Глава 55 Первые дни, последнего года

Повозки одна за другой неспешно катились по извилистой дороге, ведущей от вокзала Хогсмид к замку Хогвартс. Колёса глухо постукивали по каменистой тропе, а туман, стелющийся по краям тропинки, отражал мягкий свет, исходящий от закатного неба. Лето плавно уступало место осени — в воздухе уже чувствовалась прохлада, а ветер шевелил листья на высоких деревьях, обрамлявших путь к школе. Повозки, как всегда, везли сами себя — в этом не было ничего нового, и всё же каждый год это ощущалось как маленькое чудо.

В одной из повозок сидела та самая привычная, неразделимая компания: Джеймс, Сириус, Римус, Питер, Лили, Марлин, Мэри и Эмилия. Они, как обычно, собрались все вместе, обсуждая события дороги. Сидели тесно, кто-то с ногами на сидении, кто-то с согнутыми коленями, облокотившись на борта повозки. Улыбки, лёгкие шуточки и... разговоры, в которых было чуть больше тревоги, чем обычно.

— ...И ты бы видел лицо этого идиота, — усмехнулся Сириус, вспоминая Томаса, — будто не понимает, почему я не хочу, чтобы он подходил к Эмилии.

— Он точно не понимает, — подала голос Марлин, скрестив руки. — Или делает вид. В любом случае, мерзкий тип.

Пока разговор продолжался, Эмилия отвлеклась. Она огляделась вокруг. Пейзаж за окном казался особенно волшебным. Пологие холмы, поросшие тёмно-зелёной травой, мерцали под лучами заходящего солнца. Где-то вдали проглядывала вершина замка — Хогвартс, любимый, знакомый с детства, будто дышащий величием.

И вдруг Эмилию пробрало странное чувство. Последний год... Больше не будет этих повозок, поездов, распределений, уроков в башне или в подземельях у Слизнорта. Не будет библиотеки, где Римус проводит часы, не будет коридоров. Не будет этих мгновений.

Она поймала себя на том, что уже скучает по Хогвартсу. По этой поездке. По этим разговорам и шелесту мантии Лили, когда она оборачивается, чтобы сказать какую-то реплику Джеймсу. Что будет дальше? Война? Взрослая жизнь? Сейчас они будто жили в пузыре. Но пузырь не вечен.

Из задумчивости Эмилию выдернуло движение в соседней повозке. Она скосила взгляд назад, чтобы разглядеть, кто едет за ними. Там сидели шестеро, среди них — знакомые ей лица. Регулус Блэк. Его профиль был напряжён, губы поджаты, взгляд устремлён в сторону дороги. Но рядом с ним — Элиза Трэверс. Эмилия узнала её сразу: тонкое лицо, каштановые волосы, ровная спина, которую она выпрямляла с тем напряжением, какое бывает у тех, кто слишком долго живёт под родительским контролем.

Элиза сидела ближе к Регулусу, но не навязчиво. Просто рядом. Её взгляд был устремлён на него, и в нём читалась тревога. Такая тёплая, почти нежная. Эмилия уловила, как она слегка подалась вперёд, будто хотела что-то сказать Регулусу, но он не смотрел на неё. Он смотрел в окно. И всё равно, по выражению его лица, по чуть заметному наклону головы — казалось, он слышит её даже в молчании.

Остальные в карете — Эван Розье, Барти Крауч-младший и двое других слизеринцев — переговаривались между собой. Но Регулус и Элиза словно были отдельно. В своём напряжённом и хрупком микромире.

Карета качнулась на повороте. Замок всё ближе. Осталось совсем немного. Последний год. Последний шанс. И они сделают всё, чтобы он остался в памяти не только войной — но и дружбой, любовью, магией... и светом.

Повозки одна за другой останавливались у главного входа в замок, скрипя колёсами по гравию. Вечерний воздух стал прохладнее — надвигающаяся осень ощущалась всё сильнее. Башни Хогвартса возвышались в багровом свете заката, словно приветствуя учеников обратно домой. Студенты шумно вылезали из повозок, смеясь, перебрасываясь фразами и обсуждая, кто с кем плыл в лодке... когда-то. Но не сейчас. Сейчас — старшие классы, повозки, чемоданы, и всё такое до боли знакомое.

