Глава 38. Не могу дышать

Я устремила взор в окно, плотно занавешенное шторами. Несколько сотрудниц отдёрнули их, впуская солнечные лучи в помещение. Я спряталась в подушку, чтобы избежать ослепительного света. Сонливость одолевала меня, и я погрузилась под одеяло, готовясь вновь отдаться объятиям Морфея. Однако чья-то рука коснулась моего плеча.

— Уже обед, Офелия, — произнесла девушка монотонным голосом, словно следуя заранее подготовленному сценарию.

Обед?! Я никогда так долго не спала!

Я с трудом приподнялась на кровати. Голова была тяжёлой, я тёрла глаза и глубоко вздыхала. Внезапно почувствовала, как кровать прогнулась под чьим-то весом, и увидела стремительно приближающегося ко мне Вегаса.

— Вегас, — моя рука нежно касается головы пса, и я с любовью глажу его, наблюдая, как он расцветает от счастья. — Ты здесь...

Я смеюсь, а Вегас, словно предчувствуя что-то, кладёт мордочку на мой живот и трётся о него носом. Да, я просто очень голодна. Его большие лапы упираются в мои ноги, и он прикрывает глаза, лёжа на моём животе, словно стараясь защитить меня от всех невзгод вместо Доминика.

Я нежно погладила собаку и вновь легла, наслаждаясь обществом этого животного. После того как персонал покинул комнату, мы остались одни.

Взяв в руки телефон, я с радостью обнаружила сообщение от Доминика, которое заставило меня улыбнуться.

ДОМИНИК: Я приеду сегодня, но уже поздно вечером. Все дела почти улажены.

Я завершаю чтение сообщения, и почти сразу же он звонит мне. Моё сердце трепещет от волнения и радости, я готова пищать от счастья. Погладив Вегаса за ухом, я включаю громкую связь.

— Доброе утро, соня, — спокойный голос Доминика убаюкивает меня, и я улыбаюсь шире.

— Доброе.

— Как спалось моей жемчужине?

Его ласковые прозвища заставляют моё тело наполняться теплом, а разум — погружаться в сладостное забвение. Я с трудом сдерживаю слёзы, мечтая вновь оказаться в его объятиях, закрыть глаза и ощутить себя в полной безопасности.

— С тобой было бы гораздо лучше, — я сложила губы, изображая воздушный поцелуй, и услышала, как мужчина негромко усмехнулся.

— Потерпи совсем немного, жемчужина. Я возьму отпуск, и мы вместе проведем время в месте, в котором ты захочешь. Наедине. Только ты и я.

— И Вегас, — напомнила я, обращаясь и к собаке, и к мужчине, и рассмеялась. — Он ведь часть нашей семьи.

— И Вегас, — с улыбкой поддержал меня Доминик.

Мы разговаривали о простом. О нашей любви и планах, о чувствах, и чем больше времени проходило, тем больше я понимала, как же сильно я люблю Доминика и не хочу представлять свою жизнь без него. Я прикусываю губу и мысленно чувствую его поцелуи на себе вместе с трепетными объятиями. Я не могу дышать, я хочу кричать и не терять свое счастье.

Только мы одни на целом свете верили в любовь, любовь навеки...

— Мне пора идти, моя жемчужина, — с грустью в голосе произносит мужчина. — Я люблю тебя.

— И я люблю тебя.

Я спустилась в столовую, и Вегас последовал за мной, словно тщательно присматривая за мной. Войдя в просторное помещение, где был накрыт массивный стол, я обнаружила Данте, ведущего беседу с Эвелиной. Остальные же, пытаясь справиться с последствиями вчерашнего алкоголя, вяло ковырялись в тарелках, пытаясь поглотить хотя бы немного пищи, но предпочтительнее было бы поспать.

Однако я не увидела Ливию и Софию. Попытавшись их разглядеть, я не смогла их обнаружить.

