Глава 62 Выпускной бал (Часть 1)

Выпускной бал назначили на воскресенье — и само это слово, как заклинание, наполняло последние дни трепетом и волнением. Хогвартс словно изменился: замок замер в особом ожидании. Другие курсы уже разъехались по домам, и в коридорах было непривычно пусто. Остались только семикурсники — последние ученики, которым предстояло проститься с этими стенами.

Их голоса, смех и шаги теперь звучали особенно отчётливо. В гостиной Гриффиндора почти постоянно слышался звонкий гомон девушек, обсуждающих платья, причёски и туфли. Одни получали наряды из дома, другие заказывали у мадам Малкин прямо в Хогвартс. Лёгкий шорох тканей и шелеста упаковочной бумаги, аромат духов и гул разговоров создавали особое настроение праздника.

Особенно ждала бала Мэри. Её воображение рисовало картину, как все соберутся в Большом зале: девушки в ослепительных платьях, парни в костюмах...

— Это будет так красиво! — повторяла она, и глаза её сияли.

В один из вечеров, когда в гостиной собрались Джеймс, Римус, Сириус, Питер, Эмилия, Марлин, Мэри и Лили, разговоры о платьях и костюмах постепенно перешли к самому празднику. Они сидели полукругом у камина, и в воздухе чувствовалось что-то торжественное, как будто само время вело их к завершению.

Именно тогда Эмилия, глядя на друзей, вдруг сказала:

— Ребята... а давайте подарим Дамблдору что-то от нас? В знак благодарности.

Лили усмехнулась.

— В знак благодарности за то, что он не отчислил Джеймса и Сириуса ещё на первом курсе, — и все засмеялись.

Смех был искренним, но в нём пряталась и тёплая признательность. Да, Дамблдор не раз закрывал глаза на выходки мародёров, и, возможно, именно поэтому они все ещё здесь.

— Но что подарить человеку, у которого уже есть всё? — задумался Джеймс.

И тут начались самые настоящие обсуждения. Кто-то предлагал редкие книги, кто-то — магические растения, Питер осторожно заметил про альбом с фотографиями. Марлин оживилась с идеей «свитка воспоминаний», а Римус серьёзно сказал, что лучше сделать что-то самим, и тогда это точно будет в единственном экземпляре.

— Подарим ему наш портрет, — с усмешкой вставил Сириус. — Чтобы помнил, к чему приводит излишняя снисходительность к студентам.

Все снова захохотали. Они проходились взглядами по стопкам брошюр, что захламляли гостиную — те же листки, по которыми девочки рассматривали, выбирая платья, те каталоги, что приносили совы от лавок Хогсмида и Косой алее. В каждом рекламном листке обещали «идеальную ткань», «не помятый подол», «волшебную фиксацию причёски» — но для Дамблдора это всё явно не подходило. Что дарят человеку, у которого есть все книжные редкости, редкие растения и портреты в кабинетах?

Эмилия просматривала одну брошюру за другой, пока Лили и Марлин обсуждали предложенные варианты, а Мэри взволнованно перебирала идеи. В какой-то момент она наткнулась на листок, который отличался от остальных: бумага была плотная, с тёплой текстурой, и на обложке — была изображена: маленькая резная шкатулка, из которой, будто, светились предметы. Заголовок обещал «Решение для тех, у кого всё» — и Эмилия невольно улыбнулась.

Она взяла эту брошюру и показала находку всем.

— Посмотрите, — прошептала она. — Смотрите-ка что это.

Питер, все ещё скромный в разговоре, наклонился первым и прочитал заглавие вслух:

— «Шкатулка с заклятием расширения — новый предмет от дома ремесленников «Изба Зазеркалий»».

Сириус тут же выцепил брошюру из его рук и стал листать. Джеймс откинулся на спинку кресла, Римус нахмурено вслушивался, а Марлин и Мэри встали рядом, распахнув глаза от любопытства.

