Глава 45, Деревня Магглов

Утро выдалось серым. Когда Эмилия открыла глаза, потолок спальни казался особенно бесцветным, будто даже магия Хогвартса поддалась её настроению. Сначала она не поняла, где находится — лишь пустота в груди подсказывала: что-то не так. А потом воспоминания накрыли её, как холодная вода.

Родители. Болезнь. Возвращение домой.

Она прижала лицо к подушке, пытаясь заглушить тревожные мысли, но они только усиливались. Перед глазами всплывали образы: руки матери, теплые, заботливые; отец, смеющийся за завтраком. Вчерашнее письмо снова всплывало в памяти, словно нарочно выжигало сердце.

На соседних кроватях кто-то шевелился. По звукам она поняла: Лили уже встала, Мэри что-то тихо бормотала спросонья, а Марлин, похоже, ещё спала. Эмилия не сдвинулась. Только глубже закуталась в одеяло, как будто это могло её спасти.

Вскоре в спальне появилась Лили. Она села на край кровати Эмилии, не говоря ни слова, просто погладила подругу по плечу.

— Ты не обязана сегодня идти на уроки, — мягко сказала она. — Марлин и Мэри тоже так думают. Мы уже договорились, что прикроем тебя.

Эмилия не ответила сразу. Взгляд был устремлён в никуда.

— Я просто... не могу сегодня видеть всех этих людей, слышать, как кто-то жалуется на эссе или домашку по чарам... — голос дрожал. — А у нас дома... мама с папой...

Лили лишь кивнула и сжала её руку.

— Мы с тобой. Всегда.

Когда подруги ушли на занятия, Эмилия осталась одна. Несколько часов она просто лежала, смотря в потолок, пока не решилась — пора собираться.

Она встала, переоделась, потом открыла сундук и принялась складывать вещи: запасную одежду, тёплый шарф, который мама связала ей на четвёртом курсе. Он пах домом. Она обняла его, сжала, как будто хотела вытянуть из него хоть каплю спокойствия.

Мысли в голове путались: а если хуже? если она опоздает? что, если не сможет помочь? а если...

Тук-тук.

Стук в окно.

Эмилия вздрогнула, резко обернулась. Неужели сова с письмом? Но нет — там был не пернатый посланник.

Это был Сириус.

На метле. На его собственной, чёрной, как ночь, с алой лентой на конце — та, которую он раньше использовал в матчах. Волосы растрёпаны ветром, глаза сияют привычным упрямством. Он почти висел в воздухе, глядя прямо на неё.

Эмилия с удивлением распахнула окно.

— Ты что, с ума сошёл? — шепнула она. — Это же высота седьмого этажа! И ты еще на своей неуправляемой метле

— А что делать? К вам, к девчонкам, не пускают, — пожал он плечами, но уголки губ изогнулись. — Решил действовать по-моему. И метла сегодня очень даже послушная – Сириус отлетел и сделал один резкий выпад, и вернулся к окну.

— Сириус Блэк, ты можешь свалиться и убиться! – возмущалась Эмилия

— Ну, если убьюсь — ты меня вытащишь. У тебя талант спасать. — Он подмигнул. — Давай, впусти меня, пока эта старая метла не передумала меня держать.

Она покачала головой, но улыбнулась — первый раз по-настоящему за сутки.

— Залезай, пока никто не увидел.

Сириус едва не задел штору, влетел в спальню, чуть не сбив одну из кроватей. Эмилия в панике отступила назад, а потом вдруг хрипло засмеялась — впервые за весь день.

— Ты идиот, — выдохнула она, прикрывая рот рукой. — Полный.

Сириус выпрямился, отряхнул мантию и с лукавым видом поправил растрепанные волосы.

— Я предпочитаю термин «безумно обаятельный». — Он подмигнул. — Хотя вон та ваза, кажется, со мной не согласна.

И действительно: маленькая фарфоровая ваза на тумбочке шаталась и грозилась упасть.

Эмилия молча подошла, удержала её, и только тогда сказала, уже тише:

— Ты... чего ты вообще решил вот так... прилететь?

— Я волновался, — без обычной ухмылки сказал он. — Ты не пришла на завтрак. Не была на уроках. Лили сказала, что ты плохо спала. Ну, и... я подумал, раз нельзя подняться по лестнице — значит, придётся лететь.

Она смотрела на него, не зная, что сказать. И он вдруг подошёл ближе, неуверенно, словно спрашивая позволения. Сел на край кровати, отставив метлу в угол. Его взгляд стал мягче.

— Как ты?

Эмилия села рядом. Руки машинально теребили угол подушки. Она не отвечала сразу.

