Глава 59, Новый преподаватель

Следующее утро выдалось на удивление спокойным. Эмилия и Сириус вернулись в свои комнаты почти на рассвете — и всё же умудрились выспаться. На завтрак она пришла вместе с друзьями, без колкостей и напряжения: ссоры улеглись. Правда, кто-то постоянно оказывался рядом на переменах между уроками, кто-то «случайно» останавливался подождать у лестниц. Эмилии это не нравилось, но она решила смириться. Зато было и то, что радовало: Сириус стал проводить с ней куда больше времени — и, кажется, ему это нравилось даже больше, чем ей.

Остаток ноября прошёл спокойно. Уроки, домашки, тренировочные полёты на стадионе у Марлин, Джеймса и Сириуса; в «Ежедневном пророке» — ни слова о новых нападениях. Сны у Эмилии тоже будто «утихли»: не было ни боли, ни резких провалов в видения — лишь отдельные фрагменты, вспышки мест. Чаще всего — старый заброшенный особняк; особенно одна пустая комната с голой стеной и старой скрипучей кроватью. На очередной встрече Дамблдор, выслушав её, только мягко заметил: «Пока это не конкретика. Нужны детали».

Про Томаса — тишина. Будто его и не было: ни писем, ни упоминаний. Даже преподаватели об этом не говорили, словно тема под запретом.

Полнолуние прошло без эксцессов: Питера, Джеймса и Сириуса никто не поймал — они благополучно добрались до Воющей хижины и провели ночь рядом с Римусом.

Хогсмид официально отменили «до особого распоряжения», но друзья не растерялись: мародёры знали один потайной ход, и пару раз они всё-таки устраивали себе маленькие прогулки, что бы купить сладостей, подышать свободой и просто побыть вместе.

Постепенно все заметили. Джеймс и Лили стали общаться теплее. Переглядывания за столом, шепот на ухо и внезапные улыбки. Подруги сделали вид, что ничего не происходит — ждали, когда Лили сама заговорит. Но время шло, и однажды в декабре терпение закончилось.

Вечером, когда в спальне уже погасили свет, а за окнами вязался настоящий декабрьский снегопад, Эмилия зевнула и предложила:

— Девочки, давайте признаем очевидное: мы сто лет не сплетничали о том, что происходит в Хогвартсе.

— О, давайте! — оживилась Лили. — Например... я узнала, что Алиса начала встречаться с парнем. С Фрэнком Долгопупсом!

— Интересно, — протянула Мэри, — но есть тема повесомее.

— Намного интереснее, — подхватила Марлин.

— И ближе к нам, — улыбнулась Эмилия.

Лили подозрительно прищурилась.

— Ну-ка... какая же?

Марлин сложила руки на груди торжественно:

— Мы хотим обсудить... твои отношения с Джеймсом Поттером.

— Какие ещё отношения? — Лили тут же нахмурилась. — Никаких отношений нет!

— Вот это тебя и злит, — невинно хмыкнула Мэри.

— Да ладно тебе, Лил, — Эмилия усмехнулась. — Я даже не заметила, в какой момент Джеймс перестал тебя «не замечать» и начал мило хихикать над шутками, которые ты шепчешь ему на ухо.

— Мы не слепые, — добавила Марлин. — Сдвиг очевиден.

Лили вспыхнула.

— Я не знаю! Он просто... снова стал вести себя нормально. Перестал меня игнорировать, вот и всё. И я вам ничего не говорила, потому что не хотела... ну... сглазить.

— Суеверная ты наша, — поддела Эмилия и подмигнула.

Разговор закрутился надолго. Девочки перебирали «доказательства»: как Джеймс стал дольше задерживаться у входа в библиотеку, когда Лили там; как Лили автоматически садится рядом с ним за завтраком; как у них появились шутки, понятные только им. Смех внутри комнаты становился всё тише и теплее — их вели уже не сплетни, а простая радость друг за друга.

— Я правда рада, — призналась Эмилия, подтянув колени под подбородок. — Представляешь, Лил? Мы станем родственницами.

— Ой, только не начинай, — Лили смутилась и укрылась одеялом по самые уши.

— У тебя случайно нет ещё парочки братьев? — с деловой серьезностью уточнила Мэри. — Мы с Марлин тоже готовы породниться, чисто для укрепления дружеских связей.

— Очень смешно, — закатила глаза Эмилия. — Я вообще-то про то, что после вашей свадьбы у нас с Лили будет одна фамилия. Красиво же — «Эмилия Поттер и Лили Поттер».

Лили покраснела ещё сильнее и метнула в Эмилию подушку. Подушка мягко стукнула в плечо, и все рассмеялись.

— Главное, чтобы Сириус не сделал предложение раньше, чем Джеймс, — не выдержала Марлин.

— Подруга, ты нарываешься, — рассмеялась Эмилия и отбила подушку обратно, прямо Марлин в руки.

Мэри, довольная, хлопнула в ладоши

— Между прочим у нас есть еще одна пара – Эмилия посмотрела на Мэри, та лишь закатила глаза

- Да, и я уверена что он сделает мне предложение быстрее чем вам Поттер и Блэк

— А как у него фамилия? — мгновенно подалась вперёд Лили. — Надо примерить.

- Не важно – с ухмылкой сказала Мэри

- Ну, Мэри – стала умолять Лили – Тебе что, сложно сказать? Или там что то непристойное?

— Так, так, — Эмилия хлопнула в ладони. — И не забываем про необычную дружбу Марлин и Римуса.

— Какая ещё необычная? — возмутилась Марлин, но улыбка выдавала.

— А вот такая, — Лили уже вошла во вкус, и стала пародировать их диалоги

— Перестаньте! — Марлин рассмеялась, закрывая лицо подушкой.

— Я могу и продолжить, — подал голос Мэри, тонко имитируя Римуса

Они ещё долго болтали — о мелочах, о планах на Рождество. Перекидывались подушками, делились конфетами из «Сладкого королевства», которые кто-то «случайно» принёс из тайной вылазки. И когда, наконец, смех стих, а снег за окнами стал напоминать белую пелену за окном, каждая из них уснула с улыбкой.

