Глава 19. Вспышка

Я смотрела в его глаза. Глаза, которые притягивают одним взглядом, я не могла сдержать смешанных эмоций. Он осматривал меня выразительными глазами, и я видела в них столько разнообразных чувств, что не могла бы ощутить никогда, словно он показывает, как следует уметь чувствовать что-либо к человеку.

Выйти замуж за него?! Он издевается надо мной! Я не намерена становиться его невестой и уж тем более связывать жизнь с будущим покойником.

Я развернулась на пятках и направилась прочь, чем быстрее, тем лучше. По дороге я застёгиваю пальто дрожащими пальцами, пуговицы выскальзывали из запотевших рук, а слезы катились по щекам в ненависти и непонимании. Зачем он сделал это? Зачем открыл свой грязный рот и сказал самую ненавистную фразу? Моя невеста, черт возьми?!

Это не входило в мои планы ближайшие лет пять. Выходить замуж, и уж тем более за своего врага, который при удобной возможности убьет меня и мою семью, а я дорожу ею, невзирая на то, что в ней меня никто не любит и отец специально отправил меня сближаться, потому что не жаль, если в одно утро я не проснусь, поскольку меня убили.

Раздражение, что он втянул меня в эту авантюру. Он виноват во всем, я могу ненавидеть своего отца, но в глубине души продолжать любить и тянуться, в надежде хоть на маленькое тепло и проявление крошечной любви.

Стук маленького каблука окутал пространство ресторана. Я бежала по лестнице, не обращая внимания ни на кого, ни на каких людей. Меня осматривали присутствующие, я улавливала гневный голос Доминика, пытавшегося меня остановить, лишь бы я не натворила чего-то.

— Офелия, твою мать, вернись! — Он не просил, а приказывал, думал, что я стану его слушаться, но тому не бывать никогда. — Я сказал, блять, вернись!

Я покидаю ресторан, ощущая, как холодеют мои ступни. Поток ветра мгновенно обрушивается на меня, и я напрягаюсь, на мгновение зажмуривая глаза. Доминик, оставшийся позади, продолжает приказывать мне остановиться и вернуться, но я не обращаю внимания.

Или делаю вид, что не слышу его.

Люди оборачиваются, смотрят на меня с подозрением, и я ощущаю спиной их шёпот. Это видео. Та запись. Она уже выложена в социальных сетях, и я уверена в этом на все сто процентов, и никакие сомнения не могут этого изменить.

Я иду. Быстрые шаги заставляют мои ноги ныть от усталости, но я слышу, как Доминик следует за мной, словно приклеенный клещ.

В моей голове смешались все мысли, начиная с ненависти ко всему миру и заканчивая желанием обернуться и броситься в объятия мужчины, но я останавливаю себя изо всех сил, поскольку не имею права влюбляться конкретно в него. Он умрёт. Его семья умрёт. А если я влюблюсь, то начну страдать от смерти. Папа в любом случае убьёт их, будь я с ним или без него, жива или мертва.

Я остановилась на ближайшей обочине и вытянула руку, намереваясь остановить машину, лишь бы меня подвезли в ближайший отель.

— Нет того, кто подвезет, поэтому нужно ловить такси? — с издёвкой спросил подошедший Доминик.

Я сжала руку в кулак и напрягла веки. Раздражение смешалось с тягой, той тягой, которая переманивает меня на совершенно другую сторону, а положительную или отрицательную — это уже другой вопрос.

Я почувствовала, как сердце забилось чаще, а внутри все закипело. Ненависть вспыхнула, как жаркие искры в камине, но в то же время в груди зазвучало странное, знакомое притяжение. Меня тянуло к нему, но я запрещала себе чувствовать подобное.

— Ненавижу тебя, Доминик Алдо Моретти, — мой голос звучит излишне слабым, нежели я желала ранее.

Снег тихо падал на землю, укутывая меня в свой холод тонким покрывалом. Я шла по асфальту, покрытому снегом, и злилась, слыша голос Доминика.

— Правда?

Я мельком обернулась, замечая его пронзительную усмешку, и проклинаю себя за то, что мне, черт возьми, нравится!

— Абсолютная правда! — вскрикнула я, лишь бы он услышал. — Ты... Ты просто...

— Кто же я?

