Глава 24. Ярость

Я лежала в его объятиях, погружённая в этот удивительный момент, когда весь мир исчезал, оставаясь за пределами нашего маленького уютного пространства. Он обнял меня крепко, как будто хотел защитить от всех бурь жизни. Я чувствовала его тёплое дыхание на своей голове и слушала биение его сердца, которое, казалось, било в унисон с моим собственным.

Слёзы медленно катились по щекам. Я сильно прижалась лицом к его накаченной груди, и в этот момент почувствовала себя в полной безопасности. Слёзы были как освобождение — все тревоги и переживания, накопившиеся за последние несколько дней, наконец нашли выход.

Он нежно погладил мою спину, шёпотом произнёс слова поддержки и утешения.

— Всё будет хорошо, я с тобой, — сказал он, и я почувствовала, как эти слова проникают глубоко в сердце, словно леча все раны.

В его объятиях я ощущала тепло и силу, которые давали уверенность в том, что я никогда не останусь одна.

С каждым мгновением слёзы утихали, а сердце наполнялось светом и спокойствием. Я подняла голову и встретила его взгляд, в котором увидела любовь и заботу.

— Легче?

Я отодвинулась от него, но он не позволил выйти из объятий вовсе. С тяжёлым вздохом я осмотрела его лицо, прикусывая нижнюю губу. Глаза болели от слёз, Доминик вытер их, с любовью касаясь кожи щёк.

— Ты должна мне рассказать, что с тобой происходит эти дни, — произнёс он, отпустив меня, и его лицо помрачнело, а глаза, казалось, стали ещё темнее, чем обычно. — Мне нужна правда, жемчужина.

Моя грудь перестала вздыматься, я позабыла, как правильно дышать и что говорить. Я хотела бы выговориться ему, но не могла. Это моральная пытка.

— Офелия, — Доминик стал суровее и схватил меня за плечи.

Я вздрогнула.

Я не хотела объяснять настоящую причину. Я пыталась отыскать в голове варианты отмазок, но в голову не приходило ничего. Отвернувшись, я чувствовала на себе его взгляд. Тяжёлый взгляд.

— Объясни же мне, — попросил Доминик, нежно коснувшись моей ключицы. — Я уже говорил тебе, что убью любого, кто посмеет тебя обидеть.

Он стиснул челюсть, недовольствуясь моим молчанием. Доминик сильно сжал мой подбородок и повернул в свою сторону, испепеляя пронзительным взглядом. Обхватив мое лицо, он впился в меня взглядом.

— Я просто устала, — шёпотом отчасти призналась. — В семье возникли проблемы...

Я тянула ответ как могла. Его терпение постепенно лопалось, как шарики. В горле всё пересохло, я едва не начала дрожать, сидя перед ним. Он прищурился и напрягся, я заметила, как сильно вздулись вены на его шее, и задохнулась, ощутив резкий прилив тепла к животу.

— Конкретнее, жемчужина, я хочу знать правду, — приказал он.

Встав, я подошла к окну и обвела двор глазами. Снега не было, лишь мокрый асфальт и серое небо, описывающее мое душевное состояние. Если бы я была погодой, то как часто она была бы ясной и солнечной?

Внезапная острая боль заставила меня отпрянуть. Он с нечеловеческой силой схватил меня и сжал так, что я почувствовала, как на моём теле проступают синяки. Его терпение лопнуло. В его взгляде читалось раздражение, а ярость нарастала с невероятной скоростью.

— Офелия, — грубо прошипел он. — Я не резиновый, будь добра объяснись нормально.

Я хотела провалиться сквозь землю. Чувствовала, как учащается пульс и едва ли не оседает в висках.

— Я тебе всё сказала! — прокричала я громче, чем планировала.

— Ты что-то от меня скрываешь! — Доминик резко повысил голос, и удар его кулака обрушился на стену по бок от моей головы. — Прекращай, сука, скрывать!

— Ты хотел меня ударить? — ошарашенно прошептала я. — Мудак!

— Не преувеличивай, я не бью женщин. Я не намерен поднимать на тебя руку.

Он впечатал меня в стену и прижался ко мне, не выпуская из плена. Доминик уложил руки по бокам от моих плеч и нахмурился. Я демонстративно скрестила руки на груди, чувствуя застывающие слезы на глазах, я злилась на него. Злилась, что он посмел повысить на меня голос опять.