— Не знаю. — Голос прозвучал глухо. — Я боюсь. Если им хуже... Если мы опоздаем...

Сириус молча взял её за руку. Просто держал. Не перебивал. Она выдохнула, облокотилась на него плечом.

— Мне снилось... что я прихожу домой, а там пусто. И на стенах ничего — ни фото, ни писем, ни голосов... только тишина. Как будто всё исчезло.

— Это просто сон, — тихо сказал он. — То что ты ясновидящая это еще не значит что каждый сон это будущее. И к тому же будущее можно изменить.

— Знаю. Но это не делает легче.

Он вздохнул, обнял её за плечи, прижал ближе.

— Я не могу сказать, что всё будет хорошо. Не могу пообещать то, чего не знаю. Но я знаю, что ты сильная. И не одна. И если ты упадёшь — я рядом. Всегда.

Эмилия подняла глаза, и на секунду между ними повисла тишина — теплая, полная чувства.

— Спасибо, — прошептала она.

Сириус чуть улыбнулся, склонился и коснулся лбом её лба.

— Я бы пошел домой с вами... если б мог. Но... я всё равно буду ждать. Пиши мне, ясно? Как только узнаешь что-то.

Она кивнула.

Когда стрелки часов приблизились к четырём, Эмилия почувствовала, как сжимается живот. Словно невидимая рука обвила её изнутри, заставляя сердце биться тяжелее и медленнее одновременно.

В спальне всё было по-прежнему: мягкий свет, тёплый плед на кресле, немного перекошенная подушка, и Сириус — он сидел на подоконнике, глядя в окно, в котором уже тлел золотой свет предвечернего солнца.

— Пора, — тихо сказала Эмилия, застёгивая мантию.

Сириус кивнул, но не ответил сразу. Затем встал, взял свою метлу, проверил крепление — и только тогда повернулся к ней.

— Я не пойду с вами... как бы не хотел - Голос его был мягким, спокойным, но глаза выдавали тревогу. — Не хочу, чтобы профессор Дамблдор решил, что я нарушаю границы.

— Ты и правда нарушил, влетев ко мне в спальню через окно, — попыталась пошутить Эмилия, но голос дрогнул.

— И я бы сделал это снова, — просто ответил он.

На мгновение наступила тишина. Сириус подошёл ближе, положил ладонь ей на щёку. Его пальцы были тёплыми и уверенными, как всегда. Он наклонился и поцеловал её — коротко, но с той искренностью, от которой у Эмилии защипало в глазах.

— Если будет хоть что-то... хоть что-то не так — сова, Патронус, хоть записка на салфетке. Я приеду, Эми. — Обещаю.

Она кивнула, выдохнула, будто бы этот поцелуй стал бронёй.

— Береги себя, дворняга.

— Ты тоже, ведьма.

Он сел на метлу, под её взгляд метла легко поднялась, и Сириус, не оглядываясь, вылетел в окно, растворяясь в вечернем воздухе.

Спустившись по лестнице, Эмилия встретила Джеймса у выхода из гостиной. Он стоял, прислонившись к каменной стене, руки в карманах, плечи напряжены. Его обычно растрёпанные волосы были чуть приглажены, а взгляд — тяжёлый, как будто он всю ночь не спал. Рядом стоял небольшой чемодан с вещами

Он не пошутил. Не подколол её по поводу Сириуса, даже не улыбнулся. Просто посмотрел на сестру. И она поняла: он боится. Так же, как и она.

— Ты готова? — спросил он, тихо, почти не глядя.

— Нет, — честно ответила она. — А ты?

Он пожал плечами.

— Пойдём, Мили.

И они пошли.

Шли в тишине, бок о бок, сквозь коридоры, залитые мягким светом. За окнами птицы пели свои весенние трели, а в воздухе витал запах цветов с внутреннего двора. Всё это казалось странно неуместным — слишком мирным в сравнении с их тревогами.

Когда они дошли до горгульи, охраняющей вход в кабинет Дамблдора, Джеймс сжал кулак и произнёс пароль. Каменная фигура отступила в сторону, открывая винтовую лестницу.

— Что бы ни случилось... — начал он.

— Мы справимся, — закончила Эмилия.

Они посмотрели друг на друга. И пошли наверх.

У кабинета Дамблдора уже ждала профессор МакГонагалл. Она молча кивнула и открыла дверь.

— Проходите, — сказала она тихо. — Порт ключ готов.

В центре кабинета на подставке лежал старая перчатка — порт ключ, мерцающий голубовато-золотым светом.

