Глава 60, Клуб Слизней

Эмилия сидела на краю кровати, медленно натягивая чёрное платье и думая только об одном — как бы удрать из этого злополучного клуба Слизней. Желание туда идти было равно нулю, но другого выбора Эмилия придумать не могла. Лили, которая суетилась у зеркала, выглядела не намного воодушевлённее.

— Если бы не ты, я бы ни за что не пошла, — пробормотала Лили, закалывая выбившуюся прядь. — Но ты ведь сама понимаешь: бросить подругу — это не в моём стиле.

Эмилия ухмыльнулась, поправив тонкий ремешок на талии.

— Да уж. Я бы предпочла весь вечер провести в пижаме с друзьями, чем слушать речи Слизнорта про «талантливых юных ведьм и волшебников» - Эмилия закатила глаза -  Но, с другой стороны... - Эмилия хитро посмотрела на Лили – Есть одна новость, которую не затмит не один ужин в Клубе Слизней

Лили повернулась к подруге и смущенно улыбнулась, ее щеки порозовели.

— Джеймс Поттер, наконец-то решившийся на смелый шаг, — с театральной серьёзностью подтвердила Эмилия. — Знаешь, Лилс, твоя улыбка способна даже заставить забыть, что мы идём на этот ужин.

Обе переглянулись и хором фыркнули.

Мэри и Марлин, вооружённые расчёсками и заколками, помогли им довести образы до ума. Девчонки не заморачивались с платьями. Лили выбрала бордовое, Эмилия чёрное. Простые, но с лёгким налётом праздника — вполне достаточно для приёма у Слизнорта. Волосы уложили быстро: лёгкие волны, пара блестящих шпилек, и через час обе уже были готовы.

Когда они спустились в общую гостиную, мальчишки сидели у камина, оживлённо обсуждая что-то. Первым заметил их Джеймс — и мгновенно вскочил на ноги.

— Лили! — он будто забыл обо всём на свете. — Ты сегодня просто... — он запнулся, подбирая слова, и тут же посыпались комплименты: и платье, и волосы, и сияние глаз.

Эмилия, скрестив руки на груди, с усмешкой наблюдала за этим спектаклем, а потом громко заметила:

— А что, выходит, остальные дни она не достойна таких комплиментов?

Лили одарила подругу красноречивым взглядом, а Джеймс вытаращился так, будто Эмилия только что его предала.

— Н-нет! Лили всегда прекрасна! — забормотал он, руками размахивая. — Я готов каждое утро, каждый вечер и каждый час...

— Джеймс, — Лили, краснея, попыталась его остановить — прекрати, пожалуйста!

Эмилия сделала вид, что ей стало дурно от переизбытка романтики, и театрально отвернулась к Сириусу.

Тот как раз откинулся в кресле и с откровенной усмешкой наблюдал за происходящим. Но стоило Эмилии подойти ближе, он встал, медленно оглядел её с ног до головы, задержав взгляд чуть дольше, чем следовало бы.

— Ну что, — протянул он, глядя прямо ей в глаза, — теперь ты выглядишь как настоящая леди Блэк.

Эмилия фыркнула и закатила глаза.

— На данный момент я Поттер, — с улыбкой поправила она – И не какая не леди.

Сириус ухмыльнулся шире:

— Ну первое можно легко исправить.

Эмилия толкнула его локтем, почти смеясь:

— Завязывай с такими шутками, Блохастый.

— Я и не подумаю, — беззаботно ответил он.

Джеймс и Сириус настояли на том, чтобы проводить девушек до лестницы, ведущей в подземелья.

— Слушайте, вы идёте в самое настоящее змеиное гнездо, — нахмурился Джеймс. — Одни слизеринцы!

— Не драматизируй, — спокойно отозвалась Эмилия. — Там не только слизеринцы.

— Но их большинство! — подхватил Сириус.

— Успокойтесь, — Лили покосилась на них с лёгкой улыбкой. — Мы справимся.

— Тем более, — добавила Эмилия, — мы уже как-то раз там были. Мы знаем, как себя вести.

Джеймс и Сириус, конечно, выглядели недовольными, но смирились. Остановились у самой лестницы, ещё пару раз повторили «будьте осторожнее» и проводили девушек долгими взглядами.

Девушки вошли в кабинет Слизнорта словно в другой мир — высокий потолок, приглушённый свет ламп и томные шёпоты за каждым столом. В центре комнаты стоял большой, круглый стол, сервированный со строгостью: тяжёлые серебряные приборы, фарфор с тиснением, изящные бокалы. Стол был наполовину пуст — это означало, что они пришли не последними: большинство гостей уже собрались, общались размеренно, обсуждали дела и новости.

Слизнорт встал, когда Лили и Эмилия вошли. Его лицо расплылось в тот самый приветливый, чуть театральный ухмыл, которой он берег для гостей. Он энергично махнул рукой и указал на стул.

— Ура! И вот наши красавицы, — произнёс он с искренним восторгом. — Садитесь, дорогие. Сегодня у нас много интересного.

Девушки заняли свои места. Когда Слизнорт начинал представлять гостей, он говорил медленно, любезно произнося имена, чтобы каждому было приятно слышать собственное эхо в просторной комнате. С тех пор, как они в последний раз бывали у него, круг расширился. Добавилось несколько незнакомых лиц, которых не было тогда.

Почти все представленные уже уселись, и ровно тогда в двери послышались шаги. Регулус вошёл спокойно, чуть опаздывая, с тем сдержанным видом, которым отличались чистокровные. Он извинился за опоздание тихо, почти невнятно, но Слизнорт уже махнул ему рукой:

— Ничего, милый Регулус, — сказал он, — Мы ещё не начинали. Прошу, садись рядом с мисс Поттер, я специально оставил место, чтобы вам было удобно.

Эмилия мельком заметила, как у Регулуса чуть побледнело лицо — возможно, от лёгкого удивления — но он не показал смущения и послушно сел на стул справа от неё. Эмилия мысленно отметила пустующий стул слева еще давно — сначала она даже облегчённо подумала, что так ей будет менее неловко — и тут же поняла, что рассадка продумана: Слизнорт искал зримые соответствия, и, называя причину, тихо добавил:

— Так будет удобнее и вам, мисс Поттер, учитывая связь мисс Поттер с вашей семьей, Регулус.

Фраза прозвучала невинно, но для Эмилии в ней зазвенел неприятный отзвук: намёк на «отношения с Сириусом» прозвучал как объявление. Она почувствовала, как взгляд несколько гостей задержался на ней — любопытство, насмешка и оценочный интерес — смесь, к которой она не привыкла и к которой не желала привыкать. Лили осторожно перехватила её взгляд и сжала руку под столом, как бы говоря что она рядом.

