Глава 39, Больничное крыло

Тьма, сгустившаяся, вдруг стала менее плотной. Не исчезла сразу, нет — разошлась, как дым, уступая место... поместью Блэков.

Она сидела за длинным столом. Воздух был спертым, холодным, как будто стены сами отторгали её. Всё было слишком знакомо, и в то же время — неестественно. Эмилия чувствовала тревогу, гулкую, давящую, не имея возможности понять, что не так.

Голова будто была в тумане. Веки тяжёлые. Она попыталась оглядеться.

Напротив, как и в предыдущем видении, — Вальбурга Блэк. Прямая осанка, надменный подбородок, глаза — ледяные, прожигающие до костей. Рядом — Орион Блэк, её муж, всё такой же каменный, почти безжизненный. Их лица — маски гордости и пренебрежения.

Рядом с ним — Регулус, младший сын. Он не смотрел ни на кого. Его взгляд был устремлён вниз, в тарелку. На лице ни одной эмоции. Будто его не существовало.

И тут взгляд Эмилии упал на Сириуса.

Он сидел рядом с ней. Лицо — мрачное, подавленное. Он не поднимал глаз, но в его сжатых кулаках и сгорбленной спине читалось всё: он не хотел быть здесь. Совсем.

Но это был не весь стол.

Напротив Сириуса сидела незнакомая девушка. Изящная, с благородной осанкой, в дорогих тёмных одеждах с серебряной вышивкой. На шее — дорогое украшение. Она держалась спокойно, но каждое её движение было выверено, каждый взгляд — расчётлив.

Эмилия никогда её не видела. Но почему-то сразу поняла: её присутствие всё искажает. Именно она — источник напряжения, именно её боится или ненавидит Сириус.

И тут началось.

— Эмилия... - Голос. Тихий. Он не исходил ни от кого за столом. Он был в воздухе, в стенах, в ней самой.

— Мили...

— Эми...

Слово резануло, как нож.

Эмилия резко обернулась — никто не говорил. Сириус сидел, как и прежде, беззвучный, будто отрешённый. Но она слышала его голос. Слово «Эми» он произнёс. Точно он. Но он молчал.

Голоса повторились, как эхо.

— Эмилия... Мили... Эми... Эми... Эми...

Она поняла.

Это не реальность. Это видение. И надо проснуться.

Эмилия заставила себя вдохнуть глубже, сжать пальцы — казалось, они не слушались. Всё начинало вращаться, как карусель. Голоса становились громче, сливались в единый хор, будто её судили. И вдруг...

Резко. Как вспышка.

Комната исчезла.

Ощущение мягкости. Подушка. Запах зелья.

Ослепляющий свет заставил её зажмуриться. Голова раскалывалась. Она медленно открыла глаза, чувствуя, как комната обретает форму. Светлые стены, тихие шаги где-то сбоку.

Больничное крыло.

Она была в Хогвартсе.

Эмилия очнулась, как будто издалека. Сначала — только ощущение мягкой подушки под головой, затем приглушённые звуки — голоса, шаги, чей-то взволнованный шёпот. Мир постепенно становился чётче, и она, наконец открыла глаза.

Над ней склонились все её друзья — Сириус, Джеймс, Лили, Марлин, Мэри, Римус и Питер. Лица встревоженные, глаза напряжённые, как будто никто из них не отрывался от неё всё то время, что она была без сознания. Первым её заметил Джеймс.

— Она очнулась!

— Мили... — тихо прошептала Лили, выдыхая с облегчением.

— Слава Мерлину, — сказал Римус, отступая чуть в сторону, чтобы дать ей больше воздуха.

Сириус сразу же наклонился ближе, взял её за руку, его взгляд был не просто обеспокоенным — в нём была паника, скрытая за внешней сдержанностью.

Но тут же в их плотное кольцо вломилась мадам Помфри, в своей неизменной решительности:

— Дайте пройти, дайте ей воздух, ну же, отойдите, все, живо! Она только очнулась!

Она ловко растолкала друзей, раздвинула занавеску шире, сунула Эмилии в руки флакон с зельем, который та безвольно проглотила, почти не ощущая вкуса. Голова всё ещё гудела, картина видения — поместье Блэков, холодный взгляд Вальбурги, девушка напротив Сириуса — всё стояло перед глазами, словно это было реальностью.

— Эмилия, девочка, ты понимаешь, где ты? Что произошло? Что ты почувствовала перед тем, как потеряла сознание? — спрашивала мадам Помфри, слегка тряхнув её за плечо.

