Глава 25. Я изменюсь

Внутри меня всё замерло. Я прочёл записку и свернул её обратно, убирая в карман пальто. В голове не укладывалось, откуда взялась эта записка со странностями. Я сжал руль и тяжело вздохнул, бросив на Офелию беглый взгляд.

Она молчала, смотрела в окно и следила за дорогой. Её волосы спрятались под тканью шарфа. Краем глаза я наблюдал за ней, сощуренный нос и нервное выражение лица. Моя рука скользнула по ее ноге выше, касаясь талии нежными поглаживаниями. Уголки ее губ дернулись в едва уловимой улыбке. Офелия не задавала вопросов, не спрашивала ничего, но вопросов в ней нескончаемое количество.

— Ты не голодная? — внезапно вопросил я, нарушив тишину, в которой даже радио не играло. — В двух улицах отсюда есть превосходный ресторан, где мы могли бы пообедать. Вдвоем. Наедине.

— Приглашаешь меня на свидание? — повернувшись ко мне лицом, Офелия улыбнулась шире.

Я поколебался.

— Можно и так сказать.

— Не рано для обеда? — ухмыльнулась она.

— Второй завтрак тебя устроит? — я мельком взглянул на панель, только около одиннадцати.

— Было бы неплохо.

Я прочистил горло, в то время как Офелия сосредоточенно изучала панель управления, стараясь увеличить громкость колонок. В тишине монохромно звучала музыка на английском языке, прерываемая паузами. На мгновение Офелия отпустила шарф, и я увидел её роскошные волосы, которые каскадом спадали на хрупкие плечи.

— Я слышала, как ты разговариваешь на итальянском, — Офелия говорила размеренным медленным голосом, придерживая интригу и подогревая интерес.

— Что ты этим хочешь мне сказать?

— Скажи что-нибудь на итальянском. Что-нибудь красивое, звучащее, мелодичное.

С глубоким вздохом я обернулся к ней и приблизился к её лицу. Она дышала часто, и её дыхание обжигало мои губы. Я едва сдерживал себя, чтобы не прильнуть к её губам и не начать осыпать их страстными поцелуями. Я хотел целовать только её, я жаждал касаться только её, я мечтал обнимать только её. Только Офелию. Всегда только Офелию.

— Ho un debole per te, — слабо касаясь ее губ, шепнул я. — Voglio sempre essere con te.

Офелия затаила дыхание, вслушиваясь в мои слова. Я слегка отстранился, чтобы вновь взглянуть на дорогу, и оставил поцелуй на припухлых губах, выпрямляясь.

— Переведи, — попросила она сипло.

— У меня к тебе слабость, — произнес тихо первый перевод. — Я хочу быть с тобой всегда.

Она облизала губы и достала телефон, открывая заметки.

— А как пишется?

Она интересовалась моим родным языком, я не мог не радоваться этому. По сути, кажется мелочью, но мне нравится. Я медленно продиктовал ей написание фраз, параллельно к ним она записала перевод и как читается.

— Почему «h» не произносится? Ты ее проигнорировал, словно ее не существует, — пробурчала она.

— Это аккузатив, — пояснил, внимательно глядя на дорогу. — Некоторые слоганы и буквы не произносятся.

— И какие еще буквы являются аккузативами?

— Мы любим сокращать, — я выехал на обгон машины спереди, я заметил, как переменилось лицо Офелии. — Ты в порядке? 

Её лицо приобрело оттенок, более бледный, чем обычно. Губы словно утратили свой пигмент. Плечи Офелии заметно напряглись, и я, обеспокоенно оглядев её, замедлил скорость машины. Она вжалась в сиденье, стремясь слиться с ним, спрятаться и не показываться наружу.

— Офелия? — я протянул руку и обхватил ее пальцы, стараясь быть нежным и не делать резких движений. — Ты меня слышишь? Офелия!

Она вздрогнула и посмотрела на меня испуганно. Я остановил машину на обочине и включил аварийные огни. Повернув её к себе, я обхватил её холодное лицо. Она дрожала и часто сглатывала, иногда поднимая глаза. По её нежным щекам катились мелкие слёзы, и я быстро стёр их, притянув её к себе.

Отодвинув сиденье назад, я посадил её к себе на колени. Офелия едва слышно вздохнула и уткнулась лицом мне в грудь, избегая моего взгляда.

— Если тебя пугает большая скорость, — шёпотом начал я. — То я не стану разгоняться и обгонять, обещаю.