На стол подали закуски: яркие канапе с икрой, зелёные салаты с кусочками тёплого сыра, тарелки с оливками и розмариновым хлебом. Беседы за столом шли лёгкие и вежливые, сначала о погоде и делах в семьях гостей — тихая светская болтовня. Слизнорт вёл диалог плавно, равномерно обращаясь к каждому, как дирижёр; его голос слегка вибрировал от удовольствия быть в центре внимания.

Когда разговор дежурно перебрался к более личным темам, Слизнорт, опершись локтем о стол, повернулся к Эмилии и задал вопрос, от которого её внутренность сжалась:

— И как долго, мисс Поттер, Томас будет отсутствовать? — спросил он спокойно, словно обсуждал погоду.

Эмилия испытала то самое странное, острое чувство, когда ладони вдруг становятся прохладными — вопрос упал на неё неуместно, как камень в тихое озеро. Она не ожидала услышать имя Томаса в этой комнате: он не был близкой темой для разговоров, и о нём не говорили вслух.

- Простите, а с чего вы решили, что я должна это знать? – Аккуратно поинтересовалась Эмилия.

-Ну как же – удивленно ответил Слизнорт – Мистер Макадам говорил, что вы с ним очень хорошие друзья.

Тогда удивление Эмилии возросло в два раза, Томас говорил всем, что у него с ней близкие дружеские отношения. Что же еще он мог наговорить? Но не показывая своего смятения она ответила:

— Насколько я знаю, он уехал по семейным обстоятельствам — его отец плохо себя чувствовал. Я не в курсе точных деталей.

Слизнорт наморщил лоб, как бы переваривая услышанное, и включил в разговор ещё одного гостя — тот, слегка наклонившись, предположил, что, возможно, у Томаса что-то серьёзное с отцом. В воздухе повисла неловкая пауза, и грубая мысль из уст одного из присутствующих тихо прозвучала:

— Возможно, у Томаса умер отец. Всё-таки он был обычным маглом, о таких в Пророке ведь не напишут...

— Нельзя так думать вслух, — вдруг произнёс Слизнорт, с лёгкой резкостью, — Терять родителей в столь юном возрасте ужасно. Не годится обсуждать такие вещи как слухи, пока нет конкретных подтверждений.

Слова его попытались унять разговор, вернуть его в рамки приличий; кто-то кивнул, кто-то промямлил «да», но в комнате стояла тишина особого рода — та, что наступает, когда люди ощущают чужую боль, но не знают, как реагировать.

Эмилия опустила взгляд на тарелку; внутри было нестерпимо тяжело — смесь удивления от того, что тема Томаса вообще поднята здесь, исчезла, в голове были лишь слова Слизнорта о том что «терять родителей в столь юном возрасте ужасно», она не так давно смогла наконец отпустить ту ужасную новость, которая случилась в том году и жить дальше, а тут такое... Воспоминания вспыхнули слишком резко: их дом, пустота, в которую её вместе с братом втянула та ночь. Она чувствовала на себе несколько взглядов. Словно несколько человек сразу вспомнили, что у неё самой в этом году не стало родителей. Старались не смотреть в упор, но всё равно выдавали себя мимолётными косыми взглядами.

Лили вновь чуть сжала её руку под столом, тепло и надёжно — простой невысказанный знак поддержки. Эмилия сжала пальцы в кулак, вытащила руку и с тихой благодарностью взглянула в сторону подруги. Это была крошечная опора в море посторонних глаз.

Слизнорт, заметив неловкость и явно пожалев о том, что разговор зашёл так далеко, быстро решил сменить тему. Он с подчеркнутым оживлением повернулся к Лили:

— Мисс Эванс, но я ведь совсем не расспрашивал вас! Вы же так редко радуете нас своим присутствием...

Разговор плавно перекатился к Лили: к её семье, к тому, как устроена её жизнь, и Слизнорт мягко, почти лестью, стал задавать ей вопросы. Лили, чуть напрягшись, улыбнулась вежливо, но её ответы были осторожными, поверхностными, словно она тщательно выбирала слова. Она говорила о доме, о том, что её родители всегда поддерживали её в учёбе, но не углублялась в подробности. Когда Слизнорт пытался осторожно завести речь о её друзьях, она отвечала так же нейтрально, будто ставила между собой и вниманием остальных тонкую защитную преграду.

Слизнорту, впрочем, этого было достаточно. Он одобрительно кивал, иногда вставлял комментарии, и напряжение, повисшее за столом после темы Томаса, постепенно стало спадать.

Эмилия слушала эти ответы, ловя в себе ощущение вовлечённости и чуждости одновременно: она была гостьей в игре, правила которой писали не для неё. Кусочек хлеба во рту потерял вкус, и единственным верным ориентиром оставалась рука Лили, теплая и твёрдая.

Закуски постепенно исчезли со стола, сменившись новыми блюдами. Перед каждым гостем материализовалась глубокая тарелка с горячим супом — ароматным, с лёгкими клубами пара, поднимавшимися над золотистым бульоном.

Эмилия сперва не собиралась есть. С самого начала приёма еда казалась ей чем-то второстепенным: слишком уж всё вокруг отвлекало. Но тёплый запах был таким уютным, будто напоминал о доме, и в итоге она решилась съесть пару ложек. Тепло супа слегка согрело изнутри и смягчило её внутреннее напряжение.

Тем временем разговоры за столом становились всё оживлённее. Слизнорт, как истинный хозяин, умело направлял беседу. Теперь он расспрашивал учеников о Министерстве магии. Оказалось, что у многих присутствующих были влиятельные родственники: у кого-то тёти или дяди, у кого то родители, работали на высоких должностях.

Эмилия сидела тихо, но слушала очень внимательно. В каждой фразе она пыталась уловить хоть крупицу информации о том, как Министерство видит текущее положение дел в мире. Она надеялась услышать что-то о грядущей опасности, о тревогах, витавших в воздухе. Но девушка, рассказывавшая с живостью о должностях своих родственников, так и не затронула ничего важного.

Эмилия глубоко вдохнула, и на секунду её сердце ударилось чаще. Решение пришло внезапно: нужно самой задать вопрос. Она никогда не вмешивалась в их разговоры, а потому, когда её голос прозвучал за столом, многие удивлённо подняли глаза. Лили чуть не выронила ложку, поражённая тем, что подруга заговорила.