— Отвечай, — прорычал Доминик. — Я хочу, блядь, знать правду! Что ты от меня скрываешь? Что?

— Ты никогда не сможешь меня понять, не надейся, что я полностью откроюсь тебе!

Он замолчал, но мне было нужно продолжать, выплескивать всё на свет. Я не знала, как закончится этот словесный бой, но чувствовала, что должна быть услышанной, даже если это ставило под угрозу мир в его доме.

— С чего ты взяла, что я не пойму тебя? — чуть тише спросил он, но грубо.

— Я знаю это.

— Нет, — процедил он сквозь зубы. — Ты обязана мне рассказать, Офелия, я докопаюсь до правды! Поэтому сама, по своей доброй воле, расскажи мне всё. Абсолютно всё, блядь!

Я издала яростный рык. Кадык мужчины подрагивал в раздражении, его голос был столь громок и злобен, что у меня заложило уши и начала болеть голова.

— Не смей повышать на меня голос!

Внутри бушевали эмоции — от обиды до отчаяния.

Не в силах сдержать свои чувства, я оттолкнула его с такой силой, что он не смог пошатнуться, лишь крепче прижал меня к стене.

— Соизволь прекратить мне врать, — злобно шептал он. — Мне надоело, что ты врешь мне. Скажи, блядь, правду!

— Чего ты пристал ко мне?! — Я распрямила плечи и подняла подбородок. — Между прочим, у всех есть секреты, ты не делишься своими, я не хочу с тобой делиться с тобой своими!

— Никаких секретов у меня лично от тебя нет.

— У каждого свои скелеты в шкафу!

Мы тяжело дышали. Горло уже резало ножами от криков, что ударялись в стены спальни и проходились сквозь них, наполняя особняк нашими голосами, полными гнева. Я смотрела в его темные глаза, краем глаза видя, как поднимаются плечи в ярости. Я сжала зубы и вновь намеревалась ударить его, но он среагировал и быстро перехватил мои запястья.

— Отпусти! — Боль в горле усилилась.

— И не подумаю!

— Попробуй пошевелить своими извилинами!

Он промолчал, и его челюсть дёрнулась от напряжения. Он сжал зубы так, словно хотел раскрошить их. Я злорадно скользнула взглядом вниз, к его карманам, и усмехнулась. Свободной рукой я коснулась его вздымающейся груди и ощутила, как мужское сердце бешено колотится, больно ударяя по кончикам моих пальцев.

Он смотрел на мою руку хищным взглядом, и в его глазах что-то изменилось. Злость и раздражение сменились жаждой внимания.

— Наклонись, — тихонько пропела я хриплым голосом. — Я хочу тебя поцеловать.

— Не поверишь, как пиздец сильно твои губы меня манят.

Сдавшись перед неизбежным, он наклонился ко мне, прикрыв глаза, и, казалось, расслабился, готовый слиться со мной в поцелуе. Я приподнялась на цыпочки и приблизилась к нему, и этот момент растянулся для меня, словно бесконечность, наполненная медлительностью. Моя рука медленно скользнула вниз, к его правому карману брюк.

Резкий удар.

Изо всех сил влепила ему смачную увесистую пощечину, ловко вытащив ключи от машины. Звонкий звук удара эхом разнёсся по пространству. Он отшатнулся и схватился за щеку, зажмурившись. Я не позволила его боли уйти, моментально ударив с колена в пах.

— Блядь, Офелия!

Доминик сложился и сжал свое любимое мужское достоинство. Он злобно говорил что-то на итальянском, я была уверена, что он покрывает меня пятиэтажным матом. Охваченная гневом, я стремительно поспешила к выходу из спальни, и вновь услышала голос Доминика, наполненный яростью и сопровождаемый потоком нецензурной брани. Разъярённая я выпрыгнула из спальни, с грохотом и силой отворяя дверь, и опять услышала мужской крик, собранный сплошным матом, но в этот раз голос не принадлежал Доминику.

Риккардо придерживал нос и жмурился. Похоже, я случайно ударила его дверью.

— Сам виноват, нечего нарушать моё личное пространство и стоять здесь! — я оглядела охранника исподлобья и мимолетно хмыкнула, повернулась на пятках и едва ли не побежала прочь по коридору.

