Глава 61, Экзамены

Март растянул свои серые тучи над Хогвартсом, зимняя сырость уступала место первому робкому теплу, но в воздухе всё ещё висела тоска. Близился их день рождения, 27 марта, — но в этом году праздник висел тяжким грузом. Для Джеймса и Эмилии эта дата уже не была праздником: ровно год назад их мир треснул и ушёл, и теперь в этом треске жил постоянный отзвук.

Друзья, на все дни рождения собирались иначе: без шумных общих торжеств, без гостей. Мировая тревога научила ценить только самых близких. Утром, в гостиной Гриффиндора, Сириус, Лили, Мэри, Марлин, Римус и Питер молча провожали Джеймса и Эмилию взглядами. На лицах провожавших — угасшая улыбка, и в каждом отчётливо читалась та же пустота: они знали, куда они идут, и понимали, почему те хотят быть одни.

В кабинете директора всё было по-старому величаво и тихо: Дамблдор встал со своего кресла, в его глазах пылали те спокойные огоньки, которые всегда делали слова легче. Он вынул из шкафа предмет, старый чайник, на который директор применил нужное заклинание.

— Я не могу отпустить вас туда без защиты, — тихо сказал он. — Но сделаю исключение, только вы обязуетесь не отклоняться от пути и не предпринимать ничего без совета, и не задерживаться. Понимаете? Важна осторожность.

Они кивнули. Джеймс сжал руку сестре, и они одновременно положили пальцы на заколдованный предмет. Пластина запульсировала, воздух лёг вокруг них прохладой и запахом как перед началом дождя.

Перемещение было мягким, они не упали, они просто оказались там, где хотели быть: на краю небольшого кладбища, где всё было скромно и щедро одновременно — голые ветви обрамляли ряд надгробий, земля ещё твёрдая от ночного холода, но в воздухе уже чувствовалась влага, будто земля начинает пробуждаться.

Они шли между чужими могилами, не останавливаясь, не торопясь. Каждое надгробие была маленькой жизнью, сложенной в камень; имена, даты, иногда лепестки старых, давно засохших цветов. Внизу каждого надписи — привычный поток статистики, но для них это был холодный ряд чужой памяти.

Когда они дошли до места, где было одно надгробие на двоих, их шаги замерли. На плите аккуратно вырезаны имена: «ЮФИМИЯ ПОТТЕР и ФЛИМОНТ ПОТТЕР» — буквы строгие и ровные. Внизу — разные даты рождения и одна смерти: «27.03.1977».

Они стояли как вкопанные. Вокруг — небо, и холодный мартовский ветер, и отдалённая суета мира, которая казалась сейчас неуместной. Наконец Эмилия медленно вытянула палочку и едва коснулась камня. На плиту, словно вырастающее из самой земли, появились свежие цветы — нежно-фиолетовые ирисы, белые нарциссы и пару полевых ромашек, которые она собрала в мыслях.

— Прошёл год, — сказала она почти безголосо, как будто говорила самой себе.

— Кажется целая вечность, — ответил Джеймс так тихо, что шёпот растаял между строчек на памятнике.

Они сели на низкую оградку, было странно и правильно — оказаться там, где можно говорить, не боясь, что слова будут услышаны не теми. Они разговаривали тихо, осторожно перебирая события прошедшего года, как страницы старой книги. Как будто пересказывая родителям что они пережили за этот год.

— Мы выросли слишком рано, — проговорил Джеймс, и в голосе его слышалось не просто грусть, а удивлённая усталость. — Эта взрослая жизнь пришла к нам гораздо раньше, чем хотелось бы.

— Они... — Эмилия запнулась и улыбнулась болезненно, словно свет в улыбке был вызван памятью. — Они были замечательные. Нам очень повезло с ними. Именно таких всегда забирают первыми.

Джеймс поднял глаза на плиту и долго смотрел на вырезанные буквы, на цифры даты.

Его сердце сжалось, и он, не отрывая взгляда, сказал так, как будто говорил о некой простоте, которую не все способны понять:

— Я бы тоже хотел... умереть в один день с тем, кого любишь. Чтобы не тянуться через годы без любимого человека. Это... странно, но это мне кажется лучше, чем жить в мучениях.

Эмилия посмотрела на брата. Её плечи дрогнули — откуда-то в её горле вырвался тихий смешок, горький и тёплый одновременно.

— Больной, — пробормотала она, но это было не укор; это было признание их обоих в каком-то безумном родстве мыслей. — Ты, просто сумасшедший, Джеймс Поттер.

Он кивнул, и в этой кивке было больше правды, чем в любых словах:

— Возможно. Но иногда мне кажется, что если любовь — это такая сила, то у неё и конец должен быть одним и тем же. Чтобы не было пустоты.

Между ними снова повисла тишина, в которую вкрадывались только шорохи: где-то ворона каркнула, где-то вдалеке послышался скрип веток. Они рассказывали родителям о том что с ними происходило. Это были не доклады — это были разговоры детей, которые вдруг стали взрослыми.

— Нам повезло с ними, — наконец произнесла Эмилия, и в её голосе слышалась уверенность, как будто она пыталась сделать этот мир чуточку ровнее. — Они любили нас. И мы должны носить эту любовь с собой.

Джеймс положил ладонь на холодный камень чуть ниже имён.

— Я хочу, чтобы они знали: мы продолжаем жить, — сказал он. — Не всегда весело, не всегда правильно, но мы живём. И помним.

Эмилия отвернулась, и слёзы вдруг оказались совсем не дикими — они текли спокойно, как небольшой ручей оттаявшей весны; не от безысходности, а от признания и благодарности одновременно. Они сидели ещё долго, время растекалось.

Наконец Джеймс тихо встал. Он смотрел на сестру, на цветы, на могилу, и в его взгляде было то тихое братское обещание, которое уже не требовало слов. Они оставили крепкие ладони на холодном камне и медленно вернулись к порталу, по дороге шагая мимо рядов чужих надгробий.

Путь назад был не менее мягок, чем путь туда: портал перенес их, и снова — лёгкое покачивание, запах школьного дерева, и они стояли в кабинете Дамблдора, с ещё свежем от земли холодком на руках.

Они вошли в гостиную медленно, словно совсем не желая возвращаться в привычный круг. Камин уже расходился тёплым оранжевым светом; диван стал их якорем — туда, к любимому месту у огня, они и направились. Сириус взял Эмилию за руку, Джеймс сел рядом с Лили. В комнате повисла неловкая, тёплая тишина.