— А что думает Министерство, — начала Эмилия, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, — о такой быстрой замене преподавателя по защите от тёмных искусств? Всё-таки это очень непросто — найти достойного человека на такую должность. Особенно если учитывать, что предыдущий профессор... пропал. — Она сделала паузу и добавила: — Известно ли что-то о том, куда делся профессор Дарроу?

Разговоры за столом на миг стихли. Девушка, так оживлённо рассказывавшая о делах Министерства, замялась. Она явно не ожидала подобного вопроса. Её взгляд метнулся к Слизнорту, будто ища поддержки, но, не дождавшись, она натянуто улыбнулась и ответила:

— В Министерстве считают, что профессор Дарроу просто уехал. Вы же знаете, времена нестабильные... а он был, ну... — она подбирала слово, — параноиком. Боялся лишней тени.

Несколько человек тихо усмехнулись, а она, воодушевившись, добавила:

— Я помню пару его уроков. Он и правда был немного не в себе.

Эмилия слушала, но не верила ни единому слову. Дарроу — параноик? Может быть. Но сбежать? Это не в его духе. Она ясно вспомнила один случай: когда на одном из уроков профессор показывал им пикси, и один вырвался, начав громить класс. Дарроу, не раздумывая, кинулся ловить его голыми руками, хотя палочка всё это время лежала у него на столе. Он был безрассуден, да. Но чтобы сбежать, когда рядом опасность? Никогда.

Эмилия сжала ложку, но удержалась от того, чтобы озвучить сомнения. Вместо этого она задала новый вопрос:

— Но ведь были свидетели. Они говорили о следах... словно после схватки. Пол был повреждён, стены. — Она посмотрела прямо на собеседницу. — Как это объяснить?

Та замешкалась ещё сильнее. На щеках выступил лёгкий румянец, и, не зная, куда деть руки, девушка начала перемешивать суп ложкой.

— Его... его дочь говорила, что у отца иногда не получались заклинания, — пробормотала она. — Они разлетались во все стороны, оставляли следы на полу и стенах. Ну, в общем... ничего необычного.

Эмилия прищурилась, но промолчала. Она чувствовала фальшь. Слишком гладко, слишком просто. Словно кто-то заранее дал ей такую версию.

Слизнорт, видя, что диалог выходит за рамки вежливой беседы и начинает напоминать допрос, поспешил вмешаться.

— Ах, давайте сменим тему, — сказал он слишком оживлённо. — Мисс Фоули, расскажите нам о вашем замечательном дяде в Отделе магических игр и спорта!

Гости оживились, снова заговорили. Напряжение вновь постепенно начало спадать. Но Эмилия всё ещё смотрела в сторону девушки, давшей столь сомнительный ответ. А та упорно избегала её взгляда и прятала глаза в тарелку, будто суп мог стать спасением.

Когда с тарелок исчезли остатки супа, их тут же сменило новое угощение. Перед каждым гостем появилась тарелка с мясом и гарниром, запахи были такими насыщенными, что даже у тех, кто ел понемногу, пробуждался аппетит. Серебряные приборы тихо звякали, пока гости принимались за еду, а Слизнорт, как заправский хозяин, снова направлял беседу в нужное ему русло.

Теперь он заговорил о семье — о её важности, поддержке, наследии, связях, которые передаются из поколения в поколение. Слизнорт говорил мягко, но настойчиво, и его круглое лицо светилось довольной улыбкой.

Эмилия сжала приборы в руках. Ей не хотелось участвовать в этих разговорах. Любые упоминания семьи отзывались внутри болью. После прошлого года слова «родители», «наследие», «традиции» звучали особенно тяжело. Она машинально ковыряла мясо на тарелке, не поднимая взгляда.

Кто-то из гостей — светловолосая девушка с жемчужными серёжками — заговорила о том, что недавно у одной взрослой волшебницы пропали родители, и ей «из ниоткуда» досталось огромное наследство.

— Она даже не подозревала, что у её семьи такие накопления в Гринготтсе, — сказала девушка, улыбаясь с оттенком зависти.

— Вот уж повезло, — отозвался другой гость, молодой человек с холодными глазами. — Потерять родителей, конечно, тяжело, но получить такие богатства — удача.

Разговор оживился. Несколько голосов сразу заговорили о той истории, пересказывая подробности и явно смакуя детали.

И тут один парень повернулся к Эмилии:

— Кстати... — он сказал это так, будто только что вспомнил нечто очевидное, — разве у вас с братом не было похожего случая? Вы ведь тоже получили большое наследство в прошлом году... после смерти родителей.

Эмилия резко подняла взгляд. Вопрос ударил, как пощёчина.

— Ваш отец ведь изобрёл этот... как его... «Простоблеск», — вмешался другой голос. — Благодаря ему счёт вашей семьи в банке увеличился вчетверо. Верно?

Эмилия почувствовала, как кровь прилила к лицу. Она коротко и холодно ответила:

— Я не собираюсь обсуждать это.

Тишина, возникшая на миг, оказалась неприятно вязкой. И тут, в этой тишине, кто-то шепнул своему соседу, но в общем молчании его слова прозвучали достаточно громко:

— Некоторым везёт, хотя они этого вовсе не заслужили.

Эмилия ощутила, как её злость поднимается изнутри. Её пальцы сжались на вилке так сильно, что костяшки побелели. Она была готова вспылить, сказать всё, что думает, и просто уйти из кабинета.

Но прежде чем слова сорвались с её губ, раздался спокойный, ровный голос справа:

— Профессор Слизнорт, — сказал Регулус, — а что вы думаете о грядущем матче? Слизерин против Когтеврана.

Слова прозвучали неожиданно и чётко, будто разорвали на части весь накалившийся за столом воздух. Эмилия моргнула, обернулась — и заметила, что Регулус смотрит прямо на Слизнорта, не проявляя никаких эмоций.

Слизнорт оживился моментально.

— Ах, квиддич! — воскликнул он, поднимая бокал. — Да, да, отличная тема! — Ему явно хотелось сменить неприятное направление разговора, и он благодарно ухватился за реплику Регулуса. — Что ж, юный Блэк, вы ведь у нас ловец, не так ли?

Регулус кивнул и, сохраняя спокойствие, заговорил:

— Если мы победим Когтевран, у Слизерина появятся все шансы на Кубок в этом году.

— Но ведь вам придётся встретиться с Гриффиндором, — неожиданно вставила Лили.

Несколько человек с интересом посмотрели на неё: Лили обычно не вмешивалась в такие беседы как и Эмилия. Она слегка порозовела, но продолжила:

— А это будет непросто. У Гриффиндора сильная команда.

