Глава 7. Почему я думаю о ней?

Я сидел на диване в гостиной и ожидал хотя бы одного словечка от отца, нервно расхаживающего по помещению. Бедро ныло, напоминая о боли, доставленной благодаря гребаному Юлиану. Я провожу широкой ладонью по лицу, протирая его от подступившего жара. Здесь слишком жарко.

Статная фигура отца фигурирует позади меня, пока я с наслаждением сидел, откинувшись на спинку дивана.

— Нас хотят судить, — начал говорить он, я лишь угукнул. Никакой особой реакции.

— Боишься, что не выиграем суд? — ухмыльнулся старший брат.

— Репутация ушла в пи... вниз, — то и дело повторял он, постоянно поправляя себя на более приличные выражения.

Не слушая разговор между мужчинами, я заглянул в телефон, где заметил уведомление от Офелии.

Она что-то хочет?

Нет, видео отправила.

Интересно.

Надев беспроводные белые наушники AirPods, я включил звук на максимум. При виде открывшегося моему взору видео я испытал потрясение, от которого мои волосы, казалось, поседели.

Передо мной предстала изящная девушка, облачённая лишь в нижнее бельё, стоящая перед зеркалом в ванной. Она нежно проводила рукой по своему телу, прерывисто шепча что-то. На мгновение моё сердце замерло, пытаясь осмыслить увиденное.

Она действительно отправила мне интимное видео...

В штанах стало невыносимо тесно, ощущение было такое, будто член не выдержит напряжения и вырвется наружу.

— Советую в следующий раз быть осторожнее, мало ли твою девушку увижу не я, а непонятный мужик, — за спиной послышался низкий шёпот отца.

Твою мать!

В ту же секунду я выключил телефон и протер лицо. Тяжело вздыхая, чувствую не стыд, а лёгкое раздражение.

— Господин Доминик, к вам гостья...

Я поднял голову и устремил холодные фиолетовые глаза вперёд на девушку, услышав обращение прелестной особы с милым лицом — горничной. Она недавно завершила обучение в университете по специальности «Туризм и гостиничное дело», но откликнулась на наше объявление в поисках нового сотрудника для работы в особняке. Прошлая умерла.

— Я никого не жду, — тон голоса стал холоднее айсберга.

— Господин...

— Улла, я же сказал, я никого не жду и никого не звал. Прежде чем переступить порог дома моих родителей, пусть он заручится моим согласием.

— Нам надо поговорить.

За спиной Уллы возникла фигура той, кого я готов был предать анафеме. Я увидел янтарные глаза, устремлённые на меня с притворной печалью. Сжимая в руках телефон, братья и отец уловили мою ярость, направленную на эту даму. Члены семьи сочувственно вздохнули и покинули гостевую комнату, оставив меня наедине с изменницей. Улла повторила то же самое.

— Зачем ты пришла? — спросил я, поднимаясь с дивана, не обращая внимания на адскую боль в бедре и плече.

Я совершенно забыл об интимном видео, которое только что видел, и о том, что Поллианна разрушила все мои чувства к Офелии и мои планы на юную жемчужину.

— Неужели твой мозг не понимает, что мы расстались и больше не должны видеть друг друга? — спросил я.

— Доминик, пожалуйста, послушай...

Она вновь обратила на меня свой взор, исполненный печали, нарочитой печали. Поллианна приблизилась ко мне и порывисто обвила своими длинными руками мой широкий накаченный торс. Она стремится быть ближе ко мне, но не встречает ответного движения с моей стороны.

— Уходи, — низким хриплым голосом сказал я.

— Прошу, дай мне пять минут!

— Нет, — говорю я ледяным тоном, не позволяя ей проникнуть в мой разум и заставить моё сердце слушать её. — Уходи, уходи немедленно. Я ненавижу ждать, уходи прямо сейчас.

— Ну почему ты такой холодный?! — рявкнула она во все горло. — Ты холоднее Антарктиды!

— Уходи или силой выпровожу отсюда.

— Я хочу всё вернуть!

Ее слова будто заставили меня протрезветь.

— Вернуть? — горькая усмешка коснулась моих губ, я почувствовал жжение в глазах.

Она кивает, подобно послушной собачке, усвоившей команду и демонстрирующей её перед хозяином.

— Вернуть? — повторяю с иронией в голосе.

— Да, вернуть! Представляешь, у любящих людей есть сердце, и они понимают свои ошибки.

— Значит, я нелюбящий кретин, у которого нет сердца.

— Доминик...

Полли взглянула на меня поникшими глазами. Я не посмел показывать какие-либо другие чувства, кроме безразличия.

— Я совершила ошибку, я хочу всё исправить. Дай мне второй шанс!

— Третий, — ухмылка не спадает с моего лица, я поправил ее.

— Что?

— Ты просишь третий шанс.

Я отстранился от девушки и вновь расположился на диване. Откинувшись на спинку, я ощутил невероятное облегчение в груди.

— Да, я простил тебя в первый раз, когда ты соврала об изнасиловании, — на выдохе я произносил слова, сохраняя убийственное спокойствие.