— Как только коснётесь, он перенесёт вас домой. Директор связался с больницей Святого-Мунго. Ваших родителей лечат лучшие целители, — добавила МакГонагалл, сдержанно, но с теплотой.

Джеймс посмотрел на Эмилию. Она кивнула.

— Готова, — сказала она.

Они вместе положили руки на порт ключ. И в следующую секунду воздух закрутился вихрем, пол исчез из-под ног — и всё вокруг поглотил вихрь магии.

Когда волшебный вихрь рассеялся, Джеймс и Эмилия оказались у порога родного дома. Их семейное поместье стояло как всегда — но в этот раз оно казалось... безжизненным. Окна были тёмные, ни одного огонька. Ни тепла, ни уюта, будто сам дом затаил дыхание, дожидаясь своих хозяев.

Эмилия инстинктивно взяла брата за руку. Джеймс сжал её пальцы в ответ.

— Странно видеть его таким, — пробормотала она.

— Он как будто... чувствует, — откликнулся Джеймс. — Что всё не так.

Дверь открылась с лёгким скрипом. На пороге показалась Лолли — их домовик. Маленькая, в сероватом фартуке, с поникшими ушами и покрасневшими глазами. Но стоило ей увидеть Эмилию и Джеймса, как лицо её озарилось светом.

— Мои дети! Мои дорогие детки! — прошептала она, бросаясь вперёд. — Лолли так ждала вас... так переживала!

Эмилия тут же опустилась на корточки и обняла её. Домовик вздрогнула, но крепко обняла в ответ.

— Как они, Лолли? — спросил Джеймс, стоя рядом, голос хрипел от волнения.

Лолли вытерла нос концом фартука.

— Хозяин и хозяйка держатся. Целители говорят, что болезнь протекает тяжело, но надежда есть. Только бы вы их скорее навестили... Хозяин вчера звал вас во сне...

Эмилия зажмурилась. В груди защемило.

— Мы сейчас же идём, — твёрдо сказала она.

***

Здание больницы было залито светом, но в коридорах стояла звенящая тишина. Целители в белых мантиях передавали друг другу папки, шёпотом переговариваясь. Джеймс и Эмилия подошли к приёмной.

— Поттеры. Мы пришли навестить родителей, — тихо сказал Джеймс.

Целительница — молодая ведьма с усталым лицом — кивнула и повела их по длинному коридору.

— Они в изоляции, но вам разрешено войти. Постарайтесь не прикасаться к ним напрямую, и, пожалуйста, не дольше получаса, — мягко предупредила она.

Они подошли к двери. Через стеклянную перегородку уже были видны две кровати. На одной — лежала миссис Поттер, на другой — мистер Поттер. Оба выглядели истощёнными: кожа бледная, на висках серебристые капли от пота. Но они были живы.

Когда Джеймс и Эмилия вошли, мама открыла глаза первой.

— Дети... — слабо прошептала она, улыбаясь, хотя глаза были полны слёз.

Эмилия тут же подбежала к её кровати, присела на край стула, взяла маму за руку сквозь тонкую защитную ткань перчатки, которую надела у входа. Джеймс стоял рядом с отцом, едва сдерживая эмоции.

— Мы здесь, — прошептала Эмилия. — Мы с вами.

— Не бойтесь, — сказал Джеймс отцу. — Всё будет хорошо. Мы никуда не уедем, пока вы не поправитесь.

Отец с трудом кивнул. Он не мог говорить, но сжал пальцы сына через ткань, как будто соглашаясь.

Полчаса пролетели, как миг. Целительница напомнила, что пора уходить. Эмилия встала, не сводя глаз с матери, которая всё ещё пыталась улыбнуться.

— Мы вернёмся завтра — пообещала она.

Джеймс молча кивнул, вытер слезу рукавом и направился к двери.

Они шли по коридору обратно в молчании. Только у выхода Джеймс прошептал:

— Я никогда не видел их такими слабыми... Но они борются.

Эмилия лишь кивнула, голос застрял в горле.

***

Тишина окутала дом, будто и сама боялась потревожить тех, кто в нём находился. В гостиной тускло горел камин — пламя лениво полыхало в очаге, отбрасывая на стены странные, неуютные тени. Джеймс и Эмилия сидели напротив друг друга, каждый в своём кресле. Ни один из них не знал, с чего начать разговор.

На столике перед ними Лолли поставила чайник с горячим шоколадом и тарелку с пирогами. Она искренне пыталась сделать хоть что-то — что угодно — чтобы стало чуть легче.

— Лолли сделала с малиной, как любит миссис Поттер, — прошептала она, глядя на Эмилию и Джеймса с тревогой. — Может, вы тоже полюбите...