Быстро схватив из гардеробной пальто, я накинула его на плечи и, даже не застегнув сапоги, вышла из дома. Послышались звуки ключей автомобиля, которая разблокировалась, я села за руль и завела ее. Откинувшись на спинку сиденья, я принялась застегивать обувь, пока машина прогревалась.

— Как же он меня раздражает! — процедила я сквозь зубы, достав телефон и швырнув его на соседнее сиденье.

Я окинула беглым взглядом салон. Вкусный аромат дорого мужского парфюма стоял внутри, не выветриваясь. Идеально чисто и блестит от чистоты.

— Интересно, что он хранит в бардачке?

Я наклонилась в сторону и открыла бардачок. В нём творился сплошной бардак. Папки с документами, кошелёк, права, салфетки, ручка и пара пустых листов бумаги.

Захлопнув его, я не нашла ничего интересного. Машина отогрелась, я тронулась с места и взяла пульт, которым Доминик открывал ворота. Повторив те же действия, я моментально выехала со двора.

Я не знала, куда ехать, но я просто хотела успокоиться. Я злилась на него. За то, что он на меня накричал. За то, что заставляет рассказывать то, чего я не желаю. Сжимая руль, я тяжело дышала. Он не сможет меня понять. Я не смогу рассказать ему правду, но я должна намекнуть, что Массимо и Лорелей в опасности.

Отдалившись от района, где жила семья Доминика, я вновь открыла бардачок и забрала листок бумаги с ручкой. Небольшая записка, якобы от анонимного человека, оказалась успешно написана и оставлена в бардачке.

Я сжал зубы, прижав руку к паху. Боль от удара постепенно стихала, но всё ещё оставалась.

Чёртова девчонка, куда она убежала?!

Встав в полный рост, я провёл ладонями по карманам, но не обнаружил в них ключей. Чёрт возьми, она так ловко их украла, что я даже не заметил!

Громко выругавшись, я прошёлся по комнате, стараясь унять ноющую боль. Во мне закипела злость, и я с грохотом сбросил все кубки с соревнований с полки.

Первые места, одни лишь первые места, которые не принесли мне ничего, кроме крови на руках. Костяшки пальцев саднило после удара о стену, но боль казалась незначительной. Мои мысли были заняты лишь одной мыслью — о моей дорогой Офелии!

Она мне лжёт. Я видел это по её глазам, они хранили в себе что-то ужасное. Я хотел узнать, что именно она скрывает и почему. Я чувствовал, что с ней происходит что-то странное, но не мог понять, что именно. Она не говорила ничего конкретного, только отмахивалась от моих вопросов.

Я вышел из спальни, сжимая кулаки от злости. Первым, кого я увидел, был Риккардо.

— Какого хрена ты мог потерять её из виду? — спросил я, схватив охранника за воротник и сильно встряхнув его.

И именно в этот момент я заметил, как из носа Риккардо тонкой струйкой текла кровь. Ладонь Риккардо была покрыта алой жидкостью, пахнущей железом.

На моём лице промелькнула тень улыбки. Я отпустил его, ожидая реакции.

— Твоя невеста, — с иронией пробурчал он. — Чертовски бойкая особа.

— Вижу, — на моём лице отразилась гордость за нее. — Недурной удар.

— Разумеется, ты только рад, что она расквасила мне нос.

Риккардо порой позволял себе язвительные замечания, поскольку мы были друзьями детства, и подобное общение было для нас вполне привычным и естественным.

— Кто-то же должен поставить тебя на место.

После внимательного изучения я мысленно воздавал хвалу Офелии. Удар действительно превосходен, и если немного усовершенствовать её технику, то она станет поистине достойным противником. Только я не позволю ей драться: она будет за моей спиной всегда.

— Так просто набросилась на тебя с кулаками?

— Нет, — он отрицательно покачал головой, вытирая кровь рукавом. — Въебала со всей силы дверью.

Моя девочка.

Моя жемчужина.

— На кухне есть лёд, — сообщил я и поспешил удалиться в кабинет отца.

Она сбежала, угнав автомобиль, и думала, что сможет спрятаться от меня в любом уголке мира. Но, к сожалению, это было лишь иллюзией. Я мог найти её где угодно, в любой точке земного шара.