Эмилия вышла из повозки одной из последних, на мгновение задержавшись. Она уже собиралась повернуться к замку, но что-то заставило её обернуться.

Повозка, которая ехала сразу за ними, только подъехала. Из неё вышел Регулус Блэк. Следом легко и аккуратно спрыгнула Элиза Трэверс, придерживая юбку мантии. Регулус стоял на земле, держа в руках свой чемодан, и терпеливо ждал, пока Элиза подойдёт.

И в этот момент Элиза почувствовала взгляд. Её глаза скользнули по толпе, пока не остановились на Эмилии. Та не отвела взгляд. Они просто смотрели друг на друга через гул голосов и суету. Элиза первой улыбнулась — едва, мягко, с благодарностью и, может, лёгким удивлением, будто не ожидала, что кто-то, не принадлежащий к «её кругу», поймёт её. Эмилия, в ответ, тоже улыбнулась — искренне — и едва заметно кивнула.

Регулус уловил этот немой обмен. Он перевёл взгляд в том же направлении, и взгляд его на мгновение встретился с Эмилией. Он не улыбнулся, но кивнул в знак приветствия. Спокойно, почти уважительно. Эмилия ответила тем же.

— Ты с ними теперь телепатически общаешься? — раздался рядом голос Сириуса, чуть ироничный, но без привычной колкости.

Эмилия повернулась к нему и слегка усмехнулась:

— Просто воспитанные люди поздоровались друг с другом. Ничего сверхъестественного.

Сириус кивнул, опуская чемодан Эмилии рядом с её ногами.

— Знаешь, — сказал он чуть тише, глядя в сторону брата, — Мне казалось, он давно сделал выбор. А теперь уже и не уверен.

Эмилия посмотрела на него с лёгкой грустью.

— Может, он его ещё не сделал. Или не до конца. А может, просто боится.

Сириус не ответил. Он лишь сжал губы в тонкую линию, забирая обратно чемодан и жестом указав на лестницу, ведущую в замок. Эмилия взяла сумку, и они вместе пошли вперёд, среди толпы других учеников.

— Только не думай, что ты переубедишь Регулуса, — сказал Сириус уже на ходу. — Если он и выберет не мать, то точно не ради меня.

— Может, ради Элизы, — тихо ответила Эмилия.

Сириус усмехнулся:

— Надеюсь, хоть ради неё он выберет не быть дураком.

Пороги Хогвартса снова распахнулись перед ними, впуская всех в уже привычный, но каждый год слегка новый мир. Мир, где даже в стенах старого замка всё менялось.

После распределения первокурсников и теплой, пусть и слегка тревожной речи Дамблдора, великий зал наполнился оживлённым гулом. За длинными столами, как всегда, стояли блюда, от которых невозможно было отказаться. Пир прошёл в привычной атмосфере — с разговорами, смехом, приветствиями после лета. Но в словах Дамблдора, прозвучавших с возвышения, был лёгкий, но отчётливый оттенок тревоги:

— Времена меняются, — произнёс он, окинув взглядом всех учеников. — И каждый из нас должен помнить, что осторожность — не трусость, а мудрость. Что дружба — не просто слово, а сила. И что добро — не всегда очевидный выбор, но он всегда стоит усилий.

После его слов зал ненадолго притих. А потом всё снова вернулось в русло — перешептывания, еда, перемещения по залу. После ужина ребята начали расходиться по гостиным.

Когда Гриффиндорцы вернулись в свою башню, в спальне для девушек седьмого курса царила уютная атмосфера: чемоданы распаковывались, мантии развешивались, личные вещи расставлялись по тумбочкам. Всё было знакомо до мелочей. Эмилия, Лили, Марлин, Мэри — все уже освоились, как будто и не было этих тревожных месяцев. Вещи, аккуратно разложенные около кроватей, ждали своих мест, а девчонки тем временем начали болтать, словно снова были третьекурсницами, у которых максимум волнений — это оценка за Зелья или флиртующий пуффендуец.