— Спасибо, Лолли, — кивнул Джеймс. — Правда.

Эмилия просто накрыла ладонью руку домовика и выдавила слабую улыбку. Но никто так и не притронулся к еде.

Некоторое время они просто сидели. Слышался только потрескивающий огонь и редкие вздохи.

— Слушай, а помнишь... — начал Джеймс, явно стараясь отвлечься. — ...как ты случайно заколдовала мои брови на третьем курсе маминой палочкой?

Эмилия вскинула бровь, и уголки её губ чуть дёрнулись:

— Я не случайно, Джеймс. Ты сам сказал: «Спорим, ты не осилишь простейшее заклинание?»

— А ты превратила мои брови в кусты! — хмыкнул он. — Меня потом неделю называли "джунглями Поттера".

— До сих пор вспоминаю с гордостью, — тихо сказала Эмилия, и впервые за весь день в её голосе промелькнула тень живости.

Они посидели так ещё с полчаса, с трудом подбирая темы, отгоняя мысли о больнице. Но усталость давила, и вскоре Эмилия поднялась:

— Пожалуй, пойду спать... Может, завтра будет легче.

Джеймс кивнул:

— Если что — зови.

Эмилия вошла в свою старую спальню. Всё было так, как она оставила: аккуратно расставленные книги, зеркало с уголком, пара фотографий на комоде. В комнате было прохладно, как она любила — но в этот вечер этот холод был другим. Он казался чужим. Острым. Пронзающим до самого сердца.

Она накинула плед, легла и закрыла глаза.

Сначала была темнота. Звук дождя. Потом — крики. Страх.

Она стояла на узкой улице, мощённой булыжником. Вокруг — дома маглов. Она это чувствовала. Все убегали, спотыкались, кто-то звал детей. Кто-то рыдал.

Гул шагов. Мантии. Маски. Холод.

— Они здесь! — кто-то кричал.

Яркая зелёная вспышка. Кто-то упал рядом. Крик прекратился. Эмилия обернулась — и её глаза встретились с чёрной, пустой маской. Волна магии. Её бросило назад.

Вспышка.

Проснулась.

Эмилия резко села, вся в холодном поту. Сердце колотилось, как барабан. Её дыхание было сбивчивым, а одежда прилипла к телу.

Дверь распахнулась. На пороге стоял Джеймс — взъерошенный, в пижаме, с паникой в глазах. За ним — Лолли, прижав руки к груди.

— Мили! Что случилось?! — Джеймс бросился к кровати. — Я услышал крик. Ты... ты звала?

Эмилия открыла рот — и не смогла произнести ни слова.

Внутри всё будто сжалось. Её губы дрожали. Глаза смотрели куда-то в точку над плечом брата. Голос застрял.

— Мили... — Джеймс сел рядом, мягко коснулся её плеча. — Это был сон?

Она едва заметно кивнула.

— Страшный?

Снова кивок.

— Тебе приснились... мама с папой?

Эмилия отрицательно мотнула головой. Медленно. С усилием. И тут же зарылась лицом ему в плечо.

— Всё хорошо, Мили. Я здесь, — прошептал Джеймс, обнимая её. Он глажу её по голове, сдерживая собственную тревогу.

Лолли поспешно принесла стакан воды, поставила его на тумбочку и, не мешая, вышла.

Эмилия всхлипывала, но не говорила. Она будто боялась произнести то, что увидела. Как будто, если скажет — это станет реальностью. И уже не будет сном.

— Просто сон... — шептал Джеймс. — Только сон.

Но где-то глубоко внутри Эмилия знала: это не просто кошмар. Это было видение.

***

Прошло несколько недель. Дни сливались в серое, вязкое ощущение ожидания. Время шло, но казалось, будто часы остановились. Джеймс и Эмилия почти не выходили из дома, только иногда навещали родителей в Святом Мунго. Болезнь не отступала быстро, но каждый раз, увидев их, Эмилия держала себя в руках — не плакала, не показывала страха. Только нежно держала мать за руку и улыбалась отцу, хотя сердце внутри сжималось.

Однажды утром, пока Эмилия сидела в кресле у окна и писала письмо Лили, Джеймс вошёл в гостиную с пачкой почты.

— Пришла сова, — сообщил он, перекладывая газеты и письма на стол. — Пророк... куча писем от наших... и... — он замолчал, глядя на конверт в руках.

Эмилия сразу подняла глаза.

— Что?

— Это из Мунго.

Он разорвал конверт. Его глаза быстро пробежались по строкам, и дыхание стало легче. Он не стал ничего говорить, просто протянул письмо Эмилии.