Декабрь в Хогвартсе пролетел будто в одном дыхании. Снег лег мягким покрывалом на башни и дворы замка, а в коридорах уже витал запах хвои и корицы — мадам Пинс тайком приносила из кухни пряники, и каждый, кто хотя бы раз проходил мимо библиотеки, ловил в воздухе сладковатый аромат. Казалось бы, всё текло спокойно, но именно эта тишина настораживала ребят — слишком уж тихо, будто мир замер в ожидании чего-то грозного.

Для Джеймса и Лили декабрь стал временем перемен. Они проводили вместе всё больше времени: то выходили прогуляться по замку в сумерках, то задерживались в библиотеке, якобы ради подготовки к экзаменам, но больше разговаривали, чем читали. Когда Эмилия с улыбкой пыталась выведать у Сириуса, говорил ли ей брат что-нибудь о своих чувствах, тот лишь ухмылялся и, как ни в чём не бывало, переводил разговор в сторону, подмигивая:

— Тайны друзей не раскрываются, Поттер. Даже тебе.

Мародёры, заметив перемены, начали подталкивать Джеймса к решительному шагу. Шутки, намёки, советы с долей поддёвки стали обычным делом за завтраками и в гостиной. Даже Сириус, который обычно делился с Эмилией каждой мелочью, теперь упорно держал язык за зубами — и это злило её не меньше, чем поражало.

Римус в эти недели стал ближе к Марлин. Они могли часами разговаривать, сидя у камина или гуляя по снежному двору, где их дыхание превращалось в белые облака. Она однажды прямо сказала ему, что он не опасен, что она не боится его, но Римус лишь опустил глаза и, как всегда, сменил тему. Его тень страха и вины была сильнее любых слов поддержки.

Мэри же, наоборот, сияла. Она была без ума от Джека. Он всегда вежлив, внимателен, а его взгляд на Мэри говорил больше любых признаний. Никто не сомневался, что чувства взаимны, и в этой лёгкой влюблённости было столько тепла, что даже Джеймс и Сириус иногда отпускали шуточки, но в глубине души радовались за подругу.

Декабрьское спокойствие казалось зыбким. Временами ребят не отпускало чувство, будто это лишь затишье перед бурей. Но они старались не поддаваться тревоге. Всё больше разговоров сводилось к приближающемуся Рождеству. Идея отпраздновать его дома у Сириуса пришлась по душе всем. Дом в центре Лондона, доставшийся ему от дяди, теперь выглядел совсем иначе: Сириус в том году приложил усилия, чтобы превратить его в место, где можно дышать и смеяться. Он не скрывал, что сделал это не только ради себя — слишком тяжело было возвращаться в дом Поттеров после гибели родителей Джеймса и Эмилии. Сколько бы они ни старались скрывать боль, она висела там в воздухе.

По вечерам у камина друзья обсуждали, как украсят дом, кто возьмёт с собой угощение, а кто украшения. Смех, редкие ссоры из-за пустяков и предвкушение праздника заполнили декабрь. И пусть тревога оставалась где-то на заднем плане, они делали всё, чтобы сохранить ощущение уюта и тепла.

Поездка в Лондон вышла такой же сумбурной и радостной, как и всё, что случалось с ними вместе: сумки, шутки, недовольные покрикивания Сириуса о том, кто сколько взял сладостей и почему у кого-то опять нет лишней пары носков. На платформе Хогсмида ребята с легкостью ввалились в своё купе и устроились там кучно, как всегда — смеялись, делились мелочами и строили планы: кто что принесёт для дома, кто возьмёт ёлку, кто займётся украшениями. Поезд помчал в туманном декабрьском рассвете, и все уже чувствовали, как далеко от них уходит школа — и одновременно, как близко то, что называют домом.

Каникулы начались с лёгкой суеты: вещи в чемоданах, метлы, книги, подарки и, конечно же, гулкие шаги по заснеженным улицам Лондона. Сириус вёл друзей к дому, что достался ему в наследство от дяди — старого, но величественного особняка в центре города. Не мрачный и угнетающий, как особняк на площади Гриммо, а просторный, с высокими потолками, большими окнами и запахом старины, который почему-то не давил, а придавал дому ощущение надёжности.

— Ну что, дворец Блэков к вашим услугам, — с лёгкой иронией сказал Сириус, толкнув массивную дверь.

И каникулы начались. Все вместе: Мародёры, Эмилия, Лили, Марлин, Мэри и даже Джек, решивший присоединиться.

Дни пролетали незаметно. Утром они долго спали, потом завтракали вместе за длинным дубовым столом. По вечерам спорили, в какую игру сыграть: шахматы, карманные взрывающиеся карты или придумывали свои. Иногда Сириус и Джеймс устраивали дуэль прямо в гостиной, под неодобрительные взгляды Лили и хохот остальных. Эмилия чувствовала себя по-настоящему счастливой: рядом были все, кого она любила. И всё же, иногда, когда смех затихал, её сердце сжималось от мысли, что это их последние школьные каникулы.

В канун Рождества в доме царила настоящая суета. Девочки с самого утра занялись на кухне: на столе появились жареная индейка, пудинги, ароматные пироги, сладости. Марлин бегала с мукой на носу, а Мэри спорила с Лили о том, сколько специй нужно добавлять.

В это время мальчишки, конечно же, брали на себя «важнейшую» миссию — украшение дома. Сириус и Джеймс вечно спорили, на какую высоту вешать гирлянды, Питер путался в мишуре, а Римус, как всегда, делал всё спокойно и аккуратно, пока остальные больше мешали, чем помогали. К вечеру весь особняк светился огнями и казался тёплым, будто сам впитал в себя радость этого дня.

Рождественский ужин был долгим и шумным. Они пели песни, смеялись до слёз, обменивались подарками. Сириус подарил Эмилии брошь в форме звезды. Джеймс гордо вручил Лили книгу редких заклинаний, пытаясь скрыть волнение, а Римус подарил каждому что-то маленькое и недорогое — от миниатюрных зачарованных закладок до тёплых перчаток.

После ужина они сидели у камина, говорили о пустяках и делали вид, что впереди у них бесконечно много времени.

