Глава 50, Собака

Она шла дальше рядом с ним, не касаясь его, напряжённая как струна. И мысленно молилась, чтобы берег оказался не слишком далеко...

Когда они шли по тропинке вдоль границы Запретного леса, Томас вновь попытался взять Эмилию за руку. На этот раз — чуть увереннее, почти не спрашивая разрешения. Эмилия ловко увернулась, будто случайно — поправляя волосы, потом — дергая мантии на плечах, делая вид, что та всё время соскальзывает.

— Всё в порядке? — спросил Томас с улыбкой, в которой Эмилия уловила тень раздражения.

— Конечно, — коротко кивнула она, стараясь держать ровное дыхание.

Но спустя минуту его рука всё же настигла её пальцы. Эмилия вздрогнула, но не показала вида — взгляд был спокоен, хоть внутри всё сжималось. Просто дождись момента. Всё под контролем...

И вдруг — громкое рычание. Глухое, протяжное, рвущиеся из глубины леса, прямо рядом с тропинкой. Оба резко остановились.

Эмилия тут же вырвала руку из ладони Томаса. Почти с облегчением. Сердце бешено заколотилось, но она не отступила. Левая рука медленно скользнула к поясу — к палочке.

А вот Томас уже держал её наготове. Он встал перед Эмилией, заслоняя её, и прищурился в сторону кустов.

— Что это? — спросила Эмилия, хотя рык звучал до боли знакомо. Слишком знакомо... Где-то она уже это слышала...

Томас не ответил, лишь шагнул вперёд и резко произнёс:

— Lumos Maxima!

Огромный шар света вырвался из его палочки и полетел вперёд, освещая густые кусты. На фоне чёрного леса вспыхнули два глаза, отражающие свет — ярко, дико, угрожающе.

Эмилия отшатнулась. Томас стоял твёрдо, палочка по-прежнему была направлена вперёд.

Рык усилился. Листва зашевелилась. Из тени вышло существо. Медленно. Мощно. Большая чёрная собака. С блестящей шерстью, сверкающими глазами и оскалом, полным клыков.

Эмилия выпучила глаза от удивления. Сириус.

Это был он. Она узнала его. Даже в этом облике, даже с рычанием — в его взгляде было узнаваемое, яростное, защищающее её.

Собака не спускала глаз с Томаса. Она рычала низко, напряжённо, как будто в любой момент готова была кинуться.

— Отойди, — пробормотал Томас. — Это может быть опасно. Он взмахнул палочкой и, даже не предупредив, начал произносить заклятие. — Conf...

Эмилия среагировала мгновенно. Она схватила его руку, резко дёрнула в сторону, и заклинание сорвалось с траектории, ударив куда-то в сторону.

— Ты с ума сошёл?! — почти выкрикнула она. — Это просто собака!

Но было уже поздно — из кустов раздался оглушительный, злой лай, и в следующее мгновение большой чёрный пёс выскочил из тьмы, с бешеным рыком мчась прямо к ним.

Глаза Томаса расширились от страха. Он отшатнулся назад, затем, дрожащей рукой, начал бросаться проклятиями:

— Sectumsempra! Mucus ad Nauseam! Expulso!

Заклятия разрывали воздух, но пёс — ловкий, как тень, — всё уклонялся, то резко отпрыгивая в сторону, то пригибаясь, скользя по земле.

— Stupe! — в последний момент заклинание отразилось, когда пёс уже был совсем близко.

Томас сделал шаг назад, но споткнулся и едва удержался на ногах, когда пёс, с оскалом, пробежал мимо Эмилии, не тронув её, и мгновенно оказался на Томасе.

Громкий удар — и Томас упал. Пёс прижал его к земле, лапы стояли у него на груди, морда в нескольких сантиметрах от его лица.

Он рычал так, что у Томаса задрожала челюсть. Клыки сверкали, когти начали медленно выходить из подушечек лап, и взгляд у животного был совсем не звериный — это был взгляд разумного хищника.

Томас застыл от ужаса. Он не мог даже поднять палочку.

— Стоять! — вскрикнула Эмилия, её голос прозвучал резко и властно.

Пёс замер. Медленно обернулся в её сторону.

