Глава 10. Общие проблемы сближают

Передо мной вспыхивают искры, когда я ощущаю приторный вкус соска. После того как мы съели чизкейк, грудь Офелии словно горит. Я жмурю глаза, притягивая её к себе, стремясь создать чрезмерно тесный контакт. Я слышу её приглушённые стоны, которые она изо всех сил пытается сдержать.

— Доми...

Офелия буквально обессилела. Она прерывисто вздыхает и едва не оседает на моё плечо, пытаясь удержаться из последних сил. Я отстраняюсь от ее упругой груди, замечая влажные следы на её шёлковом топе от моего горячего рта, скрывающем нежную фарфоровую кожу.

— Ты... — с негодованием прошептала она, резко отстранившись и сделав шаг назад, чтобы сохранить дистанцию.

Я лишь усмехаюсь, глядя на её взъерошенные белые волосы и порозовевшее лицо. Офелия мертвой хваткой берется за топ между грудей, став дергать ткань вперед-назад, дабы создать легкую прохладу за счет свежего воздуха.

— Что я? — с хрипцой в голосе интересуюсь.

— Настоящий... Придурок!

— Доминик Алдо Моретти, оказывается, придурок.

— Безумный придурок.

Она яростно вытирает губы, словно стирая следы невидимой помады. Мой взгляд падает на ее ключицу. Ярко выраженная татуировка в форме розы сильно похожа на мою, и меня это льстит.

Смотрю на нее.

На нее одну.

Ни на кого раньше я не смотрел так, как смотрю на нее сейчас.

Офелия судорожно хватает расческу из сумочки, небрежно лежащей на полу. Она старается расчесать потрепанные белокурые локоны и скрыть легкое стеснение. Рвано вздыхаю. Я открыто пялюсь на нее.

Черт.

Надеюсь, она ни перед кем не ходила больше в настолько откровенном виде.

— Жемчужина, — я сам не понял, зачем подозвал ее, мне просто хотелось вслух произнести прозвище, до жути подходящее ее светлой внешности.

Она не похожа на француженку. 

Я уловил вздрагивание ее хрупких плеч. Офелия неспешно обернулась и посмотрела мне в глаза, словно пыталась отыскать причину резкого зова.

— Что? — сипло переспросила она.

Её бледные щёки вспыхнули нежным румянцем. Она слегка прикусила персиковую губу и склонила голову, словно проявляя интерес и демонстрируя любопытство.

— Ты столь прекрасна, — негромко произнёс я, пристально разглядывая её, словно стремясь запечатлеть в памяти каждую деталь её облика. — В тебе есть нечто особенное...

— Особенное? — переспросила она.

— Твои волосы, кожа, глаза — ты совсем не похожа на француженку.

— Моя мама — исландка.

Я слегка приподнял бровь, и на моих губах невольно заиграла улыбка.

— Выходит, ты полукровка.

Офелия едва заметно кивнула и присела на комод, видимо, предпочитая это место остальным. Ей понравилось это местечко, чему я усмехнулся нахально.

— Мы так похожи, — я поднялся, невзирая на ноющую боль в плече и бедре. За эти сутки рядом с ней мое состояние значительно улучшилось, она действительно врач, но лечит своим присутствием. — Это точно судьба.

Жемчужина бросила на меня восхитительный взгляд, но только полный презрения.

— Судьба быть вместе, — уточнил я.

— Ты что, смеёшься надо мной? Доми, это совсем не смешная шутка!

Доми...

Сокращённое имя, произнесённое ею, звучало столь сладостно, что мне хотелось слышать его вечно. Оно звучало откровенно, интимнее самого секса.

Меня так часто называет семья, и для меня это привычно, но от Офелии это имя звучит по-другому, по-особенному.

— Я не смеюсь, — говорю я хрипло. — Твоя татуировка. Маленькая, изящная, очень похожая на мою.

— Это просто совпадение, — женские брови сдвинулись, создав хмурое выражение лица.

— И мы полукровки.

— И это обычное совпадение! Ты пытаешься увидеть намек там, где его нет!

С досадой и разочарованием я испустил вздох и рухнул на холодную постель. Устремив взор в потолок, я продолжал взывать к ней, надеясь, что она отбросит свою гордыню и разделит со мной кровать хотя бы на пару минуточек. Но, увы, эта девушка непреклонна.

— Я не буду лежать с тобой! — дерзко фыркнула та.

Переведя глаза с потолка на Офелию, я ухмыльнулся шире. Она держала руки скрещенными на груди, выразив грозность, напоминая актерское мастерство. Гордо вздернула нос, словно стараясь не сталкиваться со мной взглядом. Глаза устремлены куда-то далеко, главное, не в мою сторону. 

— Всю ночь вместе спали, а сейчас тебя переклинило? Ты неоднозначная, жемчужина.