Неделя каникул пролетела так же — беззаботно. Они гуляли по Лондону, катались на метлах в парке, играли в снежки, сидели допоздна, обсуждая всё подряд: от смешных историй в Хогвартсе до мечт о будущем. И каждый делал вид, что не думает о том, что это «будущее» может оказаться совсем не таким светлым.

Но ночи Эмилии не давали покоя. Ей снова снились видения, сначала лёгкие и туманные, словно отголоски чужих воспоминаний. Но в предпоследний день каникул сон был другим.

Она снова оказалась в том самом заброшенном особняке, что так часто приходил к ней в сновидениях. Только теперь это была не знакомая тёмная гостиная с порванными шторами, а совершенно иная комната. Холодная, каменная, больше похожая на темницу. В углу сидел мужчина — исхудавший, с мертвенно-бледной кожей, измождённый.

Эмилия подошла ближе и сердце её болезненно сжалось: это был их учитель по Защите от тёмных искусств. Он сидел неподвижно, словно сломленный, но глаза его всё же горели тихой болью.

В тот момент, когда она хотела что-то сказать, сон резко оборвался. Эмилия открыла глаза и тяжело задышала, не в силах понять — это было предчувствие или предупреждение.

Эмилия почувствовала, что кто-то шевельнулся рядом: Сириус повернулся и тут же уловил её тревогу, ещё прежде чем она успела проговорить слово. Он сел, потёр глаза и, прежде чем спросить, уже понял — с ней что-то не так.

— Эми? — тихо спросил он, наклонившись ближе. — Что случилось? Ты в порядке? Что ты видела?

Она опустила руки на одеяло и секунду молчала, собирая мысли. Наконец сказала:

— Учителя по Защите... я видела его в плену. В какой-то... темнице. Я не знаю, как объяснить.

Сириус, не раздумывая, подскочил и ушёл на кухню. Вернулся почти сразу с большим стаканом воды. Эмилия взяла его и выпила до дна — так, будто не пила несколько недель. Пузырьки воздуха взбежали по горлу, и на миг ей стало легче.

Когда дом окончательно проснулся, голоса наполнили столовую. Кто-то предлагал план на день, кто-то пересказывал смешные истории прошлой недели, кто-то — уже обсуждал последние дни каникул. Смеялись, перебивали друг друга, засовывали в рот ещё по куску тёплого хлеба. Эмилия тихо поприветствовала каждого, и ответные «доброе утро» пришли со всех сторон. Сириус сел рядом; она улыбнулась ему, но сказала:

— Я скоро вернусь, хочу проверить почту.

Все кивнули; разговор опять завертелся. Она прошла в угловой шкафчик, где лежала корреспонденция, перебирая письма: одно — от родителей Марлин, беспокоившихся о дочери и желающих убедиться, что с ней всё в порядке; пара рекламных брошюр, которые она безжалостно выбросила; и — газета. Тяжёлая, пахнущая типографской краской — «Ежедневный пророк». Именно ради этой бумаги Эмилия и заглянула в почту.

Она вернулась за стол. Передала письмо Марлин, села и, по привычке, разворачивала газету. Листая страницы мельком, вчитываясь в заголовки, она наткнулась на то, чего так боялась — и сердце снова стукнуло быстрее. Заголовок был крупный, чёрный, нечего скрывать:

«ПРОПАЛ ПРОФЕССОР ЗАЩИТЫ ОТ ТЁМНЫХ ИСКУССТВ: СВИДЕТЕЛИ ГОВОРЯТ О БОРЬБЕ»

Эмилия задержала дыхание и вслух прочла отрывок статьи, как будто сама себе, а затем подала лист всем, кто был рядом. На три колонки располагался репортаж с подробностями; она прочитала вслух фрагмент, сквозь который чувствовалась тревога и сенсационность:

«Накануне Рождества дом профессора Дарроу, расположенный на окраине города, был обнаружен разгромленным — осколки посуды, следы борьбы и выжженные пятна на полу. Соседка, миссис Хэйз, рассказывает: «Я слышала сильный шум, словно взрывы, и крики — это было не похоже на обычную ссору». По словам дочери профессора, которая собиралась приехать в дом на праздники вместе с внуками, жилище выглядело так, как будто там разгорелась настоящая битва — мебель перевёрнута, вещи разбросаны, на полу и стенах следы от заклятий... Министерство магии ведет расследование; пока версии о похищении и нападении рассматриваются обе.»

Газету Эмилия положила на стол так, чтобы печать статьи была обращена вверх. В комнате внезапно воцарилась тишина — те, кто знал о её видениях, не нуждались в объяснениях; выражения на их лицах говорили за них. Джек сидел неподалёку, и ей не хотелось озвучивать своё сновидение — он не был посвящён в её тайну. Поэтому она молчала.

— Это правда? — пробормотал Джеймс, скользнув взглядом по колонкам. — Выкрали? Ух ты...

— Министерство говорит о разных версиях, — сухо произнёс Сириус, голос его стал по строже. — Кто-то слышал взрывы. Это выглядит плохо.

Эмилия смотрела на черно-белые строки, чувствуя, как внутри всё сжимается: слова из сна и слова в газете сошлись. Мэри подала руку Эмилии через стол и сжала её ладонь — жест, который значил гораздо больше, чем тысячи слов. Римус, опустив глаза, сжав губы, нервно пощипывал край салфетки. Питер по тому же инстинкту, уже начал метаться взглядом.

Эмилия не сказала, что видел в сне; её глаза встретились с глазами тех, кто знал правду. В их взглядах — молчаливое понимание и страх.

Оставшейся день каникул прошел в тишине и напряжённой атмосфере. Казалось, что даже дом утратил своё обычное тепло. Эмилия почти всё время проводила за чтением — книги и газеты хоть немного отвлекали от тревожных мыслей.

В день отъезда она снова развернула свежий номер Ежедневного пророка и наткнулась на заметку, которая тут же привлекла её внимание.

— Смотрите! — Эмилия постучала пальцем по колонке. — В Хогвартс уже нашли нового профессора по Защите от тёмных искусств.

Джеймс нахмурился, пододвигая к себе газету.

— Так быстро? Это что-то уж очень подозрительно.