— Бесчувственный эгоист!

Мужчина едва слышно смеётся низким баритоном, заставляя меня сглотнуть и напрячься. Зуд между ног вынудил стиснуть бедра, я рвано вздыхаю и снова машу рукой, но автомобили только и делали, что проезжали мимо, не замечая меня в густоте метели.

— Прекрати заниматься хренью и пошли в ресторан обратно.

Он протягивает руку и обхватывает сильными пальцами моё запястье, действием запрещая подозвать машину. В его глазах мелькнул азарт.

— Отпусти меня, — шиплю я.

— Зачем? — он ухмыляется и склоняется над моим лицом. — Чтобы ты опять сбежала от меня?

— Я не собираюсь находиться в одном помещении с тем человеком, которого не волнует моё мнение и мои чувства! — голос сорвался на крик, но он был непреклонен.

Доминик никак не показал эмоции, я не увидела ничего, кроме продолжающей ухмылки уголками губ. Я поджимаю свои, подавляя порыв сорваться, накричать и наговорить ему всякой грязи, дабы он отвалил.

— Чересчур громкое заявление, жемчужина.

Его голос забрался под мою кожу. Я всхлипнула, глядя на мужчину. Лёгкие снежинки оставались на смуглой коже, идеально подчёркивающие его красивые черты коренного итальянца с другими примесями. Я закусываю губу, чувствуя мозолистые пальцы на руке, пробирающиеся под ткань пальто.

— Остановись, — шепнула я, словно умоляя.

— Вернись, — он также звучал негромко, но сколько желания скрывается в одном банальном слове.

Я стояла перед ним, сердцебиение дрожало в груди, словно кто-то взял его в капкан. Он смотрел на меня с таким огнем, что казалось, будто в воздухе висит электричество. Кажется, я могла почувствовать, как его злость искрит в воздухе между нами, как искры от трения металла о металл. Я задыхаюсь, глядя на него, впервые я ощутила нечто иное.

— Ты думаешь, что ты так легко сможешь сбежать? — произнес он с горькой усмешкой, и его голос звенел, как стекло, готовое разбиться. Я гордо подняла подбородок, стараясь скрыть, как его слова пронзают меня.

— Я не думала, что ты способен на такую хрень, как заставлять меня выходить за тебя, — огрызнулась я, и хотя мои слова звучали резко, внутри меня бушевала конфликтующая волна чувств. Я ненавидела его за все лишние слова лжи, которые он мне когда-либо говорил, за всю ту боль и унижения, когда мы ещё не были знакомы, которые он приносил моей семье. Но в то же время эта ненависть к Вилларе шлифовала его образ, как камень об эрозию волн.

Пауза затянулась, и напряжение между нами стало почти невыносимым. В момент, когда наши взгляды встретились, все слова и злость вдруг оказались бессильны. Я ощутила, как мне захватывает дух от его притяжения. Его глаза, полные гнева, вдруг приобрели глубину, как темный океан, который манит к себе.

— Ты ненавидишь меня, — тихо произнес он, утверждая, и в его голосе проскользнула уязвимость. Я не могла ответить — внутри моей души закручивались сложные чувства. Каждый кусочек меня тянулся к нему, как цветок к солнцу.

— Тебе откуда знать? — рычу. Боль охватывает моё сердце в капкан и пронзает тысячами кинжалов.

— Твои глаза, — он шагнул ближе, и я могла почувствовать его тепло, несмотря на всю свою ненависть. Оно окутывало меня, как плотное одеяло.

Доминик коснулся пальцами другой руки моей щеки, став с теплотой поглаживать её. Я невольно прижалась к руке, ожидая ответа. Тепло заполнило мою грудь, я расслабилась, как под одеялом в постели.

— В них видно всё. Каждое твоё чувство, любая эмоция. Ты хмуришь нос, когда злишься, и стискиваешь брови, когда раздражена. Я замечаю всё, что связано с тобой, и, поверь, я вижу в тебе нити ненависти.

Я замерла, слушая его. Сердце застучало с бешеной скоростью, и я вздохнула, отводя взгляд от притягательного мужчины. Его ладонь сместилась с моей щеки на лопатки, он прижал меня к груди и впился губами в холодный лоб.

По моей коже в ту же секунду промчались мурашки. Я звучно вздыхаю и смотрю на него, немного отрываясь.