Я поднялся с постели бесшумно и приблизился к ней. Внезапно обхватив её за талию левой рукой, я притянул её к себе и, опрокинув обоих на ложе, не в силах был её отпустить.

— Отпусти! Доми, ты нарушаешь мое личное пространство! — высказалась Офелия криком в ухо.

Голос Офелии оглушающе въелся в уши, подобен грому. Блять, она меня лишит слуха такими темпами.

— Личное пространство?

Усмешка вновь растеклась по лицу. Я стиснул ее в руках крепче, лишь бы не вырвалась, прижался губами к ее ушку и чутко поцеловал. Она слышит и чувствует мое тяжкое прерывистое дыхание, желающее сблизиться с ней, проявить нежность и ласку.

— Я твое личное пространство, жемчужина, — сладко шептал и кусал мочку уха, покрытая маленькой бриллиантовой серёжкой. 

— Что за бред ты несёшь? — ворчит она.

— Не бред, жемчужина моя.

Изо всех сил я старался не обращать внимания на плечо, оно ноет, я пытаюсь терпеть. Решаю отвлечься от боли с помощью Офелии. Чувственно дотрагиваюсь до мягкой скулы и скольжу ниже прямиком к шее. Раз. Два. Три... Три поцелуя. Три багровых засоса, идущие вслед друг за другом. 

— Доминик...

Она едва дышит, ощущая лёгкое удушье в ощущениях. Любуюсь засосами и мгновенно облизываю их, словно извиняясь за причинённую боль. Мне хорошо оттого, что хорошо ей. Просто поцелуи. Просто засосы. И ничего лишнего.

— Прекрати, — требовательно застонала Офелия, очередной стон вырывается из груди.

— Нет, — на долю секунды остановившись, хрипло отрезал я.

— Прошу...

— Плохо просишь...

Не хочу тормозить.

Не сейчас.

Никогда в жизни.

Никогда больше.

Не хочу.

Никогда.

И ни за что.

Я вжимаю свою жемчужину глубоко в матрас, не разрешая вылезать из цепкой хватки. Оказываюсь сверху, держась на здоровой руке, раненной я принялся бережно оглаживать хрупкие плечи, вздрагивающие от любого прикосновения.

— Доминик, — вновь вздохнула та. — Пожалуйста, остановись, я не выдержу.

— Умоляй сколько хочешь, жемчужина, но я не остановлюсь до тех пор, пока ты не охрипнешь из-за стонов.

За пределами опочивальни раздался назойливый звон. Издав недовольное ворчание, я бросил взгляд на дверь спальни, но не стал отвлекаться, продолжая осыпать поцелуями нежную шею Офелии. Я не смел преступать границы дозволенного.

Ещё не время.

— Там... там звонят... — жалобно произнесла девушка подо мной.

— Пускай, — отмахнулся я.

Звонок не умолкал.

«Чёрт побери, кто это?»

Я раздражённо поднялся с Офелии и тяжёлой поступью направился в прихожую. Но едва я переступил порог спальни, как почувствовал под ногами холодную влагу.

Вода?

Опустив взгляд, я выругался вслух.

— Чёрт возьми! Откуда вода? Прорвало крышу?

Ещё более злой, я подошёл к двери и, не глядя в глазок, распахнул её.

— Клянусь, я тебя убью, если ты помешаешь моему блаженству еще гребаный раз! — не видя причины моего гнева, предупредил я.

Передо мной стоял пожилой мужчина, вопросительно подняв бровь.

— О, господин Доминик, добрый день, — приветливо помахал рукой мужчина. — Я ваш сосед снизу, и позвольте мне вас попросить проверить краны, вы нас затапливаете маленько.

— Затопили? 

Гнев мой мгновенно улетучился, словно его и не было. В одно мгновение я сумел сменить маску эмоций, и теперь на моём лице было написано искреннее удивление.

— Доми, кто там? И почему ламинат такой сырой? — послышался позади меня скучающий голос Офелии. Она уверенно приближалась ко мне, и я почувствовал, как она прижимается ко мне, демонстрируя нашу близость. — Вы нам помешали, сэр.

— Я вижу, что вы заняты, но всё же прошу вас об одолжении.

Я задумчиво нахмурил брови.

— Это ты открыла кран? — спросил я девушку.

— Э-э-э, нет, — ответила она неуверенно. — А что случилось?

Кран.

Кухня.

Ванная.

— Ванная!

С силой я ударил по стене, не в силах сдержать гнев. С рычанием я распахнул дверь в ванную комнату и с раздражением вздохнул.

Ванная наполнена, и вода медленно вытекает из неё тонкими струйками, а из крана льётся вода. Закрыв кран, я опираюсь о бортик.

— Хотел принять ванную, включил воду и забыл про нее, поскольку отвлекся на тебя.