Промолчав, Офелия лишь плотнее втиснулась в мою грудь, постепенно успокаиваясь в объятиях. Я обнимал ее. Успокаивал как умел. Шептал, что рядом и никогда не оставлю ее, особенно в таком положении. Я уткнулся в светлые локоны и вдохнул аромат шампуня, смешанный с запахом моего парфюма, доставшийся из шарфа.

— Это была машина Юлиана, — очень тихо произнесла она. — Я узнала ее.

Юлиан?

Черт.

Я схватил ее плечи и прижал к себе, стараясь расслабить ее сильно бьющееся сердце. Она тихо дышала мне в шею, согревая кожу. Я запустил пальцы в её волосы и принялся осторожно массировать кожу головы, обогащая Офелию расслаблением. Она вздохнула и прильнула ко мне, будучи спокойной.

— Ты в безопасности, — хрипло сказал я. — Тебя никто не тронет. Пока я рядом, ты будешь в безопасности всегда.

— Я рада, что ты обеспечиваешь мне комфорт, — негромко поблагодарила она. — Сколько ещё до ресторана?

— Пятнадцать минут.

Офелия соскользнула с моих колен на сиденье. Я же, ограничившись лёгким кивком, продолжил вести машину.

Юлиан здесь. Пребывание в Италии сопряжено с опасностями, и я должен незамедлительно переговорить с Маттео и моим отцом, иначе будет уже слишком поздно. Следует сделать запись о предостережении относительно жизни Массимо и Лорелей.

Я крепче сжал кожаный руль, когда услышал неприятный скрипучий звук. Отец всегда учил нас контролировать свои эмоции, не позволяя им выходить наружу. Он воспитывал нас в строгости, с раннего детства обучая владению оружием и уделяя этому занятию много времени и сил.

В нашем обществе эмоции, особенно любовь, воспринимались как слабость, особенно если они были слишком заметны окружающим. Моя жизнь была далека от обычной рутины, которая окружает большинство людей. Мои руки были запачканы в крови и грязи, я был убийцей с самого раннего возраста, и мне это нравилось.

После того как отец, тридцать лет назад, лишил жизни Клода Вилларе, а мать — Алессию Бенедетти, наш мир оказался охвачен хаосом. Вокруг нас появились одни лишь враги и конкуренты, алчущие нашей крови. Мы могли бы уничтожить их, но развязывать войну было бы ещё более рискованно.

Для достижения мира необходим союз. Брачные узы считаются одними из самых крепких и надёжных, и именно такие отношения сложились между Стефано и Камиллой. Их помолвка состоится на следующей неделе, и я обязан присутствовать на ней вместе с Офелией.

— О, жемчужина моя, — прервав ход своих мыслей, обратился я к ней, — на следующей неделе у Стефано состоится помолвка, и мы приглашены на это торжество.

Она окинула меня взглядом, полным изумления, и быстро заморгала.

— Помолвка? — переспросила она, сжимая пальто пальцами. — Но у него же нет девушки.

Я сжал зубы. У Стефано действительно не было постоянной спутницы жизни, и если бы она была, то это уже давно было бы отражено в его биографии.

— Он тщательно скрывал её, — заметил я, соврав.

— Зачем? — спросила Офелия.

— Счастье любит тишину, — ответил я.

Я остановил автомобиль в подземном паркинге рядом с рестораном, где часто обедал с братьями и отцом, когда у меня были свободные от работы минуты. Отсюда было рукой подать до нашего клуба, который находился в непосредственной близости от офиса, соединен с ним.

***

Ресторан был весьма незамысловатым. В меню без затруднений обнаружились блюда итальянской и средиземноморской кухни. Я взял Офелию под руку и провёл её к свободному столику. Она с улыбкой приняла мою помощь и присела на диван. Я помог ей разместить верхнюю одежду на другой части дивана и сел напротив неё.

— Доминик, — выдохнув, она открыла меню, пробегаясь по нему взглядом.

— Да?

— Ты говорил, что твоя мама добрая и любящая женщина, — оторвалась от меню она, испепеляя меня взглядом.

— Именно так оно и есть. Ты хочешь с ней поговорить?

Офелия нервно прикусила губу и опустила меню на стол вместе с руками. Я коснулся ее ладони и сжал ее, передавая через касания свою поддержку и клятву безопасности.

— Хочу, — тихо призналась. — Но я боюсь. Ты уверен, что она поймет меня и сможет направить меня на верный путь?