Первой прервала молчание Мэри. Она встала, словно вспомнив что-то важное, прошла к небольшой тумбочке и вынула аккуратно завернутый свёрток в тёмной подарочной бумаге. В руках у неё он выглядел неуместно — слишком простой и мрачный. Она подошла к Эмилии

— Я же просила без подарков... — начала Эмилия

— Это вовсе не от меня – начала оправдываться Мэри - Я нашла его на нашем подоконнике... кто-то отправил его тебе и на нём было написано «Для Эмилии Поттер».

Марлин и Лили подтвердили. Эмилия напряглась. Она взяла свёрток и положила его себе на колени. Подарочная бумага была тёмная, без лент, без украшений. Сириус, не скрывая любопытства, спросил:

— Есть идеи, от кого это?

Эмилия пожал плечами и тихо ответила:

— Понятия не имею.

Она аккуратно сняла бумагу и развернула коробку. Внутри лежала книга невзрачного вида — плотный переплёт, никаких обозначений на корешке — и сложенный вдвое лист пергамента. Сириус взял книгу и мельком пролистал, содержание не выдавало ничего простого. Римус тоже заинтересовался и потянулся, чтобы рассмотреть, а Эмилия развернула письмо.

Она начала читать вслух, голос сначала ровный, затем сменился на настороженный.

«Эмилия,

С днём рождения. Знаю, такие слова тебе, наверное, надоели, но всё же. Твой день особенный — и дело не в цифрах. Ты отличаешься от других, и, думаю, сама это давно понимаешь. Твои видения... Они ведь не случайны. Я уверен, что со временем ты научишься использовать их так, как никто другой.

Я отправил тебе подарок. Не стану ничего объяснять — интереснее будет, если ты сама откроешь для себя его ценность. Не каждому бы подошла такая вещь, но, думаю, ты справишься.

Что до меня... В Хогвартс в этом году я не вернусь. Официальная причина проста — отец болен, и ему становится хуже. Но, признаюсь, забота о нём в тягость. Слишком трудно оставаться рядом с человеком, с которым у тебя нет ничего общего. Думаю, ты понимаешь, о чём я. Иногда обязанность держит нас там, где быть не хочется.

Береги себя, Эмилия. Впереди у тебя куда больше испытаний, чем у тех, кого ты считаешь своими друзьями.

Томас»

Последние строки Эмилии читались уже не вслух, а про себя — и в комнате поднялся шорох. Сириус ощутимо напрягся: лицо его побелело, губы сжались.

— Почему он прислал это? — выдавил он, не пытаясь скрыть раздражения. — Зачем вообще объявился, не было его и хорошо было.

Римус, переворачивая книгу на ладони, не стал сгущать краски без причин, но сказал ровно и холодно:

— Это не простая справочная книжка, Эмилия. Судя по содержанию и по тому, как она напечатана — это пособие по тёмным практикам. В обычных лавках такого не продают. Если кто-то из Министерства наткнётся на подобное у ученика школы — дело может принять очень неприятный оборот. Подозрения в связях с Пожирателями смерти... ты понимаешь, о чем я?

В комнате стало холоднее. Джеймс сжался и посмотрел на сестру вопросительным, почти молящим взглядом: он не доверял Томасу, и боялся больше, чем осмеливался сказать вслух.

— Мы должны избавиться от этого, — сухо произнёс он. — Прежде чем кто-то увидит. — Его глаза, полные решимости, уперлись в Эмилию: — Ты согласна?

Она взглянула на сложенный вдвое листок и на книгу. Внутри письма Томас писал о болезни отца, которая уже затянулась на подозрительно долгое время.

Эмилия ощутила, как неприятный узел растёт в груди: не только из-за содержания, но из-за того, что он, Томас, вмешивается в ее жизнь, словно напоминая о себе тогда, когда ему удобно.

Сириус уже говорил резче:

— Мы не будем хранить это в школе. Ни книга, ни письмо. Я даже не хочу, чтобы кто-то видел, что такое могло бы оказаться у тебя.

Римус, уже закрыв обложку, добавил:

—Джеймс прав: пока никто не знает, лучше избавиться от книги. Времени на раздумья нет.

Эмилия подняла глаза. В них на секунду вспыхнула усталость и решимость одновременно. Она вспомнила слова Дамблдора, советы по безопасности, предупреждения: осторожность превыше всего.

— Считайте это моим решением, — тихо сказала она. — Мне не нужны сегодня подарки. Тем более от него.

Она встала, и бросила книгу и письмо в пламя. Черно-серое пламя в миг обхватило страницы; шипение бумаги и запах палёного клея заполнили комнату. Письмо, сложенное вдвое, выпало на пол и немного под порхнуло в свете огня. Эмилия подошла, подобрала листок, сжала его в руке, и, не читая снова, бросила тоже в огонь. Пламя сжало слова и сжало память — и в эти секунды никто не говорил. Каждый поглядывал на играющие языки пламени.

Сириус, тяжело вздохнув, положил руку на плечо Эмилии. Джеймс распахнул ладонью воздух, как будто выгоняя невидимых дух сомнений, и тихо произнёс:

— Хорошо. Пусть горит. Пусть всё, что приходит с этим именем, останется пеплом.

Мэри, всё ещё чуть взволнованная, подошла к Эмилии и, обняв её, прошептала:

— Прости, милая. Я не думала...

Эмилия прислонилась лбом к её плечу и, чувствуя тепло друзей, позволила какой-то тяжести сойти с себя. Подарок сгорел; в огне исчезли и строки, и неподобающая тайна. Но ещё долго в комнате витало ощущение: граница, которую кто-то пересёк, оставив у них на пороге то, что нельзя было не заметить.

— Мы ещё раз всё обсудим, — тихо сказал Сириус, глядя в угли. — И решим, что делать с Томасом. Но сейчас — хватит. На сегодня хватит драм.

После того как ребята сожгли подарок от Томаса, остаток дня они провели на удивление спокойно. Смех, разговоры, лёгкая усталость от всей недавней суматохи — всё это создавало обманчивое ощущение передышки. Но дни шли, и спокойствие оказалось недолгим.

Следующие недели поглотила подготовка к экзаменам. Несмотря на всё, что творилось в мире, ЖАБА никто не отменял. К концу седьмого курса каждый из них должен был сдать экзамены, от которых зависело их будущее.

Эмилии давалось это куда тяжелее, чем остальным. Ночами её терзали видения — куски чужих планов, мрачные силуэты, шаги Пожирателей в темноте. Она просыпалась с ноющей болью в висках, но днём делала вид, что всё в порядке. После уроков шла в библиотеку, брала нужные книги и вместе с подругами готовилась в гостиной.