— Фу. Нельзя. Плохой пёс. — Эмилия говорила жёстко, но с наигранной строгостью, как будто командовала животному. — Ты плохо себя ведёшь, слышишь? Иди домой. Живо.

Сириус в облике собаки посмотрел на неё, в его глазах проскользнуло узнавание. Он ещё секунду держал лапы на Томасе, а потом — медленно сошёл с него, последний раз зарычав в самое ухо.

Он развернулся и медленно пошёл в сторону леса, уши дёрнулись, хвост был напряжён. Перед самым лесом он ещё раз обернулся, и, словно по её молчаливому сигналу, скрылся в темноте.

Томас начал подниматься, тяжело дыша, обтрушивая одежду. И тут Эмилия заметила это.

Рукав рубашки на его левой руке задрался, и из-под ткани на бледной коже мелькнуло что-то тёмное, будто пятно. Не просто пятно. Метка.

Чёрная метка. Момент — и он снова натянул рукав.

— Как ты это сделала? — хрипло спросил он, стряхивая с себя листву. — Ты... как ты управляла этой тварью?

Эмилия замерла на секунду, сердце ударяло в ушах. Но она собралась, наигранно пожала плечами, стараясь не смотреть в глаза.

— Родители в детстве подарили мне и Джеймсу собаку. Мы с ней много занимались. Дрессировали.

— А. — Томас усмехнулся, отводя взгляд. — Серьёзная дрессировка.

Он поверил. Или сделал вид, что поверил.

Голос Эмилии слегка дрожал, но не от страха перед псом — от того, что она увидела под рукавом.

— Ладно... — сказал Томас, поднимая палочку. — Пойдем в замок. Надо обработать раны. Эта тварь мне чуть рёбра не переломала.

— Иди, — быстро ответила Эмилия, делая шаг в сторону. — Я тут останусь. Я... я потеряла заколку.

— Заколку? — Томас приподнял бровь. — Да. Мэри подарила. Если она узнает, что я её потеряла — будет скандал на пол-Хогвартса. А мне это не надо.

Томас хмыкнул, пожал плечами.

— Ну, если для тебя это так важно... Увидимся в замке.

— Угу, — кивнула Эмилия, натянуто улыбнувшись.

Он пошёл, медленно, проверяя, не идёт ли пёс за ним. Эмилия стояла, не двигаясь. Как только Томас скрылся из виду, Эмилия тут же развернулась и пошла в сторону леса. Сердце глухо стучало где-то в горле — то ли от волнения, то ли от остаточного страха.

Небо потемнело, только луна слабо пробивалась сквозь редкие облака. Эмилия стояла у самых деревьев, прислушиваясь к звукам. Всё было тихо, только шелест листвы, словно шепот.

— Сириус? — позвала она чуть слышно.

Никакой реакции. Она сделала шаг вперёд, потом ещё один, и вскоре, между стволов, заметила чёрный силуэт. Огромная собака сидела неподвижно, почти сливаясь с тенью.

Эмилия тихо выдохнула с облегчением и, не торопясь, подошла ближе. Села рядом, на корточки, глядя на него.

— Спасибо... — прошептала она, не глядя в глаза собаке. — За то, что избавил меня от него. Он... он становится всё страннее.

Собака не двигалась, но уши чуть приподнялись, когда она заговорила. Эмилия снова взглянула на него.

— Ты снова спас меня, как и всегда... — прошептала она.

Собака повернула голову и посмотрела на неё. Глубокие глаза будто светились в темноте — и вдруг глухо зарычала.

Эмилия вздрогнула. Резко обернулась — неужели кто-то за ней?

Позади — никого. Только деревья и тень.

— Что такое? — спросила она, повернувшись обратно к псу.

Сириус в облике собаки аккуратно, но настойчиво потянул зубами край мантии, которую Томас накинул на плечи Эмилии.

— Эй! — удивлённо воскликнула она. — Это мантия...

Он снова потянул, чуть сильнее, но аккуратно, не причиняя ей боли. Глаза его смотрели внимательно, почти с упрёком.

— Ну ладно, ладно, — засмеялась Эмилия, понимая, что он делает. — Я тоже думаю, что её лучше выбросить.

Она стала стягивать с себя мантию, но в этот момент Сириус резко дёрнул, и ткань слетела с неё раньше, чем она успела полностью расстегнуть.