— Вот как? — Слизнорт повернулся к ней с искренним интересом. Его глаза блестели, будто он только что обнаружил ещё один алмаз в своей коллекции. — Вы увлекаетесь квиддичем, мисс Эванс?

Лили слегка замялась.

— Ну... — она пожала плечами. — Мой друг играет за Гриффиндор. Он мне многое рассказывал.

Любопытство Слизнорта вспыхнуло ярче, чем прежде.

— Ах, вот как! — протянул он с хитрой улыбкой. — И кто же этот друг?

Лили открыла рот, но на секунду потеряла уверенность. Её щёки снова залила краска. И в этот момент Эмилия вмешалась. Чётко, без тени сомнений в голосе:

— Это мой брат. И Сириус. Оба играют в команде. Лили всегда рядом со мной, когда они рассказывают о тренировках или матчах. Вот и всё.

Слизнорт чуть разочарованно сощурился — его любопытство не было удовлетворено. Но он не стал спорить.

— Понимаю, понимаю, — сказал он, улыбнувшись. — Ну что ж, квиддич всегда был важной частью школьной жизни!

Разговор за столом оживился. Несколько человек начали спорить о шансах факультетов, кто-то упомянул прошлогодние игры. Атмосфера вернулась к лёгкой и живой.

Эмилия же на секунду повернула голову и встретилась взглядом с Регулусом. Его глаза были спокойными, но внимательными. Она слегка кивнула — быстрый, почти незаметный знак благодарности за то что сменил тему.

И впервые за весь вечер напряжение внутри неё немного ослабло.

Десерты появились так же внезапно, как и всё остальное — тонкие тарелки с пирожными, кремовые фламбе и горящие в крошечных креманках фрукты, сахарная пудра ложилась лёгким снегом на тёмный шоколад. В комнате зазвенел тихий смех, за столом оживлённо обсуждали перспективы игры — кто-то с энтузиазмом предлагал новые «игровые» ставки на матч, кто-то жаловался на погоду, а сервированные бокалы отражали мягкий свет ламп кабинета.

Разговор о квиддиче тянулся долго и обстоятельно; Слизнорт любил такие темы — в его голосе слышалась та самая нотка азартного дилетанта, который получает удовольствие даже от того, что не играет. Регулус, ставший центром обсуждения, отвечал на вопросы ровно, но с задержкой: в его тоне промелькала сталь. Когда кто-то за столом невинно — или не очень — завёл речь о том, «каково это играть против своего брата», в лице Регулуса мелькнул неловкий шорох. Он отводил взгляд, прищурив глаза, и Эмилия увидела: эта тема для него болезненна. Она знала, что в семье Блэков не всё было гладко — детство, в котором братья были неразлучны, превратилось в тихую арену претензий, когда Сириус ушёл в Гриффиндор, а Регулус через несколько лет поступил в Слизерин.

Но Регулус сдержанно сделал шаг в сторону нормального ответа:

— На поле нет семьи, — произнёс он чисто и спокойно. — Есть только команда и цель. Главное — победа.

Этого было достаточно, чтобы разговор вернулся в безопасное русло. Соседи кивали, кто-то хмыкал, и ладонь Регулуса сжала края бокала чуть крепче, но он держался ровно — он не хотел, чтобы за ним видели слабость.

Дальше ужин стал постепенно сходить на нет: настроение смягчилось разговорами о матчах прошлых лет, о смешных промахах в тренировках, о том, кто на поле способен украсть матч из-под носа у соперника. Эмилия и Лили держались тихо: если кто спрашивал — отвечали коротко, не развивая темы, стараясь ни к чему не привлекать лишнего внимания. Эмилия снова почувствовала, как пружина в груди слегка зажимается — лучше не подпускать к себе лишнего шума — но иногда взгляд Регулуса скользил в её сторону, но Эмилия делала вид что не замечает этого.

Когда тарелки опустели и гости объелись десертов, Слизнорт поднялся, как хозяин, с улыбкой до ушей. Он объявил время следующей встречи, вежливо обозначил темы предстоящего вечера, а затем, как ни в чём не бывало, подошёл к Лили и Эмилии отдельно, по-хозяйски наклонившись:

— Я надеюсь, вы придёте в следующий раз, — сказал он тихо, но так, чтобы услышали. — Буду рад, если вы не откажетесь. И, простите меня за некоторые неудобные темы сегодня... Я стараюсь, чтобы всем было комфортно здесь. Если что-то зайдёт не туда — я сам быстро переведу разговор.

Эмилия встретила его взгляд ровно. В животе холодком промелькнуло то старое чувство — люди, места, которые вдруг превращают личное в публичное. Она оцепенело сжала пальцы, но вслух ответила спокойно, почти вежливо:

— Спасибо. Я не в обиде. Я подумаю о следующей встрече и, если решу прийти, обязательно сообщу вам.

Слизнорт кивнул с лёгкой, добродушной улыбкой и, казалось, принял ответ как согласие. Эмилия обхватила локоть Лили и они тихо, чуть живее других гостей, вышли из кабинета.

Подземелья Хогвартса встретили их прохладой и звуками: где-то шумел ветер в щелях, где-то донёсся отрывочный смех учеников. Они шли молча: слова, произнесённые в комнате, ещё не улеглись. Свечи отбрасывали долгие тени на ступени, и только когда лестница вывела их в полутёмный коридор, Эмилия остановилась.

Она встала в стороне, замерла, и сделала глубокий вдох — такой, как будто это был первый настоящий вдох за весь вечер. Горло было туго, плечи горели от напряжения — и в возможности вдохнуть полной грудью было что-то освобождающее.

Лили посмотрела на неё с тревогой и тихо спросила:

— Ты... собираешься пойти на следующую встречу?

Эмилия окинула подругу удивлённым взглядом. Лили невольно повторила то, что услышала у Слизнорта:

- Ты сказала, что подумаешь и сообщишь...

Эмилия улыбнулась — тихой, усталой улыбкой, в которой не было ни намёка на согласие.

— Это я сказала, чтобы не обидеть его, — призналась она. — У нас ещё будет экзамен по зельям, помнишь? И... — она на секунду посмотрела на Лили, — Мне не хочется возвращаться туда.

Лили облегченно вздохнула.

— Я тебя понимаю. Что бы вытерпеть еще один такой ужин, надо как минимум несколько лет восстанавливаться.

Когда Эмилия и Лили вернулись в свою спальню, их встретило тихое разочарование: Марлин и Мэри отсутствовали в комнате, оставляя после себя лишь аккуратно разбросанные вещи. Девушки переглянулись, мгновенно догадавшись, что подруги, скорее всего, снова засели в комнате мародеров.