Иногда же компанию ей составлял Сириус. Особенно в те дни, когда она сбегала с прорицания, а он — с какого-нибудь своего урока. Обычно это заканчивалось прогулкой по территории замка, обменом колкостями и смехом. Но теперь, когда экзамены уже нависли над ними, даже их «прогулы» проходили в библиотеке.

Вот и сегодня они сидели в тишине между рядами высоких шкафов. На столе громоздились книги по истории магии, раскрытые конспекты, клочки пергамента.

Сириус, уткнувшись подбородком в ладонь, изо всех сил делал вид, что читает параграф. В его серых глазах, однако, не было ни капли интереса — лишь скука и тоска.

Эмилия сидела рядом, аккуратно переписывая даты и события. Её перо быстро и чётко шуршало по пергаменту.

Сириус тяжело вздохнул и наконец, оторвался от книги.

— Ну вот, — протянул он с наигранной трагичностью. — С каких это пор наши свидания превратились в зубрёжку? Мы и так днями напролёт занимаемся. Какой вообще смысл сбегать с уроков, если в итоге мы... — он ткнул пальцем в текст, — ...сидим и читаем?

Эмилия подняла на него взгляд, не удержав лёгкой улыбки.

— Во-первых, это не свидания, — спокойно заметила она. — А во-вторых...

Она на секунду замолчала, затем, чуть поколебавшись, протянула к нему руку и легко коснулась его ладони.

— Я сбегаю, потому что не могу больше сидеть на прорицании. Этот кабинет, эти карты и кристаллы... — она покачала головой. — Они изводят меня.

Сириус нахмурился.

— А библиотека, значит, нет?

— Нет, — ответила она мягко. — Я слишком часто оказываюсь в больничном крыле из-за этих утренних болей. Пропускаю первые уроки. А потом всё равно приходится наверстывать. Если хочу нормально сдать экзамены — выбора нет.

Сириус снова вздохнул и потер висок.

— Эми, ты и так умная. Ты сдашь всё отлично, даже если выучишь половину. Зачем себя так изматывать?

Она чуть улыбнулась.

— Ты не обязан учиться со мной. Можешь просто сидеть рядом. А можешь вообще пойти обратно на урок.

Её глаза лукаво блеснули:

— Хотя, если честно, тебе самому неплохо бы подтянуться... по всем предметам.

Сириус театрально схватился за сердце.

— Ты только что уничтожила мою гордость! Я всегда считал себя образцом подготовки.

Эмилия закатила глаза и вернулась к конспекту.

— Ну-ну.

Сириус смотрел на неё, не мигая. Она действительно часто так делала — закатывала глаза, будто уставала от его выходок. Но ему это почему-то нравилось.

Он облокотился на руку, продолжая украдкой разглядывать её: как мягко падают пряди волос на щёку, как она поджимает губы, сосредоточенно выводя строчки. Для него это было куда интереснее любых дат и параграфов.

Март сменялся апрелем. Весна чувствовалась в каждом дуновении ветра, но в стенах Хогвартса царила совсем не лёгкость, а напряжение. Экзамены подбирались всё ближе, и библиотека едва выдерживала натиск учеников: за каждым столом толпились студенты с книгами и конспектами.

Поэтому ребята чаще собирались в гостиной. На диванах и креслах, окружённые кипами учебников, они корпели над материалом. Джеймс и Сириус, конечно, были не из тех, кто добровольно сидит за книжками, но Лили и Эмилия настояли. В итоге парни покорно сидели рядом, делая вид, что читают, хотя временами их «подготовка» больше напоминала попытку запомнить хоть строчку.

— Я чувствую себя заключённым, — буркнул Сириус, уткнувшись в книгу по трансфигурации.

— Вы не заключенные, — холодно напомнила Лили и толкнула его локтем.

Джеймс рассмеялся:

— Сириус, смирись. У нас нет выбора.

Эмилия сидела чуть в стороне, сжимая перо. Ей было сложнее всех. В те ночи, когда приходили видения, сосредоточиться было невозможно. Стоило раскрыть учебник — и перед глазами тут же всплывали образы: смех Пожирателей, вспышки зелёного света, обрывки фраз. Один параграф она могла учить вдвое дольше остальных.

А в те дни, когда приходилось идти к Дамблдору и рассказывать, что она видела во сне, усталость накатывала особенно тяжело. Раньше днём у неё был шанс отдохнуть, теперь же разум всегда работал — то на уроках, то в библиотеке, то в отчётах директору.

Дамблдор, заметив её состояние, не задерживал надолго, и словесно пытался поддержать Эмилию, напоминая что это лишь временно. Эмилия быстро рассказывала, что видела, и уходила. Чаще всего её провожала профессор Макгонагалл. Она шла рядом, строгая и молчаливая, но Эмилия чувствовала в её взгляде тревогу.

На уроках же ей хотелось лишь одного — закрыть глаза и уснуть. Но она не позволяла себе этого: вдруг снова видение? Она не могла допустить, чтобы оно настигло её посреди класса.

После одного из уроков по Защите от тёмных искусств, когда друзья уже собирались выходить, профессор Морвен вдруг остановила её:

— Мисс Поттер, задержитесь.

Ребята переглянулись.

— Мы будем ждать тебя в коридоре, — сказал Джеймс, сжимая её плечо.

Эмилия кивнула и подошла к профессорскому столу.

— Вы хотели о чем то поговорить? — спросила она, стараясь скрыть усталость в голосе.

Морвен склонила голову набок, её глаза блеснули внимательным огнём.

— Я вижу, ты вымотана, Поттер. На тебе лица нет. Всё дело в подготовке к экзаменам? Или... в твоих видениях?

Эмилия замерла. Сердце неприятно кольнуло — как будто её разоблачили. Но через секунду она натянула ровную улыбку.

— Просто много готовлюсь, профессор. Как и все.

Морвен чуть прищурилась.

— Не скромничай. Я понимаю, что именно тебя терзает. И хочу помочь. — Она склонилась чуть ближе, понижая голос. — Кажется, я нашла способ, как остановить твои видения. По крайней мере на время.

Эмилия вздрогнула.

— Остановить? — в её голосе мелькнула надежда. — Чтобы... я могла спать?

— Именно, — кивнула Морвен.

Эмилия на секунду оживилась. Мысль избавиться от дара, хотя бы ненадолго, звучала слишком заманчиво. Но тут же сомнение кольнуло её изнутри. Если бы это было возможно, разве Дамблдор не сказал бы ей?