Сириус, развалившись в кресле, скептически хмыкнул:

— Обычно месяцами никого найти не могут, а тут — несколько дней. Явная странность.

Даже Римус, обычно спокойный и рациональный, с сомнением покачал головой.

— Почти нереально за такое время найти достойную замену. Особенно в нынешние времена.

Эмилия почувствовала лёгкую дрожь в груди — тревожное предчувствие никак не отпускало её. Но спорить дальше она не стала.

Путь до Хогвартса прошёл без особых происшествий. Когда поезд прибыл, и ученики один за другим начали заходить в Большой зал, сразу стало ясно, что слухи о новом преподавателе облетели всю школу.

За преподавательским столом действительно сидело новое лицо. Женщина лет тридцати-сорока встречала входящих учеников с широкой улыбкой.

Шёпот и перешёптывания проносились по залу. Все знали, что её предшественник пропал при весьма подозрительных обстоятельствах, и теперь все пытались понять, кто же эта новая профессорша.

Когда Эмилия вместе с Мародёрами, Марлин и Мэри устроилась за столом Гриффиндора, Лили первой нарушила молчание:

— Она ведёт себя странно, не находите? — тихо произнесла она, кивая в сторону преподавательского стола.

— Ещё бы, — отозвалась Марлин. — Её предшественника, скорее всего, прикончили Пожиратели смерти, и это очевидно каждому дураку. А она сидит и улыбается, словно всё прекрасно.

Ребята шептались об этом до тех пор, пока директор не встал и не привлёк внимание. Зал мгновенно стих.

Дамблдор, как обычно, начал с приветствия и поздравлений с прошедшими праздниками, а затем представил нового преподавателя:

— Позвольте представить вам профессора Селену Морвен, — произнёс он спокойно.

Женщина поднялась, приветственно кивнула, её улыбка стала ещё шире.

После этого директор говорил о правилах и о том, что ученикам нужно быть осторожнее, чем когда-либо.

Пир продолжился как обычно, но Эмилия то и дело бросала взгляды на нового профессора. И каждый раз замечала, что взгляд Морвен часто возвращается именно к ней.

***

Четверг начался как обычно — с суматохи и привычных шуток, но в воздухе висело напряжение: у всех на уме был новый преподаватель и та странная скорость, с которой его нашли. После первого урока, зельеварения, на котором профессор Слизнорт снова успел предложить Эмилии и Лили «почётное приглашение» на ужин в клуб Слизней в субботу. Девушки с одинаковой лёгкостью отказались, сославшись на экзамены — и пару минут спустя уже шли по каменным коридорам в сторону кабинета Защиты от тёмных искусств.

Класс был полутёмный, но не мрачен; длинные столы, стенд с манекенами для отработки защитных жестов, на заднем плане — шкафы с плакатами и старыми манускриптами. Эмилия села рядом с Лили в одном из средних рядов; за ними устроились Джеймс и Сириус, их смех и шёпот слышались то тут, то там. Мэри и Марлин заняли своё место в другом ряду, а за ними — Римус и Питер. Шёпоты стихли, когда дверь тихо закрылась и в класс вошла профессор Морвен.

Она выглядела ровно так, как о ней судачили в столовой: женщина лет тридцати с лишним, аккуратная, с широкой, почти расчётливо приветливой улыбкой. Её голос был мягким, но в нём скользила какая-то хладнокровная уверенность: она не стремилась завоевать — она доминировала тихо, без шума. На первом взгляде девушка могла принять её за добрую наставницу; на втором — за человека, который умеет ждать. С чего-то Морвен казалась удивительно спокойной: ни настороженности, ни торопливости — как будто ситуацию с исчезновением коллеги она считала уже закрытой страницей.

— Сегодня мы поговорим о кентаврах, — объявила она, и её взгляд быстро пробежал по рядам, как линза фокусирующаяся на объекте. — Кто из вас читал что-нибудь о привычках и укладе их жизни?

Когда ученики начали отвечать, Морвен после каждого реплики поворачивала голову именно к Эмилии. Это не было случайностью: взгляд задерживался чуть дольше, чем требовалось, будто она ждала что Эмилия должна что то сказать. Эмилия ощущала это и не понимала почему именно она.

Урок тянулся в привычном ритме: обсуждение образа жизни кентавров, их скромных сообществ в непроходимых лесах, неприязни к человеческому вмешательству и их условной нейтральности. Морвен говорила сухо и внятно, удерживая внимание класса; но когда плавно перешла к другой теме

— Говорят, — произнесла профессор, — что кентавры умеют читать небо и делать выводы, которые кажутся пророческими. Они видят циклы и изменения так, как не видит обычный человек. Но они придерживаются правила невмешательства: наблюдают, но не вмешиваются в судьбы людей.

Она произнесла это ровно, затем опять обернулась — и глаза её встретились с глазами Эмилии. В классе наступила долгая секунда молчания, которая казалась Эмилии бесконечной.

— Мисс Поттер, — тихо произнесла Морвен, склоняя голову, — скажите: верите ли вы, что кентавры способны предсказывать будущее? Верите ли вы вообще в предсказания?

Эмилия почувствовала, как все взгляды мгновенно обрушились на неё; в её голове вспыхнуло раздражение, непонятное самой себе. Почему именно ей задали этот вопрос? Почему это ощущение, что новый преподаватель с какой-то целью тянет за ниточки, вдруг стало настолько явным?

— Я с кентаврами не знакома, — ответила она ровно, но голос вырвался чуть резче, чем нужно было. — Как только они захотят поговорить со мной — я поинтересуюсь и тогда вам расскажу.

В комнате послышалось лёгкое шуршание: кто-то удивлённо втянул воздух. Эмилия осознавала, что её тон был острым; сама она не понимала, откуда у неё взялась раздражённость — обычно она не спорила с учителями и старалась оставаться в тени. Рядом Лили сжала губы и посмотрела на неё с вопросом в глазах: что случилось? Джеймс и Сириус обменялись взглядами, их лица выражали и заботу, и лёгкое непонимание.

Профессор Морвен тихо рассмеялась, но в её смехе не было осуждения — скорее лёгкая заинтересованность.