— Эй! Сириус! Это нечестно! — в голосе был смех.

Собака отскочила на пару шагов, держа ткань в зубах, словно трофей. Эмилия стояла рядом, улыбаясь,... но потом её лицо внезапно стало серьёзным. Улыбка исчезла. Сириус заметил это мгновенно. Он замер, отпустил ткань и посмотрел на неё, чуть склонив голову.

— Сириус... — тихо сказала она. — Стань человеком. Мне нужно с тобой поговорить.

Через несколько секунд перед ней уже стоял он. Настоящий Сириус. Немного растрёпанный, хмурый, но всё такой же родной.

Они молчали пару секунд. И хоть между ними была пауза, она ощущалась не как пропасть, а как глубокий вздох после ссоры.

— Ты серьёзно? — Сириус начал первым, и в его голосе слышалась не злость, а обида и забота. — Ты гуляешь с этим типом. Держишь его за руку. Носишь его мантию. Эмилия, ну серьёзно?

Эмилия тяжело вздохнула, но взгляд её стал твёрже.

— Я сделала это специально, — начала она, с каждым словом всё увереннее. — Я хотела убедиться. Принял ли он метку или нет. Я заметила, как он прячет левую руку, и... я хотела это проверить. Попросила мантию, потом... взяла его за руку.

Она поморщилась, будто вспоминая что-то неприятное.

— Это было ужасно. Я чувствовала, как внутри всё сжимается. Мне было противно. Я...я... - она скривила лицо – В общем, без комментариев.

Сириус молча смотрел на неё, а потом вдруг широко улыбнулся, по-настоящему, с теплом в глазах.

— Ты безумная, — сказал он, покачав головой. — Умная, но безумная. Ты рисковала. А если бы меня рядом не было? Если бы он увёл тебя куда-то дальше?

Эмилия хотела что-то сказать, но замерла. Её словно осенило.

— Постой... — она нахмурилась. — А ты что тут вообще делал?

Сириус отвёл взгляд, словно его поймали на чём-то неловком.

— Я... — он провёл рукой по волосам. — Чувство вины, знаешь... оно жжёт. Я правда вёл себя, как идиот. Накричал, обидел тебя. И чем дальше ты от меня отдалялась, тем хуже мне становилось. Он пожал плечами.

— И... я заметил, что когда становлюсь псом, всё это чувство — притупляется. Становится... не так остро. Мне так легче.

Эмилия смотрела на него мягко. Она подошла ближе, и между ними снова воцарилась та теплая тишина, в которой всё понятно и без слов.

— Ты всё равно дурак, — прошептала она.

Сириус усмехнулся.

— Знаю.

Они вместе двинулись в сторону замка. Эмилия протянула Сириусу руку.

— Идём?

Сириус посмотрел на неё и, хмыкнув, отстранился.

— Нет уж. Ты этой рукой совсем недавно держалась за руку Томаса. Фу.

— Что?! — фыркнула Эмилия. — Значит, так, Блэк.

И она протянула руки к нему с намерением схватить, как бы "обнять".

— Отойди! — Сириус с преувеличенным ужасом отпрыгнул назад. — Ты ещё и в его мантии ходила! Да ты вообще заразная!

— Сейчас ты получишь "заразное объятие", — рассмеялась Эмилия и рванула за ним.

Смех разносился по дороге к замку. Сириус пытался убежать, Эмилия — догнать, а их тени сливались с вечерним светом. Они не заметили, как оказались у входа в Гриффиндорскую башню. Ссора — позади. Сомнения — позади. А впереди — пусть и непростой, но их общий путь.

***

Экзамены, наконец, остались позади. И пусть никто из них не чувствовал той радости, которая обычно приходит после последнего задания — всё равно это было облегчение. Эмилия и Джеймс, несмотря на эмоциональное истощение, справились. Где-то лучше, где-то — на автопилоте, но всё сдали.

И всё чаще в голове звучало лишь одно: "Скоро домой". В тот самый дом, где их больше никто не ждал. Где жила только Лолли. Где царила тишина, обрываемая иногда её всхлипываниями.

Но друзья старались не дать этим мыслям поглотить близнецов.