— Почему, — медленно произнесла она, — если это возможно... директор ничего об этом не говорил?

И тогда профессор хищно улыбнулась и стала говорить более спокойным голосом, внушая уверенность в своих словах.

— Потому что Дамблдор и не скажет, дитя. Твой дар слишком удобен для него. Ты думаешь, он волнуется о твоём здоровье? Нет. Ему важны лишь твои сны. Это оружие в его руках. А ты... ты для него инструмент.

Слова больно ударили по Эмилии. На мгновение она даже поверила Морвен. Она списала все на усталость, она была такой измотанной, что правда и ложь смешались в одно. Дамблдор действительно всё время спрашивал о её снах... может, профессора права?

— Что... что вы можете сделать? — осторожно спросила она.

Морвен улыбнулась мягче, но её глаза остались хищными.

— Приходи ко мне сегодня после отбоя. Только так я смогу помочь.

— После отбоя? — нахмурилась Эмилия. — Но меня могут поймать.

— Значит, придумай способ. Умная девочка вроде тебя справится.

Эмилия в ту же секунду вспомнила мантию-невидимку Джеймса. Это был риск, но... разве не стоит попробовать?

— Хорошо, — тихо сказала она, кивнув. — Я приду.

Выйдя в коридор, она почти сразу встретила друзей. Лили тут же шагнула к ней:

— Ну? Что она хотела?

Эмилия заставила себя улыбнуться.

— Ничего особенного. Просто заметила, что я выгляжу уставшей. Посоветовала меньше готовиться.

— Вот это впервые я слышу, чтобы профессор советовал меньше учиться, — усмехнулся Джеймс.

Сириус приобнял её за плечи, прижимая к себе.

— Хоть в чём-то Морвен права. Эми, тебе действительно надо больше отдыхать.

Эмилия натянуто улыбнулась и кивнула.

— Возможно, ты прав, — пробормотала она.

И пошла дальше с друзьями, скрывая то, о чем она говорила с Морвен.

Ближе к отбою, когда девочки уже готовились ко сну, Эмилия сидела на своей кровати, притворяясь, что она тоже собирается отдыхать. На самом деле она тщательно продумывала план: как тихо вытащить мантию-невидимку Джеймса из его спальни. И у неё уже была небольшая идея. Сердце колотилось чуть быстрее обычного, но уверенность горела в глазах.

Она внимательно наблюдала за тем, как девочки засыпают. Марлин сопела в полусне, Лили закинула одеяло выше подбородка, Мэри уже полностью погрузилась в сон. Эмилия подождала ещё несколько мгновений, чтобы убедиться, что ни одна из них не проснётся, и тихо собиралась выйти из комнаты.

— Ну всё, — прошептала она самой себе, скользя к двери.

В этот момент Марлин на своей кровати слегка заерзала и начала что то бормотать. Эмилия замерла, но тут же придумала оправдание.

— Мне нужно немного воды, — тихо сказала она и, аккуратно не шумя, вышла из комнаты.

Коридор был пуст и тих. Эмилия уверенно шагала в сторону спальни парней. Каждый её шаг казался продуманным, каждое дыхание контролировалось. Подойдя к двери, она осторожно потянула ручку — замок был закрыт.

— Ничего страшного, — пробормотала она, доставая палочку.

Тихо, почти шёпотом, она произнесла:

— Алохомора.

Замок щёлкнул, дверь слегка приоткрылась. Эмилия заглянула внутрь. В комнате царила тьма, парни спали: кто-то тихо сопел, кто-то храпел, а кто-то ворочался, даже не заметив ночного визитера. Она не собиралась входить. Снова протянула палочку:

— Акцио плащ-невидимка.

Под кроватью Джеймса что-то зашуршало, и мантию подбросило в воздух прямо к её рукам. Эмилия быстро схватила её и закрыла дверь. Сердце колотилось, но она не слушала его, задача была выполнена — с помощью этой мантии нужно добраться до кабинета Морвен. Она аккуратно направилась к портрету Полной дамы в гостиной.

И вот, когда она почти дошла, послышался резкий, притянутый кашель — кто-то заметил её. Эмилия замерла, готовая к худшему. Медленно обернувшись, она увидела Римуса и Сириуса, стоявших у лестницы в мужские спальни.

— Куда это ты собралась? — строго спросил Сириус, шагнув ближе. Его руки были сложены на груди, взгляд пронизывал насквозь.

— Я... — начала Эмилия, но Сириус не дал закончить.

— И с мантией Джеймса? — добавил он, чуть нахмурившись.

Эмилия напряглась:

— Джеймс мой брат, эта мантия — его, значит и моя тоже. Я имею право пользоваться ею!

— Почему просто не попросила её у Джеймса? Зачем воровать? — спокойно спросил Римус.

Эмилия ощутила, как кровь приливает к лицу.

— Воровать?! — почти закричала она. — Я не воровала! Я лишь одолжила. Сегодня ночью верну её, и он даже не узнает!

— Тогда почему ты не попросила? — повторил Сириус, шагнув ближе.

— Потому что тогда начались бы куча вопросов: зачем она мне, и всё такое... А я это говорить не хочу! — резко ответила Эмилия, стараясь сохранить спокойствие, но её голос дрожал от раздражения.

Оба парня теперь стояли совсем рядом. Эмилия сделала шаг назад, словно готовясь рвануться. Сириус и Римус внимательно наблюдали за Эмилией. Они оба ясно понимали: что-то не так. Она была не такой, какой они её знали. Тот огонь, что обычно был в её глазах, теперь сочетался с напряжением и странной решимостью, почти агрессией.

— Мили... — осторожно начал Римус, подходя ближе. — Может, сходишь в больничное крыло?

Эмилия резковато отшатнулась:

— Я не больна! — её голос был твёрдым, почти колючим. — Я опаздываю, мне нужно идти.

Она снова направилась к портрету Полной дамы, уверенно шагая к выходу.

Сириус тяжело вздохнул. Он не хотел прибегать к крайним мерам, но понимал, что иначе она уйдёт. Быстро достал палочку:

— Инкарцеро!

Из кончика палочки вылетели верёвки, которые молниеносно обвились вокруг Эмилии, не давая ей сделать шаг вперёд. Она едва не упала, но Сириус и Римус успели подхватить её и посадить в ближайшее кресло.

— Что происходит, Эми? — спросил Сириус, сдерживая тревогу.