Эмилия наблюдала за их лицами и в сердцах почувствовала облегчение: вдруг решение оказалось не только в дорогих и банальных подарках, а в чем-то новом и умном.

Питер, забрав брошюру обратно, прочитал ключевые строки, тихо, и четко:

— «Шкатулка «Эвербокс» — ограниченное тиражное изделие. Резная деревянная шкатулка, зачарованная заклятием расширения. Вмещает любое количество предметов, визуально оставаясь компактной; автоматически возвращает из хранимого набора предметы владельцу, если ситуация этого требует; реагирует на потребности и кризисы в жизни собственника, выдавая то, что может ему помочь; снабжает владельца мягкими подсказками — маленькими записками с пояснениям как применять тот или иной предмет в данной ситуации; персонализируется гравировкой; связана с владельцем и не отдаёт содержимое другим. Гарантия безопасности: нельзя хранить запрещённые предметы. Рекомендовано для подарков и семейного пользования.»

— Погодите... — прошептал Римус, подбирая слова. — То есть она не просто «вмещает», она сама решает, что из содержимого будет полезно владельцу в тот или иной момент? По сути — умная шкатулка.

— Именно, — сказал Сириус, глаза его загорелись. — И её недавно выпустили, значит, у Дамблдора такой, скорее всего, нет. Плюс, можно сделать гравировку. Это бомбическая идея.

— Гравировку? — оживился Джеймс, задумчиво щуря глаза. — Мы могли бы выгравировать... «От Мародёров»! Как вам? Чтобы он помнил, кто это подарил.

Марлин нахмурилась, перекладывая несколько буклетов.

— Эм... мы ведь не только «мародёры», — сказала она. — В смысле, Мародёры — это Джеймс, Сириус, Римус и Питер, а мы с девочками вовсе не мародёры.

— Ну и пусть, — усмехнулся Сириус. — Это же шутка. Пусть будет «От Мародёров». Стильно и с долей иронии.

— Может, не надо делать шутку на шкатулки у Дамблдора, — мягко возразила Лили. — И все таки мы договорились дарить подарок от всех.

Питер задумчиво провёл пальцем по краюшку брошюры:

— Если она новая, то, действительно, у него, вероятно, нет. А идея с гравировкой хороша... но что именно гравировать? Его полное имя слишком длинное, если честно.

Эмилия почувствовала, как в горле у неё расцветает улыбка: решение было почти на кончике языка. Она взглянула на друзей, на идущие вспышки радости в глазах у Мэри, и сказала спокойно:

— Давайте не заморачиваемся с шутками. Сделаем что-то стандартное. Гравировка с его инициалами — это красиво и уважительно.

Лили покачала головой и улыбнулась.

— Да, это неплохо. А то у него имя такое... длинненькое.

— Какое именно? — с озорной ухмылкой спросил Сириус.

Лили, задумавшись, как будто пересчитывая буквы, произнесла чётко и слегка торжественно:

— Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор.

— Пока выговоришь, уже забудешь зачем обращался – пошутил Джеймс.

Затем раздались смех и шутливые возгласы. Джеймс чуть не хлопнул в ладоши, Римус усмехнулся, а Питер тихо произнёс:

— A.P.W.B.D.— очень симпатично будет смотреться на шкатулке.

— Или — полная надпись, — задумчиво добавила Марлин. — Это будет более торжественно.

— Я за инициалы, — проговорил Сириус. — Коротко и стильно.

Эмилия думала о том, как это будет выглядеть: шероховатая тёмная древесина, на крышке тонкая гравировка его инициалов — маленькая, аккуратная, но невероятно значимая. Внутри — место, куда можно положить множество нужных предметов, которых у Дамблдора полно и шкатулка, при необходимости, отдаст то, что Дамблдору понадобится в трудный момент.

— Я за инициалы — сказала Эмилия, и большинство тоже были за.

— Хорошо, — произнёс Джеймс наконец. — Значит, шкатулка «Эвербокс». С гравировкой инициалов. Мы соберёмся завтра, соберём деньги и закажем.