— Кентавры, закрытый и самодостаточный народ, — произнесла она, — они селятся небольшими стадами в глубине леса. И не поддерживают общения с людьми

- Тогда откуда мне знать, предсказывают они или нет? – колко сказала Эмилия.

В глазах профессора сверкнула искра — словно её интерес к Эмилии только разжёгся. После этого Морвен развернулась и задала вопрос следующему ученику, как бы удаляя напряжённость с поверхности разговора, но далеко не все в классе почувствовали облегчение. Разговоры и ответы пошли дальше, урок вошёл в обычное русло, но у Эмилии осталось неприятное, трудноуловимое ощущение, что вопрос был адресован не случайно, и что профессору было важно услышать как раз её ответ.

Когда урок кончился и суматоха по разу отгремела — ученики потянулись к дверям, разговаривая и собирая вещи — Эмилия уже складывала в сумку перья и тетради, готовясь пойти на следующую пару. В этот момент услышала за спиной тихий, но твёрдый голос:

— Мисс Поттер, останьтесь, пожалуйста.

Она обернулась и поймала на себе непонимающие взгляды друзей: Лили подняла бровь, Марлин строила гримасу «что такое?», Джеймс и Сириус переглянулись. Эмилия в ответ пожал плечами и сделала такое лицо, которое означало: «Я сама не знаю».

Когда кабинет опустел и последние ученики вышли, она подошла к большому учительскому столу. Профессор Морвен сидела прямо за ним — ровная, спокойная, улыбка на лице и взгляд точно направленный в её сторону.

— Простите, если я показалась вам назойливой, — начала Морвен мягко, — я не хотела вас обидеть вопросом.

Эмилия молчала: горло сдавило, сердце стучало быстрее. Наконец она ответила ровно, но интонацией, в которой слышалось скрытое раздражение:

— Как я могла обидеться на вопрос о кентаврах? — и в её голосе прозвучала лёгкая насмешка: — Не вижу связи.

Морвен пожала плечами, будто это было самое естественное объяснение в мире.

— Я думала, вам будет интересно обсудить существ, которые тоже, по слухам, способны предсказывать будущее. Мне показалось, вы могли бы поделиться своим мнением.

Эти слова будто подожгли что-то внутри Эмилии. Она ощутила, как лицо у неё горячо налилось кровью, но при этом говорила спокойно, с напором:

— Откуда вы знаете, что я... что у меня есть дар?

Морвен не моргнула и ответила так же спокойно, как и раньше, — голос был ровен и почти безэмоционален:

— Я была предупреждена директором.

Эмилия на миг остолбенела: в голове пронеслось недоверчивое «как?» — но она сдержала эмоции и продолжила, не скрывая требовательности:

— Он сказал вам, чтобы вы рассказали остальным? Чтобы относиться ко мне иначе?

Морвен впервые промелькнула искра удивления — не агрессии, а искреннего интереса:

— Иначе? — дипломатично поправила она. — Сказал, чтобы я была внимательна. Но поверьте — это не указание к исключительности. Мне просто любопытно.

Эмилия почувствовала, как внутри всё ворочается: профессор, которой она совсем не доверяла, знала о её дарах — от самого Дамблдора! Её голос задрожал, но она старалась держаться:

— Я заметила, что вы на меня часто смотрите. Как будто чего-то ждёте.

Морвен улыбнулась — улыбка была тёплая, но в ней чувствовалась холодная расчётливость.

— Лично мне нравятся волшебники с необычными способностями. В жизни мне доводилось встречать метаморфов, анимагов, обладателей сильной легилименции, даже одного оборотня. Когда появляется ученик с ярко выраженным даром, я всегда проявляю интерес — чисто профессионально. Мне бы хотелось узнать о вашем опыте больше.

Эмилия стояла, нахмурившись, и едва слышно проговорила:

— Дамблдор просил, чтобы об этом знали только двое — и они уже в курсе. Никому больше не говорить.

Профессор кивнула и повернула голову чуть вбок, выражая извинение:

— Понимаю. Простите, если нарушила границы. Но мне действительно любопытно — и я подумала, мы могли бы поговорить подробнее. В субботу вечером у меня будет немного свободного времени. Можете зайти — я расскажу, что знаю о подобных дарах, а вы скажете мне что правда, а что миф.

Эмилия почти сразу же отказалась, не скрывая неприязни:

— Спасибо, но я не заинтересована.

Морвен с лёгкой настойчивостью продолжила:

- Может, все-таки подумаете? Это может быть полезно для вас

Своей навязчивостью она напомнила Эмилии профессора Слизнорта. И тут у Эмилии складывается ответ — именно та отговорка, которую искала: клуб Слизней и приглашения Слизнорта. Улыбка сама собой растаяла на губах, и она ответила быстро, хватаясь за спасительную линию:

— В субботу у нас ужин у профессора Слизнорта. Я не могу не прийти.

Морвен на секунду задумалась и, не проявляя раздражения, уточнила:

— Я могу поговорить с ним сама, если вы считаете это неудобным. Попробую отпросить вас на один вечер.

Чутье шепнуло Эмилии, что разговор с Морвен — это ловушка: куда бы её ни отправили, теперь обязательно что-то произойдёт, её будут пытаться пригласить или расспросить. Но подумав трезво, она поняла, почему клуб Слизнорта — лучший из возможных «удачных» вариантов: в этом месте ей почти никто не станет спрашивать про сны и видения; внимание будет переключено на банальную общественную болтовню и «почётные» беседы профессора. Это не идеально, но безопаснее, чем сидеть с новым преподавателем один на один в кабинете, где разговор может легко перерасти в допрос.

— Хорошо, — вздохнула Эмилия. — Я подумаю. Но, скорее всего, я не смогу. Профессор Слизнорт вряд ли отпустит меня с приёма.

Морвен ласково покачала головой:

— Я попробую уговорить его. Знаете, я очень хорошо умею убеждать

— Ладно, — проговорила она, — скажите мне время, если что, я подумаю.

Она вывернулась из кабинета, и в это мгновение у двери уже ждали ребята — с лица каждого было видно нетерпение узнать, о чём шла речь.