Голоса стали громче. Казалось, все сразу говорили, перекрывая друг друга.

— Ты в порядке?

— Что это было?

— Ты страшно выглядела, когда упала!

— Мы чуть не сошли с ума...

И только когда кто-то в сотый раз повторил: «Что случилось?», Эмилия наконец сосредоточилась на реальности, глубоко вдохнула и тихо, но ясно произнесла:

— У меня сильно заболела голова... и потом всё потемнело. Я... просто отключилась.

Она не упомянула про видение. Это было слишком... странно. Но одно она знала точно — ей надо поговорить с Макгонагалл.

— Я в порядке, правда... Только... пожалуйста, найдите профессора Макгонагалл. Мне нужно с ней поговорить.

Мадам Помфри подозрительно сузила глаза, но всё же кивнула и повернулась к двери:

— Хорошо. Но только потому, что ты очнулась. Я пойду за профессором. А вы, все, — вон отсюда. Это больничное крыло, а не гостиная!

— Но мы... — начал Джеймс.

— Никаких «но», Поттер! Вон. Живо!

Ребята нехотя начали выдвигаться к выходу, по очереди подходя к Эмилии.

— Ты нас напугала, — сказала Лили, мягко коснувшись её руки. — Но я знала, что ты в порядке. Ты же у нас воин, а не хрупкий цветок.

— Береги себя, Мили, — добавила Мэри. — А то скоро я тебе сама наколдую шлем, чтобы не падала.

— Ты молодец, — Римус кивнул ей и, слегка улыбнувшись, пошёл следом за остальными.

Питер, не зная, что сказать, просто кивнул и махнул рукой.

Когда Сириус поднялся, будто собираясь идти за всеми, Эмилия тихо, почти умоляюще произнесла:

— Останься... пожалуйста.

Он повернулся к мадам Помфри:

— Пожалуйста, я останусь. Только на пару минут.

Она фыркнула, но кивнула:

— Одна пара минут. Если увижу, что она устанет — вылетишь отсюда, как мяч с поля.

Когда она скрылась за дверью, Сириус сел рядом с ней, всё ещё сжимая её руку.

— Эми... ты точно в порядке? — спросил он тихо, вглядываясь в её глаза, словно ища там ответ.

Она улыбнулась едва-едва.

— Пока не знаю. Но сейчас... мне явно лучше,

Сириус нахмурился.

— Расскажешь что случилось?

Но Эмилия только покачала головой.

— Потом. Всё потом.

Когда дверь в больничное крыло вновь отворилась, Эмилия уже дремала вполглаза, ощущая усталость, тяжесть в теле и всё ещё слабую боль в висках. Но знакомый стук каблуков профессора Макгонагалл, а затем более мягкий, почти бесшумный шаг Альбуса Дамблдора, разбудили её окончательно.

Сириус, сидевший рядом, вскинул голову. Его глаза сразу поймали взгляд профессора. Он тут же встал, словно по команде.

— Я... Я пойду. Мне уже пора

Макгонагалл едва заметно кивнула, а Дамблдор лишь благодарно положил руку юному Блэку на плечо, не говоря ни слова. Сириус бросил последний взгляд на Эмилию — долгий, проникающий, тёплый, — и вышел.

Макгонагалл подошла первой. В её строгом лице было много эмоций, которые она старательно пыталась скрыть, но её тревожные глаза выдавали страх и беспокойство.

— Мисс Поттер, что произошло? — голос её дрожал совсем немного, но Эмилия это уловила. — Вы нас всех напугали.

Дамблдор, молчаливый, сел чуть в стороне, внимательно глядя на девушку поверх очков-половинок, давая понять, что он здесь — не просто как директор, но как человек, который понимает больше, чем кажется.

Эмилия глубоко вдохнула. Она знала, что нужно рассказать правду, хоть и не всю, но достаточно.

— Я проснулась сегодня... со странным ощущением. Словно что-то не так. Как будто... тревога витала в воздухе. Но я не помнила, что мне снилось. Ни кусочка. Это бывает редко, но бывает.

Макгонагалл кивнула, сжав губы.

— А потом? — тихо спросил Дамблдор.

— Уже на трибунах, когда начался матч, у меня начала болеть голова. Сильно. Я старалась не показывать... не хотела портить настроение друзьям. — Эмилия отвела взгляд, на мгновение почувствовав вину. — Я думала, что это просто усталость. Или жара. Или... что-то незначительное.