Я хотел вернуть её и заставить молить о пощаде, извиваться и кричать подо мной.

Ярость вновь вспыхнула под кожей, подобно обжигающему кипятку. Это была не просто разозленность – это было яркое пламя, охватывающее каждую клеточку моего тела. Я чувствовал, как сердце бешено колотится, а жар поднимается с живота к горлу, прерывая дыхание.

Эта маленькая девчонка угнала мою, блядь, машину.

Я ворвался в кабинет отца, разрывая разговор на куски, проходящий без моего присутствия.

— Мне нужны ключи от твоей машины, — обратившись к старшему брату, я протянул руку, ожидая ключи.

Маттео вскинул бровь.

— Нахрена тебе моя машина?

— Догнать свою.

Он посмотрел на меня и полез в карман, но не спешил, будто намеренно меня злил.

— Неужели Офелия обвела тебя вокруг пальца? — он рассмеялся во весь голос и извлёк ключи, прокручивая их на пальце.

— Блядь, прекращай.

— Нет, — с улыбкой возразил он. — Я за рулём. Ты слишком вспыльчив, и я не хочу, чтобы ты случайно повредил мою новую машину.

— Поверь, при желании я бы смог это сделать с удовольствием, — ответил я с лёгкой ухмылкой.

Отец с презрением взглянул на меня и нахмурил брови. Я понимал, что сейчас последует. С самого детства я хорошо знал своего отца и мог предугадать его реакцию, как и реакцию других людей. От отца мне передалось умение точно анализировать и понимать характер человека. Однако в отношении Офелии у меня не было никаких сомнений. Я должен был выяснить, что она скрывает.

— Ты говорил, что ситуация под твоим контролем, — произнес отец с невозмутимым спокойствием. Впрочем, я ожидал именно такого ответа. — Под полным контролем. Какого хрена ты упустил ее из виду?

— Я держу ее под контролем, — коротко ответил я и последовал за Маттео. — Поговорим позже.

***

— Невероятно, как эта юная особа смогла обвести тебя вокруг пальца, — Маттео, выслушав мои объяснения, не смог сдержать улыбки, сидя за рулём своего автомобиля.

— Поверить не могу, что ты радуешься этому, — грубо ответив с возмущением, я посмотрел в телефон.

Она сорвалась на меня из-за мелочи, с которой можно было разобраться словами. Но вместо этого она выбрала унизить меня, заявить, что я «никогда не пойму», и, словно в ответ на это, уехать на моем автомобиле. Я не мог поверить, что женщина, которую я любил и планировал провести с ней всю жизнь, так легко могла причудить такую абсурдную и гнетущую ситуацию.

С помощью старого знакомого отца, Тайлера, местоположение Офелии обнаружено в несколько действий.

— И где твоя невеста?

Я посмотрел местоположение и направление, в котором она двигалась. Ее передвижения бесцельны. Она просто ездила по городу и никуда не заезжала.

— Ближе к садам Боболи, — отвечал, наблюдая за ней через телефон. — Она остановилась, потому, блядь, я тебя прошу, езжай быстрее и не плетись как черепаха!

Маттео бросил на меня беглый взгляд и, прибавив скорости, устремился в сторону садов.

Я пытался дозвониться ей раз десять в течение двух минут, но она явно не желала отвечать на мои звонки. Намеренно игнорировала.

— Сучка, — выругался и сжал телефон в руках. — Возьми же трубку!

— Она не столь невинная овечка, как может показаться на первый взгляд, скорее она лиса в стае волков, — смех брата эхом разнёсся по салону. Я с трудом сдержал себя, чтобы не ответить ему тем же и не вмазать.

Я молча наблюдал за её перемещениями. Она остановилась недалеко от моста, который ведёт в сады.

— Сочувствую тебе с будущей женой, — продолжал Маттео играть на струнах моего терпения.

— Заткнись, — прошипел я.

— Я не прав?

Он ухмыльнулся.

— Она ударила тебя по яйцам и украла ключи, не боишься, что еще что-нибудь учудит?

— Нет.

— Допустим, — он развернул влево, проезжая вдоль реки Арно. — Не забудь включить шумоизоляцию, не горю желанием слышать чужие стоны и звуки порки.

— Боишься, что не услышишь стоны Софии? — подшучивая над братом, я посмотрел на него. — Моя женщина кричит от меня гораздо сильнее, чем от тебя.