— Я могу связаться с лавкой, — предложил Питер.

— А я напишу письмо с благодарностью которое мы можем вложить в подарок, — сказал Римус.

Мэри, сияющая от предчувствия, подскочила:

— Я могу взять на себя упаковку! И ленточки!

Лили улыбнулась Эмилии и сжала её за руку:

— Это будет замечательно.

Они ещё долго обсуждали детали и в конце концов, с планом и общей лёгкой тревогой в сердце, разошлись по комнатам: завтра им предстояло действовать.

На следующий день они формально оформили заказ — Питер отправил сову в лавку «Изба Зазеркалий», кто-то перевёл вся сумму, и вскоре стало ясно: шкатулка идёт, и придёт она к вечеру. Девочки же посвятили день совсем другому делу — подготовке к балу.

Девушки почти весь день провели в своей комнате: наряды, прически, аксессуары — обсуждения не умолкали ни на минуту. Каждая хотела выглядеть на балу особенно, и это было вполне естественно — всё-таки выпускной раз в жизни.

— Я всё же думаю, что стоит сделать прическу с заколками, — рассуждала Лили, сидя на кровати и рассматривая своё отражение в зеркальце. — Будет проще танцевать.

— А я — за локоны, — не согласилась Марлин. — Они всегда выглядят эффектно.

Эмилия хихикнула, наблюдая, как Мэри в третий раз меняет мнение насчёт украшений.

— Мэри, ты ещё пять раз передумаешь до завтра, — поддразнила она.

— Естественно! — вскинула подбородок Мэри. — Бал — это событие века. И я хочу, чтобы Джек, когда увидит меня, вообще дар речи потерял.

Девушки засмеялись. Атмосфера была лёгкой и в то же время трепетной — ожидание завтрашнего вечера делало всё особенным.

Вечером в окно постучала сова. Эмилия первой подскочила, сняла с лапы аккуратно перевязанную посылку и радостно сказала:

— Пришёл подарок!

Подруги быстро переоделись в повседневное, и, переглянувшись, почти одновременно решили: пора идти к мальчишкам. Они должны вместе упаковать подарок, чтобы всё выглядело идеально.

В комнате мародёров царил привычный хаос. Джеймс с Сириусом спорили, как именно вручить Дамблдору подарок. Римус дописывал письмо с благодарностью директору, а Питер, который еще утром забралу Мэри упаковочную бумагу в которую они будут упаковывать шкатулку, пытался разобраться как это сделать правильно.

— Ну и ну, — протянула Марлин, входя первой. — Вот это называется «подготовка»?

Сириус, заметив Эмилию, тут же расправил плечи и изобразил серьёзность.

— Мы, между прочим, занимались важнейшим делом, — заявил он. — Обсуждали, какой узел на ленте будет достойным директора Хогвартса.

—Занимались, громко сказано, — хмыкнул Римус, не отрываясь от письма. — Они больше спорили, чем делали.

Девушки переглянулись и дружно закатили глаза.

— Давайте сюда упаковку, — скомандовала Лили, подходя к столу. — Мы упакуем так, что у Дамблдора ни тени сомнений не возникнет, от кого подарок.

— Главное, чтоб он не подумал, что это розыгрыш, — вставил Питер, но тут же умолк под взглядом Джеймса.

Они дружно разложили шкатулку на столе. Дерево было гладким и тёплым на ощупь, узоры резьбы словно оживали при свете камина. Девушки аккуратно уложили её в коробку, обклеенную бумагой, а сверху завязали широкую ленту.

— Ну вот, — удовлетворённо сказала Эмилия, поправив бантик. — Теперь это выглядит достойно.

Тепло, которое витало в комнате, было настоящим — смешки, поддразнивания, но и искреннее чувство: они вместе, и завтра их ждёт особенный день.

После упаковки они ещё немного посидели, обсуждая завтрашний бал, но вскоре начали зевать один за другим.