Ее напугали мои слова. На долю секунды она вздрогнула, я почувствовал дрожь в ее голосе.

— О чем ты?

— Ты знаешь, Поллианна, — едва слышно прошептал я. — Год назад я застал тебя в постели с твоим сотрудником, однако ты очень умело отделалась, соврав, что он домогался до тебя.

— И ты безжалостно убил его, — охрипшим голосом выпалила она.

— Да, я убил его. Беспощадно. Мне было приятно видеть его мучительные страдания, однако вся сладость испарилась, как только я понял, что ты обманула меня.

— Ты ничем не лучше собственного отца!

— Полли, ты знаешь, чем я занимаюсь. Чем мой отец занимается. Чем мои братья занимаются. Это семейный бизнес.

В воздухе повисло напряжённое молчание. Она посмотрела на меня так, словно мы были заклятыми врагами, готовыми объявить дуэль. Поллианна вздёрнула подбородок, и я услышал, как она нервно сглотнула, словно собираясь сорваться с места и бежать без оглядки от меня и моей семьи. Она выглядела так, будто совершила преступление и ожидала, что её вот-вот арестуют.

— Полгода после фальшивого изнасилования проходили хорошо. Жили вместе в моей квартире, каждое утро я встречал тебя в красивой шелковой ночнушке, готовил завтраки... Я был счастлив.

— Поэтому я хочу... — протаранила Полли, я ее перебил, показав неуважение.

— Но ты выбрала мельком поскакать на члене Ноа.

Я обратил внимание на то, как она нервно покусывает и без того пухлую губу. В то время, когда мы были вместе, я оплачивал все её процедуры, включая филлеры, и делал это с радостью. Я стремился к тому, чтобы мы оба были счастливы.

— Я была под алкоголем.

— Представь себе, дорогая, — я склонился вперед и сцепил руки в замок, облокотившись локтями о колени. — Я неоднократно был под высоким градусом алкоголя. Был пьяный в хлам. Почему я не трахнул твою лучшую подружку? М?

— Не знаю...

— Потому что я любил и был верен. А теперь убирайся из моего дому и больше никогда, слышишь? Никогда не появляйся в моем доме. Ни здесь, ни в моей квартире, нигде. Забудь про меня. Представь, что наш союз оказался сном, о котором ты мечтала всю жизнь.

— Доминик... - шепотом лепечет она. — У тебя другая, — твердит она в отчаянной боли в голосе.

Буря эмоций въелась в грудь, желая сорваться и...

Поехать расслабиться от прогулки с Офелией.

— Да, у меня другая. Уходи или мне перейти на крайние меры?

— Не стоит, я уже ухожу.

Она говорит с явной неприязнью, будто я совершил нечто непростительное и причинил ей глубокую душевную боль. Поллианна в гневе удалялась вглубь дома к выходу, громко стуча длинными шпильками.

Пожалуй, куплю себе новую квартиру, вдруг опять решит наведаться в гости.

В одиночестве я откинулся назад. Омерзительное чувство. Просто омерзительное. Я потратил столько времени на бывшую девушку, обожающую изменять. Боюсь, она всю жизнь будет мешать мне и моей семье.

Беру телефон с тяжелым вздохом возбуждения. Опомнившись, я возвращаюсь в чат с девушкой. В глаза мигом попадает интимное видео. Господи... Она явно пытается меня соблазнить и затащить в постель. Черт возьми, чувствую себя проституткой мужской версии.

Как бы я хотел оказаться в объятиях Офелии, уткнуться лицом в ее длинную шейку, спрятаться в белокурых волосах и вдыхать аромат ее жемчужной кожи...

Черт...

Неожиданно раздался грохот упавшего предмета от дивана. Я опять швырнул телефон куда подальше. Теснота в штанах не желает униматься, бедро еще ноет, как и плечо.

Гребаная девчонка!

Красивая гребаная девчонка!

Который раз за эти дни я швырнул телефон. В первый раз из-за Поллианны. Во второй раз из-за Офелии.

Офелия холодная, истинное олицетворение зимы, но, может, в ней все же есть согревающий камин?

Почему я думаю о ней?

Поднявшись, мужественно невзирая на боль, я поднял телефон и набрал ту, кого хочу услышать сейчас, слышать вечно.

— Алло? — послышался голос в трубке. Черт, я обожаю ее нежный трепетный голосок. — Ты по поводу видео? Пожалуйста, прости... Я... я не знаю, что на меня нашло, и...

— Не беспокойся. Я хочу встретиться через пару часов.

Я различил сквозь густую пелену крупных хлопьев снега строение, в котором намеревался провести несколько дней. С усмешкой я вошёл внутрь, слегка прихрамывая из-за боли в бедре. Меня встретила уютная просторная квартирка, расположенная неподалёку от знаменитой Эйфелевой башни. Сбросив тяжелое пальто, я прошелся вглубь. Отыскал спальню и плюхнулся на постель. Желание сбросить напряжение необычным образом не покидало тело. Не простой сон, а нечто более привлекательное.

— Дерьмо, — ругаюсь под нос.