— Я бы тебе сказал обсудить это со мной, но если тебе легче выговориться об этом моей матери, то я не смею останавливать тебя, — я коснулся подушечками пальцев ее ладоней, поглаживая нарисованные узоры судьбы. — Она не осудит тебя. Поверь, ее душа белее моей, моего отца и моих братьев. Ты можешь рассчитывать на ее поддержку или совет.

— А Диана? — резко спросила она.

Я затормозил. Не накручивай себя, ей просто легче высказаться взрослой женщине, нежели мне, мужчине.

— Веселая, — чуть тише отвечал, мои слова перекрывал шум людей на фоне. — Они с мамой подруги, и Ария относится к ним. Раньше была тетя Аннабель, но... Ты знаешь, что с ней произошло.

— Их убил Юлиан? — я подметил, что голос ее дрожал при упоминании этого имени.

— Я уверен в этом.

— Но зачем?

— Устроить хаос. Ввести нас в заблуждение и отвлечь перед тем, как он сотворит умышленное.

Офелия ненадолго замолчала, задумываясь. Она вновь уткнулась лицом в меню, придерживая левой рукой телефон с включенным переводчиком. Я обхватил ее запястье и заставил перевернуть телефон экраном вниз.

— Я переведу тебе.

На её лице заиграла лучезарная улыбка. Я скрупулёзно описывал каждое заинтересовавшее меня блюдо, подробно рассказывая о его составе, происхождении и своих впечатлениях, если мне довелось его попробовать.

Я подозвал официантку и, не отрывая взгляда от Офелии, озвучил оба заказа — свой и её. Я предоставил ей право выбора, и она им воспользовалась. Её выбор пал на томатный суп из мидий, тортуффу и горячий чай. Девушка сделала пометку в своём блокноте и отправилась на кухню, чтобы передать заказ.

— Здесь красиво, — тихо сказала она.

— Согласен, но, — я приблизился к ее лицу, наклонившись через стол. — ты прекраснее и красивее.

Она рассмеялась и первая запечатлела на моих устах поцелуй. Я же, в свою очередь, мгновенно обхватил её щёку правой ладонью и слегка сжал, ощущая нежность и мягкость её губ. Её вкус остался на моих устах, и я жаждал большего. Больше касаться её восхитительных губ, сильнее сжимать её в своих объятиях и просто быть рядом с ней. Она нужна мне больше всех. Я обхватил её верхнюю губу, нежно посасывая её тёплую плоть.

— Я хочу больше проводить с тобой время так, — сказал, прерывая поцелуй, поскольку нам принесли напитки.

— Так — это как? — она склонила голову на бок и, поблагодарив официантку, обхватила горячую чашку обеими руками.

— Чувственно, вдвоем.

Эти мгновения были поистине бесценны. Офелия — уникальная личность, которая сначала сопротивляется своим чувствам, но в итоге позволяет им раскрыться. Она улыбалась, наслаждаясь умиротворяющим интерьером. Юлиан больше не беспокоил её, и я не хотел напоминать ей о нём. Нервы Офелии — это самое ценное, что у неё есть.

— Я хочу, чтобы ты стал нежным полностью, — произнесла она шёпотом, опустив глаза в кружку, из которой поднимался пар.

— Нежным?

Я посмотрел на нее. Я не привык быть нежным, всякий раз я вёл себя как последний ублюдок, особенно рядом с ней. Я ранил ее. Проявлял себя далеко не с лучшей стороны. И не один и не два раза. Я виноват, что она пострадала морально из-за меня, ублюдка. Осмотрев ее лицо, я тяжело вздохнул. Изменить себя сложно, но ради любимой девушки я готов пойти на всё. Плевать, что слабость показывать нельзя. Мне плевать.

— Я готов измениться ради тебя, — произнёс я, сжимая её руку и запечатлевая поцелуй на тыльной стороне ладони, что вызвало у неё улыбку. — Я изменюсь.

— Я хочу тебе верить, — Офелия легла на спинку дивана, расслабляясь под потоком музыки неподалёку. — И хочу доверять.

— Ты можешь мне доверять.

— Надеюсь.

Она с наслаждением вкушала яства и непрестанно запечатлевала их на фото, выбирая разные ракурсы. Затем она выкладывала снимки в социальные сети. Ей даже удалось запечатлеть меня с чашкой чая и ложкой, полной супа. Её звонкий и искренний смех разносился по всему залу, и я не мог не присоединиться к её веселью.

Мы вели беседу о многом: об Италии, о погоде, об архитектуре и в целом о жизни. Я не стал задавать лишних вопросов о страхе Юлиана, полагая, что будет лучше, если я не стану её заставлять и вытягивать из неё ответы. Я решил, что она сама решится и расскажет всю правду, и тогда я смогу завоевать её хрупкое доверие.