— Где Ливия и София? — с лёгкой грустью спрашиваю я, и мне помогают занять место на стуле рядом с... с Данте?!

Я едва не поперхнулась собственной слюной и, выдавив из себя небрежную улыбку, почувствовала, как моё сердце забилось сильнее. Нервно взяв вилку, я ткнула ею в омлет. Тарелка неприятно скрипнула, чем привлекла внимание Данте. Сидеть рядом с тем, кого я боюсь, — пытка.

— Ливия в институте, — с лёгким вздохом ответил Данте на ранее заданный вопрос. — София разговаривает с Маттео по телефону, она скоро спустится.

— А на кого она обучается? — чтобы разрядить обстановку, я решаю первой задать интересующие меня вопросы, иначе гнетущая тишина, нарушаемая лишь стуком тарелок, начинает меня тяготить.

— Ландшафтный дизайнер.

— Данте считает, что каждый человек должен получить образование, — произнесла Виталина. — Это касается каждого, даже если ты родился в богатой семье и получишь наследство.

Я прикусила язык.

— А какое образование у вас? — поинтересовалась я у родителей Доминика.

— Мой муж обладает двумя высшими образованиями, — Эвелина чуть заметно улыбнулась и накрыла руку Данте своей ладонью, их пальцы переплелись. — Он окончил обучение в Оксфордском университете в Великобритании, где получил степени по юриспруденции и социальным наукам. Я после рождения Маттео отучилась на экономиста и стала заниматься собой сама.

— Он юрист и экономист, — просто объяснила Моника. — Правда, непонятно, зачем ему это, если Данте и так умнее всех нас.

— Не стоит так остро реагировать, — Виталина слегка подтолкнула её в бок. — Если Аэро не отвечает тебе, это не повод злиться на весь мир и выражать своё недовольство.

— Он не выходит на связь со вчерашнего вечера.

— Обязательно ответит.

Она фыркнула и столкнулась с Виталиной, которая пытается взять Монику под контроль. Тяжело вздыхая, Вильямс сдалась и кивнула ей, согласившись насчет Аэро.

Омлет был просто великолепным, а апельсиновый свежевыжатый сок — ещё слаще обычного. Я задумалась, почему Доминика так беспокоит тест на беременность и с чего бы мне вообще забеременеть? Мы же всегда использовали контрацептивы, и за один день после полового акта тест не сможет ничего показать, тем более что мы всегда надеваем презервативы. Я не знаю, что думать. Может быть, Доминик просто беспокоится? Но он умеет анализировать и мыслить здраво, это не похоже на него.

— Вы продолжайте общение, а мы удалимся, — произнесла Эвелина нежным голосом, и я улыбнулась ей в ответ.

Она и правда добрая женщина. Ее сердце добрее всех в том никчемном мире, а для Данте она — луч солнца в конце темного коридора, запутанный лабиринтом его мыслей и жестокой работы.

Эвелина поднялась со стула благодаря Данте, подавшему ей руки, и, не успев пройти и метра от стола, мужчина схватил жену на руки и оставил на ее лице крепкий поцелуй. Эви счастлива рядом с ним, и ее лицо светится в восторге от прикосновений мужа. Она нашла своего мужчину, она цветет рядом с ним, и я правда рада за них. Девушка цветет рядом с нужным мужчиной.

Может быть, Данте и правда не такой ужасный человек, как мне кажется? В любом случае я должна найти с ним общий язык, ведь он станет моим свекром и я окончательно стану частью семьи Моретти. Вопрос лишь времени.

Они ушли, оставив меня наедине с девочками.

— Я безумно хочу, чтобы Маттео и София сошлись, — склонившись над тарелкой, призналась Моника. — Маттео ей каждый день присылает подарки, каждые несколько дней цветы, присутствует на соревнованиях и бесится от того, что она в паре с Хольгером.

— Она не отдастся ему так просто, даже не мечтай, — цокнула Виталина. — Ливия закончит через час, пойдем в гостиную?

