Глава 41, В напряжении

Эмилия проснулась медленно, сон всё ещё окутывал её лёгкой пеленой. Она потянулась, привычно ожидая ощутить рядом тепло — руку Сириуса, его дыхание, его тяжесть рядом на кровати. Но рядом никого не было.

Она приподнялась на локтях и огляделась. Комната была пуста, и в ней стояла почти мёртвая тишина. Тяжёлые, дорогие гардины пропускали лишь слабый рассветный свет. Сонливость тут же отступила — осталась лёгкая тревога. Ей не понравилось, что он ушёл, не разбудив её.

Поспешно приведя себя в порядок — умылась, оделась, аккуратно уложила волосы — Эмилия выглянула за дверь. Коридор был пуст. Но вдалеке, где-то с нижнего этажа, доносились приглушённые, но отчётливые голоса. Один из них показался ей знакомым... Сириус?

Она гордо выпрямилась, как делала всегда, когда приходилось сталкиваться с чем-то неприятным, и пошла по коридору, стараясь не выказывать волнения. Но стоило ей подойти к лестнице, как рядом раздался спокойный, немного ленивый голос:

— Не советую сейчас туда спускаться.

Эмилия резко обернулась. Открытая дверь в одну из комнат. В глубине — Регулус Блэк. Он сидел на своей кровати, в руках держал кружку, а взгляд его был почти безмятежен.

— Почему? — спросила она, оставаясь на пороге.

— Мама в ярости, — спокойно пояснил он. — Оказалось, что дядя Альфред переписал всё своё наследство на Сириуса. Земли, артефакты, золото — всё. И Сириус всё это принял. Без капли колебаний.

Эмилия не как на это не отреагировала, она знала об этом, но ни стала упоминать это. Он сделал глоток из кружки и фыркнул.

— А мама, как ты понимаешь, была готова дать ему последний шанс на "исправление". И теперь ей снова "плюнули в лицо".

Эмилия на мгновение задумалась, потом, оставаясь у двери, сдержанно произнесла:

— Разве это не должно её радовать? Что "позор семьи", как она выражается, не будет больше жить с вами, что у него будет своя жизнь, и он не будет трогать "священных Блэков"?

Регулус усмехнулся, почти горько:

— Вот именно это её и бесит. — Он медленно поставил чашку на столик и поднял на неё внимательный взгляд. — Сириус не страдает. Не ползёт на коленях обратно, как она ожидала. Он выжил. Без неё. Без этого дома. Без её одобрения. И у него теперь всё есть — и свобода, и деньги... новая семья.

Эмилия хмуро взглянула в сторону лестницы, откуда доносилось новое обвинение:

— Я была готова терпеть, чтобы ты хоть раз доказал, что достоин быть Блэком! Но ты снова... СНОВА! — Вальбурга уже срывалась на истерику.

Он отпил из кружки и поднял взгляд на неё.

— Ты, конечно, можешь спуститься и поучаствовать. Но думаю, тебе и без того достаточно тяжело здесь дышится.

Эмилия стояла в дверях, напряжённо вглядываясь в его лицо. Тот был спокоен, словно и не слышал, как этажом ниже его мать рвёт голосовые связки. Регулус кивнул на свободное кресло:

— Заходи. Всё равно мы с тобой толком не познакомились — ни у Слизнорта, ни вчера за ужином. Разговор не задался, знаешь ли.

Она помедлила всего секунду, затем сделала шаг внутрь. Закрывать дверь не стала — ей всё равно хотелось прислушиваться, не вернулась ли тишина.

Регулус проводил её взглядом и чуть усмехнулся:

— Не бойся. Они не скоро закончат. Мать не упустит возможность напомнить брату, насколько он "позорит род Блэков".

Эмилия склонила голову, обдумывая услышанное. Она знала, насколько Вальбурга контролирующая и резкая.

— Я все же не понимаю, если она ненавидит Сириуса. Почему бы ей не порадоваться, что он ушел? Зачем пытаться давать второй шанс, звать его сюда, звать сюда меня?

Регулус чуть склонил голову набок, снова глядя на неё оценивающе:

— Потому что он все еще является ее наследником, что бы она не делала он остается ее сыном. Которого как всем кажется она неправильно воспитала, раз он пошел по другой дороге. А это уже не просто "позор семьи" — это угроза её контролю. А еще рядом с ним ты... — он чуть прищурился. — Она считает, что ты всё это усиливаешь.