В этот вечер, в гостиной Гриффиндора, вся компания собралась как-то по-особенному тесно. Не просто рядом — вместе.

Римус рассказывал историю про то, как однажды они с Лили в роли старост чуть не оказались запертыми на складе с запретными ингредиентами.

— Ну, во-первых, это была не моя вина, — оправдывался он, поправляя рукав и глядя на Лили с привычной мягкой полуулыбкой.

— Да? — переспросила она, приподняв бровь. — А кто сказал, что «у него есть ключи, всё под контролем»?

Римус слегка покраснел, а рядом хихикнула Марлин. Она сидела, закинув ногу на ногу, и, по её ухмылке, было понятно, что она уже придумала колкость.

— Лунатик, ты бы хоть раз признал, что ты не такой уж и правильный староста. А то я уже начинаю сомневаться, что тебя не подменили.

Он бросил на неё взгляд — почти невинный, но с искрой. Она усмехнулась в ответ. Между ними давно было что-то тонкое, почти неосязаемое. Как паутина, сплетённая из полунамёков, молчаливых взглядов и неловких касаний пальцев, когда они передавали друг другу перо или книгу. Но никто из них не переходил границу. Пока нет.

Эмилия сидела рядом с Сириусом, их пальцы время от времени пересекались на подлокотнике дивана. Сириус теперь был с ней другим. Не вспыльчивым — он стал терпеливее. Он понял: если она молчит, значит, у неё есть причина. Он всё ещё хотел знать её сны, её страхи, но теперь ждал, когда она сама решит рассказать.

— Я до сих пор не верю, что мы снова нормально разговариваем, — пробормотал он, чуть ближе склонившись к ней.

Эмилия улыбнулась.

— Мне кажется, Томас просто захотел поиграть в героя... а случайно стал поводом для перемирия.

Сириус фыркнул.

— Впервые благодарен ему хотя бы за это.

Он мягко сжал её руку. А она не отстранилась. И не отвела взгляд. Теперь между ними не было ссор. Теперь была только тишина, в которой можно было просто любить.

Лили сидела рядом с Джеймсом. Они ничего не говорили — но и этого было достаточно. Иногда Лили косилась на него, почти незаметно. Он же смотрел в другую сторону — на огонь в камине, на тени на потолке, на свою ладонь. Он будто боялся поймать её взгляд. Смерть родителей изменила Джеймса. Он стал сдержаннее, тише. Уже не тот взбалмошный, бесстрашный капитан команды. Лили всё чаще хотела подойти, взять за руку, сказать: «Ты мне нужен». Но молчала. Боялась, что сделает шаг — и он отступит. А он боялся, что скажет не то — и она отвернётся. Так они и сидели, любя друг друга в тишине, которую никто не прерывал.

Мэри уютно устроилась в кресле, прижав к себе любимую плюшевую сову, которую ей когда-то подарила Марлин. В руке у неё было письмо. Для Джека. Она то читала его, то просто держала, улыбаясь. Джек — пуффендуец, с которым она делила несколько уроков. Он был добрым, немного стеснительным, но в последнее время стал увереннее. И Мэри это нравилось. Она рассказывала о нём Лили, Эмилии и Марлин — и те по-настоящему радовались за неё. Мэри говорила:

— Мы не вместе. Ну, как бы... ещё нет. Но он всегда ждёт меня после зельеварения.

И это «ждёт» звучало теплее любого признания.

Питер сидел чуть поодаль. Он почти не участвовал в разговоре, но когда его спрашивали, отвечал. Мэри, сидевшая рядом, иногда ему улыбалась — как бы говоря: «Мы тебя не забыли». Все понимали, что он что-то переживает. Что-то, чего пока не готов озвучить. И это "пока" было ключевым. Они не давили. Просто были рядом.

Эмилия посмотрела на всех своих друзей. На Джеймса, на Лили, на Сириуса. На Римуса и Марлин, Мэри и даже на молчаливого Питера. И вдруг поняла: Да, их ждёт пустой дом. Да, скоро им придётся быть сильными. Но прямо сейчас — у них есть это. Этот момент. Эти люди. Это тепло.