Эмилия рассказала всё подробно: и про странный вопрос о предсказаниях, и про то, как Морвен знала о её даре, и, наконец, про приглашение в субботу.

— Ты серьёзно? — хором возмутились Джеймс и Сириус, переглядываясь. — Эта женщина чокнутая!

— Она, кажется, собирает себе... талантливых учеников вокруг, — сухо заметила Лили. — Как профессор Слизнорт — только в другом амплуа.

Эмилия предложила Лили сходить с ней в клуб Слизнорта в субботу — чтобы не оставаться одной. И хотя Лили сначала нахмурилась и отвернулась, но ради подруги она согласилась.

— Я не хочу, чтобы ты шла одна, — тихо сказала она. — Буду рядом.

Джеймс и Сириус оба выразили недовольство идеей, но Эмилия твёрдо объяснила, что это — единственный способ избежать тесной, почти приватной беседы с Морвен, где её могли бы пытать «вежливыми» вопросами.

— Что если она всё-таки сможете отпросить Эмилию у Слизнорта? — не без надежды сказал Джеймс.

Эмилия фыркнула в ответ и рассмеялась:

— Слизнорт столько лет звал меня в клуб, что он точно не захочет отпустить меня ради кого-то. Поверьте, это не будет работать.

Друзья посовещались между собой и, видя решимость, всё же согласились с планом

— Значит, — сказал Римус спокойно, пытаясь придать голосу утешительную ровность, — после следующего урока мы напишем профессору Слизнорту и скажем, что вы придёте? Или сами подойдёте?

— Подойдём лично, — решительно сказала Эмилия. — Так будет лучше. И никакого драматизма — просто сообщим.

Они договорились: после следующего занятия — идти к Слизнорту и сказать, что придут в субботу. Эмилия почувствовала лёгкое облегчение: хоть план и шаткий, но это был их план. И даже если Морвен попытается вмешаться — у неё теперь будет рядом подруга, и это значило очень много.

***

Эмилия и Лили медленно спускались по холодным, слегка сырым подземельям Хогвартса, внимательно прислушиваясь к своим шагам, чтобы не издать лишнего шума. Каменные ступени казались особенно скользкими под их туфлями, но обе двигались уверенно, подталкивая друг друга лёгкими шутками, чтобы снять напряжение.

Они подошли к кабинету, и Эмилия постучала в дверь. Голос профессора Слизнор­та донёсся изнутри:

— Заходите!

Девочки осторожно вошли и увидели профессора, который сидел за столом, разглядывая какие-то бумаги. Его глаза засияли, когда он понял, зачем они пришли.

— Так, так... — протянул он, слегка приподняв брови. — Вы собираетесь на приём в клуб слизней в эту субботу?

— Да, — хором ответили девочки. — Мы придём.

Слизнорт заулыбался, едва сдерживая радость:

— Отлично! Очень хорошо. Значит, обсудим все нюансы. Одежда будет парадная, всё должно быть идеально. И точное время — не опаздываем, шесть часов вечера.

Девочки кивнули, а Слизнорт продолжал разъяснять детали, будто делал генеральную репетицию: какие будут гости, какие правила соблюдения поведения и дресс-код. Эмилия внимательно слушала, а Лили изредка поглядывала на подругу, чтобы убедиться, что та всё воспринимает спокойно.

Когда они выходили из кабинета, услышали шаги. Сначала тихие, а затем громче — кто-то спускался по лестнице. И тут раздался голос:

- Добрый день профессор Морвен – какой то ученик поздоровался с профессором

— Доброе утро, — произнесла она дружелюбно

Девочки едва успели спрятаться за ближайшим гобеленом,

— Похоже, она пришла спросить обо мне — шепнула Эмилия Лили

— Давай подслушаем, — предложила Лили, но Эмилия слегка усмехнулась:

— О Мерлин, кто ты такая и что сделала с моей правильно подругой Лили – с удивлением пошутила Эмилия

Девушка лишь закатила глаза и вышла из-за гобелена.

- Только аккуратно, чтобы она не узнала. Я не хочу потом объяснять, что мы здесь делаем – сказала Эмилия

Девочки вышли из-за гобелена и осторожно подошли к дверной щели. Морвен разговаривала с Слизнортом сначала о банальных вещах: обсуждали последние события в школе, экзамены, редкие открытия в магическом мире.

Постепенно разговор перешёл на Эмилию. Слизнорт говорил о её успехах на уроках, о том, как быстро она схватывает новые знания.

— Она действительно одна из лучших учеников в классе, — добавила Морвен, слегка кивнув. — Я бы хотела, чтобы она была в моей группе лучших учеников. В субботу у нас как раз первый сбор

— Согласен, — ответил Слизнорт, но затем его лицо стало более серьёзным. — Однако в субботу она идёт на приём в мой клуб.

Морвен попыталась мягко спорить, но Слизнорт был непреклонен:

— Ни шагу в сторону. В субботу я ожидаю всех приглашённых.

Тон Морвен стал более напряжённым, почти грозным, она сжимала подбородок, а одна рука медленно потянулась к внутреннему карману мантии. Эмилия почувствовала, что момент накаляется, и резко шепнула Лили:

— Иди в кабинет, что-то скажи!

Лили с удивлением посмотрела, но Эмилия подтолкнула её внутрь. Девушка оказалась лицом к лицу с Морвен и Слизнортом, замерла на мгновение, а потом набрала смелости:

— Профессор Слизнорт, кажется, в гостиной Слизерина что-то случилось. Вам нужно срочно туда.

Слизнорт кивнул, сменив выражение лица на спокойное:

— Тогда я направляюсь туда – на последок он обернулся к профессору Морвен - В субботу приём клуба. И я там жду всех. Без исключений.

Он вышел, Лили поспешила за ним, а Эмилия осталась за дверью, сжимая кулаки и тихо выдыхая, понимая, что это было только начало напряжённой субботы.

***

Субботнее утро началось с непривычной лёгкости. Эмилия проснулась со странным, но приятным чувством — наконец-то приснилось что-то не из разряда кошмаров. Потянулась, щурясь на серые полоски света от окна, и увидела: Лили уже роется в шкафу, выуживая то одно платье, то другое. Марлин, уткнувшись в подушку, глухо бурчала, пытаясь понять, кто вообще в такое время добровольно встаёт в выходной. Мэри, наоборот, закрыла лицо второй подушкой.