Эмилия усмехнулась уголком губ:

— Я польщена.

Регулус коротко рассмеялся. Его смех был тихим, но искренним.

Комната Регулуса была тихой, несмотря на далёкий шум, доносящийся снизу — гневный, нарастающий голос Вальбурги звучал всё громче, а за ним — яростные реплики Сириуса. Но здесь, в полумраке просторной гостевой, стояла почти уютная тишина.

Эмилия, сидевшая в мягком кресле у окна, положила одну ногу на другую и посмотрела на Регулуса. Он сидел в кресле напротив, чуть повернув голову, чтобы не смотреть прямо на неё, но не скрывал интереса.

— Твоя мать будто питается злобой, — вздохнула Эмилия.

— Нет, она ей живёт, — с невозмутимой мрачной иронией ответил Регулус.

Эмилия усмехнулась, а потом, немного помолчав, повернулась к нему внимательнее. — А ты... ты совсем не похож на неё. Ты больше похож на отца, стараешься не вмешиваться.

Регулус вздёрнул бровь.

— Это упрёк?

— Нет, — покачала головой. — Это комплимент.

Он какое-то время молчал, изучая её взгляд. Потом откинулся в кресле и, чуть щурясь, тихо сказал:

— Я сначала думал, что ты это просто повод позлить маму. Что Сириус специально распустил слух что вы вместе что бы она была в бешенстве. Но я ошибся.

- И почему же ты передумал? – спросила Эмилия

Регулус приподнял бровь, заинтересованно.

- Ты по особенному на него влияешь. Он слушается тебя.

— Потому что любит. — Эмилия ответила просто, без пафоса. — А я его.

— Ты его... успокаиваешь, — медленно проговорил Регулус, как будто сам себе признавался в чём-то. — Я не думал, что это вообще возможно. Даже мама не могла — только злила сильнее. Он был как мина — а ты как-то... - он сделал неопределённый жест рукой. — Приручила его. Как ты это делаешь?

- Никого я не приручала – возразила Эмилия – Просто в отличии от миссис Блэк я принимаю его таким какой он есть, не заставляю его быть кем то другим

Он снова замолчал. Лёгкая тень пробежала по его лицу, но он не отвёл взгляда. На мгновение между ними повисло молчание. Эмилия смотрела на него спокойно.

Внизу зазвучал особенно громкий крик — голос Вальбурги срывался на визг. Эмилия слегка вздрогнула.

Регулус устало откинулся на подушки. Эмилия сидела в кресле у стены, в глазах всё ещё плясала тёплая уверенность — несмотря на мрачные крики, доносившиеся снизу.

В этот момент в открытую дверь снова тихо постучали.

Регулус и Эмилия обернулись.

На пороге стояла Элиза. Как и всегда, с виду — воплощение аристократической грации: аккуратная причёска, ровная осанка, лёгкое платье, взгляд сдержанный, почти пустой.

— Разрешите войти? — спросила она почти с поклоном.

— Конечно, — сказал Регулус с лёгкой насмешкой. — В этой комнате всё больше и больше невест моего брата. Надо бы табличку на дверь повесить.

Элиза хмыкнула, заходя в комнату. Как только она переступила порог, она стала закрывать дверь. И после этого она словно сбросила невидимую маску. Взгляд стал мягче. Движения — свободнее. Словно кукла ожила.

Эмилия моргнула, немного ошарашенная. Она знала, что Элиза не такая, как кажется, но не знала что она такая не только когда одна. Сейчас перед ней сидела не ледяная мисс чистокровная невеста, а... просто девушка. Живая. Добрая. Настоящая.

Регулус посмотрел на Элизу мягким взглядом и подвинулся. Элиза села на край кровати — на то место, которое Регулус, не говоря ни слова, освободил для неё мягким, почти защитным жестом.

Это означало только то что Регулус знал о том что она на самом деле не та за кого себя выдает. И это было логично если все эти года ее водили сюда как будущую Блэк она должна была сдружится с кем то, и это точно был не Сириус так как он видел в ней лишь ту на ком его хотят женить, и старался ее к себе не подпускать.

— Знаешь, — заметил Регулус, глядя на неё чуть мягче обычного, — тебе идёт быть собой. Эта версия Элизы куда лучше, чем "ледяная королева".