Подойдя к двери комнаты парней, Эмилия и Лили решили сначала прислушаться, чтобы не появляться внезапно. Сквозь приоткрытую дверь доносились голоса: вперемешку слышались приглушённые смешки, разговоры Марлин и Мэри и голоса Питера, Римуса и, конечно, Джеймса и Сириуса. Эмилия кивнула Лили, и они тихо вошли.

Как только девушки переступили порог, внимание всех присутствующих мгновенно переместилось на них. Мэри с улыбкой и характерной долей шутливой иронии произнесла:

— Ну что за красавицы к нам пожаловали в берлогу?

Эмилия, не растерявшись, скрестила руки на груди и с лёгким сарказмом заявила:

— А вы всё продолжаете свой день лени без нас, да? Я напомню вам кто же это придумал – говорила Эмилия намекая на себя - Пока мы там мучились, слушали сплетни и всякую нудную мутотень, и сидели в этих платьях, вы тут валяетесь и бездельничаете в удобных пижамках?

Джеймс, заметив, как сестра заводится, попытался смягчить ситуацию:

— Мили, успокойся. И давай-ка, вы с Лили присоединяйтесь к нам.

Эмилия открыла рот, чтобы спорить с братом, но внезапно почувствовала кого-то за спиной — Сириус подкрался сзади и одним резким движением повалил её на ближайшую кровать. Его голос прозвучал мягко, но твёрдо:

— Хватит вредничать, ведьмочка. Просто отдохни.

Лили в это время аккуратно присела рядом с Джеймсом, слегка покраснев от ситуации, но не вмешиваясь.

Эмилия была слегка сердита, но сарказм в её голосе не угас:

— Ни за что в жизни, — сказала она, лёжа на кровати и поднимая брови, — не буду проводить день лени в этом ужасно неудобном платье.

Она резко вскочила с кровати, схватила Лили за руку, буквально вырвав её из разговора с Джеймсом, и направилась к двери. Джеймс взглянул на них с явным недовольством, но Эмилия, остановившись на секунду, мягко и с долей иронии ответила:

— В первую очередь она моя подруга. А где-то там уже... твоя девушка. Поэтому Лили идёт со мной, чтобы переодеться.

Лили слегка удивленно посмотрела на подругу, но мягко улыбнулась и не стала спорить. Девушки, шаг за шагом, вышли из комнаты парней, оставляя за собой тихий смех и переглядывающиеся взгляды ребят. В коридоре их окружала тишина, и каждая из них, казалось, наслаждалась свободой от навязчивых разговоров и лёгким предвкушением того, что сейчас они смогут спокойно вернуться к своему отдыху.

***

Вечер уже постепенно смещался в ночь, когда веселье в комнате парней начало постепенно угасать. Девушки собирались уходить в свои комнаты, а Эмилия, ощущая лёгкую усталость и всё ещё на эмоциях после ужина у Слизнорта, слегка опечалилась. Сириус, заметив её взгляд и лёгкую тень разочарования, наклонился ближе и шепотом, чтобы услышала только она, спросил:

— Всё в порядке?

Эмилия вздохнула и ответила тихо:

— Да, просто сильно устала... Ужин у Слизнорта выжал из меня всю энергию.

Сириус слегка приподнял бровь, но в его глазах уже блеснула озорная искра:

— Это всё? — сказал он громче, уже не шепотом, улыбаясь, словно дразня.

Эмилия посмотрела на него пустым взглядом и спросила:

— Что не так?

Сириус, поняв, что причина усталости может быть связана с её даром, когда мысль о возможных кошмарных снах ночью не даёт ей покоя, прищурился и с широкой, почти хищной улыбкой сказал:

— Ты можешь остаться здесь... В моей кровати хватит места на двоих.

Он добавил это с игривыми глазами, вызывая у Эмилии лёгкое удивление и улыбку.

В этот момент Джеймс, сидевший не далеко, услышал слова Сириуса и резко вставил:

— Низа что!

Оба обернулись на него. Эмилии стало забавно наблюдать, как Сириус и Джеймс сейчас будут спорить, но Сириусу явно не понравилось недовольство Джеймса. Он спокойно, но с ноткой упрёка, произнёс:

— Почему это?

— Потому что вы не будете спать вместе в одной комнате, — ответил Джеймс, — она моя сестра!

Сириус с лёгким усмешкой поправил:

— А она моя девушка. И ты дал полное согласие на наши отношения.

Джеймс закатил глаза, прямо как обычно делала Эмилия, и добавил с гримасой, которую девушка видела у брата впервые в жизни:

— Я дал добро на отношения, но не на то, чтобы видеть всю эту... ути пути! В нашей общей комнате. Нет, и точка! Делайте что захотите когда меня нет рядом.

Эмилия слегка приподняла бровь, услышав слова брата, а Сириус, не теряя озорного настроя, продолжил добивать Джеймса:

— То есть, раз уж мы уже совершеннолетние волшебники и можем делать что захотим, — он посмотрел на Эмилию с едва скрываемой шуткой, — это же не запрещает думать о будущем...

Эмилия широко раскрыла глаза, намекая, что всё уже начинает идти совсем не туда. Сириус, не обращая внимания на её взгляд, продолжил с озорной серьёзностью:

— Значит, Джеймс, ты не возражаешь, что в ближайшем будущем по дому будут бегать... маленькие наследники рода Блэков и Поттеров?

Эмилия чуть сквозь землю не провалилась.

— Кто, кто будут бегать?! — переспросила она, ошарашено глядя на Сириуса.

Джеймс замер, дар речи буквально пропал, а Сириус с довольной ухмылкой повторил:

— По дому будут бегать маленькие наследники рода Блэк и Поттеров.

Тут Джеймс, наконец, выдохнул, тихо, но с угрозой:

— Я даже не посмотрю на то, что ты мой лучший друг... И убью тебя прямо сейчас!

На эти слова в него полетела подушка. Сириус ловко увернулся, подошёл к Эмилии что бы спрятаться за нее и, смеясь, сказал:

— Я тебя за язык не тянул, дядя Джеймс!

Джеймс тут же подхватил вторую подушку и бросил, приказывая:

— Не подходи к моей сестре!

Подушка попала Сириусу в плечо, и он отлетел на несколько шагов назад. Эмилия в это время стояла как будто парализованная, лишь изредка уворачиваясь от летящих предметов.