Доверие легко разрушить, но почти невозможно вернуть.

Около часа пробыв в кафе, я вывел ее оттуда, заплатив весь счёт. Она хотела разделить напополам, но её карточка оказалась конфискована до момента, пока я сам не расплатился. С довольной миной я вышел с ней, придерживая Офелию за талию.

— Я хотела сама за себя заплатить! — возмущалась Офелия, скрещивая руки на груди.

Она сидела в машине, явно раздосадованная тем, что не сумела настоять на своём и разделить счёт. Я лишь ухмылялся, искоса поглядывая на неё. Она откинула волосы на плечи и пригладила их рукой, расчёсывая пальцами.

— Мне нужно в магазин техники, — попросила она неожиданно.

Зачем ей туда? Я завернул в совершенно другую сторону, то есть на улицу, где множество магазинов, начиная от одежды и заканчивая декорациями для дома. Я остановился и помог ей вылезти, придерживая изящную спину девушки, я повёл её внутрь магазина.

— Я просто хочу купить новый телефон, — объяснила она.

— Выбирай любой.

Она кивнула, и её плечи заметно расслабились, поскольку я не стал задавать много вопросов. Это действительно помогало улучшить наши отношения и повысить их уровень до более близкого и создать атмосферу доверия. Я лишь следовал за ней, пока она изучала ассортимент на витрине, спрашивала по-английски у консультантов и рассматривала ценники.

Следуя за Офелией, я постоянно осматривался по сторонам и, ловя каждый мужской хищный взгляд, направленный в её сторону, испепелял глазами всех конченных мужиков, осмелившихся взглянуть на неё. Я хотел выколоть им всем глаза и залить кислотой, ибо слишком смелые, я не хотел делиться ею. Её красота. Она вся — моя любимая жемчужина.

Видя, что один чересчур борзый и не хочет отводить ебланские глаза, я оказался перед Офелией и прислонил её к себе.

— Доминик, что ты... — шипела она.

— Помолчи недолго, — перебил я и впился в её губы страстным и животным поцелуем.

Офелия опешила. Я почувствовал мелкую дрожь на ее пальцах, прижал ее к себе сильнее, едва ли не сливаясь с ней в единое целое. Мои губы игрались с ее, изучая вкус, оставленный после второго завтрака, переходящего в обед. Она тихо простонала и вцепилась в мои плечи, вставая на носочки. Я чувствовал ее тепло, моя черная, словно черный квадрат Малевича, душа пропитала ее краски. Правда, картина Малевича не полностью черная, в ней также присутствуют другие элементы красок, их можно увидеть, если разглядеть лучше.

— Что ты творишь, Доминик? — оторвавшись от губ, шикнула она. — Ты с ума сошел?

— Я схожу с ума по тебе, жемчужина.

Я доволен собственной проделкой. Тот мужик сразу отвернулся, озлобленный, и в то же время боялся подойти. Внутри меня всё ликовало, когда я при всех показал, что она уже занята и вскоре будет моей не только на виду и на словах, но и во всех документах. Я хочу отдать ей свою фамилию, спать с ней и целовать до потери пульса, до упадка рассудка. Я хочу от нее не только счастливой жизни, но и детей. Быть может, я спешу с событиями, ведь ей всего-навсего восемнадцать, но мне в августе уже исполнится тридцать, хотелось бы, чтобы она подарила мне ребенка. Только не сейчас, не сегодня. Вероятно, через полгода-год, не раньше. Я хочу, чтобы она насытилась со мной своей молодостью, и уж потом задумывалась о детях.

Вдобавок я должен разобраться с врагами. Сейчас нигде небезопасно, но я защищу ее ценой собственной жизни и дам всё, о чем она только мечтает.

— Ты вроде б не пил, но ведешь себя, будто напился тремя бутылками очень крепкого коньяка.

— Я пьянею от тебя.

Я говорил тихо, чтобы слышать могла только она. Уткнувшись носом в ее нежную шею, я скользнул кончиком носа по коже, горячо дыша на нее, обжигая горячим дыханием.

— Мне нужно купить новую сим-карту с итальянским номером.

— Зачем?

Окинув ее презрительным взглядом, я напрягся. Что-то здесь нечисто.

— Ну раз я скоро стану твоей женой, — побледнев, сказала она, — то было бы неплохо иметь итальянский номер, а не французский.

Я кивнул.