— Над ней работала целая чистокровная система, — усмехнулась она. — Так что не обесценивай, Блэк. Но спасибо.

Элиза чуть склонила голову, с благодарностью взглянув на младшего Блэка. Тот просто пожал плечами, но уголки его губ чуть дрогнули.

Они снова замолчали. На мгновение. И в этом молчании не было напряжения. Лишь странная, тихая близость тех, кого жизнь заставила выживать в фарсе, а не жить.

А снизу всё ещё гремел голос миссис Блэк, раздавая обвинения направо и налево.

Они всё ещё говорили о всякой ерунде — о школе, о том, сколько ещё продлится война внизу, — когда вдруг в комнате раздался лёгкий хлопок.

В дверях возник Кикимер.

Домовой эльф был, как всегда, сгорблен, с морщинистым, вечно недовольным лицом, и с немедленно ощутимым запахом старого подвала и горечи. Он посмотрел Регулуса, и низко поклонился. А потом — на гостей.

Сначала взгляд упал на Элизу. Он поклонился ей, но не так низко как Регулусу, с уважением, словно приветствуя невесту древнего рода.

—Хозяйка велела пригласить вас на завтрак — промолвил с оттенком уважения — Госпожа Блэк уже ждёт.

Но потом его глаза скользнули к Эмилии.

На её лице играла лёгкая, вежливая улыбка, и она едва заметно кивнула, встретив его взгляд.

Кикимер чуть передёрнулся.

— А вы... — протянул он с явным отвращением. — Мисс Поттер...

Голос его будто покрывался слизью. Казалось, он с трудом проглатывал фамилию.

— Хозяйка просила всех. Даже... таких гостей.

Регулус приподнял бровь, но не вмешался. Вместо этого он спокойно встал с кровати, повёл плечами и, не говоря ни слова, протянул руку Элизе, помогая ей подняться. Та с лёгким кивком приняла помощь.

Эмилия же встала почти одновременно с ними, но остановилась на секунду.

— Спасибо, Кикимер, — сказала она мягко. — Что пришёл нас позвать.

Эмилия привыкла относится к эльфам с уважением, этому учила ее мама с самого детства. Она понимала что Кикимер такой противный из-за его окружения, и что он не виноват в этом.

Эльф застыл.

На его лице промелькнуло то, чего никто в этом доме, кажется, не видел десятилетиями: искреннее удивление. Он не сводил с неё глаз, будто не верил, что услышал такое.

Он открыл рот, потом закрыл. Поклона не последовало. Он просто медленно отступил в сторону, всё ещё глядя на неё — не понимая, почему к нему, слуге, кто-то из позорных Поттеров вдруг отнёсся по-доброму. Это ломало устоявшуюся картину мира.

***

Когда они втроём — Эмилия, Регулус и Элиза — вошли в столовую, атмосфера в помещении была вязкой, как старое зелье. В воздухе чувствовалась злость.

Сириус сидел за столом, руки сжаты в кулаки, челюсть напряжена. Его глаза метали искры ярости. Вальбурга стояла прямо, словно надзиратель, нависший над ним. Орион — спокойный, как всегда, будто наблюдал за этим, не вмешиваясь.

Когда мать заметила, что в комнату вошли младший сын и Элиза, её лицо еле заметно смягчилось.

— Элиза, проходи, — почти ласково сказала Вальбурга, указывая ей на стул рядом с собой. Регулус же сам сел на свое место — Как хорошо, что хоть кто-то умеет приходить вовремя и с достоинством.

Элиза, словно по щелчку, снова стала той самой изящной, выверенной до мелочей леди, что так нравилась Вальбурге. Её голос был мягким, осанка идеальной, ни малейшего намёка на живую, настоящую девушку, что минутами ранее хихикала с Регулусом.

Эмилия села рядом с Сириусом — точно так же, как и на ужине. Под столом она нашла его ладонь и, не колеблясь, взяла её. Её пальцы чуть сжали его руку — тепло, уверенно. Он взглянул на неё, и в его напряжённом лице что-то дрогнуло. Не улыбка, но почти. Его плечи чуть опустились. Он был на пределе, но с Эмилией рядом — чуть легче.

Завтрак начался в неловкой тишине. Звякали приборы. Регулус сдержанно подливал себе кофе. Элиза вежливо улыбалась. Вальбурга смотрела на всех, как на шахматные фигуры.

