить величие магического мира. Чтобы маглы и грязнокровки знали своё место. Чтобы мир волшебников вновь стал сильным, чистым.

Эмилия усмехнулась, коротко, горько.

— И это говорит человек, чей отец был маглом? — прошептала она.

Воздух в зале будто застыл.

— Что ты сказала? — холодно переспросил он.

— Вы прекрасно слышали, — произнесла она ровно, не отводя взгляда. — По вашим же меркам я чище крови, чем вы. Я чистокровная ведьма, из чистокровной семьи, да моя семья хорошо относиться к маглам, но это не меняет статус моей крови. А вы, сын обычного человека. Может, начнёте чистить мир с себя?

На лице Волан-де-Морта дрогнули мышцы. Красные глаза полыхнули гневом.

— Осторожнее, Блэк, — прошипел он.

— Почему? Боитесь услышать правду? — с вызовом бросила она.

В ту же секунду Томас шагнул вперёд, заметно нервничая.

— Милорд, — он поклонился, — прошу, не сердитесь. Я предупреждал, что с ней будет трудно. Она упрямая, но не понимает, что говорит.

Волан-де-Морт даже не посмотрел на него.

— Выйди, Макадам, — сказал он тихо, почти без интонации.

Тот замер, хотел что-то сказать, но встретил взгляд Лорда и послушно вышел, закрыв за собой тяжёлую дверь.

Тишина. Только треск факелов. Эмилия чувствовала, как напряжение висит в воздухе, будто он вот-вот набросится на неё.

— Значит, — наконец заговорил Волан-де-Морт, подходя ближе, — ты решила умереть.

— Делайте, что хотите, — спокойно сказала Эмилия. — Мучайте, убейте. Но я не скажу вам ни одного видения.

— Ни одного? — он склонил голову. — Даже если от этого зависит жизнь тех, кого ты любишь?

— Те, кто мне дорог, под защитой, — сказала она твёрдо. — Да и сами могут за себя постоять.

— Правда? — в его голосе зазвенел яд. — Ты ведь и о себе думала так же. Что можешь себя защитить. Что Орден рядом. А теперь... — он провёл пальцем по её щеке, холодным, как лед. — Посмотри, где ты.

— Ну конечно, — сказала она. — Вы ведь не пришли открыто. Напали, когда я была ослаблена. Без палочки. Без сил. Без возможности противостоять. Нечестно? Зато безопасно. Так? Это для меня даже комплимент, значит, побоялись сделать иначе.

Его губы исказила тонкая злая усмешка.

— Ты не понимаешь, с кем разговариваешь.

— Очень даже понимаю. С человеком, который относиться к тем, кого сам принижает, и от кого хочет избавиться, — прошептала она.

На мгновение ему захотелось ударить. Она видела это мелькнувшее движение пальцев, мгновенный всплеск ярости в глазах. Но он сдержался.

— Думаю, разговор окончен, — сказала Эмилия тихо, но отчётливо. — Я не стану вам служить. И мое мнение не изменится. Лучше убейте меня и всё закончится.

Он долго смотрел на неё. Потом медленно выпрямился.

— Нет, — произнёс он. — Я не убью тебя. Ещё нет. Ты слишком полезна, Блэк. — Его голос стал почти шепотом, но от него веяло холодом могилы. — Я найду способ заставить тебя подчиниться. И, поверь, когда это случится, ты сама придёшь ко мне.

Он поднял палочку.

— Отключись.

Мир в одно мгновение потемнел. Эмилия почувствовала, как ноги подкосились, тело обмякло. Последнее, что она успела увидеть, — удовлетворённая улыбка Волан-де-Морта и вспышка зелёного света в его глазах.

Потом — тьма. Глубокая, холодная, глухая тьма.

***

В доме стояла тишина. Только потрескивал камин, отбрасывая тёплые отблески на стены. Сириус медленно ходил по комнате, держа Аманду на руках. Девочка только поела, но спать пока не собиралась, широко раскрытые глаза следили за отцом, а крошечные пальчики то и дело цеплялись за его рубашку.