— Всё, марш спать, — решительно сказала Марлин, поднимаясь. — Завтра не прощу вам сонных лиц на колдографиях.

— Спокойной ночи, — напоследок сказала Лили.

— Спокойной, — отозвались мальчишки хором.

И вот уже тёплый свет камина остался позади, а каждый из них шёл в свою комнату, чувствуя, как сердце бьётся чуть быстрее: завтра наступал день, который они запомнят навсегда.

Утро в Большом зале за завтраком было как кадр из старой, тёплой фотографии: высокий свод, через витражи в ложах просачивался мягкий летний свет, пар над чашами и едой едва поднимался в воздух. Несмотря на то что по замку ходило необычно мало людей здесь, в этом зале, собрались все семикурсники, и звук их голосов наполнял пространство эхом. Смеялись, пересказывали последние происшествия, перебирали планы на вечер; от столов доносились шуршание пергаментов, хруст тостов и звон серебряных приборов.

Вся компания, как обычно, села вместе: за длинным дубовым столом они чувствовали себя в своей маленькой крепости — здесь можно было делать вид, что мир вокруг не меняется. Разговоры двигались от практических — кто за кем придёт на танец, где лучше встретиться перед началом — к более лёгким шуткам, которые неизменно вызывали хохот у всех.

Джеймс, обычно громкий и лёгкий на подколы, вдруг замолк и стал смотреть в сторону стола Слизерина. Его лицо потемнело на долю секунды; взгляд стал таким, каким бывает у него, когда он что-то обдумывает всерьёз, а не шутит. Это было заметно: даже смех утих вокруг него на мгновение, и Сириус, заметив перемену, склонил голову, прочтя в этом молчании тревогу.

Эмилия, сидящая рядом, почувствовала напряжение брата; она ненавязчиво повернулась к нему и тихо спросила:

— Всё в порядке? — тихо спросила Эмилия, заметив, как он нахмурился.

— Почти, — пробормотал он, потом вскинул голову и уже громче сказал — Меня злит только одно: что эти слизеринцы тоже будут на нашем выпускном.

Лили отложила вилку и чуть усмехнулась:

— Джеймс, это и их праздник тоже. Несмотря на то, что... ну, ты понял.

— Несмотря на то, какие они уроды, — договорил Сириус, не отрывая взгляда от зелёно-серого стола. — И Джеймс прав: мало ли что они могут выкинуть. Бал — идеальный момент для гадостей.

— Ну вот, началось, — вздохнула Лили, но без злости. — Может, хоть раз вы перестанете видеть в них врагов?

— Когда они перестанут вести себя как враги, — буркнул Джеймс и откинулся на спинку скамьи. — Не хочу, чтобы они испортили наш вечер.

Римус, до этого молча перелистывавший пергамент с заметками, поднял глаза:

— Я думаю, лучше перестраховаться. Мы знаем, что они любят сюрпризы. Так что... можно хотя бы условиться держать уши востро.

— Вот именно, — кивнул Сириус, бросив быстрый взгляд на Эмилию. — И если кто-то из них решит блеснуть остроумием, мы будем готовы.

Эмилия приподняла брови и усмехнулась, прерывая напряжение:

— Вы говорите так, будто идёте на битву, а не на выпускной бал.

— Иногда это одно и то же, сестрёнка, — усмехнулся Джеймс, но в глазах всё ещё читалась настороженность.

Лили покачала головой и улыбнулась ему чуть мягче, чем обычно:

— Джеймс Поттер, если ты хоть на минуту испортишь наш вечер мыслями о Слизерине, я тебя убью.

— Даже во время танцев? — оживился он, и в его голосе снова зазвучали привычные нотки озорства.

— Особенно во время танцев, — ответила Лили, и за столом раздался смех.

Питер, который всё это время молча жевал тост, тихо добавил:

— Всё равно здорово, что мы все здесь. Вместе. Даже если придётся краем глаза следить за ними.