Когда я оказался без штанов и без свитера, лишь в одних боксерах, в нос мне ударил запах крови. Передо мной предстал окровавленный бинт на бедре и плече, светлая тугая повязка была насквозь пропитана кровью. Усталость после двухчасового полёта взяла верх, но я старался убедить себя в необходимости перебинтовать незажившие раны от прошедших пуль несколько дней назад.

Не желая торопиться, я извлёк из чемодана небольшую медицинскую укладку. Бинт, спирт...

— Доминик? Ты здесь?

Из коридора послышался до боли знакомый голос. Улыбка непроизвольно расползлась по лицу. Подняв голову, я замечаю ее.

— Здесь, ты как вошла?

— Дверь открыта была.

— Ах да, точно, совсем забыл закрыть ее на щеколду.

Офелия любопытно оглядела мою окровавленную ногу.

Я прилетел в Париж ради нее. Я хотел увидеть ее вживую, а не на экране телефона. Потому я и снял квартиру, позвал ее к себе, ведь она хотела увидеться. И не только она одна.

— Помочь? — Офелия взглядом указала на раны, имея в виду помощь по обеззараживанию, обезболиванию и бинтованию.

— Не откажусь, жемчужина.

Девушка начинает действовать. Она жестом предлагает мне устроиться поудобнее, и я безмолвно подчиняюсь. Офелия берёт на себя роль целителя и осторожно касается влажной марлей, смоченной спиртом, болезненного участка на моём плече.

Я едва сдерживаю болезненный стон. Мои зубы сжаты так сильно, что кажется, будто они вот-вот раскрошатся. Я издал едва уловимый стон, полный пронзительной боли, и судорожно стиснул пальцами покрывало, лежавшее на кровати, зажмурившись до неприличия, до того, что перед глазами заплясали тёмные круги и яркие искры.

— Тише, тише, тише, — нежно шепчет она, и я ощущаю лёгкое дуновение прохлады на плече. Офелия нежно дует на рану, облегчая боль.

С трудом, конечно, я сумел выдохнуть.

— Потерпи немного, я скоро закончу.

Офелия с превеликой осторожностью бинтует меня, стремясь предотвратить возможное возобновление кровотечения. Она проявляет исключительную нежность, дабы не причинить мне излишних страданий даже легчайшим прикосновением.

— С первой раной покончено... Осталась вторая, потерпи еще.

Ради её же удобства я устроился на боку, повернувшись к ней лицом. Офелия в точности повторяет те же действия. В этот раз я более чувствителен к боли, которая ощущается в усиленной версии. Я бормотал под нос бранные слова, с силой ударяя по матрасу, чтобы унять ноющую боль, которая распространяется по всему телу.

— Твою мать! — вскрикиваю я и содрогаюсь в остром ощущении.

— Цыц! Не дергайся!

Сжимаю челюсть. Проходит всего лишь минута, но для меня она представляется бесконечным целым часом, и в это время Офелия завершает перевязку ноги.

— Успокойся, расслабься, — с нежностью промолвила она, поглаживая мою трепещущую руку.

— Чтобы я еще раз полез в передрягу ночью, — рычу я.

— Могу дать тебе обезболивающее, сразу полегчает.

 Не смею отказаться, валяй, жемчужина.

Я расположился на спине и смежил веки, стремясь отрешиться от мучительных ощущений и обрести покой. Полагаясь на Офелию, я не осмеливался даже взглянуть на то обезболивающее, которое она намеревалась мне дать. Меня не тревожила даже мысль о возможной опасности яда.

Внезапно я услышал щелчок и моментально распахнул глаза.

— Устройся на животе и...

— Я не подписывал согласие!

— Прости, что? — не понимает та.

Я с угрюмым видом обратил внимание на ампулу, которая была открыта, и на небольшой прозрачный шприц в руках Офелии, в котором находилась сверкающая игла, тонкая и длинная.

— Убери на хер эту чертовщину!

— Это всего лишь укол.

— Убери. Нахер.

— Доминик, если ты боишься, что я сделаю что-то не так, то ты ошибаешься. Я учусь в медицинском университете и...

— Убери...

Боль как рукой сняло. Я отодвинулся подальше. Сука. Ненавижу уколы всем гребаным сердцем!

— Такой большой мальчик и уколов боишься? — она насмешливо усмехается и смотрит на меня, словно на испуганного щенка, вжимающегося в угол коробки.

Мужчина, убивающий людей, боится уколов. Иронично. Очень иронично и многообещающе.

— Пару дней назад ты говорил совершенно иначе, — Офелия лукаво улыбнулась, наблюдая за моей паршивой реакцией. — Твердил, что у тебя нет страхов.

— У каждого свои недостатки, Офелия, я тебя прошу, убери эту хрень и не прикасайся ко мне ею. Я обойдусь таблетками.

— Тогда придется принять смертельную дозу.

Она вглядывается сквозь меня и нахмуривает идеально ровные брови.

— Прекрати валять дурака, живо ляг на живот!

Она командовать вздумала?

Эту девушку стоит бояться...