Я оправдывался, ощущая спиной присутствие Офелии. Она созерцала эту сцену своими холодными серыми глазами, но мне было известно, что в действительности она была нежным маленьким котёнком, ищущим заботы и защиты в человеке, которому она доверяла.

— Жемчужина, иди пока в комнату, я всё улажу, — твёрдо изрёк я, после чего открыл сток, давая возможность воде из ванной устремиться вниз по канализационным трубам.

Удивительно, но она послушалась меня.

Впрочем, это было мне только на руку.

Проводив её взглядом, я вернулся к своему соседу и пригласил его войти, чтобы не стоять на пороге.

— Приношу свои глубочайшие искренние извинения и готов возместить ущерб, — твёрдо заявил я. — Однако мне необходимо переговорить с владельцем квартиры. Скажите, во сколько обойдётся ремонт?

— Недорого, примерно... — начал было он.

Я достал из кошелька пять тысяч евро, поскольку остальные деньги были только на карте.

— Ваш номер телефона? — спросил я.

— Зачем? — удивился он.

— Я свяжусь с вами.

В то время как он диктовал номер, я успел обнаружить его имя и перевести на его карту пятьдесят тысяч евро. Он увидел поступление уведомлений в телефоне, и его взгляд мгновенно стал осмысленным.

— Достаточно ли вам пятидесяти пяти тысяч? — осведомился я с серьёзным видом, протягивая ему деньги.

— Боже мой, да мне этого с лихвой! Оставьте себе, у меня ведь гостиная всего двадцать квадратных метров.

— В таком случае, на оставшиеся средства вы сможете приобрести что-либо ещё или же отремонтировать ещё одну комнату.

— Спасибо вам огромное...

Я обрадовал его. Было очевидно, что он никогда прежде не видел такой суммы денег сразу, практически ни за что. Он направился в одну сторону, уходя прочь, а я — в другую, в кладовку, за шваброй, ведром и тряпкой.

Найдя и взяв всё необходимое, я принялся вытирать лужи по всей квартире. Одной рукой это было крайне неудобно. Выдавая дотошный звук несильной боли, я едва выжимал тряпку в ведро, собирая воду.

— Давай помогу, — предложил голос.

Рядом возникла женская фигура, исполненная изящества. Офелия, стоя подле меня, держит в руках точно такую же швабру и тряпку, и мы начинаем вместе протирать пол и выжимать воду.

Протирали, выжимали, выливали в унитаз — и так неоднократное количество.

Издали я созерцал её. Она кружилась в танце с этой шваброй, заливисто смеялась и улыбалась, изредка бросая на меня взгляды. И улыбка, подобно ручейку, разлилась и по моему лицу — я готов был любоваться её улыбкой вечно.

— Жемчужина, — вновь обращаюсь я к ней, — ты прекрасна. Не думала ли ты пойти на танцы? 

— Нет, а ты бы хотел? — смеётся она.

Мы заканчиваем уборку, и вдвоём нам удаётся быстро навести порядок.

— Да, тебе бы подошли танцы, — продолжаю я, — что-нибудь нежное, галантное и классическое.

Офелия задумывается и убирает принадлежности для уборки обратно в кладовку. Я продолжаю наблюдать за ней.

В моём воображении сразу же возникает образ танцующей Офелии, её грациозные движения и наслаждение моментом.

— Притягательная, изящная, грациозная, нежная. Столько различных качеств, что листа бумаги и синонимов недостаточно для описания.

Она оборачивается. Её глаза встречаются с моими, и я тону в их пылающем взоре. Я едва касаюсь её чётких скул и провожу по ним подушечками пальцев, ощущая, как по её коже пробегают мурашки.

— Офелия, — прошептал я в персиковые губы, едва касаясь их, намереваясь поцеловать, но не спешил. Я дразнил ее ожиданиями. 

— Что, Доми? — воркует она тихонько и отвечает взаимностью.

Она приближается, приподнимается на цыпочки и сама касается моих губ, желая наконец прекратить эту пытку для нас обоих.

— Жемчужина, будь...

Я не успеваю закончить фразу.

Раздаётся резкий звонок телефона.

Чёрт!

Не глядя на экран, я отвечаю.

— Чёрт побери, я клянусь, что убью тебя! — рычу я в трубку, отходя от Офелии.

— Ну попробуй, — слышу я насмешливый голос отца по ту сторону связи.

— А, это ты, — вспоминаю я и откашливаюсь. — Что случилось?

— Да, ты срочно нужен во Флоренции.

— Объясни, что произошло.

— Не телефонный разговор. Все ждут тебя. Поторопись.

И он кладёт трубку.

— Чёрт побери, — ругаюсь я, сжимая телефон и чувствуя, как кровь приливает к вискам. — Кажется, мы летим знакомиться с моей семьёй сегодня же.