Эмилия задумчиво перебирала свои свитки. Мысль рассказать Лили о разговоре в поезде между Джеймсом и парнями всё не отпускала. В том разговоре её брат признался, что держит Лили на расстоянии не потому, что разлюбил, а потому что боится за неё. Он боится втянуть её в опасность, ведь намерен вступить в Орден Феникса и сражаться до конца. Эмилия знала, как много значат эти слова. Но... она не могла решиться. Лили так искренне смеялась с чего-то, что сказала Мэри, что Эмилия не нашла в себе силы разрушить это спокойствие.

Ночь наступила быстро. Всё, как в прежние годы: щебет, подколки, подушки с мягкими чарами для сна. Только тяжесть на груди у Эмилии не давала ей расслабиться.

Сон пришёл к ней быстро... и оказался пугающим.

Тьма. Непроницаемая. Вокруг — чёрный лес, неестественно тихий, только изредка вдалеке раздавались сдавленные крики. Она крутилась, стараясь понять, где находится. Воздух казался густым, липким. Где-то рядом вспыхнуло зелёное свечение — яркое, холодное, смертельное. Её сердце сжалось. Она обернулась... и проснулась.

Резкое, судорожное дыхание. Сердце стучит, как будто вот-вот вырвется из груди. Марлин, как и всегда, проснулась сразу. Её полусонный голос был мягким и настороженным:

— Мили... Всё хорошо?

— Да... Да, всё нормально. Просто дурной сон, — Эмилия с трудом выдавила это из себя.

Марлин внимательно на неё посмотрела. Она знала свою подругу слишком хорошо. И знала, что та солгала. Но не стала настаивать. Просто села рядом на кровати, положив ладонь на плечо Эмилии:

— Уже почти утро. Смысла снова засыпать нет. Хочешь — просто посидим.

Эмилия кивнула. Молчание оказалось громче слов. Она чувствовала вину — не от того, что видела во сне, а от того, что врать приходится самым близким. И пусть она знала, зачем — так велел Дамблдор, ради безопасности подруг. Но легче от этого не становилось.

Когда в спальне начали просыпаться остальные девочки, Марлин и Эмилия уже молча сидели, глядя в окно. За горизонтом розовели первые лучи солнца. Начинался их последний учебный год.

Утро в Хогвартсе было как всегда оживлённым — звонко гудели голоса студентов, в коридорах мелькали мантии, а за окнами лениво тянулись осенние туманы. В спальне для девушек все уже собирались. Эмилия, как и каждое утро, незаметно для подруг открыла свой заколдованный блокнот и, торопливо оглядываясь, записала подробности сна. Чернила ложились быстро, буквы сами складывались в слова, пока она лихорадочно вспоминала мельчайшие детали: лес, туман, крики, зелёная вспышка.

Сон был тревожным. Но писать о нём — значило вернуть себе контроль. Закрыв блокнот, она вложила его обратно в сумку и улыбнулась девочкам, которые уже натягивали школьные мантии.

Внизу в гостиной Гриффиндора их уже ждали. Мародёры, как всегда, оккупировали ближайшие кресла у камина. Джеймс щёлкал пером по краю сумки, Сириус что-то доказывал Римусу, а Питер пытался собрать всё в рюкзак за одну попытку и постоянно что-то ронял.

— Доброе утро, дамы, — Сириус встал, чтобы по привычке подхватить сумку Эмилии, слегка коснувшись её руки. Она с улыбкой качнула головой:

— Сама справлюсь. Но спасибо.

Они направились в Большой зал, где уже закипала жизнь. Под потолком порхали сотни сов, аромат тыквенного сока и свежей выпечки тянулся от столов. У гриффиндорцев царила привычная атмосфера — шумная, весёлая, но с оттенком ожидания.

Первый урок — заклинания. Профессор Флитвик, как всегда, был бодр, со своими миниатюрными прыжками и восторженными всплесками рук.

— Сегодня, мои дорогие выпускники, мы начнём с совершенствования немых заклинаний! Самый тонкий инструмент волшебника!

Ученики сразу оживились. Некоторые уже владели техникой, другим ещё предстояло научиться. Флитвик ставил пары, заставляя их концентрироваться: без слов, только воля и движение. Эмилия попала в пару с Джеймсом.

— Ставлю десять к одному, что первый смогу без слов обезвредить тебя, — подмигнул он, и Эмилия усмехнулась.

— Ставлю двадцать, что я оглушу тебя первая.