— Ну что, принцесса, — сказал Сириус мягко, покачивая её. — Придётся тебе потерпеть мои сказки вместо колыбельных.

Он прошёл мимо камина. На полке стояли несколько колдографий, старые, выцветшие, но живые. На одной, они с Эмилией, Джеймсом и остальными во время выпускного бала. Все смеются. Джеймс в глупой шляпе, Лили морщит нос, а он и Эмилия стоят рядом, она улыбается ему, и в ту же секунду в колдографии он обнимает её за талию. Маленькая, но вечная магия, движение, которое не прекращается.

Сириус остановился, посмотрел на снимок и тихо сказал дочери:

— Вот, видишь, малышка? Это твоя мама. Мы тогда только закончили Хогвартс.

Аманда издала тихий звук, будто в ответ, и Сириус улыбнулся.

— Когда ты подрастёшь, — продолжил он, снова расхаживая по комнате, — ты тоже поедешь в Хогвартс. Это будет твой второй дом, поверь. Там у тебя появятся друзья, много весёлых историй. И, может быть... — он слегка поднял бровь, — однажды ты встретишь там кого-то особенного.

Он на мгновение замолчал, а потом фыркнул, покачав головой:

— Но, предупреждаю сразу, этот парень пройдёт через самую строгую проверку. Сначала допрос у папы, потом, возможно, у твоего дяди Джеймса... Аманда тихонько зевнула, будто соглашаясь.

— Вот и умница, — шепнул Сириус. — Никаких свиданий до тридцати.

Он продолжал говорить, Аманда слушала его по-своему: изредка улыбалась, хватала воздух ручками, словно подбадривая.

Сириус заметил это и улыбнулся уже искренне.

— Похоже, ты меня понимаешь, да? — сказал он тихо. — Единственная, кто ещё не сбежал от моих рассказов.

Постепенно девочка начала засыпать. Он осторожно уложил её в кроватку, поправил одеяло и задержался на мгновение, глядя на маленькое лицо.

— Спи, Ами. — Голос его дрогнул. — Мама бы гордилась тобой.

Он поцеловал её в лоб и, стараясь не шуметь, вышел из комнаты.

Внизу было темно. Лишь слабый свет от камина. Сириус сел за стол, опёрся локтем о поверхность и провёл рукой по лицу. В голове всё ещё звучал её голос. Смех. Память. Если бы Эмилия выжила... Может, сейчас она бы стояла рядом, поправляла на нём воротник, улыбалась так, как только она умела. Тихий стук в дверь вырвал его из мыслей.

Сириус нахмурился.

— Кто там?

— Это я, Питер, — послышался приглушённый голос снаружи.

Сириус помедлил. Потом спросил холодно:

— Как я узнаю, что это ты, а не кто-то, принявший твой облик?

— Помнишь, — ответил Питер торопливо, — на первом курсе вы с Джеймсом попросили меня сломать вам руки кочергой, чтобы попасть в больничное крыло к Римусу?

Сириус сжал губы.

— Да... помню. Глупость, конечно.

Он снял защитное заклятие и приоткрыл дверь.

Питер стоял на пороге, взъерошенный, потный, глаза бегают. Сириус сразу заметил, как тот нервничает.

— Чего тебе, Хвост? — спросил он недовольно. — У меня ребёнок спит.

— Я ненадолго, — быстро заговорил Питер, — просто... мне нужно сказать кое-что. Это важно.

— Говори.

Питер переминался с ноги на ногу.

— Сириус... ты должен быть осторожен. Не показывай Аманду. Никому. Не выводи её из дома.

— Что? — Сириус прищурился. — С чего бы мне прятать собственную дочь?

— Просто... — на секунду он задумался — Это небезопасно, — пробормотал Питер, опуская взгляд. — Я просто беспокоюсь о вас.