И в этот момент напряжение будто немного спало. Они знали: тревога есть, но рядом сидели те, кто всегда подхватит, если что-то пойдёт не так.

К вечеру Хогвартс будто затаил дыхание. В коридорах стояла непривычная тишина — семикурсники были по своим комнатам, готовились к выпускному балу.

Эмилия, Лили, Марлин и Мэри собрались вместе. В их спальне царил настоящий хаос: платья развешаны на спинках кроватей, по полу разбросаны ленты, флакончики духов и шпильки. Девушки наперебой обсуждали, как лучше уложить волосы, чьи туфли удобнее и кто первым соберётся. Но когда наконец все были готовы, они переглянулись и разом улыбнулись.

— Ну что, красавицы, — сказала Эмилия, поправляя подол своего алого платья, — идём сражать наповал.

Они спустились вниз к общей гостиной. У любимого дивана их уже ждали мародёры. Джеймс, Сириус, Римус и Питер стояли в идеально сидящих костюмах, словно сошли со страниц журнала. И в тот момент, когда девушки появились на лестнице, мальчишки замерли.

— Мерлин, — выдохнул Сириус, глядя на Эмилию так, будто забыл, как дышать. — Если это сон, пусть меня никто не будит.

Эмилия улыбнулась и, слегка смутившись, подошла ближе.

— Ты тоже выглядишь... — она скользнула взглядом по его чёрному костюму и расправленному воротнику рубашки. — ...как будто сбежал с обложки «Ведьмовского еженедельника».

Сириус усмехнулся, но в его глазах всё ещё плескалось то самое редкое чувство, которое он старательно скрывал от всех, кроме неё.

Тем временем Джеймс уже оказался рядом с Лили.

— Лили, ты... — он даже потерял дар речи, а это было редкостью. — Ты сражаешь меня на месте.

Лили вспыхнула и смущённо опустила глаза.

— Спасибо, Джеймс, — тихо ответила она, но уголки её губ дрогнули в улыбке.

Питер тоже таращился на девушек с круглыми глазами, но так ничего и не сказал, только выдавил:

— Вау...

Марлин, заметив это внимание, фыркнула и демонстративно поправила золотистый подол своего платья.

— Ну что, пойдём уже? — она кивнула в сторону дверей. — Если мы задержимся ещё хоть минуту, все закуски разберут слизеринцы.

— Точно! — подхватила Мэри, чуть подпрыгивая на месте. Она сияла в своём розовом платье, её тёмная кожа словно светилась. — Джек уже, наверное, места себе не находит.

— Держу пари, он в таком же костюме, как на Рождество, — подколол Сириус.

— И что? — огрызнулась Мэри, но с улыбкой. — Ему и не нужно что-то менять.

Римус всё это время молчал, но, когда Марлин подошла к нему, он поднял глаза. На мгновение его взгляд задержался на её золотистом платье, и в глазах мелькнуло что-то, чего он сам, похоже, испугался.

— Ты выглядишь... необычно, — тихо сказал он, быстро отвёл взгляд.

— Ага, — усмехнулась Марлин. — Перестань пялиться и пойдём, пока твои друзья не решили превратить бал в ещё одним розыгрышем.

Римус вздохнул, но всё же улыбнулся уголками губ.

— Всё, хватит любоваться друг другом, — объявил Джеймс, но голос его был слишком довольным, чтобы звучать серьёзно. — Нас ждёт выпускной бал.

Компания выстроилась в небольшой ряд, и, переглядываясь и подшучивая, направилась к Большому залу — туда, где их ждал один из самых запоминающихся вечеров жизни.

Двери Большого зала были распахнуты настежь, и семикурсники по одному или группами входили внутрь. Музыка уже звучала — лёгкая, торжественная, словно приглашала забыть обо всём и просто радоваться этому вечеру. Потолок сиял звёздами, отражаясь в блестящей поверхности паркета, а по краям стояли длинные столы с напитками и угощениями.