— Но это было не просто, да? — профессор Макгонагалл уже почти не скрывала тревоги.

— Нет. Уже в конце матча, когда мы спустились на поле, всё начало темнеть. Шум стал глухим. Звук пропадал, картинка расплывалась... Я чувствовала, как ноги будто не мои. А потом — ничего. Пустота.

Она замолчала на секунду. Потом подняла глаза.

— Но я не просто потеряла сознание. Я... увидела.

— Что именно? — теперь говорил Дамблдор, очень мягко, почти шёпотом.

— Я была в поместье Блэков. В комнате, где никогда не бывала. Всё казалось настоящим. Я сидела за длинным столом. Рядом был Сириус. Напротив — его родители. Рядом с Орионом сидел Регулус. И какая-то девушка — незнакомка, но видно было, что она из чистокровной семьи. Очень знатная. Все были напряжены. Сириус — особенно. Он выглядел так, словно его заперли там против воли.

Макгонагалл переглянулась с Дамблдором. Он не удивился. Он никогда не удивлялся, но стало ясно, что он уловил суть быстрее, чем Эмилия успела произнести следующее.

— Потом я услышала голоса друзей, я поняла, что это видение. Я... заставила себя проснуться. Это было... трудно.

Она вновь замолчала. Никто не прерывал тишину.

— Это не просто обморок, правда? — спросила она.

Макгонагалл хотела что-то сказать, но Дамблдор поднял руку, не перебивая, а словно давая направление её словам.

— Мисс Поттер, — мягко сказал он. — То, что вы нам рассказали это точно все? – Эмилия кивнула – Ну тогда я могу предположить только одно – Повисла небольшая пауза – Вы видели это видение сегодня ночью, для вас это видение было очень эмоциональным, и ваше подсознание решило его не запоминать, но ваши ощущения не врут, утром вы чувствовали тревогу, и это было после этого видения.

- То есть я сама не захотела это запоминать – уточнила Эмилия, на что директор кивнул.

- Но твой дар намного сильнее чем нам казалось, он не дал так просто забыть это видение, и он решил показать тебе его насильно, не во сне, а вот так. Но твое подсознание защищает тебя, оно возможно не показывает все что ты видела, или ты его просто опять не запомнила.

- Получается, я сама не хочу запоминать это сон, но мой дар играет по своим правилам?

- Получается – согласился Дамблдор – Но тебе стоит быть осторожной, так как ты не знаешь, что ты видела, но ты не знаешь, к чему готовится.

- Ну, явно не к чему то хорошему,

Макгонагалл медленно кивнула:

— И если это связано с Блэками... особенно с Вальбургой... стоит быть осторожной. Очень осторожной.

— Я думаю, нам стоит продолжить ваши занятия по контролю дара, — сказал Дамблдор. — И, возможно, добавить кое-что новое.

Эмилия нахмурилась

— Знания по окклюменции вам необходимы, мисс Поттер. Слишком уж опасен ваш дар, если его оставить без защиты.

Эмилия уже начинала понимать, к чему всё идёт — и даже не дала им договорить:

— Вы хотите, чтобы я снова занималась со Снейпом? — её голос сразу стал резко холодным.

Дамблдор не отвёл взгляда:

— Он, несмотря на всё, лучший ученик по окклюменции на вашем курсе. А возможно — и во всей школе.

— Нет. — Эмилия произнесла это слово быстро, твёрдо, не оставляя места сомнениям. — Я не буду. Ни за что. Он... — она замялась, потом стиснула зубы, но решила договорить: — Он назвал Лили грязнокровкой. А меня — «поганой ясновидящей». Только за то, что мы пытались ему помочь. Он не извинялся. Не объяснял. Он не изменился. Он сделал больно нам обеим, и я... я не готова пройти через это снова.

На секунду в комнате повисло напряжённое молчание.

Макгонагалл сжала губы в тонкую линию, её брови были сведены. Дамблдор чуть опустил голову.

— Я понимаю твои чувства, Эмилия, — сказал он, уже мягче. — И я ни в коем случае не собираюсь заставлять тебя терпеть то, что ты не можешь принять.

— Но вы должны понимать, — добавила Макгонагалл, — что мы обязаны найти вам учителя. Кто-то должен направить тебя. Без подготовки... ты можешь стать уязвимой для сама знаешь кого. Многие бы хотели себе в ряды того кто может предсказывать будущее

Эмилия молча кивнула, понимая правоту слов, но взгляд её оставался упрямо холодным.