Кивая, я встала из-за стола и мы оказались в большой гостиной. Мягкие подушки приятно облегли тело, а моя шелковая пижама обрела домашний вид, это подчеркнул небрежный пучок, завязанный на первую попавшуюся резинку.

— Давайте устроим фотосессию! — предложила София, появившись в дверном проёме с фотоаппаратом в руках. — Это подарок Маттео, — пояснила она.

— Возможно, тебе уже пора задуматься о замужестве, — вздохнула Моника, поджав ноги. — Тогда ты будешь окружена любовью, как Эвелина. Маттео даст тебе любовь.

— Я не вижу в нем  своего мужа... — устало повторилась Софи.

— А твой Хольгер тебе хоть раз чтонибудь дарил? — не выдержала моника и подскочила с места, хмуро оглядыва младшую сестру. — Хоть раз называл ласково? Хоть раз подставил свою грудь когда ты плакала? Нет! Это маттео обнимал тебя и прижимал к себе, это Маттео дарил тебе подарки, то маттео помогал тебе. Маттео, а не Хольгер!

— И ты хочешь, чтобы я попыталась полюбить Маттео?

— Попробуй взглянуть на ситуацию под иным углом, — печально советует Моника, склонив голову. — Сопоставь их, осознай, кто из них тебе ближе и кто будет рядом, когда тебе будет плохо. Разве Хольгер был в курсе твоих трудностей? Он помогал тебе справиться с проблемами?

София, выражая несогласие, склонила голову и опустилась на диван, погрузившись в размышления. В руках она держала новенький фотоаппарат.

— Маттео всё знал и был рядом со мной, — шепчет София, запинаясь, словно задыхаясь. — Когда Офелия ушла, я не могла поверить в её измену. Тогда Маттео приехал ко мне в Стокгольм, был в моей комнате и обнимал меня, пока я не пришла в себя.

— Я об этом и говорю.

Я хочу помочь Софии решить и разобраться в своих чувствах, но я не знаю всей ситуации полностью, поэтому лезть и пытаться что-то понять — плохая идея. Вдруг я наоборот запутаю ее?

Продвигаясь ближе к Софии, я заключила её в объятия, предоставляя ей возможность погрузиться в утешительные объятия, подобно тому, как она вчера обнимала меня. Девушка улыбнулась и ответила на мои объятия, шепча слова признательности.

— Спасибо тебе, — негромко произнесла Аристон и одарила меня сияющей улыбкой, столь нежной и трогательной, что, не будь она защищена своим отцом и Данте, жестокий мир, я несомненно уверена в этом, сломил бы её, и она бы не была такой ласковой. Может, поэтому Маттео так сильно и полюбил ее? — Мне стало легче.

— За поддержку не благодарят, — я посмотрела в её светло-голубые глаза, так похожие на глаза Дианы, и утонула в них. В глазах Софии отражалась целая история любви и чувств. Она была тёплой, а не холодной, как я.

— Давайте сфотографируемся? — предложила Софи, не желая успокаиваться.

Мы рассмеялись и, чувствуя себя расслабленно, кивнули.

Веселье быть сфотографированными убило время до самого прихода Ливии. Мы позировали, но нет, совсем не как профессиональные модели, кроме Моники, хотя и она сделала вид, что ничего не знает о позах. Мы были как озорные маленькие дети, не способные усидеть на месте. Мы корчили рожицы, показывали языки, клали фрукты на лицо и глаза, бросались подушками, создавая беспорядок и поднимая пыль, хотя это было невозможно, ведь персонал убирал помещение регулярно, ежедневно и практически без отдыха.

— Вы лучшие, — я смеюсь, рассматривая фотографии.

— Создадим альбом тупых фоток, — серьезно заявила Ливия, рассматривающая фотографии вместе с нами. — Будем листать и хвататься за живот от смеха.

Живот...