Следом — зелья, где профессор Слизнорт уже ждал их в подземельях с привычной широкой улыбкой и блестящими глазами.

— Ах, мисс Поттер! Мисс Эванс! Какое удовольствие снова видеть вас! Не забывайте, что двери Клуба Слизней всегда для вас открыты...

— Профессор, боюсь, у нас голова кругом от подготовки к ЖАБА, — попыталась отговориться Лили, но он только рассмеялся:

— Вот и прекрасно! А Клуб — отличная возможность для подготовки, я приглашаю туда только лучших...

Эмилия незаметно закатила глаза. В подземельях витал терпкий аромат ингредиентов, котлы уже кипели. Сегодняшняя тема — Усиливающее зелье. Работали в парах. Лили как всегда идеально нарезала мандрагору, Джеймс случайно перепутал порядок добавления, и зелёный дым затмил ему очки. Сириус шептал Эмилии шутки про «Слизней», пока она взвешивала кровавик. И хотя зелья были не её любимым предметом, урок прошёл с азартом.

После этого пути друзей разошлись. Джеймс, Сириус, Питер и Римус отправились на Уход за магическими существами — Профессор Кеттлберн уже притащил им каких-то полупрозрачных пушистиков, питающихся исключительно страхом. Джек, как всегда, фоткал их для Мэри.

Мэри и Марлин пошли на нумерологию, Лили направилась к древним рунам, а Эмилия поднялась по знакомой лестнице в башню, где проходили уроки прорицания.

Атмосфера в классе была... туманной. Буквально — по традиции комната была затянута лёгким дымом от ароматических палочек. В центре — круглый стол, множество мягких кресел, запах засушенной лаванды и старых книг. Преподавательницей была профессор Илария Феннер, женщина с седыми волосами, в разноцветной шали, с рассеянным взглядом и множеством колец на пальцах.

— Сегодня мы поговорим о картомантии, — тихо сказала она, — одном из древнейших методов толкования судьбы.

Колода карт с затейливыми рисунками передавалась по кругу. Эмилию посадили рядом с Пандорой Розье.

Пандора выглядела так, будто только что вышла из сновидения. Светлые волосы спускались в лёгком беспорядке, на шее висел кулон в форме глаза, а мантию она украсила перьями.

— У тебя хорошая аура, — вдруг сказала она Эмилии. — Голубая, с фиолетовыми краями. Значит, ты часто видишь то, что скрыто.

— Иногда вижу то, что лучше было бы не знать, — тихо ответила Эмилия, — Но спасибо.

Они начали гадать друг другу на картах. Пандора вытащила Эмилии карту «Башня», потом «Луну», а затем «Колесо Фортуны».

— О, это интересно... — прошептала Пандора. — Падение, скрытая истина и... внезапный поворот. Ты стоишь на границе.

— Между чем и чем?

Пандора на секунду задумалась, её глаза затуманились. — Между прошлым и будущим. И у тебя есть сила выбирать. Но выбор будет не твой.

Эмилия вздрогнула. Эти слова слишком походили на её сны.

Остаток урока прошёл в относительной тишине. Илария Феннер расхаживала между учениками, давая общие советы, но Пандора всё ещё украдкой поглядывала на Эмилию. Что-то в ней явно чувствовало больше, чем обычно.

Когда прозвенел колокол, Эмилия не сразу поднялась. Пандора уже собирала свои карты.

— Будь осторожна. Иногда видение — это не дар, а приглашение. В то, куда не все хотят заглядывать.

И с этими словами она исчезла за дверью, оставив Эмилию в лёгком ознобе.

После насыщенного дня ученики Хогвартса стали стекаться в Большой зал — воздух внутри гудел от голосов, запахов еды и мерцания свечей под заколдованным потолком, затянутым тёплыми облаками раннего сентября.

Гриффиндорский стол был особенно оживлён. Римус и Джеймс уже заняли привычные места в центре стола. Джек, как всегда, сидел с Мэри, увлечённо жестикулируя — он рассказывал, как один из магических пушистиков на уходе за существами забрался к нему в рюкзак. Питер в этот момент давился от смеха, а Марлин ехидно подкидывала замечания, заставляя окружающих хохотать ещё больше.

