26 ГЛАВА. Архетипы.

Понедельник – не лучшее время для встреч с психологом. Это я поняла, когда, придя домой, первым делом посмотрела на часы. На них пять. С учётом дороги домой и похода в магазин выходило два потраченных часа. Я чувствовала себя разбитой. Неудачный ответ на семинаре, неудачная сессия, а впереди – подготовка к пяти занятиям. Мне требовался отдых, пускай и недолгий.

Время. Часы. Глядя на циферблат, я задумалась: а не сделала ли я сама в собственной квартире культ времени? На первом курсе я закупилась часами: одни – на каждую комнату, включая прихожую. Хорошо, мама отговорила покупать часы для ванной. Сейчас я уже понимаю, что это бред, но тогда мне это казалось необходимым.

– Как психолог? – спросила Катя. Она в это время читала книгу, лёжа поперёк кровати. Наверняка, уже подготовилась к завтрашнему дню. Дело было не в объёме материала, а в том, что она умела распределять своё время как положено. Я ей завидовала.

– Я расстроилась. Не того ожидала.

– А что случилось? – она села, поджав под себя ноги.

– Да ничего особенного. Просто выходит какая-то белиберда. Я вообще не представляю, как будет проходить наша с ней работа. Она будто только и делает, что обещает всё наладить, но ничего конкретного не делает. Возможно, дело во мне и в том, что я куда-то спешу. Для всего нужно время, в том числе, чтобы человеку со стороны понять, что происходит у меня в голове. Я и сама толком разобраться в этом не могу, а она видит меня впервые. Но я думала, она поймёт всё сразу, сразу меня направит. Скажет: «Здесь – это, здесь – то. С этим нужно бороться вот так».

– А что она говорила? Если это не секрет, конечно.

– Не секрет. Мы разбирали то, как я готовлюсь к занятиям. Я сказала, что постоянно отвлекаюсь. Она дала мне техники, которые должны помочь временно снизить тревогу и повысить концентрацию. Сегодня как раз проверю, насколько хорошо они работают. Просто проблема будто глубже сидит, а она работает не с тем. Сказала мне, что я фиксирована на времени. Спешу, боюсь не успеть, из-за этого тревожусь. Но как иначе? Это жизнь. Я вполне оправданно боюсь многого не успеть. Куда ты денешь этот страх?

Катя смотрела на меня полными непонимания глазами и явно не знала, какие слова подобрать в ответ.

– По-моему, ты рано паникуешь, – наконец, сказала она. – Она же дала тебе техники какие-то. Посмотришь, может, они и правда помогают. А насчёт времени... Мне эта твоя идея совершенно непонятна. Раз ты так смотришь на жизнь, то, наверное, это такая твоя особенность. Но разве это тебе не мешает?

– В смысле?

– Ты чересчур сильно тревожишься из-за каждой секунды. Так нельзя.

– Я не могу иначе...

– Разве не лучше прожить жизнь хоть и без толку, но счастливо?

– Так и счастье для каждого разное... ладно. Закончим этот разговор.

Раздражение во мне нарастало, потому что отчего-то все вдруг решили порушить мой образ мира. Я так живу. Я не хочу и не могу иначе.

Техники в эти дни помогали, впрочем, как и таблетки. Было это связано с их реальной действенностью или с краткосрочным эффектом плацебо – я не знала. Покажет время. В телефон хотелось заходить реже, информация откладывалась в голове лучше. Сон в эти дни наладился, и я вот уже долгое время не видела сновидений с землями Забвенья. Это несколько удручало, но я понимала, что это свидетельствует о том, что я «иду на поправку». Аппетит тоже стал несколько лучше. В последние дни я почти полностью восстановила питание. Сперва ела, опасаясь позывов рвоты, но они, верные спутники тревоги, меня миновали. Может, и была польза в психологе?

Тем не менее, на очередную встречу я опоздала. Засиделась дома, отвлеклась – вот и итог. Подойдя к кабинету, замерла, будто за дверью – строгий преподаватель, не прощающий опозданий на свои предметы.

Ирина Владимировна встретила тёплой улыбкой. Сегодня она была одета в светлые тона, что очень хорошо сочеталось с её фамилией. Казалось, моё опоздание её ничуть не расстроило.