— Хорошо, — произнёс Дамблдор. — Мы попробуем найти другого наставника. Если получится — ты займёшься с ним. Если нет... тогда тебе придётся пересмотреть своё решение. Не ради нас. Ради себя.

— Только если не найдётся никто другой, — твёрдо повторила Эмилия.

— Согласны, — сказал Дамблдор, поднимаясь. — Но, как бы всё ни сложилось... ты не одна. Мы не допустим, чтобы с тобой произошло что-то, чего ты не сможешь пережить.

Макгонагалл шагнула к Эмилии и мягко коснулась её плеча:

— Мы позаботимся, чтобы всё прошло максимально бережно.

Они направились к выходу, а Эмилия осталась в кровати, чувствуя, как в ней одновременно бушует облегчение и страх. Она знала, что только начало. Всё только начинается.

***

Следующий день. Солнечный свет мягко пробивался сквозь высокие окна больничного крыла, отражаясь на белоснежных простынях и придавая палате спокойную, почти умиротворённую атмосферу. Эмилия лежала, уставившись в потолок, поглаживая пальцем край одеяла. Мысли кружились, как стая ворон. Девушка вновь и вновь возвращалась к видению: к поместью, взгляду Вальбурги, напряжённому лицу Сириуса... и той странной девушке. Её одежда, манеры, холодная уверенность — всё вызывало тревогу, будто часть чего-то большего, ещё не раскрытого.

Она не заметила, как дверь приоткрылась.

— Эми? — тихо, почти шепотом произнёс Сириус.

За ним сразу вошёл Джеймс, чуть приоткрыв дверь шире, и следом — Лили, Мэри, Марлин, Римус и Питер. Шум шагов, лёгкий смех и бодрые голоса нарушили её раздумья. Эмилия села, её губы сами собой расплылись в тёплой улыбке.

— Вот и она, наша чемпионка, — с игривой ухмылкой проговорил Джеймс.

Сириус подошёл первым, сел рядом и поцеловал Эмилию в макушку, задержав ладонь на её плече.

— Как ты? — тихо спросил он, чуть наклонившись, чтобы заглянуть в её глаза.

— Лучше, — ответила она честно. — Голова всё ещё немного болит... но уже не так, как вчера.

— Ты нас всех перепугала, — нахмурилась Марлин, опускаясь на край соседней койки. — Стоишь такая, улыбаешься, а потом — бах, и тебя ловят в последний момент.

— Простите, — выдохнула Эмилия, опустив взгляд. — Я, правда, не думала, что всё зайдёт так далеко.

— А что вообще случилось, Мили? — осторожно спросила Лили, подаваясь вперёд. — Ты говорила, что у тебя голова болела, но...

— Да, — кивнула Эмилия и сжала пальцы на коленях. — На самом деле всё началось ещё ночью. Мне снился сон. Видение. Но... оно было настолько эмоционально тяжёлым, что мой разум... словно не дал мне его запомнить. Я проснулась с тревогой, но пустотой в голове.

Все притихли, внимательно слушая.

— А потом, — продолжила она, — во время матча боль усиливалась. Я терпела, не хотела портить вам праздник. Но... этот сон, это видение, оно просто... прорвалось наружу. Я не смогла его остановить. Мой дар сам решил показать мне то, что я должна была увидеть ночью. Насильно.

— Но ты ведь не скажешь, что именно ты увидела, да? — хмуро уточнила Мэри.

Эмилия качнула головой:

— Пока нет. Не потому что не хочу... просто, это всё ещё слишком запутано. Я сама не до конца понимаю, что именно я видела и что это значит. Мне нужно... время.

Римус с пониманием кивнул:

— Ты справишься. Главное, не держи всё в себе. Когда будешь готова — мы рядом. Всегда.

Сириус всё это время молчал, но его рука крепко сжимала пальцы Эмилии. Он не спрашивал — просто смотрел на неё с таким вниманием и тревогой, что это значило больше любого вопроса.

— Я расскажу. Обещаю, — сказала она, переводя взгляд с одного лица на другое. — Просто чуть позже.

— Хорошо, — ответила Лили мягко.

Спустя время в палате снова раздавался весёлый смех, и на какое-то время тревожные мысли отступили. Эмилия знала — впереди её ждёт ещё много трудных разговоров и решений, но сейчас, в этом мгновении, она была не одна. И это придавало сил.