Я не должна чувствовать себя комфортно в его руках.

Иначе я влюблюсь.

— Скорее, я ненавижу то, что ты делаешь, — прошептала я, чувствуя, как гнев и страсть переплетаются в моем сердце.

Чтобы защитить себя, я сжала кулаки, будто бы отгоняя свои истинные чувства. Я ненавидела себя за то, что он волновал меня.

— Ты причиняешь боль всем, но ты никогда не знаешь, что ты делаешь и как это отражается на других. В тебе гуляет только «я». Ты любишь власть, любишь командовать, приказывать и контролировать всё, что только возможно, и считать своей собственностью то, что тебе не принадлежит, не принадлежало и никогда не будет принадлежать.

— Что ты имеешь в виду? — он делал вид, что не понимает. Хочу хотел конкретных объяснений, а меня это бесило.

— Ты указываешь мне, — чуть тише сказала. — Хотя я для тебя никто. И ты для меня тоже никто.

Доминик смеётся, я отрываюсь от него и делаю шаг назад, скрещивая руки на груди. Он осмотрел меня изучающим взглядом и вздохнул.

— Я ненавижу тебя, — проговариваю я, пытаясь вложить всю внутреннюю ненависть в слова.

Черт, это слишком слабо. Что-то вытесняет мою ненависть. Не любовь, нет, я не могла...

— Это не просто ненависть, жемчужина, — его голос стал тихим, и в том, как он произнес эти слова, я ощутила беспокойство и надежду одновременно. Это было слишком много для меня — все эмоции смешались, и я застыла в нерешительности.

— Может быть... — еле слышно произнесла я.

В тот миг вся моя уверенность начала рассеиваться, и я поняла, что эта ненависть могла быть только маской, скрывающей нечто большее.

Он закрыл глаза, как будто в ожидании разрешения этого внутреннего конфликта, и я поняла — мы оба натягиваем эту нить ненависти, держа в напряжении то, что тянет нас друг к другу. Это было опасно и притягательно — и вдруг я осознала, что страх потерять его оказался сильнее, чем любая злость.

Мир вокруг нас замер, и в этот момент я уже не знала, что именно я чувствую — ненависть или тягу.

— Тебе нравится находиться со мной, — внезапно подтверждает он, отчего я шатаюсь на ровном месте. — Ты глушишь свои чувства. Зачем? Твоё сердце и душа тянется, но ты вонзаешь в себя невидимые кинжалы, лишь бы возненавидеть не только меня, но и себя.

Я ощутила, как его запах, волнующий и знакомый, окутал меня. Гнев и притяжение переплелись в мозгу, вызывая настоящую бурю эмоций. Неужели он начинает догадываться обо всём?

 — Ты не знаешь, о чем говоришь! — выкрикнула я, но голос мой звучал гораздо слабее, чем мне хотелось. — Тебе не понять, что это значит. Мы разные, и я презираю тебя!

Его глаза блеснули. 

Он отряхнул снег с плеч и усмехнулся. 

— Разные? Ты словно зеркальное отражение меня, только в юбке. Причём... — его хищные глаза скользнули к моим дрожащим от холода ногам, он хмыкает. — Причём безумно красивой юбке, не скрывающей ног. 

Эти слова пронзили мою душу, и я почувствовала, как сладкая горечь стиснула горло. Быть с ним в одном пространстве означало зависнуть в постоянной борьбе. Я пыталась не поддаваться, но беспокойство все росло. 

— Ты не понимаешь, Доминик! — произнесла я с легким отчаянием. — Не понимаешь и не поймёшь. 

— Так объясни мне.

В этот момент он протянул руку, словно чтобы попытаться коснуться меня — не с агрессией, а с каким-то странным пониманием, которое я ненавидела в нем.

— Я не хочу войны с тобой, — сказал он тихо, и вдруг я поняла: за всеми этими словами скрывается страх. Страх потерять меня. Страх быть одним. — Не хочу ненависти. Оставь свой яд, жемчужина, и откройся мне... Оставь яд для других мужчин, позволь себе чувствовать.

Я отвела взгляд, но в груди царила буря. Мы были врагами, панелями отшлифованного стекла, которые могли мгновенно разбиться, но в то же время тянулись друг к другу. Он трогал мои части тела, но непринуждённо, чтобы не спугнуть.