— Да, ты должна понимать, что опасно гулять одна после отбоя, — вставил Римус, его голос был спокоен, но в нём сквозила тревога.

Эмилия стиснула зубы, но её руки, связанные верёвками, дрожали. Она была сама на себя не похожа: глаза горели, губы сжаты, вся её привычная мягкость сменилась на агрессию. Римус и Сириус обменялись взглядами — это было именно то, что их насторожило.

— Я заметил небольшое изменение в твоём поведении после уроков, — начал Римус осторожно, — но тогда не придал этому значения. Думал, усталость.

— А мне кажется это все после того как ты осталась в кабинете для разговора с Морвен, — добавил Сириус.

Римус кивнул, затем мягко спросил:

— Эмилия... ты отправляешься к профессору Морвен?

Эмилия с холодной решимостью отвернулась и сказала ровно:

— Я ничего не скажу. И если вы меня не отпустите, всё пропало.

Сириус нахмурился, слегка сжав плечи:

— Я могу отвести ее к Дамблдору – говорил он Римусу - Я не могу смотреть на нее так — сидящую здесь, связанную, словно сумасшедшую.

— Пока не надо, — тихо сказал Римус. Он чуть отошёл и через несколько секунд вернулся с небольшим флаконом. — Похоже, я знаю, что с тобой, но сначала попробуй это.

Сириус настороженно посмотрел на флакон:

— Что это?

— Настойка растопырника, — ответил Римус. — Она должна помочь ей успокоиться. Подробности расскажу, когда она придёт в себя.

Эмилия продолжала дергаться в кресле, с отчаянной силой пытаясь вырваться из верёвок. Она ругалась, голос был громкий, пронзительный:

— Отпустите меня! Вы не имеете права! Что вы творите?! — её глаза сверкали, а руки сжимались в кулаки. — Вы меня взаперти держите, вы что с ума сошли?!

Римус сделал шаг назад, подняв руки в жесте успокоения:

— Мили, спокойно. Я не смогу дать тебе это если будешь дергаться... Всё прольётся!

— Не надо держать меня! — выкрикнула Эмилия. — Просто отпустите!

Сириус, стоящий рядом, скрестил руки и с наигранной серьёзностью сказал:

— Ну если уж так, придётся держать... чтобы Римус смог дать тебе настойку.

Эмилия мгновенно пришла в ярость:

— Держать?! Ты что, с ума сошёл, дворняга?! Отпустите меня немедленно!

— Хм... — Сириус нахмурился и, слегка улыбаясь, добавил: — Ты ведёшь себя так, будто тебя моя мама укусила.

— Если вы меня не отпустите, я вас убью! — воскликнула Эмилия, рыча и пытаясь отбиться руками.

Сириус быстро схватил её за голову, чтобы она не могла крутить и сопротивляться, а Римус мгновенно приблизился с флаконом настойки растопырника. Он осторожно, но решительно влил её в рот Эмилии, удерживая её челюсть, чтобы она не выплюнула зелье.

Минуты казались вечностью, но спустя пару мгновений тело Эмилии начало расслабляться. Она перестала дергаться, её дыхание стало ровнее. Римус осторожно отпустил её рот, Сириус убрал руки, и Эмилия закрыла глаза, словно приходя в себя.

Когда она их открыла, на секунду растерялась:

— Что... что происходит? — спросила тихо, оглядываясь. — Почему я здесь... и ещё связана?

Сириус облегчённо выдохнул, поднял палочку и освободил Эмилию от верёвок. Она спокойно села в кресло, опершись спиной, глаза её искали объяснения.

Римус и Сириус присели на стулья напротив. Римус начал спокойно, но твёрдо:

— Я вспомнил книгу подаренную тебе на день рождения. Когда я листал её, чтобы понять содержание, я наткнулся на заклинание внушения.

Эмилия напряглась:

— Заклинание внушения?

— Да, — кивнул Римус. — Сильное и запрещённое давно. Не каждый опытный волшебник способен использовать его так, чтобы жертва даже не подозревала.

— Морвен... — тихо сказала Эмилия, собираясь вспомнить. — Она говорила, что знает, как отключить мои видения на время...

Сириус изумлённо поднял брови:

— И ты согласилась на это? Тут же виден подвох за километр. Дамблдор, если бы можно было просто остановить твой дар, давно бы это сделал.

Эмилия продолжила, голос дрожал, но она пыталась быть точной:

— Она сказала, что Дамблдор использует меня как оружие... что ему плевать на меня. Ему нужен только мой дар.

Римус нахмурился:

— Похоже, Морвен воспользовалась твоей слабостью. Она надавила на твое слабое место — твой дар. Любой обладатель такого дара хочет хоть на время избавиться от него.

Эмилия закрыла лицо руками, ощущая вину и обиду на саму себя:

— Я... я повелась... Что бы было если бы я пришла к ней.

Сириус тихо встал, подошёл к ней и осторожно приобнял:

— Эми... не вините себя. Любой на твоем месте задумался бы над этим. Заклинание сыграло свою роль, это не твоя вина.

Римус кивнул, поддерживая:

— Точно. Ты здесь ни в чём не виновата.

Эмилия открыла глаза и спросила с робким интересом:

— А как ты... как ты знал, что мне дать настойку?

Римус улыбнулся:

— Случайно. Сегодня готовился к экзамену по зельям и тренировался с настойкой растопырника — на практике может попасться задание связанное с ней. Я попросил ингредиенты у Слизнорта и попробовал приготовить её заранее. В учебнике говорилось, что она помогает при подобных заклятиях. К счастью, получилось.

Сириус и Эмилия переглянулись, слегка поражённые:

— То есть... — сказала Эмилия, — это могла быть не правильно приготовленная настойка?

— Что? — удивился Сириус. — А ведь я дал добро, чтобы ты её выпила. Мог бы быть виноват, если бы что-то случилось.

— Всё в порядке, — сказал Римус, слегка улыбающийся, — теперь всё закончилось. А завтра разберёмся с Морвен и обсудим, что делать дальше.

Сириус заговорил уверенно:

— Да, тут больше думать нечего. Надо рассказать всё Дамблдору. И ее выгонят из Хогвартса.

— Именно, — кивнула Эмилия.

— Обсудим всё завтра, на свежую голову – спокойно сказал Римус, после чего они стали расходиться.

Сириус, проводив Эмилию до лестницы в женские спальни и добавил мягко:

— Спокойной ночи, Эми...

Он наклонился и поцеловал её в лоб, прежде чем отпустить в её комнату.