Эмилия и Сириус пришли чуть позже, тот встречал ее с последнего урока — он галантно придержал перед ней дверь Большого зала, и, подойдя к столу, тут же уселся рядом, привычно приобняв её за плечи. Эмилия, слегка коснувшись его руки, всё же не могла сдержать улыбки. Было в его прикосновении что-то беззаботно тёплое и защищающее.

— Ну, как прорицание? — первым спросил Римус, пододвигая к себе тыквенный сок.

— Карты, — коротко сказала Эмилия, убирая волосы за ухо. — Сегодня гадали. И всё.

— Ты же знаешь, что ты можешь рассказать больше, — Лили посмотрела на неё внимательно, с лёгкой улыбкой.

Эмилия пожала плечами.

— А разве вы не устали от того, что мои сны, гадания и предчувствия — это всегда мрак, тьма и что-то непонятное?

— Ага, как мой чай сегодня утром, — буркнул Джеймс, кивнув Лили, которая в тот момент как раз пыталась сесть рядом с ним.

Лили остановилась на секунду, но всё же заняла место возле Джеймса. Он напрягся, заметно смутившись, и слегка отодвинулся, сделав вид, что сосредоточен на мясе с подливой. Лили ничего не сказала — просто склонилась к своей тарелке, её рыжие волосы немного упали на лицо. Но Эмилия всё увидела: напряжённость, желание, обиду и, конечно, боль от того, что между ними всё ещё не было определённости.

Сириус, как будто почувствовав это, чуть сильнее обнял Эмилию.

Когда обед подходил к концу, ребята стали потихоньку вставать из-за стола. Джек поднялся первым, помогая Мэри собрать книги. Лили ещё раз бросила взгляд на Джеймса, но он, словно избегая её взгляда, встал и махнул Сириусу:

— Пошли, займем место у камина.

Но Сириус остался на месте, всё ещё обняв Эмилию.

— Ты иди, я дойду, — сказала Эмилия

Джеймс и Сириус направились первыми к выходу из Большого зала, остальные всей компанией спокойно направлялись за ними.

В гостиной Гриффиндора царил уютный полумрак, камин мягко потрескивал, разбрасывая блики по стенам. Кто-то из младшекурсников уже устроился в креслах, играя в волшебные шахматы. Воздух был наполнен запахом пергамента, тёплой мантии и свечного воска.

Около камина, на любимом месте, сидели мародёры и девочки — Лили снова устроилась чуть ближе к Джеймсу, а тот, казалось, изо всех сил делал вид, что не замечает этого.

Сириус опустился в кресло, положив ногу на ногу, а Эмилия устроилась рядом, вытянув ноги на пуфик.

— Вот ведь упрямые, — тихо сказала она, глядя на брата и подругу.

— Думаешь, стоит опять запереть их в кладовке? — усмехнулся Сириус.

— Или в шкафу для мётел, — парировала Эмилия, и оба засмеялись.

В гостиной было тепло, по-настоящему. Хоть мир и стремительно катился к хаосу, здесь, среди друзей, всё было так, как должно быть. Хоть на один вечер.

Первые недели учебы пролетали в привычном, но странно тревожном ритме. Осень опускалась на Хогвартс, принося с собой холодные ветра и запах увядающей травы, смешанный с дымком из труб. Золотые и багряные листья кружились за окнами, а в коридорах замка уже чувствовалась не та беззаботность, что была в прошлые годы.

Для Эмилии все шло по накатанному: занятия, домашние задания, перешептывания на переменах, улыбки Сириуса с соседних парт, дружеские вечера с девочками в спальне. Но ночи... ночи были другими. Почти каждый сон был кошмаром. Некоторые были просто пугающими и абстрактными, но временами — слишком яркими и правдоподобными. Она просыпалась с ощущением, будто прожила другую жизнь, полную страха, крови и боли.

Раз в неделю Эмилия поднималась в кабинет Дамблдора — неофициально, под видом дополнительных занятий. На деле же директор внимательно выслушивал её рассказы, записывал детали и иногда делился мыслями, которые она даже не всегда понимала до конца. Он больше не обучал её, но внимательно следил за развитием её дара. Эмилия, хоть и ценила это, чувствовала себя уставшей. От снов, от ожидания, от того, что должна быть сильной, когда на самом деле хотелось просто быть обычной семикурсницей.