— Ты не имеешь права говорить подобное, — шептала я, чувствуя, как колотится мое сердце.

— А ты не имеешь права игнорировать то, что между нами, — ответил он, его голос стал нежным, как будто он знал, что между ненавистью проскользнула искра желания.

В этот миг я поняла, что ненавижу его не так, как думала. Он был не просто врагом, но также частицей меня, с которой я не могла справиться.

Мы стояли там, смотря друг на друга, полные противоречий — и в то же время так похожие.

Он шагнул ещё ближе, нарушая моё личное пространство, и в этот момент я почувствовала его близость. Запах его духов, смешанный с дымом сигарет, вызывал у меня нахлынувшие эмоции.

— Согласен, действительно, мы с тобой оба не идеальны. Я не идеален, у меня свои гнусные тайны, ты не идеальна, у тебя свой яд, но каждый раз, когда я смотрю на тебя, я вижу только... только проклятие, которое я сам же себе сделал, — сказал он, и в его голосе звучала тугая нота. — Ты моё проклятие, от которого зависит моя жизнь.

— Ты просто упрямый идиот! — закричала я, но внутри меня разгорался огонь. Я хотела его, несмотря на гнев, которому поддавала. Это были чувства, с которыми я не знала, как справиться. Я ненавидела его за то, как он заставлял меня ощутить себя живой.

— И всё же мы продолжаем вертеться вокруг друг друга, как два магнита. Не отталкиваемся, а наоборот, притягиваемся, — произнес он, и в его голосе слышалась усталость.

Я запуталась в нём.

Запуталась в своих чувствах.

Я перестаю что-либо понимать и что-либо ощущать!

— Ты несёшь бред.

Я смотрела на него, его лицо было таким близким, и в этот незабываемый момент я поняла, что между ненавистью и страстью есть лишь тонкая грань. Внутри меня шла настоящая битва: остаться в плену гнева или сделать шаг навстречу тому, что тянет меня к нему.

Наши взгляды встречались и сталкивались в воздухе. Я чувствовала, как между нашими телами сквозит невидимая нить, которая тянет меня к нему. Мое сердце колотилось как бешеное, и, несмотря на слова, которые вырывались изо рта, всё во мне кричало, что я хочу быть с ним.

— Ты ни разу не думала о последствиях своих действий, правда? — продолжал он, и в его тоне было столько печали, что это задевало меня куда глубже, чем всё остальное.

То, что он говорил, было правдой; это ранило меня.

— Каждый раз, когда ты теряешь контроль, ты создаешь хаос вокруг себя. Хаос, который убивает тебя изнутри, как паразит.

Тепло его голоса парило над холодом наших слов, и я чуть не дрогнула. Но ненависть — это мощный щит, и я не собиралась его опускать.

До тех пор, пока не сломаюсь.

— Прекрати, — я шагаю в сторону, говоря сквозь стиснутые зубы.

— Ты не думаешь о последствиях, жемчужина.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты стоишь прямо на дороге.

— Что?

Внезапно я ощутила на себе ослепительное сияние фар, и прежде чем я успела осознать происходящее, я уже находилась на некотором отдалении от источника света и проезжей части, и меня бережно удерживали сильные мужские руки.

Голова закружилась от смешанных чувств, меня словно пронзило электрическим током. По телу пробежала мелкая дрожь, и я расслабилась, различая запах мужской рубашки. Он не отпускал меня, держа так крепко, как только мог.

— Вернёмся в ресторан, — чуть тише произнёс он. — После рабочей встречи с клиентом, ночью, мы непременно обсудим всё, что тебя беспокоит. Наедине. В уютной постели, с благоухающими розами, горячим шоколадом и зефиром.

— Я...

— Тссс...

Его губы легли на мой лоб, спускаясь по щеке. Опуская плечи, я кивнула.

— Только я не стану выходить за тебя замуж!

— И об этом мы поговорим.

От моей резкости он улыбнулся и повёл в сторону здания, где явно все в недоумении от этого конфликта. Я слишком вспыльчива. Вспышка произошла в моей голове, и, кажется, я начинаю понимать, что чувствую к нему.

Неужели...

Я полюбила его?..

Полюбила...