— Чушь! — воскликнул он, я рассмеялся. — Как только я на ней женюсь, ты из своей квартиры будешь через весь город слышать, как она кричит, пока я лишаю ее девственности.

Девственность.

Мне вспомнилось, как я забрал её у Офелии прошлой ночью. Её прерывистое дыхание и нежные губы вызвали у меня трепет. Мне было так приятно смотреть на её лицо, следить за её дыханием, наблюдать, как её глаза то открываются, то закрываются. Я упивался её тихими вздохами и ощущал её вкус на своих губах. Губы Офелии были настолько мягкими и желанными, что я хотел целовать их без конца.

— Как ты понял, что Юлиан в Италии? — резко спросил брат, нагло вырывая меня из воспоминаний. — Только честно. Обманывай кого угодно, но не меня.

Незаметно прикусив язык, я посмотрел на него. Я не собирался говорить, что узнал об этом от Офелии при отце, он сразу начнет ее подозревать и держать на ней свой глаз. Я хотел, чтобы она угомонилась и не нервничала из-за этого. Маттео я мог рассказать всю правду.

— Мне Офелия рассказала, что видела его сегодня, — безэмоционально ответил.

— К чему она?

— Не знаю, но она подала охренительную зацепку.

— Не спорю, его присутствие здесь многое объясняет, — вздыхает он. — Но откуда ей знать, что мы враги?

— Она спросила. Многим известно, что у нас дохуя конкурентов.

— Это странно.

Я откинулся на спинку.

— Она боится, — зачем-то предупредил его.

— Чего?

— Еще не выяснил, но она что-то скрывает.

Маттео на мгновение погрузился в глубокие раздумья, издав при этом протяжный вздох, свидетельствующий о напряжённой мыслительной деятельности.

— Установи прослушку в её часы или телефон. Это единственный способ получить хоть какую-то информацию. Или же просто подожди, пока она сама всё расскажет.

— Офелия не из тех, кто делится своими сокровенными мыслями, — на моих губах заиграла улыбка. — Она предпочитает хранить тайны и стремится к самоконтролю.

— А затем — ба-бах! — и она наносит тебе удар, от которого ты теряешь равновесие и падаешь на землю и лишаешься яиц, потому что она херачит тебе прямо по ним, вдобавок грабит твои карманы, — Маттео, не в силах сдержать смех, остановился. — Твоя машина — впереди.

Я с силой захлопнул дверь автомобиля Маттео, вызвав тем самым его недовольное ворчание, которое, казалось, обещало мне не повторять подобных ошибок. Однако мне было всё равно, и я поспешно направился к своей машине, заглянул в окно — и никого не обнаружил. Офелии там не было! Меня охватило беспокойство, я начал волноваться за неё.

Оглядевшись по сторонам, я услышал оклик Маттео.

— Твоя невеста на мосту, не волнуйся!

Я обратил внимание на неё, стоящую на мосту. Она устремила взор в реку, проводила пальцами по каменной поверхности и испустила вздох. Я ощутил умиротворение. С ней всё в порядке.

Я стремительно приблизился к ней и оказался за её спиной. Склонившись над её нежной шеей, я горячо выдохнул в кожу и взял её руки в свои. Офелия вздрогнула и уже было открыла рот, чтобы закричать, но я успел её остановить.

— Тише, — шепнув, я поцеловал ее кожу, она узнала меня. — Это я, не бойся.

— Как ты меня нашел? — ее голос дрогнул.

— Секрет, — я вновь поцеловал ее щеку. — Ты же от меня прячешься, сладкая жемчужина.

Она сплела наши пальцы, и я сжал наши ладони. Я прислонился к ее спине ближе и обхватил хрупкую талию, удерживая в теплых объятиях. Распахнув пальто, я прислонил девушку к себе и спрятал под тканью своей верхней одежды. Она утонула в горячих объятиях, рвано вздыхая и растворяясь.

— Ты замёрзла, — я развязал шарф со своей шеи и закутал ее голову. — Какого хрена ты без шапки?

— Боже мой, — она вздохнула и попыталась снять ткань с головы, но я не позволил ей это сделать. — Только не надо одевать меня, как моя мама или бабушка, мне не холодно!