Я невольно опустила взгляд на живот и вспомнила о тесте на беременность. Я обещала Доминику сделать его и сказать результат, господи. Я не могу с уверенностью утверждать, что нахожусь в состоянии беременности, однако мои менструации задерживаются уже на значительный срок. Это может быть обусловлено началом моей половой жизни, ведь после первого полового акта цикл может претерпеть некоторые изменения и адаптироваться к новым условиям.

— Мне нужно отлучиться, — предупредив, я встала и вышла из гостиной, оставив их одних.

Вернувшись в спальню, я поставила телефон на зарядку, поскольку он разрядился. Затем я достала из тумбочки упакованный электронный тест на беременность.

Уединившись в ванной комнате, я выполнила все необходимые действия, следуя инструкции. После этого я закрыла тест полупрозрачным колпачком и оставила его на тумбочке. Теперь оставалось только ждать результатов минут пять.

Проходит время и я посмотрела на тест...

Когда я посмотрела на тест, перед глазами все поплыло. Я долго не могла поверить в то, что увидела. Две полоски. Это должно быть какой-то сон или шутка. Я всё ещё держала тест в руках, и моя голова заполнилась мыслями, которые крутились как вихрь.

— Нет, нет, нет! Это не должно быть со мной! Я не готова, я не хочу этого!

Моя жизнь была расписана на ближайшие несколько лет, и ребенок в этом сценарии не фигурировал. Вообще!

Когда я увидела две полоски на тесте, мир вокруг меня словно остановился. Я просто стояла, прижав его к стене, словно надеясь, что это просто игра света или божья шутка. Моя голова закружилась.

— Нет, не может быть, этого не может быть! – закричала я.

Я нервно хватаюсь за волосы, и тест выпадает из моих рук. Какой еще ребенок? Я не хочу, я не планировала связывать свою жизнь с детьми и материнством ближайшие лет пять!

Я вернула взгляд на тест, но всего лишь хотела удостовериться, надеясь, что мне привидилось, но нет, две полоски так и остались. Это не должно было  стать началом чего-то неотвратимого. Мысли обрушились одна за другой, как водопад.

Я бросила тест на стол и зажала голову руками, пытаясь совладать с волной эмоций. Я чувствовала, как живот сжимается от ужаса, а в груди скопилось что-то тяжелое и невыносимое.

— Как же я скажу об этом своему Доминику? Я не готова, я не хочу этого!

Моя внутренняя борьба стала невыносимой. Я шевелила губами, шепча:

— Это не может быть правдой, — но каждая новая мысль давила на меня все сильнее.

Время будто потянулось, и каждая секунда только усиливала мою панику. Я вспомнила наш последний разговор, когда мы смеялись и обсуждали планы на отпуск, а теперь всё это может быть разрушено одним положительным тестом. Внезапно пришла мысль о прерывании. Глубоко внутри меня всколыхнулось чувство вины и страха. Как я могу думать об этом? Это жизнь. Но при этом мысль о том, чтобы жить с этим, казалась иной формой. Этот момент, этот тест, стал для меня своего рода поворотным пунктом. Я почувствовала, что теряю контроль над своей жизнью. Глубокий вдох не помог, и я снова попала в свою панику.

Так, стоя перед зеркалом, я заметила, что мои глаза полны слез.

— Не плачь, — повторяла я себе, но успокоиться не получалось.

Моя голова полна вопросов. Что я скажу Доминику? Как он отреагирует? Отправит меня на аборт или что?

Глубоко в душе я понимала, что это может быть единственным выходом. Я ощутила прилив вины, как будто я предавала какую-то святую часть себя. Но я понимала, что решение дает мне шанс сохранить свою жизнь такой, какой я ее хотела. Страх смешивался с решимостью, и я не знала, какие эмоции преобладают.

— Как я могу сделать такой выбор? — спрашивала я, и слезы снова покатились по щекам.