Через час ребята ушли, и Эмилия вновь осталась наедине со своими мыслями. Она пыталась понять, разобраться в значении этого сна. Кто та девушка? Почему сириус на нее так реагирует. Пока она думала она кое что услышала.

Дверь больничного крыла снова скрипнула, Эмилия едва заметно вздрогнула. Она не ждала больше гостей. Услышав знакомый голос, она машинально затаила дыхание.

—Можно я проведаю Эмилию?.. — раздалось чуть неуверенно.

Это был Томас.

Сердце Эмилии сжалось. Нет, сейчас она точно не хотела с ним говорить. Внутри всё ещё жила тревога после видения, усталость не отпускала, да и внутреннее чувство — то самое, не до конца понятное, но настойчивое — подсказывало, что сейчас не время. И не человек.

Она решила притвориться спящей. Тихо, ровно дышала, стараясь даже не шелохнуться. Надеялась, что мадам Помфри просто скажет, что она отдыхает и не стоит её тревожить. Но, увы, всё оказалось не так просто.

— Ну раз уж ты тихо... можешь, но ненадолго, — ответила мадам Помфри и вернулась к своим делам в дальнем конце крыла.

Томас подошёл. Сел на тот же стул, на котором до него сидел Сириус. Эмилия чувствовала, как она напряжена вся до кончиков пальцев, но не выдавала ни малейшего признака бодрствования.

— Спишь, Эми? — мягко спросил он.

Тишина.

— Ну конечно... после такого — не удивительно. — Его голос был приглушённым, почти ласковым, как будто они были в каком-то своём пространстве, а не в больничной палате.

Эмилия вдруг почувствовала легкое прикосновение к волосам. Томас провёл пальцами по пряди, будто успокаивающе.

— Интересно, что же тебе снится?.. — пробормотал он. — Ты ведь умеешь видеть особенные сны, да? Такие, которых другие не видят... Мне бы тоже хотелось. Иногда кажется, что в снах можно узнать больше правды, чем в реальности.

Эмилия мысленно сжалась. Его голос звучал спокойно, почти безобидно, но в самой ситуации было что-то... неправильное. Неуместное. Слишком странное для человека, с которым она не чувствовала той близости, чтобы он позволял себе подобные жесты и слова.

Она оставалась в своей «игре», но внутри была полностью настороже. Он продолжал говорить, будто в пустоту, будто вслух размышлял — но всё это было не просто разговором. Он наблюдал за ней, изучал её реакции, может быть, даже проверял, правда ли она спит.

И чем дольше он оставался, тем больше в Эмилии крепло ощущение — что-то не так.

Томас ещё немного посидел у её кровати. Он не дотрагивался больше до Эмилии, но его взгляд будто вонзался в неё, и она, даже с закрытыми глазами, ощущала это почти физически.

—Ты сильная, Эмилия, — произнёс он вдруг. Голос был всё таким же спокойным, но в нём сквозило нечто... труднопередаваемое. — Я знал это с самого начала. Ты не такая, как все. Я всегда чувствовал.

Он чуть сдвинулся на стуле, вздохнул и продолжил:

— Жаль, что ты не всегда доверяешь правильным людям. Особенно когда вокруг столько тех, кто... притворяется. Кто играет в дружбу, в чувства, в заботу.

Эмилия с трудом удержалась, чтобы не открыть глаза и не посмотреть на него, не сказать что-нибудь резко. Но она продолжала изображать сон, хотя с каждой секундой это становилось всё труднее. Слова Томаса цеплялись за нервы, и в них было что-то тревожное, слишком личное — как будто он считал себя тем, кто знает её лучше других.

— Когда-нибудь ты это поймёшь. Возможно, даже скоро — Он замолчал, и повисла пауза.

Потом стул чуть скрипнул — Томас поднялся. Эмилия уловила, как он на секунду задержался, словно всё ещё колебался, стоит ли уйти. И затем, уже почти шёпотом, он произнёс:

— Пусть тебе приснится что-нибудь... полезное.

Он отвернулся и направился к выходу. Дверь бесшумно закрылась за ним.

Эмилия, всё ещё с закрытыми глазами, наконец, выдохнула — медленно, напряжённо, как будто только сейчас снова позволила себе дышать. Всё её существо подсказывало: в этом парне скрыто больше, чем он показывает. И от этого было... не по себе.