В один из вечеров, когда Лили, Мэри и Марлин увлечённо сидели у себя в спальне, склонившись над пергаментами, Эмилия незаметно вышла и спустилась в гостиную. Атмосфера была уютной, но в воздухе витала лёгкая тревога — она чувствовала это кожей.

На привычном диване у камина сидели трое: Джеймс, Сириус и Питер. Римуса с ними не было — и Эмилия сразу поняла почему. Сегодня была полнолуние.

Троица что-то вполголоса обсуждала, и Сириус время от времени нервно дергал рукав мантии. Эмилия подошла и села рядом с ним.

— Ну что, всё готово к очередной «прогулке под луной»? — тихо спросила она, с лёгкой улыбкой, глядя на ребят.

— Почти, — ответил Джеймс, — ждём сигнала от Римуса. Как только его уведут, выходим.

— Всё будет как всегда, — добавил Питер, не поднимая глаз.

Эмилия кивнула. Она знала, что ребята прекрасно справляются, но всё равно каждый месяц переживала. Особенно за Римуса, которого считала почти братом.

Через пару минут она повернулась к Сириусу.

— Можно тебя? На пару слов. Один на один.

— Конечно, — ответил он сразу, взглянув на Джеймса и Питера. Те только пожали плечами и продолжили свой разговор.

Эмилия и Сириус отошли в угол гостиной, где было тише. Они сели в старые кресла у книжного шкафа, и Сириус посмотрел на неё с лёгкой тревогой.

— Что-то случилось?

— Не совсем, — начала она осторожно. — Я хотела поговорить о Джеймсе. Ты ведь знаешь, как он сейчас ведёт себя с Лили...

Сириус кивнул, прислонившись к спинке кресла.

— Он делает вид, что всё как раньше, что у него нет чувств. А она злится. Расстраивается. И я понимаю её. Но я не понимаю его. Или... — она замялась, будто выбирая, как лучше задать вопрос. — Может, ты понимаешь, что с ним?

Сириус вздохнул. Он провёл рукой по волосам и некоторое время молчал, будто что-то решая внутри себя. Потом всё же заговорил:

— Джеймс не потому держит дистанцию, что боится, что она не ответит взаимностью. Он боится, что она ответит. Он уверен, что после школы вступит в Орден. Это будет война, Эми. А война — это грязь, кровь, смерть. Он не хочет тащить Лили в этот мрак.

Эмилия слушала, не перебивая. Всё это она уже слышала — тайком, стоя у двери купе в поезде. Но теперь ей было важно понять: а что чувствует сам Сириус?

— Ты с ним согласен? — тихо спросила она. — Ты бы тоже оттолкнул... ну, человека, которого любишь, если бы знал, что будешь в самом центре войны?

Сириус посмотрел на неё. В его взгляде было много боли и... честности. Он взял её руку в свои ладони и крепко сжал.

— Если бы речь не шла о тебе... да. Я бы оттолкнул. Если бы думал, что так будет безопаснее для тебя. Но теперь... я не могу. Уже поздно. — Он чуть усмехнулся, но в его голосе звучала грусть. — Я поклялся Дамблдору, что буду защищать тебя любой ценой. И да, я и сам собираюсь в Орден. Но если ты рядом — я сильнее. Понимаешь?

Эмилия молчала, глядя на него. Внутри что-то болезненно сжалось. Слова Сириуса были тяжелыми. И одновременно — самыми правильными.

— То есть, если бы я не была в опасности и не имела дара... ты бы решил, что мне будет лучше без тебя?

Сириус опустил взгляд, не отвечая.

— Да чтоб ты знал, — Эмилия заставила себя улыбнуться, — Я бы всё равно за тобой увязалась. Хоть в самую гущу войны. Так что тебе повезло, что я уже давно на «рабочем контракте» у Ордена. Потому что ты от меня так просто не избавишься.

Сириус рассмеялся и поцеловал её в ладонь.

— Это моя девочка.

Они ещё немного посидели в тишине, просто держась за руки. Снаружи завывал ветер, и где-то на краю запретного леса начиналась новая полнолунная ночь. Но здесь, в углу гостиной, среди полумрака, было тепло. И хоть немного — спокойно.