Но долго молчать она не могла.

— Всё-таки удивительно, — начала она, не глядя на Эмилию, — как некоторые семьи с древними корнями умудряются так бессовестно уходить от традиций. Вот Поттеры – говорила она, так как будто Эмилии тут нет — Раньше они поддерживали традиции чистокровных волшебников. Пока кто-то из этой семейки не начал тесное общение с маглами. И их дети тоже брали с них дурной пример.

Она не договорила. Сделала глоток чая.

Эмилия молчала, медленно подняв бровь. Она уже знала стиль Вальбурги. Мягкие подколки, которые у других вызвали бы ступор или неловкую улыбку. Но не у неё.

— Всё зависит от того, что считать примером, — спокойно ответила Эмилия. — Если слепое следование чужим идеалам — это достоинство, то, пожалуй, да. Но я бы не назвала это силой характера.

Вальбурга повернулась к ней с видом, будто её слегка укусили.

— О, милая, не тебе судить, как воспитываются настоящие чистокровные волшебники. Не в семье, где с домовыми эльфами водят дружбу и благословляют браки с маглорожденными.

Сириус напрягся. Элиза сделала вид, что не слышала.

— Странно, — ответила Эмилия чуть более холодно. — А я вот думала, что дружба и благословения — это как раз признаки человечности. Но, возможно, в этом доме это считают слабостью?

Регулус откашлялся. Возможно, чтобы сдержать смешок. Или чтобы сбить напряжение. Но Вальбургу это только разозлило.

— Конечно, — отрезала она. — Всё у вас вверх дном. Твой брат как я слышала бегает за грязнокровной девчонкой, позоря свою чистокровную кровь, давая понять что он такой же как и эти поганые маглы – Эмилия пыталась держать гнев внутри, а Вальбурга продолжала - Невежество — это свобода, дерзость — это достоинство. Даже брак по любви — уже бунт против рода.

Слово «брак» отозвалось в комнате как гром.

Эмилия на секунду замерла. Затем поднесла чашку ко рту. Отпила.

— Лучше брак по любви, чем под давлением. А любовь, к слову, — тоже часть магии. Правда, не каждый способен это понять. Для некоторых кто не умеет любить даже собственную семью, это считается слабостью.

Сириус, молчавший до этого, чуть сжал её руку под столом сильнее.

Вальбурга фальшиво улыбнулась — той натянутой, аристократической улыбкой, за которой клокотала ненависть.

— Сириус, — вдруг резко сказала она. — Ты бы лучше посмотрел, кого ты приводишь в этот дом. Мы даём тебе последний шанс вести себя достойно, а ты... снова позоришь имя Блэк.

И вот тут Эмилия увидела: у Сириуса задёргался висок. Он был готов взорваться.

Она быстро посмотрела на него и чуть качнула головой, тихо, едва заметно.

Он посмотрел на неё. Глубоко вдохнул. Вернул руку на колени.

Но Эмилия... она больше не могла молчать.

— Забавно, — произнесла она чуть громче. — Вы всё ещё говорите о чести имени Блэк, когда сами давно превратили это имя в проклятье. Вы учите всех презирать тех, кто не похож на вас — вместо того, чтобы научить своих детей быть настоящими людьми.

В комнате повисла тишина.

Регулус опустил глаза в тарелку, Элиза сделала вид, что нюхает чай. Орион не сказал ни слова. Он не влезал. Никогда.

Сириус не отвёл взгляда от Эмилии. Он смотрел на неё, словно впервые за утро дышал полной грудью.

А Вальбурга...

Вальбурга молчала, потому что впервые за долгое время — ей не нашлось, что ответить.

Вновь повисла тишина. Эмилия чуть приподняла взгляд и заметила, как Регулус и Элиза время от времени переглядываются. Казалось, Регулус смотрит на Элизу гораздо чаще, чем она на него — тихий, но тёплый обмен взглядами, как будто между ними была своя, немая история.

Но атмосфера за столом не смягчалась.

Вальбурга, будто взбодрившись от паузы, вдруг перешла от завуалированных выпадов к прямым уколам.

— Ну что ж, раз уж мы на самом деле заговорили откровенно, — сказала она, глядя прямо в глаза Эмилии, — хочу напомнить, что тебе здесь не место. Ты лишь случайный пассажир в этой семье. Не более.