— Ты очень холодная, — произнёс я сурово и начал натягивать на неё перчатки, извлечённые из своего кармана. — Как давно ты здесь находишься? Какого хрена ты так легко оделась? Нахрена вылетела из дома полураздетая?

Я развернул ее лицом к себе и заставил уткнуться носом в шею. Она расслабилась, я только сильнее ее обнимал. Маттео сразу же уехал, не став мешать нашей идилии. Мои губы скользнули по ее коже на лице, опускаясь к губам.

— Не убегай от меня, — попросил я шёпотом.

— Не буду, — пообещала Офелия, вызвав у меня улыбку. — Не кричи на меня.

— Не буду, — пообещал я.

Она подняла голову и выдохнула. Наклонившись, я накрыл ее губы своими, целуя ее у всех на виду. Я хотел, чтобы все знали, что она моя и никто не имеет права заявлять на нее права, кроме меня. Я сделал ее своей, она жаждет этого, но не признает. Она будет моей официально и останется со мной.

Я ценил ее. И всегда буду ценить. Она особенная девушка, в ней присутствовал некий шарм, которого не было ни у кого.

Ее губы с привкусом персика и вишни. Видимо, она наелась фруктов в машине или здесь, у моста. Я прижал ее к себе как можно ближе, она не сопротивлялась, наоборот, хотела того же, что и я. Я желал ее всю. И я не про интим. Не про секс. Она нужна мне как воздух. Нужна, как пистолет в кобуре. Нужна, как красивые розы в квартире.

— Ты моя прекрасная жемчужина, — отрываясь, говорил ей в губы. — Поехали домой. Ты замерзла. Не хочу, чтобы ты заболела.

— А если заболею? — нежно поинтересовалась она.

— Тогда я буду тебя лечить.

Я обхватил ее талию и подтолкнул. Она отдала мне ключи от машины. Я пропустил ее первой в авто, открыв дверь пассажирского сиденья. Обойдя капот, сел на свое водительское место.

— Ты просто ужасно завернул мою голову в шарф! — возмущенно вскрикнула Офелия, глядя в зеркало. — Отвратно и безвкусно. Я похожа на бабушку. — буркнула она, но шарф не сняла, лишь вдыхала его запах.

Я смотрел на нее и усмехался. Она так мило щурила нос и злилась. Я готов расцеловать каждую клеточку ее кожи, каждую частичку тела и забить поры только своими поцелуями. Моя ладонь легла на прохладное колено Офелии, поглаживая и согревая его.

— Ты прекрасна, жемчужина, — негромко сказав, я поцеловал ее в висок.

Офелия улыбнулась.

Машина тронулась с места, я наблюдал за ней краем глаза, пока она смотрела в окно и наслаждалась итальянским пейзажем. Она легла глубоко в моем сердце и пристроилась к черной душе, окрашивая ее в белый. Я ехал и представлял ее в своих объятиях. Представлял, как лежал бы с ней под одним одеялом и спал, наслаждаясь ароматом ее волос.

Внезапно меня остановил сотрудник полиции. Офелия же напряглась и чуть испуганно посмотрела на меня, после на мужчину в форме. Я был спокоен как никогда.

— Будьте любезны предоставить ваши документы, — обратился ко мне офицер.

Я без колебаний открыл бардачок и достал необходимые бумаги, передавая их мужчине. Однако из бардачка выпала какая-то свёрнутая пополам бумажка. Я не мог припомнить, чтобы она была у меня.

Я внимательно осмотрел записку, но не смог её прочесть. Взглянув на Офелию, я показал ей бумажку, держа её двумя пальцами.

— Тебе что-нибудь говорит эта записка? — на мгновение мне показалось, что она знает, поскольку в последний раз машина была у неё.

— Нет, — Офелия отрицательно покачала головой.

Я поверил ей, но не до конца.

Офицер, удостоверившись в подлинности документов, вернул их мне. Я ехал, разворачивая листок бумаги, на котором были написаны английские прописные буквы.

Массимо и Лорелей оказались в критической ситуации, и их жизнь находится под угрозой. Вы должны обеспечить безопасность их семьи и возможно помочь им покинуть страну. Если вы не предпримете решительных действий, жизнь вашей семьи окажется в опасности, что может привести к трагическим последствиям, включая мучительную гибель близких людей, в том числе детей и вашей невесты.

Аноним.