Когда подушки закончились, Джеймс начал метаться по комнате, хватая всё, что попадалось под руку. Сириус, не теряя настроения, продолжал дразнить:

— Ну давай, Джеймс, бросай ещё! Я хочу завести большую семью... Пять детей!

Эмилия словно облитая холодной водой подняла ближайший учебник и, не выдержав, бросила его в Сириуса:

— Какие пять?! Ты совсем рехнулся?!

Сириус хохотал, бегая по комнате и уворачиваясь от всего, что летело в него. Эмилия, наблюдая за этим хаосом, поняла, что даже не нужно напрягаться — Джеймс сам поставит Сириуса на место. Она тихо подбадривала брата:

— Давай, Джеймс, туда этого дворнягу!

В это время Лили и Марлин с Мэри стояли в дверном проёме, застыв, будто статуи, наблюдая за всей сценой.

Римус и Питер, тихо сидящие в углу, пытались не попасть под раздачу, понимая, что сейчас Джеймс ни на что не остановится. Они лишь переглянулись и облегчённо вздохнули, когда Эмилия и Лили наконец покинули поле битвы.

Но когда Эмилия подошла к подругам и все вместе вышли из комнаты, девушки разразились громким, звонким смехом, и этот смех эхом разнёсся по коридору, сопровождая их в сторону спальни, где они могли наконец-то отдохнуть после долгого и насыщенного дня.

Когда девочки устроились в своих комнатах, готовясь ко сну, разговор снова завёлся — на этот раз о том, что произошло в комнате парней.

Марлин, не скрывая удивления, воскликнула:

— Я до сих пор поражена! Ты видела, как Джеймс злился на Сириуса? Хоть эта злость и была поверхностной, но всё равно... она там была!

Мэри добавила с лёгким смехом:

— Конечно! Кому понравилась бы идея о пяти детях?

Марлин разразилась хохотом, а Эмилия подхватила её:

— Мне эта идея точно не нравится! — сказала она, громко смеясь вместе с подругами.

Лили же сидела тихо, широко улыбаясь, и её молчание сразу привлекло внимание остальных. Марлин склонилась к ней с любопытством:

— А чего это ты молчишь и улыбаешься?

Лили, всё ещё улыбаясь, спокойно ответила:

— Джеймс очень хороший брат. Он так защищает свою сестру...

В комнате поднялся тихий гул восторга. Мэри с улыбкой произнесла:

— У-у-у... кажется, кто-то окончательно потерял голову из-за Поттера!

— И к сожалению, этот Поттер, Джеймс, — добавила Марлин. — Если и выбирать между Поттерами, то явно лучше выбирать Эмилию.

Эмилия посмотрела на Марлин озадаченно, слегка улыбаясь.

— А что это значит? — спросила она.

Марлин лишь хитро улыбнулась и пояснила:

— Эмилия, ты явно получше, чем Джеймс!

Она стала перечислять причины, а Лили поспешила отговориться:

— Ничего я не потеряла голову. У меня всё в порядке. Я просто говорю факты. Не каждый может похвастаться такими отношениями между братьями и сестрами.

В комнате вновь зазвучал смех, и атмосфера стала лёгкой и непринуждённой. Девочки снова вернулись к своей традиции обсуждать всё и вся перед сном. Сегодня — «битва» в комнате мародеров, завтра — что-то другое. Эмилия ловила себя на том, что ей это искренне нравилось. Она чувствовала, как эти маленькие разговоры, смех и дружеская поддержка подруг делают её вечер особенным, даже после утомительного ужина у Слизнорта и шумной ссоры в комнате парней. Эта традиция, казалось, становилась для неё маленьким островком спокойствия и радости в мире, полном неожиданных событий.

Общая гостиная Гриффиндора гудела: кто-то торопливо дописывал домашку, кто-то уходил за портрет на завтрак а Эмилия с подругами сидели ближе к камину, терпеливо или уже не очень, дожидаясь парней.

— Ну всё, — Марлин решительно хлопнула ладонью по подлокотнику кресла. — Если они не появятся в течение двух минут, мы идем на завтрак без них.

— Уже можно начинать отсчет? — лениво спросила Эмилия, вытянув ноги и скрестив руки на груди.

Лили тихо рассмеялась, но договорить они не успели — по лестнице наконец-то спускались Джеймс, Сириус, Римус и Питер. Джеймс и Сириус шли рядом, переговаривались о чём-то, будто вчерашнего «сражения» и не было.

— Ну надо же, — протянула Мэри. — Чудо свершилось.

Джеймс первым подошёл к Лили и коснулся губами её затылка. Та вспыхнула, и мило улыбнулась. Сириус же не стал медлить — взял руку Эмилии, чуть наклонился и легко поцеловал её, как настоящий кавалер.

— Извини за вчерашнее, — тихо шепнул он, так что слышала только она.

Эмилия приподняла бровь и ухмыльнулась:

— Считай прощён, блохастый. Но только на сегодня.

Сириус только довольно усмехнулся.

Позади к девушкам подошёл Римус.

— Доброе утро, Марлин, — сказал он с самой обаятельной улыбкой.

— Доброе... — буркнула она, сложив руки на груди. — Знаешь, мы тут чуть с голоду не умерли, пока вы не соизволили появиться .

— После вчерашнего балагана было проблематично найти форму, пришлось собирать ее по всей комнате, — оправдался Римус.

Они наконец двинулись к Большому залу. Завтрак прошёл шумно: Джеймс спорил с Лили о заклинаниях, Сириус отпускал шуточки в сторону Эмилии, Марлин всё ещё ворчала на Римуса, хотя уголки её губ уже выдавали скрытую улыбку, Мэри попросила Питера поделиться с ней докладом по Травологии, который он благополучно списал у Римуса.

День промелькнул в череде уроков. Но вот и последний урок — Защита от тёмных искусств.

Эмилия села за парту, и рядом устроился Сириус. За их спинами Джеймс и Лили спорили о какой-то детали прошлого задания. Профессор Морвен начала объяснять тему урока, её голос разносился по классу уверенно, но взгляд то и дело возвращался к Эмилии. Девушка это прекрасно замечала и упрямо делала вид, что интересуется только заданием. Теория медленно сменилась практикой.

— Итак, — говорила Морвен, — при внезапной атаке самое важное — стойка. Не забывайте: баланс решает многое.

И вдруг — лёгкий шорох. Сириус незаметно передал ей в руку аккуратно сложенный кусок пергамента. Эмилия перевела взгляд на Сириуса. Тот сидел с самодовольной улыбкой и глазами показывал: «Открой».