Эмилия кивнула, чувствуя облегчение, и пошла в свою спальню, оставляя за спиной напряжённый, но уже спокойный разговор с друзьями.

Ночь выдалась неспокойной. Эмилия ворочалась в постели, пытаясь найти удобное положение, но сон не приходил — и когда он, казалось, наконец, появился, он оказался тревожным и мрачным. Она очутилась в темном доме, где повсюду тянулись тени, а воздух был холодным и тяжёлым. Перед ней стояла Морвен. Она была... другой. Её глаза, полные обычного уверенного блеска, теперь отражали страх и растерянность, будто её кто-то насильно держал в этих стенах. Эмилия пыталась заговорить с ней, но слова застревали в горле. Куда-то её вели, она не понимала куда и зачем, а сердце стучало так, что казалось — оно вот-вот выскочит.

Но сон оборвался прежде, чем Эмилия успела понять хоть что-то большее. Она проснулась с тяжёлым чувством тревоги, потирая глаза, и попыталась собраться, пока на соседних кроватях не стали просыпаться подруги.

На следующий день, когда уроки уже начинались и коридоры Хогвартса наполнялись шумом, Эмилия всё же смогла выждать момент между парами. В библиотеке и коридорах она встретилась с Римусом и Сириусом, и вместе они решили, что нельзя хранить произошедшее в тайне — друзьям нужно знать, чтобы помочь.

— Эмилия... — начал Джеймс, когда им уже все рассказали, — ты в порядке? Честно, я... я просто не могу представить, что бы было с тобой, если бы Лунатик и Бродяга не услышали шум в комнате...

Эмилия почувствовала, как холодок тревоги пробежал по спине. «Они слишком мало знают», — думала она, удерживая язык за зубами. Она не могла рассказать правду о видении. Даже самый близкий друг не должен знать, что она видит не только своё будущее, кроме Сириуса и Джеймса. Но им она расскажет потом, когда придёт время.

— Всё нормально, — спокойно ответила она, хотя сердце билось быстрее. — Ничего особенного.

Но настойчивость Джеймса и Лили быстро разбудила осторожность.

— Мы должны поговорить с Дамблдором, — сказала Лили, слегка нахмурившись. — Что если Морвен что-то задумала? Это опасно.

Марлин, как всегда, не удержалась от собственных догадок:

— А если она Пожиратель? — предположила она тихо, но с таким блеском в глазах, что все сразу насторожились. — И ей нужна Эмилия... Вот почему так быстро нашлась замена предыдущему профессору по защите от темных искусств.

Мэри кивнула, поддерживая подругу:

— Тогда это имеет смысл. Морвен появилась именно в тот момент, когда Дарроу пропал. Это объясняет, почему он исчез так внезапно.

— Пожиратели убрали Дарроу, чтобы Морвен могла прийти сюда. — добавил Джеймс, почесав затылок — Это всё выглядит слишком подозрительно.

Эмилия слушала, внимательно вбирая каждое слово, но в голове продолжало крутиться видение. Она понимала: если скажет, что видела то, что случится с Морвен, это может вызвать опасные вопросы и подозрения. Поэтому она решила говорить осторожно, оставляя лишь свои догадки:

— Я не знаю, что именно происходит, — начала она, подбирая слова. — Но... возможно, её кто-то заставил это сделать. Дамблдор, наверное, бы не нанял кого-то с меткой Пожирателя. Морвен... может быть, всего лишь пешкой.

Сразу почувствовалось напряжение в комнате. Ребята переглянулись, обдумывая её слова.

— Пешкой? — переспросил Римус, хмуро. — То есть она сама может быть не враждебна?

— Возможно, — согласилась Эмилия. — Но одно точно: она явно не на нашей стороне. И её стоит обходить стороной.

Друзья кивнули, обдумывая это. Молчание в комнате стало весомым, но оно было согрето совместной уверенностью: теперь у них был общий план — быть осторожными, не доверять Морвен и наблюдать за каждым её шагом.

После этого случая Морвен стала держаться от Эмилии подальше, ребята наконец смогли выдохнуть. Казалось, напряжение, которое висело над ними несколько недель, немного спало. Морвен больше не интересовалась Эмилией, а наоборот, обходила её стороной, словно опасаясь, что та может что-то сделать.

— Наконец-то... — тихо сказала Эмилия, наблюдая за тем, как профессор осторожно проходит мимо.

— Да, — согласилась Лили. — Теперь она не лезет в твои дела. Но всё равно лучше быть осторожной.

Эмилия кивнула. Теперь она всегда ходила в сопровождении кого-то из друзей. Если бы пару месяцев назад кто-то предложил ей идти с кем-то «для безопасности», она бы вспылила: «Мне не нужны няньки!». Но сейчас она поняла — это не пустяк. Её жизнь могла быть в опасности, и друзья — это люди, которые могут защитить её в любой момент. Поэтому она просто согласилась и больше не спорила.

Апрель сменился маем, а давление учителей и постоянные напоминания о грядущих экзаменах только усиливали напряжение. Эмилия к середине мая уже не могла отделить ночь от дня: каждый новый день был заполнен зубрёжкой, подготовкой и бессонными ночами.

— Эмилия, хватит сидеть в библиотеке! — настаивал Сириус, когда она в очередной раз собиралась провести вечер за учебниками. — Пошли сходим в больничное крыло, мадам Помфри даст тебе зелье от головной боли.

— Я не хочу! — вздыхала Эмилия, но в глубине души чувствовала благодарность. — Я должна готовиться...

Сириус ухмыльнулся:

— Да-да, я понимаю. Ты боишься, что не сдашь экзамены. Но, честно говоря, если продолжишь так, то у тебя голова треснет, и баллы тогда будут неважны.

Эмилия скривилась, но позволила Сириусу увлечь её. Он умело превращал поход в больничное крыло в прогулку по Хогвартсу: они шли по длинным коридорам, шутливо обсуждали мелочи, и даже придумывали собственные «экзаменационные истории»:

— Представь, — смеялся Сириус, — что если все эти школьники, которые сейчас безумно зубрят заклинания и даты, ночью вдруг забудут всё и станут ходить по коридорам, как зомби...

Эмилия не удержалась и рассмеялась:

— Ага! И преподаватели будут бегать за ними с палочками, как в каком-то цирке!

— Именно! — подхватил Сириус, — вот и ты такая же. Постоянно боишься, что не сдашь на высший бал.

Эмилия вздохнула и посмотрела на него:

— Я знаю, что ты пытаешься меня успокоить... Но слова не помогают. Я могу знать материал, понимать всё... но внутри всё равно страх. Страх, что что-то пойдёт не так, что я подведу себя, или... что от этого зависит моё будущее.