В гостиной Гриффиндора царило тёплое вечернее оживление. Огонь в камине потрескивал, освещая лица друзей мягким золотым светом. Атмосфера после экзаменов была почти безмятежной, но она могла обмануть лишь тех, кто не слушал — не слышал, как изменилась тема разговора.

— Вы слышали про новую атаку в одной из магловских деревень? — тихо проговорил Римус, склонившись вперёд.

—Мэрроу-Хилл? — уточнил Питер. Римус кивнул, понизив голос.

— Да. Сожжён дотла. Пропала семья. Только пепел остался.

Все резко стихли. Лили оглянулась на дверь, потом чуть подвинулась ближе к Джеймсу. Остальные тоже подтянулись ближе к центру комнаты, будто инстинктивно сближаясь, чтобы держаться вместе.

Эмилия резко напряглась. Губы сжались в тонкую линию, плечи чуть вздрогнули. Она видела некоторые из этих нападений. Слышала крики. Чувствовала запах дыма, гарь на языке. Казалось, будто она там была, будто это её пальцы касались обугленных стен, будто её глаза видели тени в чёрных мантиях с масками.

Но она ничего не могла сказать. Ни слова. Нельзя. Никому. Даже Сириусу.

И именно в этот момент её взгляд случайно скользнул к Марлин.

Та сидела молча, взгляд её был прикован к ковру. Ни ухмылки, ни привычной колкости, ни даже попытки сделать саркастичное замечание. Только пустота в глазах. Та самая, от которой становится не по себе.

Эмилия чуть наклонилась, осторожно коснувшись её колена:

— Марлин... всё в порядке?

Все сразу повернулись к ней. Даже Питер, только что сидевший отрешённо, вскинул голову.

Марлин медленно подняла глаза. Она посмотрела на каждого, по очереди, будто оценивая, сможет ли сейчас это сказать. И наконец, вздохнув, заговорила. Голос её был глухой, ровный — будто она повторяла то, что уже тысячу раз проговаривала в голове.

— Мне... недавно пришло письмо от родителей.

Пауза. Слишком долгая.

— Ронан... мой брат. Он пропал. Уже больше месяца назад. Он был в Северных горах — проводил исследование. Там... там последнее время замечали активность пожирателей.

На этих словах у неё дрогнул подбородок, и в голосе появилась едва заметная дрожь.

— Они... пишут, что министерство объявило его погибшим. Без тела. Без подтверждений. Просто... погибшим.

Она замолчала. Пальцы сжались в кулак. Слёзы стекали по щекам, но она не вытирала их. Просто смотрела в пустоту, будто всё ещё надеясь, что тот, кого она потеряла, вот-вот появится в дверях, живой и весёлый, с рюкзаком на плече и пыльными сапогами.

— Но... — она сглотнула, — Мои родители говорят, что вариантов нет. Что... если бы он был жив, он бы уже вышел на связь. Но он молчит.

В комнате воцарилась полная тишина. Никто не знал, что сказать. Даже Лили, которая обычно всегда знала, как утешить, сидела с опущенными глазами, прокручивая в голове каждое слово.

А Эмилия... застыла.

Ронан.

Имя, которое прозвучало в её сне. Имя, которое будто выжгло ей память, а потом исчезло, как дым. Теперь всё стало ясно. Она видела, как на него напали. В тех самых горах. Слишком ярко, слишком живо, чтобы это был просто сон.

Сердце Эмилии забилось так громко, что она едва слышала окружающих. Дыхание сбилось. Грудь сжало страхом и виной. Почему она тогда не поняла? Почему не вспомнила раньше?

— Эмилия? — Сириус заметил её состояние и склонился ближе. Его голос был мягким, но тревожным. — Всё хорошо?

Она посмотрела на него. В её глазах был ужас. Тот самый, немой, который кричит без слов. Но она сглотнула и кивнула.

— Всё нормально.

Нет. Не нормально. Она знала это. Он знал. Но Сириус больше не давил. Он просто сжал её руку. Молча.

И тут Эмилия, сжав зубы, повернулась к Марлин и заговорила. Тихо.

— Мне очень жаль Марлин, я...

— Я уверена, он жив – быстро сказала девушка - Просто... просто скрывается. Или не может дать о себе знать.

Она остановилась. Ей было больно это говорить.