Она приподняла уголок рта, развернула свёрток. Там всего одна фраза: «Погуляем после уроков?»

Эмилия подняла глаза. Сириус смотрел на неё всё с той же ухмылкой, будто знал заранее ответ. Она на секунду отвела от него взгляд делая вид что думает, а потом повернулась обратно и кивнула головой в знак согласия.

— Поттер! — голос профессора Морвен резанул по классу. — Стойка неверная. Попробуй ещё раз.

Все засмеялись. Эмилия подумала что это замечание было сделано ей, то повернувшись в сторону брата тот глубоко вздохну и стал пытаться встать так как показывала профессор. Джеймс что-то буркнул себе под нос в этот момент, а Эмилия, стоя рядом с Сириусом, ощущала, что сегодняшний день закончится куда интереснее, чем начинался.

Коридоры Хогвартса после уроков шумели — кто-то пробегал к кабинету, кто-то задерживался, чтобы обменяться новостью. Эмилия вышла вместе со своей компанией: Сириус и Джеймс шли рядом, за ними — Питер и Римус, она, Лили, Марлин и Мэри — шли за ними. Все выглядели слегка утомлёнными, но бодрыми.

— Чем займёмся остаток дня? — потянула Мэри, уже заранее предвкушая планы на вечер. — Можно погулять у озера, можно в библиотеку... или устроим турнир валяния в одеялах?

Римус, не отрываясь от своих мыслей, поднял взгляд и сухо напомнил: — Нам всем на завтра задали длинное эссе по трансфигурации. Лучше не откладывать на вечер.

Джеймс фыркнул:

— О, Римус опять включил «нудного старосту». Ты портишь всё веселье с самого начала года, напоминая о экзаменах в июне — оставь нам хоть чуть-чуть веселья!

— Я лишь говорю, — усмехнулся Римус, — что если начать сейчас, то вечером можно будет спокойно болтать и ничего не бояться.

Сириус посмотрел на Эмилию, сдвинул плечом, и голос у него обрел ту свою лёгкую лукавость:

— У меня уже есть планы. Мы с Эмилией уходим. — он, не давая времени на возражения, сжал её руку в своей руке. — Пойдём, звезда.

Все провожали их любопытными взглядами; кто-то одобрительно, кто-то с завистливой усмешкой. Джеймс скомандовал, словно по старой привычке:

— Эй! Не исчезай там надолго. И помни про эссе.

Эмилия обернулась, подняла руку и крикнула в их сторону:

— Я присоединюсь позже, обещаю! — и, не дожидаясь возражений, потянула Сириуса за собой, пока улыбки и подколы за спиной постепенно превращались в фон их шага.

Внутренний дворик Хогвартса встретил их холодной, влажной осенней свежестью. В воздухе висели тонкие нити дыма от делянок приведения, где-то далеко тихо плескалось Чёрное озеро. Они шли медленно, держа друг друга за руку.

— Ну и чем закончилась вчерашняя битва подушками? — поинтересовалась Эмилия, когда они прошли по мосту у ворот.

Сириус улыбнулся, и в этой улыбке проскользнула лёгкая, едва уловимая смущённость.

— Мне как-то стыдно об этом говорить... — признался он и отвернулся к дальнему берегу. — Джеймс одолел меня.

Эмилия рассмеялась.

— Ну и славно, — сказала она. — Поттеры умеют дать сдачи.

Сириус взглянул на неё иначе: не с игрой, а с каким-то мягким, нехваточным теплом. В голосе его проскользнуло нечто, чего Эмилия раньше почти не слышала.

— Я специально его дразнил, — добавил он тихо. — Хотел вывести. Просто — для веселья. Но потом... когда в меня прилетел учебник... и он стал так рьяно заступаться за тебя — в этот момент я понял, как сильно он тебя любит.

Эти слова легли в Эмилию, словно неожиданный камень. Она видела, как Сириус обычно прячет подобные вещи за маской шутника, саркастического лукавства; увидеть в нём грусть было редкостью. Сердце отозвалось тёплой, почти трепетной заботой.

— Сириус что-то случилось? — тихо спросила она – Он что-то сказал?

Сириус тяжело вздохнул, и его взгляд ушёл в холодную даль озера:

- Тебе очень повезло с братом, не то что мне – так же тихо признался Сириус — Мне не нравится, что Регулус стал другим. Мне не нравится, что мама гордится этим. Мне не нравится, как легко они принимают всё это. А я... я вспоминаю, каким он был раньше. Мы были неразлучны. Он был не таким.

Эмилия чувствовала, как спокойно берёт его ладонь ещё крепче; машинально положила вторую руку сверху, чтобы поддержать. Ей самой хотелось сказать что-то, что согреет, и она нашла слова, едва слышные:

— Регулус не обязательно — монстр. Ты помнишь тот вечер в поместье, когда мы разговаривали? Он был... не таким, об был обычным парнем. Думаю, он не виноват во всем этом, не виноват, что родители видят в нем то что они хотели видеть в тебе. Единственное в чем его вина это в принятии темной метки.

Сириус на мгновение улыбнулся — улыбка, в которой был и укол сожаления, и искра благодарности:

— Я знаю. Я видел его другим, когда он был маленьким. Но потом... потом всё пошло по-другому. Он стал тем, кем стал. Мама, кажется, довольна. А мне... обидно, что это простое решение стало иметь такие последствия.

Эмилия слушала и думала о детстве Сириуса и Регулуса. Она знала, что у каждого из парней своя история боли, но видеть, как эта боль проглядывает у близкого ей человека, — было иначе, чем слышать об этом в разговорах.

— Расскажи мне про вас, — мягко попросила она. — До Хогвартса. Когда вы были детьми.

Сириус на мгновение потерялся, прислушиваясь к отголоскам своих воспоминаний. Его глаза потеплели, и он посмотрел на Эмилию с темным спокойствием, которое ей казалось настоящим как никогда.

— Хорошо, — сказал он, — расскажу. Но в обмен на одну малюсенькую, компрометирующую историю про Джеймса из вашего детства.

Эмилия сверкнула глазами. У неё уже в голове промелькнуло несколько интересных эпизодов. Она улыбнулась и кивнула:

— Договорились.

Сириус кивнул, чуть наклонив голову, и продолжил, погружаясь в воспоминания.

Поместье Блэков. Гостиная, полумрак. Регулус крутит в руках какую-то безделушку, словно пытаясь заглушить скуку. Я валяюсь на диване почти верх ногами, бесконечно ворочаясь, не находя себе места. Скука меня душит. Мать снова напоминала: «Настоящий Блэк должен обладать терпением. Он должен уметь сидеть спокойно, сохраняя достоинство благородного рода». Но терпение — это не про меня. Особенно в детстве.