Сириус внимательно посмотрел на неё, глаза его смягчились.

— Эмилия, ты всё сдашь. И на высший бал. Поверь мне.

— Я хочу в это верить... — тихо сказала она, — но подсознание не слушается. Я ругаю себя за то, что сейчас гуляю, а не учу. Даже когда могу немного отдохнуть...

Сириус усмехнулся:

— Раньше ты боялась своих видений. Боялась увидеть что-то плохое во сне. А теперь... теперь тебя пугают экзамены. И знаешь что? Это глупо.

Он шутил, но в глазах была та же забота, что и раньше. Эмилия понимала это, но всё равно её мысли застряли глубоко в голове: страх, тревога, опасение, что она не справится.

— Ладно, — сказал Сириус, стараясь отвлечь её, — давай забудем на полдня про уроки, экзамены, книжки и зубрёжку. Я расскажу тебе про свои самые нелепые проделки в Хогвартсе

Эмилия улыбнулась, позволяя себе на мгновение забыть о страхах. Они провели полдня, гуляя по коридорам, снуя по двору и смеясь над выдуманными историями. Эмилия наконец смогла расслабиться — почувствовать, что мир не ограничен лишь экзаменами, что есть друзья, которые могут её поддержать и защитить, и что иногда даже небольшая передышка способна дать столько сил, сколько часы зубрёжки не дают.

Когда они, наконец, вернулись в замок, Эмилия чувствовала себя легче, почти свободной от постоянного напряжения. Её страхи ещё не исчезли, но теперь она знала, что рядом есть те, кто не даст им поглотить её полностью.

В напряжении и лёгком страхе наступил первый экзамен по трансфигурации. Эмилия зашла в большой зал, где уже сидели все седьмые курсы. В воздухе витала смесь волнения, тревоги и запаха старых пергаментов. Профессор Макгонагалл стояла перед классом, строго объясняя правила: сколько времени дается на выполнение теоретической части, как оформлять ответы и что списывать запрещено.

Эмилия села за парту, стараясь глубоко дышать. Её руки слегка дрожали — от волнения, от страха сделать ошибку, от всей важности момента. Она заметила, как в другом ряду по диагонали сидел Сириус. Он повернулся к ней, и в его глазах мелькнула уверенность. Он поднял палец вверх, словно говоря: «Всё будет хорошо».

Эмилия кивнула, пытаясь успокоиться.

- Я справлюсь... — мысленно повторяла она себе - Я могу контролировать своё сознание даже во время видений. Этот экзамен — просто проверка знаний, не больше. Страх — это всего лишь эмоция. Я могу её подавить.

Когда на столах появились пергаменты с заданиями, Эмилия сделала глубокий вдох. Она начала читать вопросы, обдумывать ответы, писать и выбирать правильные варианты. Всё казалось довольно легким, что немного её смущало.

- Не может быть всё так просто... — думала она.

Она перепроверяла свои ответы снова и снова, но потом решила остановиться: слишком много времени тратить на сомнения — значит позволять страху вмешиваться.

— Надо верить в себя, — прошептала Эмилия. — Если я знаю ответ, значит, он правильный. Страх не имеет права управлять мной.

Когда экзамен закончился, Эмилия вышла из зала вместе с друзьями. Лили, не теряя ни минуты, начала бурно обсуждать свои ответы:

— А ты как сделала этот вопрос про трансформацию крысы в кубок? А тут я подумала...

Эмилия мягко подняла руку:

— Лили, пожалуйста, давай пока не обсуждать экзамен.

Лили сразу поняла подругу и кивнула, но её голос всё равно звучал слегка возбуждённо, теперь обращаясь к Джеймсу, так что бы Эмилия не слышала их разговор:

— А ты, Джеймс? Как ты сделал этот...? И тут...? Ой, кажется, я ошиблась...

Джеймс морщился, будто весь мир сошёл с ума. Он начал перебирать в голове свои ответы, сомневаясь во всём, что писал. Даже он, обычно уверенный в себе, чувствовал, как тревога проникает внутрь, подчиняя мысли.

Эмилия шла рядом, чувствуя, как лёгкое напряжение Лили передается Джеймсу, и как страх перед ошибкой снова всплывает у неё самой. Она пыталась прогонять мысли: Не поддавайся панике. Ты знаешь ответы.

С каждым шагом Эмилия старалась отпустить тревогу, делая вид, что всё нормально, но в глубине души знала, что подобные экзамены способны выбить из колеи даже самых умных. А Сириус, который шел рядом, приобнял ее, стараясь внушить уверенность, он говорил ей что она все написала хорошо, что она уверен в том что она сдаст все экзамены на хорошие балы. И хотя слова помогали лишь немного, сам факт его поддержки давал Эмилии силы двигаться дальше.

***

Экзамены подошли к концу. Теория, практика — всё позади. На практическом экзамене экзаменаторы оглашали примерные оценки учеников, и Эмилия с облегчением поняла, что справилась хорошо. Слава Мерлину, всё прошло спокойно, — думала она. Никто не превратил экзаменаторов в каких-нибудь страшилищ и уж точно не ранил их.

Эмилия глубоко выдохнула, позволив себе на мгновение отпустить страх.

- На какое то время я свободна от этого давления... — мысли о предстоящих результатах пока оставались в стороне. Сейчас она могла просто наслаждаться моментом.

Все ребята собрались в общей гостиной, обсуждая планы на лето. Джеймс, как всегда прямолинейный, первым поднял тему:

— Лили, ты же говорила, что твоя сестра относится к тебе с неприязнью из-за того, что ты волшебница? Может, тебе переехать к нам в дом Поттеров? Так тебе будет проще.

Эмилия усмехнулась и не заметила, как Сириус подловил слова Джеймса. Он тут же встал перед ней, улыбаясь с озорством:

— А ты, Эмилия, что? Не хочешь переехать ко мне в поместье? Что бы не смущать эту милую парочку своим присутствием

— Подождите, — встрял Джеймс, чуть сердито, — сначала надо спросить у меня!

Сириус повернулся к другу с лёгкой ухмылкой:

— Эмилия уже давно совершеннолетняя. Она сама может решать, куда переезжать.

Эмилия слегка рассмеялась, скользнув взглядом к Лили:

— Ну, Лили может жить с тобой, а я?

Джеймс слегка отошел, будто охладев, а Лили, сидевшая рядом, мягко, но строго сказала:

— Эмилия уже давно не маленькая. И вообще, вы одногодки Джеймс, пора перестать держаться за эти пару минут на которые ты старше.