Компания вошла почти последними. Эмилия первой переступила порог, её красное платье будто вспыхнуло в свете свечей, и несколько голов сразу обернулись в их сторону. Сириус, шедший рядом, поднял подбородок чуть выше обычного, явно гордясь тем, что именно она его спутница.

— Кажется, мы привлекли внимание, — шепнула Эмилия, заметив взгляды со всех сторон.

— Ну так и должно быть, — ухмыльнулся Сириус, сжал её ладонь крепче. — Пусть знают, кто сегодня королева бала.

За ними вошли Джеймс и Лили. Джеймс сиял от гордости, держа Лили под руку, и даже не пытался скрыть, что счастлив. Лили слегка смущалась из-за количества взглядов, но её зелёное платье только усиливало эффект.

Марлин и Римус шли рядом, но держались чуть в стороне друг от друга. На Марлин невозможно было не обратить внимания — её жёлтое платье удивило многих, кто привык видеть её в мрачных тонах.

— Все смотрят, — заметила она полушёпотом, наклонившись к Римусу. — Наверное, думают, что я случайно перепутала гардероб с чужим.

— Они думают, что ты великолепна, — тихо ответил он, не успев вовремя прикусить язык. Марлин улыбнулась, но Римус тут же отвернулся, будто сказал лишнее.

Мэри с Питером появились последними. Розовое платье и сияющая улыбка Мэри сразу бросились в глаза. Она заметила Джека у одного из столов, и радостно махнула ему рукой.

— Ну всё, ребята, я побежала! — с весёлым смехом сказала она и скрылась в толпе.

— Вот так всегда, — заметил Сириус, качнув головой.

Компания двинулась дальше в зал. Казалось, всё пространство будто разделилось: с одной стороны — гриффиндорцы и другие факультеты, с другой — скопление слизеринцев, которые с холодными ухмылками наблюдали за входящими.

— Ну что, — пробормотал Джеймс, бросив взгляд в сторону Слизерина, — начнём праздник красиво?

Он поправил мантию, и вся компания направилась к середине зала, где уже собирались пары.

Начало торжества было удивительно спокойным. По залу разливалась лёгкая музыка — не громкая, будто сама приглашала то в танец, то в беседу. Столы ломились от закусок: сырные тарталетки, карамельные яблоки и, конечно же, сливочное пиво, которое щедро наполняло кружки.

Ученики рассредоточились кто куда: одни уже кружились на танцполе, другие оживлённо переговаривались, третьи просто сидели и наблюдали за происходящим.

Компания устроилась у одного из столов: Джеймс сразу налил себе сливочного пива и с аппетитом отправился за тарталетками, Сириус откинулся на стул, скрестив руки на груди, но всё равно тянулся за закусками, а Эмилия с Лили обсуждали, как красиво преобразили зал — потолок сиял тысячами звёзд, а по стенам мягко переливались чары, меняя цвет от золотого до глубокого синего.

— Всё-таки Дамблдор умеет устроить праздник, — заметила Лили, оглядываясь.

— Или как минимум у него есть безумное чувство стиля, — добавил Сириус с ухмылкой.

Минут через тридцать музыка неожиданно стихла. Гул голосов постепенно затих, и взгляды обратились к длинному столу преподавателей. Оттуда величественно поднялся Альбус Дамблдор. Его мантия переливалась оттенками тёмно-синего и серебра, а глаза искрились в полумраке зала так же ярко, как и всегда.

— Дорогие мои, — начал он, и зал тут же наполнился тишиной. Его голос звучал мягко, но в то же время имел силу — Сегодня вы не просто отмечаете выпускной бал. Сегодня вы завершаете один этап своей жизни и вступаете в новый — куда более сложный, но и куда более удивительный.

Он сделал паузу, обведя зал взглядом.