Эмилия чуть замешкалась, не ожидая такой открытой враждебности. На секунду она опустила взгляд — и в этот момент Сириус, не раздумывая, вмешался.

— Замолчи! — его голос прозвучал грозно, твёрдо, без тени сомнения.

Но эти слова разожгли в Вальбурге ещё большую ярость.

— Кто ты такой, чтобы приказывать мне? — отрезала она с ледяной усмешкой. — Ты забыл, где твои корни? Здесь я приказываю!

Между ними вспыхнула перепалка — слова сыпались всё более резкие и злые. На грани крика. Каждый пытался переиграть другого, используя все старые обиды, упрёки и семейные тайны.

В этот момент Эмилия, чувствуя, как напряжение достигает предела, уже не смогла молчать.

Она резко поднялась из-за стола, встала, будто сама стала точкой напряжения в комнате.

— Хватит! — сказала она холодно и колко, обращаясь к Вальбурге. — Я не намерена больше терпеть здесь ваше хамство и грязные насмешки. Вы можете считать меня кем угодно — но я не позволю вам оскорблять мою семью и тех кого люблю.

Она бросила пару колких фраз в адрес Вальбурги, напомнив о её одиночестве и собственных провалах, о лицемерии и тёмных пятнах в её семье.

— Мне здесь больше нечего делать.

С этими словами Эмилия повернулась и вышла из столовой.

Сириус бросился за ней, игнорируя голос Вальбурги, приказывавшей ему оставаться.

— Сириус! — прозвучал её приказ.

Но он не остановился. Его шаги были быстрыми и решительными.

— Эмилия! — позвал он её мягко, пытаясь догнать.

Дверь закрылась за ними, оставив позади гнетущую тишину и ярость Вальбурги, которая теперь только злилась ещё больше — не из-за конфликта, а потому что не смогла сломить тех, кто ей противостоял.

Эмилия не обернулась, когда Сириус звал её. Она шла быстро, сдерживая злость, почти не чувствуя ног. Войдя в комнату, которую ей выделили, девушка тут же схватила свой чемодан — вещи она даже не собиралась раскладывать. Всё в этом доме казалось ей чужим, враждебным. Пропитанным холодной аристократией, ядом упрёков и фальшивыми улыбками.

Она резко дёрнула за ручку чемодана, едва не споткнулась о порог, и вышла из комнаты — как раз в тот момент, когда в дверном проёме появился Сириус.

— Я не собираюсь задерживаться здесь ни на секунду! — выпалила она, глаза её метали молнии. — Уйди, Сириус!

Она попыталась оттолкнуть его, но он был сильнее. Не двинулся с места. Просто стоял, сжав губы и молча глядя на неё, как будто пытался что-то прочитать в её взгляде.

— Пропусти! — рявкнула она, злясь ещё сильнее от его молчания.

— Эми, подожди, — Сириус взял её за плечи, не сильно, но достаточно, чтобы она не могла просто выскользнуть. — Послушай...

— Нет! — выкрикнула она. — Я не хочу ничего слушать! Ты слышал, что она говорила? Про меня, про мою семью?! Про Джеймса, про моих родителей?! Она назвала моего брата... А я?! Мне здесь не место, и в этом она права. Я больше не буду осквернять дом «священных» Блэков своим присутствием

Слёзы злости стояли в её глазах, голос срывался.

— И ты хочешь, чтобы я осталась здесь? В этом мерзком доме, в этом гнилом, пропитанном ненавистью месте?! Если ты готов всё это глотать — оставайся! Я — нет! — Она вновь попыталась вырваться. — Отпусти!

Сириус замер. Он понял: сейчас её не остановить словами. Любовь, чувства, общая история — всё это отодвинуто в сторону этим накрывшим её потоком боли и гнева. Он не собирался с ней спорить. Он знал, что она права. И знал, что если она уйдёт — то он уйдёт с ней.

Он отступил в сторону, давая ей пройти. Она прошла мимо, всё ещё тяжело дыша.

А Сириус достал палочку.

— Акцио, вещи, — спокойно произнёс он.

Из его комнаты чемоданы взмыли в воздух и с глухим шорохом пронеслись по коридору, приземлившись у его ног. Он не раздумывал. Не колебался. Просто подхватил их и пошёл за Эмилией, не говоря ни слова.

Выбор был сделан. И он — не за этим домом.