Эмилия кивнула, улыбаясь:

— Да, Джеймс, ты всегда цепляешься за эти семь минут.

Все рассмеялись. Атмосфера в гостиной стала теплее, легче. Мэри заговорила о своем летнем плане:

— Я собираюсь съездить к Джеку, познакомиться с его родителями... честно, я волнуюсь.

— Всё будет хорошо, Мэри, — подбодрила её Эмилия, — Ты точно им понравишься.

— Да, не переживай, — добавил Сириус, слегка приобняв Эмилию, — с этим у тебя не будет проблем.

Римус и Марлин тихо переговаривались о чем-то в углу, а Питер молчал, наблюдая за всеми. Эмилия уютно устроилась в объятиях Сириуса и почувствовала, что, наконец, на какое то время её тревога отступила. Всё было хорошо.

Тогда Джеймс встал на диван, чтобы быть видимым со всех сторон, и с озорной решимостью сказал:

— Так, ребята, раз это наши последние дни в Хогвартсе, их нужно запомнить на всю жизнь! И я знаю, как!

Сириус, сразу уловив задумку, спросил с улыбкой:

— Что же ты задумал, мистер Поттер? Неужели снова какой-нибудь твой «гениальный план»?

— Вечеринку! — воскликнул Джеймс, подпрыгивая на диване. — Настоящую, невероятную, чтобы Хогвартс вспомнил её ещё еще много лет!

— О, это отличная идея! — подхватили Лили и Римус. — Нам терять нечего, раз это выпускной!

— Все семикурсники, внимание! — продолжил Джеймс, громко и уверенно, — мы собираем всех на грандиозную вечеринку! Кто за, а кто против?

— За! — раздалось со всех сторон, смех и крики поддержки. Атмосфера в гостиной наполнилась радостью и ожиданием.

Подготовка к «великой выпускной вечеринке» шла полным ходом уже несколько дней. Почти все семикурсники факультета Гриффиндора вовлеклись в это дело — кто приносил украшения, кто помогал чаровать мебель, кто тайком перетаскивал еду с кухни. В гостиной постоянно было оживлённое шушуканье, смех и суета.

Эмилия сидела рядом с Марлин и Лили, подшивая с помощью чар яркие гирлянды. Сириус и Джеймс спорили в углу, какая музыка должна играть. Питер что-то подсчитывал на пергаменте, делая вид, что занимается «важными делами».

— Если мы протянем ткань вот здесь, — шептала Лили, — это закроет вход, и никто не увидит, что мы тут готовим.

— Отличная идея, — согласилась Эмилия, втайне думая: Неужели мы действительно сможем скрыть это от Макгонагалл?

Как назло, именно в этот момент в гостиную забегает один семикурсник, и предупреждает всех что Макгонагалл идет сюда.

— Мерлин нас упаси... — прошептал Сириус, быстро спрятав за спину какой-то свёрток.

— Спокойно! Притворяемся, что всё в порядке! — тут же скомандовал Джеймс.

Началась паника: Лили вмиг превратила гирлянды в клубки шерсти, Марлин спрятала тарелки под диван, Мэри попыталась прикрыть стопку коробок учебниками. Даже Питер торопливо сунул свой пергамент в карман. И тогда в гостиной появилась профессор Макгонагалл

— Так, — голос Макгонагалл прозвучал твёрдо, как хруст льда, — я уже несколько дней замечаю странное оживление среди семикурсников.

Она медленно обвела взглядом комнату, и все старались выглядеть как ни в чём не бывало.

— Мистер Поттер? — строго обратилась она к Джеймсу.

— Я? — Джеймс вскинул брови, изображая невинность. — Ничего особенного, профессор. Просто обсуждали... э-э... теорию трансфигурации!

Сириус фыркнул, но быстро прикрыл рот рукой.

— Мистер Блэк, а вы? — перевела взгляд Макгонагалл.

Сириус расплылся в самой невинной улыбке:

— Ну что вы, профессор! Никаких заговоров. Мы образцовые ученики, просто сидим и обсуждаем будущее.

Эмилия едва не прыснула от смеха.

Макгонагалл прищурилась.

— Тогда, может, мистер Люпин объяснит, что здесь происходит?

Римус заметно замялся, переводя взгляд с друзей на профессора.

— Я... эм... мы... просто проводим время вместе. Ничего необычного, правда.

— Именно так! — тут же подхватили остальные.

— Абсолютно ничего необычного!

Макгонагалл сделала паузу, будто взвешивая слова. Потом собралась уже уходить и, неожиданно для всех, произнесла:

— Как знаете, я могла бы облегчить вам задачу, помочь.

Наступила тишина. Джеймс с такой силой вскочил с кресла, что оно чуть не опрокинулось.

— Простите... помочь?!

Сириус уставился на неё широко раскрытыми глазами:

— Подождите. Вы сейчас серьёзно?

Профессор едва заметно улыбнулась уголками губ.

— Конечно, серьёзно. Я понимаю, что вы хотели устроить праздник... и поверьте, вы не единственные. Остальные факультеты тоже собираются отмечать окончание учёбы. Правда... в куда меньшем масштабе, чем вы.

— Это что значит? — тихо спросила Эмилия, не веря своим ушам.

— Это значит, — сказала Макгонагалл, поправив мантию, — что директор Дамблдор согласился организовать официальный выпускной бал для всех семикурсников Хогвартса.

На секунду все замерли. Потом раздались радостные крики.

— Серьёзно?! — Лили вскочила с места.

— Мы это сделали! — радостно воскликнула Марлин.

— Выпускной бал, представьте только! — захлопала в ладоши Мэри.

Сириус свистнул так, что у некоторых заложило уши, а Джеймс едва не подпрыгнул от счастья.

— Да мы войдём в историю, — кричал он. — Наш выпуск точно запомнят!

Все семикурсники прыгали, смеялись, обнимали друг друга. В гостиной стоял настоящий гвалт.

— Тише! — строго произнесла Макгонагалл, взмахнула палочкой, и все «улики» их подготовки исчезли. — Праздник будет организован школой. Я советую вам оставить это дело на нас и спокойно дождаться торжества.

— Спасибо, профессор! — хором закричали ученики.

Когда она ушла, Эмилия, улыбаясь, подумала: Вот уж никогда не поверила бы, что профессор Макгонагалл окажется на нашей стороне в таких затеях. Но, наверное, мы и вправду заслужили настоящий праздник.