— За эти семь лет вы учились не только заклинаниям, зельям и превращениям. Вы учились друг у друга. Учились дружбе, смелости, терпению и, быть может, самым важным заклинаниям из всех — пониманию и любви.

В зале кто-то тихо переглянулся; Эмилия уловила, как Джеймс и Лили невольно улыбнулись друг другу.

— Но я не буду скрывать, — продолжил Дамблдор, — что впереди вас ждёт мир, где не всегда всё так прекрасно, как в этих стенах. Там есть трудности, сомнения, и, конечно же, ошибки. Но, поверьте моему опыту, — и тут он заговорщически подмигнул, — именно ошибки часто приводят нас туда, где мы должны оказаться.

Среди учеников пробежал лёгкий смех.

— И поэтому я хочу, чтобы вы запомнили: ни один шаг в вашей жизни не будет напрасным. Даже самый неверный шаг может привести к верному открытию. Даже самая тяжёлая потеря может научить ценить то, что у вас есть. И не забывайте, счастье можно найти даже в тёмные времена, если не забывать обращаться к свету.

Эти слова прозвучали особенно тихо и проникновенно.

— Итак, дорогие выпускники, — Дамблдор расправил руки, словно обнимая весь зал, — сегодня ваш праздник. Танцуйте, смейтесь, радуйтесь. Вперёд, навстречу жизни, которая ждёт вас с распростёртыми объятиями.

Он поднял бокал сливочного пива и, с улыбкой, добавил:

— И пусть ни один из вас не забудет, что даже самые серьёзные люди имеют право иногда — как это говорят? — слегка повеселиться.

Зал взорвался аплодисментами и смехом. Музыка снова заиграла, и воздух наполнился радостным шумом.

Зал оживился вновь, заиграла весёлая музыка, и аплодисменты ещё долго не смолкали. Многие семикурсники вскакивали со своих мест, кто-то бросился на танцпол, кто-то — к угощениям.

— Ну что ж, — Джеймс, сияя, отхлебнул из кружки и повернулся к друзьям. — Дамблдор умеет сказать так, что даже я чуть в всплакнул.

Сириус, облокотившись на спинку стула, глянул на Эмилию и приподнял бровь:

— Миледи, рискнёте составить компанию дворняге на танцполе?

Эмилия театрально закатила глаза.

— Только не наступай мне на ноги, Блэк. Я хочу дожить до конца бала с целыми пальцами.

Он протянул ей руку с самым невинным видом, и она, смеясь, всё-таки вложила в неё свою.

Тем временем Джеймс решительно поднялся, повернулся к Лили и слегка поклонился:

— Мисс Эванс, позвольте пригласить вас на танец.

Она вспыхнула, но сдержанно кивнула.

— Хорошо — с улыбкой сказала лили и они пошли к центру зала

Марлин тем временем переглянулась с Римусом. Он, как всегда, сделал вид, что очень увлечён своим бокалом. Она вздохнула и слегка подтолкнула его локтем:

— Пойдём, пока все места на танцполе не заняли.

Римус хмыкнул, чуть смущённо отвёл взгляд и пробормотал:

— Ты ведь знаешь, я не лучший партнёр для танцев...

— Вот и проверим, — легко ответила она, не давая ему отступить.

Мэри же уже оживлённо махала рукой через зал. Её парень Джек, высокий пуффендуец с мягкой улыбкой, умело ввел ее в танце.

Так, постепенно, почти вся компания оказалась на танцполе. Зал переливался светом, мантии и платья кружились в ритме музыки, и даже самые суровые семикурсники улыбались, позволяя себе хотя бы на один вечер забыть обо всём, кроме праздника.

Музыка заиграла более живо, и зал наполнился звоном смеха, шагов и лёгким шелестом платьев.

Сириус слегка прижал Эмилию к себе и шепнул с озорной улыбкой:

— Знаешь, мы явно танцуем лучше всех здесь.

— Лучше всех? — приподняла бровь Эмилия. — Ты ведь сбился с ритма ещё на втором шаге.