— Куда это ты так рано? — хрипловато спросила Марлин, не поднимая головы.

Лили, разумеется, не слышала: она была очень занята выбором наряда. Эмилия хмыкнула, подхватила подушку с соседней кровати и метко кинула — мягко в плечо.

— Эй! — Лили резко обернулась, но уловив вопросительные взгляды подруг тут же улыбнулась. — Джеймс позвал... погулять.

Марлин трагически застонала:

— В такую рань? Этот Поттер совсем с ума сошел!

Эмилия расплылась в широкой улыбке.

— Вот это я понимаю — «доброе утро».

— А с чего такая довольная? — прищурилась Лили, но вернулась к делу. Сняла два пальто. — Помоги выбрать: коричневое или тёмно-зелёное?

— Зелёное, — без колебаний сказала Эмилия. — Оно под твои глаза и волосы хорошо подходит.

— Продано, — фыркнула Лили, застёгивая пуговицы.

Когда Лили ушла, Марлин драматично перевернулась на спину.

— Великолепно. Теперь я официально не усну.

— Поддерживаю, — Мэри наконец выглянула из-под подушки. — Но раз уж мы бодрствуем, предлагаю провести этот день честно — в кровати. До вечера. Не вставая.

— Я бы с радостью, — усмехнулась Эмилия, — но в шесть у нас Слизнорт. Придётся хотя бы к этому моменту превратиться из ленивцев в людей.

— До шести успеем поваляться, — отрезала Мэри.

Эмилия хитро приподняла бровь:

— Тогда давайте устроим «день лени»... в компании мародёров. Всё равно Джеймс с Лили. Остальные свободны.

— О да, — оживилась Марлин, уже стаскивая с кровати одеяло. — Устроим мальчикам полнометражный захват территории.

Через пару минут троица, с одеялами и подушками, стояла у двери парней. Марлин постучала. Долго. Настаивая.

Дверь приоткрылась — высунулся Питер в полосатой пижаме, с абсолютно сонными глазами.

— Что случилось?..

— Расслабься, — сказала Мэри и, не дожидаясь приглашения, прошла внутрь. — Мы приехали с миром и одеялами.

Комната встретила их привычным хаосом: на стенах — плакаты квиддичных команд, на столе распахнутая книга Римуса, рядом — шахматы с зависшей партией, на подоконнике — два пустых свёртка от шоколадных лягушек. Римус сидел на своей кровати с книгой в руках, но больше смотрел на вошедших, чем читал. Сириус лежал поперёк кровати, спрятавшись от мира под одеялом так, что торчали только волосы и одна рука.

— Вы тоже проснулись из-за... незапланированной романтической прогулки кое-кого? — кивнул Римус в сторону окна.

— Ага, — отозвалась Марлин. — Поэтому у нас встречное предложение: общий день лени. Постельный режим. До обеда — как минимум.

— Поддерживаю, — Питер быстро подвинул свою кровать ближе к остальным, создавая «островок».

— Договорились, — сказала Мэри, уже прыгая на свободное место на кровати Джеймса. — Эта кровать официально становится нашим штабом.

Эмилия, не спрашивая, завалилась к Сириусу, который из-под одеяла проворчал что-то нечленораздельное. Потом выглянул, заметил её — и сразу стал подозрительно бодрым.

— О, так вот почему мир внезапно стал прекрасен, — хрипло прошептал он, с улыбкой подтягивая её ближе. — Доброе утро, ведьмочка.

— Не льсти так рано, Блэк, — хихикнула Эмилия, укутываясь его одеялом. — Это вредно для фигуры.

— Для моей? Никогда, — он зевнул. — Хотя... если ты пообещаешь рассказать, из-за чего ты такая счастливая в такую рань, я немедленно встану и сварю тебе какао.

— Подкупом? — приподняла бровь Эмилия. — Слабенько.

— Переходим к тяжёлой артиллерии: какао и поцелуй в придачу, — серьёзно объявил Сириус, уже шаря рукой в поисках носков. — Блэк всегда выполняет обещания.

— Эй, — возмутился Римус, — если кто-то идет за какао, то должен принести его и всем нам.

— Подслушивать не хорошо Луни, — обиделся Сириус, натягивая носок.

Мэри вытащила целую гору: шоколадные лягушки, ириски, мармелад, половину коробки крошечных пирожных.

— Официально объявляю заседание Ордена Одеял открытым, — торжественно сказала она.

Они устроились кругом. Разговоры побежали в разные стороны: про квиддич, про нелепые шляпы профессора Слизнорта, про то, как Пивз на прошлой неделе заставил портрет Рыцаря петь фальцетом.

Когда разговоры про «день лени» и какао начали иссякать, кто-то — кажется, Марлин — внезапно предложила:

— А давайте устроим спор?

— На что? — сразу оживился Питер, приподнимаясь на локтях.

— На Лили и Джеймса, — ухмыльнулась Марлин. — Сколько ещё Лили будет морозить твоего брата, Эмилия? И когда он наконец надумается официально предложить ей встречаться?

— Великолепная тема, — поддержал Римус, отложив кружку с какао. — Это точно займёт нас до вечера. Я, как староста, должен быть против азартных игр... но чисто теоретически...

Сумма ставки была смешная, почти символическая — «по паре галеонов», чтобы азарт хоть какой-то был. Каждый начал выдвигать версии. Сириус говорил что это случиться не раньше следующего года. Мэри уверяла, что «минимум до конца учебного года». Питер говорил «ещё месяц, не меньше». Марлин драматично махала рукой:

— Да они только к пенсии поцелуются, уверена!

Эмилия всё это время молчала, делая вид, что размышляет особенно серьёзно. Потом спокойно сказала:

— Сегодня.

В комнате повисла тишина. Потом все заговорили разом:

— Сегодня?! — удивился Римус.

— С каких это пор ты стала оптимисткой? — усмехнулась Мэри.

— Да это нереально, — махнул рукой Питер. — Лили же едва начала с ним разговаривать нормально!