Эмилия просто кивнула. Потому что она видела это. Но если у Марлин осталась хоть капля надежды — она не собиралась её отнимать.

Марлин слабо улыбнулась. Молча. И впервые за вечер по её губам скользнула тонкая, почти незаметная улыбка.

— Спасибо, — прошептала она.

Эмилия не могла встретиться с ней взглядом. Она боялась, что правда всё равно прорвётся — в интонации, в зрачках, в дрожащих пальцах.

Стоило кому-то из ребят вновь упомянуть о нападениях Пожирателей, как будто сам замок насторожился. Огонь в камине затрещал громче, потоки ветра за окном завыли иначе, а тени от кресел и книг вдруг стали длиннее и плотнее. Эмилия это почувствовала первой — привычное ощущение, когда магия вокруг будто наэлектризована страхом. Как будто Хогвартс слышит их разговор. И молчит. Но внимательно прислушивается.

Она задумалась. И в этой тишине — словно память сама вынырнула из глубины.

Рука Томаса... Рука в момент, когда он поднимался с земли... Край рубашки... Кусочек кожи, тёмный, будто обожжённый. Она тогда не придала этому значения. Слишком много всего — напряжение, страх, Сириус, — но теперь... теперь всё сложилось.

— Я... — тихо начала Эмилия, но её голос прозвучал отчётливо. Все посмотрели на неё. — Я должна вам кое-что рассказать.

Она посмотрела на друзей: Марлин, Мэри, Лили. На Джеймса, Сириуса, Римуса, даже на притихшего Питера. И начала. О том, как после занятий Томас предложил ей прогуляться. Как они шли рядом с лесом. Как появился пёс. Как Томас упал. Как она увидела край его рукава. И то, что, по её ощущениям, было меткой Пожирателя Смерти.

Комната будто онемела. Сириус даже не пошутил — впервые за долгое время. Его лицо стало каменным. Джеймс сжал кулаки. Марлин и Мэри обменялись тревожным взглядом. Лили молча прижала ладонь к губам, словно пыталась сдержать охнувший страх. А Питер... он потупил взгляд, но слушал внимательно, напряжённо.

— Ты уверена? — прошептал Римус, и в голосе его не было ни капли сомнения в её словах — только надежда, что она скажет нет.

Но Эмилия кивнула.

— Не на сто процентов. Но... это выглядело именно так. И его реакция... Когда я дотронулась до его левой руки — он дёрнулся. Выглядел так, будто пойман.

— И он всё ещё занимается с тобой?! — Сириус почти вскинулся, голос дрожал от злости.

— Мы должны всё прекратить, — резко сказал Джеймс. — Немедленно.

— Если он правда Пожиратель, — продолжила Лили, — Он знает что ты видишь будущее.

- А если он уже кому-то рассказал? — добавила Марлин, нахмурившись.

— Мили, — Римус посмотрел ей в глаза. Его голос был мягким, как всегда, но в нём сквозила неотложность. — Ты должна прекратить занятия с ним. Немедленно.

— И рассказать Дамблдору, — твёрдо сказал Джеймс. — И не письмом. Лично.

— Нет, — возразила Эмилия. — Лично это подозрительно. Особенно если кто-то за мной наблюдает. Я... я напишу письмо. Как всегда. Я сделаю это сейчас.

Через полчаса Эмилия сидела за столом в углу гостиной, с пером в руке и тяжёлым сердцем. Лист пергамента дрожал в пальцах.

«Профессору Дамблдору.

Мне нужно предупредить вас. Я не уверена на сто процентов, но я чувствую, что обязана сообщить...

Один из старшекурсников, Томас Макадам, возможно, носит Метку Пожирателя Смерти. Недавно он пригласил меня на прогулку, во время которой проявлял странное и подозрительное поведение. Во время этой прогулки я заметила часть символа на его предплечье. Реакция Томаса была слишком резкой. Также ранее я обнаружила, что в книге, по которой я занимаюсь вне занятий, отсутствуют страницы — именно те, где говорится, как защищать разум от тех, кто владеет окклюменцией.

Я прекращаю занятия с ним и прошу вашего вмешательства.

С уважением, Эмилия Поттер»

Она перечитала письмо. Снова и снова. И только потом опустила перо.