— Неважно, — ухмыльнулся он. — Главное, у меня самая красивая партнёрша.

Эмилия покраснела и, чтобы скрыть смущение, тихо фыркнула:

— Осторожнее, а то променяю тебя на кого-нибудь другого.

— Даже не думай, — Сириус сделал вид, что возмутился, но глаза его сверкнули. — Я своё место не уступлю никому.

Эмилия рассмеялась, и на сердце стало так тепло, будто музыка звучала только для них двоих.

Джеймс держал Лили так, будто боялся отпустить, и в то же время двигался уверенно, будто это был его стихия.

— Никогда бы не подумала, что ты умеешь танцевать, — сказала она, чуть приподняв бровь.

— А я раньше никогда бы не подумал, что ты согласишься танцевать со мной, — ответил он, и глаза у него загорелись.

Лили фыркнула, но улыбка всё-таки появилась.

— Знаешь, ради справедливости скажу: иногда ты бываешь... не таким уж и невыносимым.

— О, так это прогресс! — оживился Джеймс. — Ещё чуть-чуть, и ты признаешься, что любишь квиддич.

Она хотела возразить, но слова сами сорвались с губ:

— Люблю, но только те матчи, где играешь ты.

Лили тут же покраснела и отвела взгляд, словно сказала лишнее. Джеймс замер, потом засиял так, будто выиграл финал кубка.

— Лили Эванс, — прошептал он, — это лучшее признание в моей жизни.

Она закатила глаза, но уголки губ всё равно дрогнули. Музыка продолжала звучать, и на мгновение казалось, что весь зал исчез.

Марлин вела Римуса к середине танцпола почти силой.

— Ну же, это не страшно, — улыбнулась она, чувствуя, как он напряжённо сжимает её ладонь.

Он покачал головой, но всё же положил руку на её талию. Его движения оставались скованными, но Марлин смотрела на него с такой мягкой теплотой, что у него будто подкосились ноги.

— Ты... улыбаешься, — проговорил он тихо, с лёгким удивлением.

— Потому что с тобой приятно, — сказала она, слегка наклонив голову.

Римус нахмурился, словно пытаясь скрыть эмоции, но крепче сжал её руку, будто боялся, что если отпустит — потеряет что-то важное.

— Тогда я постараюсь не испортить это, — пробормотал он, и на его губах сквозь замешательство появилась едва заметная улыбка.

Мэри сияла ярче всех. Она смеялась, кружась в руках Джека, и вдруг весело воскликнула:

— Это точно лучший вечер в моей жизни!

— Тогда я рад, что могу быть его частью, — ответил Джек с мягкой улыбкой, не отводя глаз от неё.

Мэри смущённо опустила взгляд, но уголки её губ дрогнули, и она снова посмотрела на него с блеском в глазах.

— Ты, кстати, не плохо справляешься с этим, — проговорила она с улыбкой.

— Только потому, что рядом такая вдохновляющая девушка, — ответил Джек, и его взгляд сиял теплом.

Питер сначала мялся в стороне, не решаясь выйти на танцпол. Но тут к нему подошла Эвелин Харт — симпатичная и всегда жизнерадостная девчонка с Когтеврана.

— Ну что, будешь в одиночестве сидеть, пока все веселятся? — лукаво спросила она, протягивая руку. Питер вспыхнул, но поспешил встать.

— Я... ну...— пробормотал он, но не успел договорить.

— Хватит прятаться, — сказала она с лёгкой усмешкой, прежде чем он успел договорить. — Я выведу тебя танцевать.

И прежде чем Питер успел опомниться, она взяла его за руку и повела к середине танцпола. Его глаза округлились, а сердце застучало быстрее.

Под музыку они начали кружиться, и Питер почувствовал, как напряжение постепенно тает. Эвелин двигалась легко, с грацией, которая успокаивала его робкость. Он робко улыбнулся — и впервые за вечер эта улыбка была настоящей, безо всякого стеснения.