— Именно сегодня — загадочно ответила Эмилия и больше ничего не добавила.

Все пытались вытянуть из неё хоть какое-то объяснение: то ли она что-то знает, то ли просто хочет поддразнить. Но Эмилия только приподняла уголок губ и больше не отступила.

Сириус сидел напротив, прислонившись спиной к изножью своей кровати, и буквально прожигал взглядом её лицо. Он пытался уловить, откуда эта твёрдость, что за странная уверенность мелькнула в её зелёных глазах.

— Ну что, Поттер, точно на сегодня? — уточнил он.

Эмилия кивнула, не моргнув.

Сириус на секунду прикусил губу, потом хлопнул ладонью по колену:

— Меняю ставку. Ставлю на сегодня.

— Что?! — воскликнули все хором.

— Сириус, ты что, с ума сошёл? — рассмеялся Римус. — Ты только что говорил, что это случиться аж в следующем году.

— У меня внезапное вдохновение, — невозмутимо сказал Сириус, бросив короткий взгляд на Эмилию. — Сегодня.

Все остальные радостно зашумели: теперь у них сразу два «гарантированных проигравших». Смех, подколки, оживлённые споры снова наполнили комнату. Но Эмилия только чуть улыбалась, глядя в кружку какао, а Сириус всё так же исподтишка смотрел на неё, не скрывая улыбки.

После обеда в гостиной Гриффиндора стояла какая-то ленивая, уютная тишина. Разговоры постепенно иссякли, и компания растянулась кто где: Римус зевал с книгой, но так её и не открывал, Питер сидел у окна, Сириус развалился на кровати, болтая ногой в воздухе. Марлин с Мэри устроились рядом с камином, а Эмилия лежала на животе, облокотившись на локти.

Дверь неожиданно открылась, и в комнату ввалился Джеймс. Его улыбка была такой широкой, что казалось, счастье у него вот-вот начнёт «из ушей лезть». Выглядел он так всегда после прогулок с Лили, но сегодня сиял особенно.

Он замер на пороге, оглядывая полулежащую компанию, и уже собирался что-то сказать, как за дверью раздался знакомый голос:

— Джеймс Поттер! Эмилия, Марлин и Мэри куда-то пропали из комнаты, ты их не видел?

Это был голос Лили.

Через секунду она сама появилась в дверях, но остановилась, удивлённо уставившись на компанию в пижамах. Девчонки весело помахали ей. Лили покраснела, но улыбнулась. Джеймс, застигнутый с сияющей ухмылкой, сделал вид, будто просто совершенно случайно оказался тут.

— Ну что стоите? — махнул рукой Сириус. — Давайте к нам.

Лили с Джеймсом переглянулись, и, хоть и пытались скрыть улыбки, всё равно выглядели так, будто их только что застукали за чем-то очень личным. Но спорить не стали — повесили верхнюю одежду и присоединились. Легли рядом с остальными, и веселье снова оживилось: кто-то подшучивал, кто-то снова начал перебрасываться репликами, комната наполнилась смехом.

В какой-то момент Эмилия, которая всё это время молчала и наблюдала за братом и Лили, вдруг подняла голову и, прищурившись, произнесла:

— А вы ничего не хотите нам рассказать?

Комната моментально стихла.

Эмилия сидела с озорным огоньком в глазах и невинно-милой, но ехидной улыбкой.

Лили вспыхнула до кончиков ушей и уставилась в пол. Джеймс глянул сначала на сестру, потом на друзей, и в его взгляде отчётливо читалось недоумение. Но через секунду до него, кажется, дошло.

Он резко встал, явно собираясь произнести речь. Лили нервно спрятала лицо за рукой.

— Сегодня... — Джеймс сделал паузу, будто собирался объявить о великой победе на Кубке по квиддичу. — Сегодня я предложил Лили встречаться.

В комнате повисла гробовая тишина.

Джеймс моргнул, ожидая бурю аплодисментов и радостных воплей. Но все только переглянулись.

— И? — спросил Сириус, едва удерживая ухмылку.

— И она согласилась! — выпалил Джеймс.

Тут уж все взорвались. Подруги радостно бросились к Лили, с визгом и объятиями, парни наперебой хлопали Джеймса по плечу, кто-то присвистнул.

Когда бурные поздравления немного улеглись, Эмилия встала, скрестила руки на груди и с гордым видом заявила:

— А я победила.

— В чём? — хором спросили Лили и Джеймс.

Остальные только переглянулись, прекрасно понимая, о чём речь.

- Откуда ты знала? – спрашивал Питер

- Джеймс тебе рассказал? – спросил Римус

- Или... - и тут до Марлин дошло – Так вот почему ты с утра такая бодрая и счастливая, ты видела то во сне.

- Видела и не сказала нам – возмутилась Мэри – А мы то думали.

- И мы все вообще забыли про твой дар на момент спора – сказал Римус смеясь

- Ага, вспомнили бы, вообще запретили бы тебе ставки ставить – поддержала Марлин

- Походу я один вспомнил что в нашей компании есть маленькая ясновидящая – сказал Римус приобнимая Эмилию за плечи.

- Вы что? Спорили на нас? – удивился Джеймс

- Да мне кажется, сегодня половины школы озолотиться за счет вас – пошутил Сириус, и все посмеялись.

Ребята нехотя полезли за монетами и протянули выигрыш Эмилии. Она же, с тем же гордым видом, отсчитала часть и протянула Сириусу.

— Сколько тут? — подозрительно прищурился он.

— Тридцать процентов.

— Что?! Почему так мало?

Эмилия хитро улыбнулась:

— Потому что это был мой ответ, и мой дар подсказал правильный ответ. А ты просто примазался и поменял ставку в последний момент. Так что, считай, я тебя ещё и пожалела.

Сириус закатил глаза, но виду не подал, что обиделся. Вместо этого ухмыльнулся и лениво бросил:

— Ладно. Значит, этот выигрыш откладываем на нашу свадьбу.

Эмилия замерла с монетами в руках, уставившись на него с круглыми глазами.

Джеймс тут же поперхнулся воздухом и выдал такой взгляд, словно собирался сейчас же устроить допрос.

Сириус только довольно ухмыльнулся.