Сначала я пыталась рассмотреть все варианты: что, если попробовать оставить и изменить свою жизнь, и, может, всё не так плохо, как мне кажется? Но мысль о том, что меня ждет детство, полное бессонных ночей, ответственности и окончательного ухода от мечтаний, казалась невыносимой. В голове метались разные мысли, и я не могла найти покой. Я решила, что мне нужно поговорить с кем-то, чтобы привыкнуть к этой мысли — пусть даже это и начнет меня пугать.

Я вернулась в гостиную с глазами, полными слез и адской боли от непонимания. Девочки сразу хлынули ко мне, и я увидела волнение в их глазах.

— Что случилось? — одновременно спросили они.

— Я беременна...

Моя рука дрожит, и я показываю им тест. Положительный тест.

— Я не знаю, что делать, я не... Как отреагирует Доминик? — слезы продолжали катиться по щекам, а губы так сильно дрожат, что я начинаю паниковать.

— Тише, не нервничай, — Ливия коснулась моих волос и тепло погладила их, а София заключила в объятия. — Я знаю, что делать.

— Что?

— Ты поговоришь с моим папой.

— Чего? — вскрикнула я. — Ни за что! Я? Разговаривать с Данте? Нет!

— Офелия, вы должны поговорить. Мой папа что-нибудь придумает!

— Я не...

— Офелия, — зашипела Ливия, — Пошли. Быстро!

Я не успеваю понять, ведь Ливия потащила меня в неизвестном направлении, а из-за пелены соленых слез я ничего не вижу. Боль в груди и животе охватило меня с ног до головы, но я не в силах сейчас противостоять Ливии. В здравом уме из нас двоих только она.

— Ты прямо сейчас расскажешь обо всем моему папе, и он даст тебе решение проблемы, — она распахнула дверь кабинета и впихнула меня внутрь.

И только сейчас я осознала, что стою залитая слезами перед недоумевающим Данте, который держит в левой руке чашку зеленого чая, а в другой ручку, вдобавок и включенный компьютер, полный документов и работы.

— Офелия? — грубый баритон Данте заставил меня вздрогнуть. — Что случилось?

— Я...

Он нахмурился и отложил ручку, а также чашку.

— Наверное, мне необходима ваша помощь... — нерешительно произнесла я. Мои плечи дрожали.

— Подойди сюда и расскажи всё по порядку.

Я медленно подхожу к нему, и моя грудь наполняется такой тяжестью, что я с трудом могу дышать. Мне кажется, что я задыхаюсь, и слёзы застилают глаза. Я едва стою на ногах, но Данте быстро понимает, что происходит, подхватывает меня на руки и усаживает в своё рабочее кресло, протягивая чашку горячего чая.

— Попей и выдохни, — спокойно требует он. — И рассказывай.

— Я беременна, — шепотом призналась я и опустила голову, жадно глотая остатки чая.

Данте прочистил горло и молча посмотрел на меня.

— Доминик знает?

Я покачала головой.

— Мне страшно, — подрагивая, продолжаю говорить. — Я хочу сделать аборт. И так, чтобы Доминик...

— Нет, — хмуро сказал Данте и склонился ко мне через стол. — Ты не сделаешь аборт в тайне от моего сына. Это его ребенок, и он вправе знать, что он существует.

— Но...

— Без «но», Офелия, ты разорвешь доверие Доминика тайной и сделаешь ему больно.

— Тогда что? — слезы вновь хлынули из глаз, меня накатывает истерика, и я готова разорваться на куски от боли и обиды. — Что мне делать?! Что?!

Я закрыла лицо руками и предалась слезам, но, услышав шаги, а затем ощутив чьё-то присутствие, я открыла глаза. Передо мной стоял Данте, который заключил меня в объятия. Его объятия были такими тёплыми и заботливыми, словно объятия отца. Я была поражена и не знала, как реагировать, но не стала сопротивляться и просто отдалась его объятиям.

— Дитя мое, — он шумно вздыхает и легко укачивает меня из стороны в сторону. — Все хорошо. Дыши.

И я дышу, мои глаза закрываются, и я окунулась в безопасность...