***

Эмилия с силой толкнула тяжёлую дверь поместья Блэков и вышла на улицу. Холодный воздух окутал её лицо, и впервые за долгое время она почувствовала себя по-настоящему свободной. За спиной послышался голос Вальбурги:

— Беги, Поттер, как и подобает твоей фамилии! Вон — с позором, как и твой братец! Ужасно, что мой сын связался с такой, как ты...

Эмилия не ответила. Ни слова. Она лишь остановилась на секунду и обернулась. В проёме, залитом светом из холла, стояли все те, кто остался.

Элиза — по-прежнему прекрасная, выверенная, с идеальной осанкой и отстранённой маской на лице. Но в её глазах — сочувствие. Грусть. И горькое сожаление, что всё вышло именно так. Эмилия понимала: Элиза — не враг. Просто участница другой партии, разыгранной чужими руками.

Рядом стоял Регулус. Ровный взгляд, почти без эмоций. Но и он молчал. Не отвращение, не холод — просто понимание: она не принадлежит их миру.

Орион стоял с высоко поднятой головой, как будто это он вышел победителем. Рядом с ним — его жена, по-прежнему выкрикивающая язвительные фразы, будто это поможет ей сохранить хоть какие-то осколки власти над сыном.

Эмилия отвернулась. Больше им ничего не было сказать.

Она сделала шаг за порог. И ещё один. А потом пошла, не оглядываясь. Сириус шёл за ней. Молча. За спиной звучали приказы, проклятия, угрозы. Но он не останавливался.

И она тоже не останавливалась. Не до тех пор, пока ноги не начали гудеть от усталости.

Они прошли несколько кварталов. Улицы сменялись, дома становились ниже, воздух — свежее. Эмилия, наконец, остановилась и опустилась на лавку возле дороги. Она глубоко вдохнула прохладу, сквозь которую пробивалось утреннее солнце, и закрыла глаза.

Сириус встал рядом. Несколько раз он пытался что-то сказать. Но она не отвечала. Просто сидела, будто пытаясь выдохнуть всё то, что накопилось.

Он понял. Сказанное сейчас ничего не изменит. Она должна просто успокоится.

Сириус вздохнул. Медленно достал палочку, поднял её вверх.

Спустя несколько мгновений с характерным хлопком и грохотом из ниоткуда возник двухэтажный фиолетовый автобус. Он резко остановился, шины взвизгнули, фонари на крыше вспыхнули ярким светом. Темный рыцарь - автобус для волшебников, попавших в трудное положение

Дверь открылась с глухим скрипом.

Сириус протянул руку Эмилии. Без слов, без давления.

Просто ждал.

Эмилия не взглянула на Сириуса. Она просто встала и зашла внутрь, подойдя к кондуктору.

— До Годриковой Впадины, Прудовый переулок, — чётко произнесла она, опуская монеты в протянутую руку.

Кондуктор кивнул, протянул ей билет, и она прошла внутрь, не оглядываясь. Сириус тяжело вздохнул, потерев лицо рукой. Затем последовал за ней, заплатив за себя и направившись к сиденью рядом с Эмилией.

Они сели рядом, но не близко. Просто рядом. Между ними было расстояние — не физическое, а то, которое возникает, когда напряжение ещё не улеглось.

Автобус резко дёрнулся с места. Сириус чуть не ударился плечом о стенку, а Эмилия вцепилась в подлокотник, продолжая смотреть в окно.

Мимо проносились улицы, дома, фонари. Слишком быстро. Всё было как в этом доме — шумно, тяжело, давяще.

Эмилия молчала. Глаза её были сухими, но в них отражалась усталость и горечь. Она не смотрела на Сириуса — не могла. Потому что если посмотреть, если хотя бы на секунду позволить себе почувствовать, снова захочется кричать. Или плакать. А она не хотела ни того, ни другого.

Сириус тоже молчал. Он не знал, что сказать. Не потому что не хотел — просто понимал: сейчас любые слова будут звучать как оправдание. А он не хотел оправдываться. Он хотел, чтобы ей стало легче. Хотел быть рядом. Но и знал — сейчас лучше просто быть. Без слов. Без лишнего.

Стук поезда времени продолжал греметь в окнах автобуса. А между ними — только тишина. Тишина и огромное, тяжёлое чувство того, что всё слишком быстро пошло не так.