Она взяла его и прочла. Ровный, деловой почерк целителя сообщал:

«Состояние мистера и миссис Поттер остаётся стабильным. Отмечается положительная динамика. Считаем возможным выписку под наблюдение, при условии постоянного ухода. Рекомендуется избегать стрессов и ограничить физическую активность. Мы направим инструкции домовому эльфу и ближайшим родственникам...»

Эмилия медленно опустила письмо и подняла глаза на Джеймса.

— Они... домой?

— Да, — тихо сказал он. — Уже через пару дней. Если всё пойдёт по плану.

Он подошёл ближе, сел рядом, взял её за руку.

— Лолли всё знает. Она согласилась полностью взять на себя уход, пока нас нет. Она ведь... семья.

Эмилия кивнула, и по щеке скатилась слеза. Не от боли — от облегчения. Первого за долгое время.

— Я так... скучала, Джеймс.

— Я тоже. Но знаешь что? — он слабо улыбнулся. — Мы почти вытащили их из этого. Они будут дома. Они смогут вдыхать этот пыльный запах библиотеки, будут ругать Лолли за пересоленный суп, и... может быть, через пару недель мама опять скажет, что я слишком громко смеюсь.

Эмилия усмехнулась сквозь слёзы.

— Она права, кстати. Ты ржёшь, как гиппогриф в брачные дни.

— Да? А ты храпишь, как домовой под зельем сна, — подмигнул он, и они оба тихо засмеялись.

Смех был слабым, чуть дрожащим. Но живым. Наконец-то — живым.

После разговора с Джеймсом и прочтения письма из Святого Мунго, в котором сообщалось об улучшении состояния родителей, Эмилия осталась наедине с собой. Была тишина — та особенная, звенящая тишина, когда всё уже сказано, но внутренний голос всё ещё говорит.

Она вытерла глаза краем рукава и потянулась к стопке, оставленной братом. Сверху лежал свежий выпуск Ежедневного пророка. Типичная первая страница: реклама новинок из «Зонко», заметка про Квиддич, несколько политических колонок...

Перевернув страницу, взгляд Эмилии наткнулся на заголовок:

"Маггловская деревня атакована: Пожиратели Смерти выходят из тени"

Её сердце екнуло. Она резко выпрямилась, как будто что-то внутри неё дёрнулось. Статья сопровождалась тремя чёрно-белыми, слегка дрожащими снимками. Один — общий вид деревни, частично разрушенной; другой — маггловские дома с выбитыми окнами; третий — зелёная метка в небе, заснятая кем-то из Авроров, прибывших на место спустя час после атаки.

Эмилия застыла.

Эта деревня. Этот склон. Эти крыши. Эти улицы.

Она видела это.

Несколько недель назад. Во сне. Тогда, когда казалось, что это просто очередной кошмар на фоне тревог и бессонных ночей. Когда зелёная вспышка в небе казалась просто искажённой фантазией её утомлённого разума. Когда крики были всего лишь отголосками боли, которую она чувствовала из-за родителей.

Но это была не фантазия. Это было предвидение.

— Нет... — прошептала она.

Руки задрожали. Газета чуть смялась в пальцах. Она вновь вгляделась в фото. Картинка. Чёткая. Страшная. Узнаваемая.

Она видела это до того, как это случилось.

Эмилия резко поднялась с кресла, едва не опрокинув газету на пол, и направилась к камину.

— Джеймс! — позвала она. — Джеймс, иди сюда!

Тот вошёл почти сразу, обеспокоенно, как всегда в последние недели.

— Что такое? — спросил он, увидев её бледное лицо.

Она не ответила, только вручила ему газету и указала на статью.

Пока он читал, она стояла рядом, молча, сжав руки в кулаки.

— Ты... — Джеймс медленно опустил газету. — Ты думаешь, это связано с твоим сном?

Она кивнула. Губы дрожали, но она собралась с силами.

— Я видела это место. Видела их. Этих в масках. Видела зелёный свет. Я... я думала, это просто сон. Просто очередной кошмар. Но это было до того, как всё это произошло. — Она замолчала на секунду, потом добавила тише: — Это был тот самый сон. Тогда, в первую ночь, когда мы вернулись домой.

Джеймс выглядел потрясённым.

— Эмилия... тебе нужно сказать кому-то. Дамблдору. Кому угодно.

— Я знаю... — она опустила голову. — Просто... теперь я уверена. Я могу видеть будущее не только с моим участием.

Они оба замолчали. В комнате снова наступила тишина. Но теперь она была другой. Не звенящей — тревожной. Грозовой.

Эмилия подняла глаза на брата.

— Мы должны вернуться в Хогвартс. И как можно скорее.