— Ты пьян, что ли? — раздражённо сказал Сириус. — Я не собираюсь запирать ребёнка в четырёх стенах. Но и кричать на всю улицу что это моя дочь тоже не собираюсь. Я понимаю, какое положение щас в мире, и не буду подвергать ее опасности.

Питер поднял глаза.

— Пойми, я просто... хочу, чтобы ты подумал о безопасности. Если они узнают о ней... — Питер отвел взгляд, он был напуган.

Сириус нахмурился.

— Ты несёшь чушь — Он отступил на шаг, открывая дверь шире. — Пошёл вон, Питер. Я не знаю, что ты задумал, но к моей семье не подходи.

Питер замер, хотел что-то сказать, но Сириус резко захлопнул дверь перед его носом и наложил охранное заклинание.

— Трус, — процедил он сквозь зубы. — Всегда был таким.

Он вернулся в гостиную и снова посмотрел на колдографию. Эмилия на снимке смеялась. И вдруг мысль вспыхнула, холодная, отчётливая.

А если Аманда унаследует её дар?

Эмилия получила его от бабушки. Почему бы их дочери не получить то же самое? Если дар проявится... пожиратели могут заинтересоваться ею.

Сириус почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он посмотрел в сторону лестницы, туда, где наверху тихо спала Аманда.

— Не дам им тебя тронуть, — прошептал он. — Никогда.

И впервые за долгое время Сириус понял, что страх, это не то, что он чувствует за себя. Он боялся за неё.

Он долго не мог найти покоя. Сириус лежал, глядя в потолок, где тени от лунного света будто складывались в очертания прошлого. то, что он изо всех сил пытался не вспоминать, но каждый вечер всё равно возвращался к нему. Он помнил, как Эмилия просыпалась по ночам, дрожащая, с тихими криками, как он садился рядом и гладил её по волосам, пока её дыхание не выравнивалось. Теперь в комнате стояла мёртвая тишина. Только он и пустота.

Сириус медленно провёл ладонью по холодной простыне рядом с собой. Когда-то здесь спала она. Тёплая. Смешная. Слишком упрямая, слишком добрая, слишком красивая для этого мира. Он сжал руку в кулак.

— Не унаследуй это, Аманда... — тихо прошептал он в темноту. — Пожалуйста, только не это.

Дар Эмилии был благословением и проклятием одновременно. Он видел, как она мучилась, когда очередной сон превращался в реальность. Если дочь унаследует это... он не вынесет.

Он закрыл глаза и, впервые за долгое время, попытался просто... не думать. Сон пришёл не сразу.

Когда он провалился в дремоту, всё вокруг будто ожило. Он стоял на поляне, цветущей, на той самой поляне где они играли свою свадьбу. Лёгкий ветер, запах жасмина... она стояла там, Эмилия. Живая. Такая, какой он помнил её в лучшем дне их жизни. С мягкой улыбкой и чуть растрёпанными волосами, будто только что встала с постели.

— Ты снова не спишь, Блохастый, — сказала она, тихо, как будто знала, что он её слышит.

Сириус не ответил. Он просто смотрел. Он боялся дышать, боялся, что она исчезнет.

— Я стараюсь, — наконец выдавил он, — но без тебя это... тяжело.

Эмилия подошла ближе, почти касаясь его рукой. Он чувствовал тепло — или воображал его.

— Ты должен жить, — её голос звучал как шёпот ветра. — Ради Аманды.

Он кивнул. И вдруг, словно тень, она стала растворяться в воздухе.

— Нет... — выдохнул он, — подожди...

Но её уже не было. Сириус проснулся. Он глубоко вдохнул, перевернулся на спину и прошептал в темноту:

— Я живу, Эми. Ради неё. Ради нас.

И он позволил себе снова уснуть, не потому, что устал, а потому что хотел увидеть её снова.

Хоть там, в мире его снов, она всё ещё жива.