— Эй, Регулус, — сказал я, перебивая тишину, — давай сыграем в игру, я её только что придумал!

Регулус оживился, но смутился:

— А если мама узнает? Опять будет ругаться...

— Не узнает, — сказал я. — Если услышим её приближение, мы сядем, как будто ничего не было.

Он кивнул. И мы начали.

Пол стал безбрежным океаном, диваны — кораблями. Я капитан одного судна, Регулус — другого. Воображаемые палочки, воображаемые заклинания. Мы стреляем друг в друга, изображаем ранения, прыгаем с дивана на диван, не касаясь пола. Все это в мире воображения — а он живет куда сильнее реальности, чем взрослая строгость.

Мы играли до того момента, пока я, перепрыгивая на свой диван, не задел настольную лампу. Она с грохотом упала на пол. Мы переглянулись и я сразу же стал пытаться прятать улики.

— Сириус, — сказал Регулус тихо, — сядь на место.

— Идиот, нужно убрать... — пробормотал я.

— Нет, — твёрдо сказал он. — Мама вот-вот войдёт. Сядь и сиди спокойно.

И она вошла. Вальбурга Блэк, как всегда, со своей яростью, не спутать с кем-либо другим. Она сразу поняла: лампа разбита.

— Сириус! — громко и с угрозой. — Опять твоя неугомонность!

Но тут Регулус встал со своего дивана и тихо сказал:

— Это я сделал.

— Что? — выдохнула мать. — Ты?!

— Я случайно, — объяснял он спокойно, не повышая голоса, выгораживая меня, — задел лампу, я хотел прыгнуть...

Вальбурга явно не ожидая такого разворота событий, грозно посмотрев на младшего сына сказала:

— Теперь сиди и собирай осколки немедленно! А потом принеси их ко мне что бы я исправила то что ты натворил — приказала Вальбурга, не обращая внимания на моё возмущение, и ушла.

Я подскочил к нему:

— Почему ты взял вину на себя?

Он не отрывал взгляд от кучи осколков, складывая их аккуратно:

— Если мама узнает, что это сделал ты... она рассердится гораздо сильнее.— добавил он тихо. — На моем месте ты сделал бы то же самое. Тебе лучше идти к себе, чтобы случайно не натворил ещё чего-нибудь.

Но я сел рядом, помогая аккуратно собирать осколки:

— Будь осторожнее, не порежься – с долей переживания сказал я.

- И в тот момент я впервые понял, что в Регулусе скрывалась удивительная забота. И, возможно, именно тогда я начал видеть, что брат — это не просто родственник, а кто-то, на кого можно положиться, несмотря ни на что.

Эмилия слушала Сириуса, чувствуя, как воспоминание о детстве Блэков наполняет ее сознание теплом и грустью одновременно. Когда он закончил, она тихо сказала:

— У вас с Регулусом были такие же братские отношения, как у меня с Джеймсом...

Сириус вздохнул, и его глаза на миг потемнели.

— Только вот постоянные упреки родителей, сравнения с младшим братом... Они многое испортили.

Эмилия слегка улыбнулась, стараясь поддержать его.

— Но теперь у тебя новая семья. Мы все — Я, Джеймс, Римус, Питер, Марлин, Мэри, Лили... Все мы — большая семья, готовая сражаться друг за друга до конца.

Сириус медленно улыбнулся, взгляд его смягчился.

— Мне не нужна такая большая семья... — сказал он тихо, приближаясь к ней. — Мне достаточно одного человека рядом.

Их лбы коснулись друг друга. Эмилия замерла, чувствуя, как в этом простом касании скрывается сила и теплота.

— Достаточно, чтобы была ты, — продолжил он. — И тогда даже самая большая и дружная семья покажется ужасной.

Эмилия не смогла удержаться и рассмеялась, разрядила напряжение шуткой:

— К сожалению, я иду в комплекте с еще одним неугомонным Поттером. Так что если считаешь меня своей семьей... Джеймс тоже входит в комплект.

Сириус рассмеялся:

— Ну, тогда пусть он будет нашим домашним эльфом.

Они оба хохотали, и смех этот плавно перешел в лёгкую, спокойную прогулку. Эмилия рассказала о своих детских приключениях, иногда смущаясь, но видя по реакции Сириуса, что это его радует. Он слушал с неподдельной радостью, ведь счастливое детство Эмилии было для него дорогим, как память о чем-то ценном и светлом.

Когда они подошли к озеру, вечерние сумерки окрашивали воду в серо-синий цвет. Сириус остановился, посмотрел на Эмилию и сказал серьёзно:

— У наших детей будет самое лучшее детство.

Эмилия прищурилась:

— У каких детей?

Он спокойно ответил:

— У наших.

Эмилия закатила глаза и усмехнулась:

— Окей... но точно не у пятерых!

Сириус рассмеялся, соглашаясь:

— Да, это уже перебор.

Они шли по льду, под снегом пряталась толстая корка льда, и в момент, когда Эмилия смеялась над шуткой Сириуса, ноги поскользнулись на льду, и она упала, потянув за собой Сириуса, который успел удержаться на ногах.

— Ах! — вскрикнула Эмилия, падая в снег.

Сириус с легкой улыбкой протянул ей руку:

— Давай, не убегай так от судьбы.

Эмилия, смеясь, приняла его помощь и вскочила на ноги. Сириус отряхивал с неё снег, смеясь, а она смотрела на него грозным взглядом:

— Что смешного?

— Ты только что упала, и я понял, что мое желание обязательно сбудется, — сказал он, глядя ей в глаза,

Эмилия нахмурилась:

— Как это мое падение связано с твоим желанием?

— Я же говорил, — Сириус сжал её руку крепче, чтобы она снова не упала, — ты для меня самая яркая звезда. А сейчас звезда упала, и я понял, что теперь это точно сбудется.

Эмилия расхохоталась, потрясённая и одновременно тронутая:

— Ничего глупее в жизни не слышала! А я слышала многое, когда Марлин придумывала отговорки, почему не сделала уроки!

Смеясь, они вдвоём двинулись обратно в Хогвартс, переплетая руки и болтая о детских историях, о будущем и о том, что ещё впереди. С каждым шагом их смех рассеивал вечернюю прохладу, а мир вокруг казался светлее, чем когда-либо.

Когда они направились в гостиную Гриффиндора, Эмилия ощущала лёгкость и тепло — ведь рядом был Сириус, и это было то место, где можно было быть собой.