– Обсудим твоё опоздание? – спросила она, и мне стало стыдно: сейчас буду отчитываться, как школьница.

– Простите, что отняла ваше время, я...

Но Ирина Владимировна перебила:

– Нет-нет. Времени у меня ты нисколько не отняла. Сессия закончится по расписанию.

Это наказание такое? Я думала, она будет длиться, как положено, 50 минут. Прочитав нечто на моём лице, Ирина Владимировна сказала:

– Мы работаем по правилам. Сессия начинается и заканчивается в одно и то же время.

– Извините.

– Я виновата, что не озвучила это раньше. Приступим?

Перед кем была виновата я, так это перед самой собой. И время отняла, и нервы, и предстала перед Ириной Владимировной в невыгодном свете.

Мы продолжили интерпретировать сны. На улице было темно, поэтому из освещения оставили лишь настольную лампу. Ирина Владимировна включила на старом магнитофоне диск с медитативной музыкой. Спокойной и приятной. Я попыталась расслабиться.

– «...Я не хотела мешать Маю, поэтому пересела на окно. Вскоре раздался звук флейты. Почему-то от него мне стало тяжело и легко одновременно. Я заплакала в голос. Май забеспокоился, подошёл и обнял меня. Сказал, что мне не стоит быть всё время сильной, что мне пора отдохнуть», – Ирина Владимировна зачитала окончание первого сна. Слышать свой текст из уст другого человека, более того – текст своего сновидения, было тяжело, но я постаралась сосредоточиться на образах. – Флейта. Почему именно этот музыкальный инструмент?

Я пожала плечами.

– Не знаю. Я не умею играть на музыкальных инструментах. Флейта мне нравится. Впрочем, как и скрипка, и фортепиано.

– Кто-то из твоих знакомых играл на флейте?

– Дедушка.

– Можешь проследить связь?

На пару мгновений задумалась, собирая кусочки пазла воедино.

– Я очень любила дедушку. В детстве он часто играл мне на флейте одну мелодию. Я её уже не помню, но не думаю, что это именно она. Мне кажется, я бы узнала. Хотя... она мне показалась родной.

Затем Ирина Владимировна зачитала одно из самых длинных сновидений. Я хорошо его прописала, вспомнила каждую мелочь и каждое ощущение. И сейчас, находясь в умиротворённой атмосфере, слушая мягкий голос Ирины Владимировны, точно вновь очутилась на празднике очищения души с его цветами, красками и кровью.

– Пойдём по порядку. Я выделила моменты, которые могут нести определённый смысл. Если ты хочешь уточнить что-то или добавить, можешь прочитать сама и выделить что-то дополнительно. Итак, комната Мая. Ты ищешь зеркало, но его нет. Почему?

– Ответ глубже, чем «Такая обстановка в доме»?

– Глубже.

– Не знаю.

– Что ты почувствовала, когда не смогла найти зеркало?

– Досаду? Я хотела привести себя в порядок, но не смогла.

– Маки. Ты лично наделяешь эти цветы каким-то смыслом?

– Нет. Только общий. Сон, наркотик.

Не подумает ли Ирина Владимировна, что я употребляю?

– Но они наделены особым смыслом. В них – душа.

– Ничего не могу сказать. Не понимаю.

Сделав паузу, она продолжила:

– В твоём сне обмелела река. Какие у тебя ассоциации с рекой?

– Жизнь. Не знаю, что ещё сказать.

Я правда затруднялась давать интерпретации своим снам, чувствовала себя глупой и беспомощной. Если и есть на кого злиться в этом кабинете, то на меня.

– У Мая умерла бабушка. Что скажешь о своей бабушке или другой значимой женщине намного старше тебя?

Когда дело касается семьи, учат не выносить сор из избы. И вот сейчас передо мной встал выбор: сказать правду и получить шанс быстрее решить проблемы или смолчать? Вдруг истина ни на что не повлияет, и я просто буду излишне откровенной? Но чего мне бояться? В психологии, как и в медицине, нам гарантируют конфиденциальность. Тем более, об истории с отцом я уже рассказала.

– У меня есть бабушка. Она жива. Но у нас с ней натянутые отношения. Я не скажу, что она меня не любит! Ни в коем случае. Просто... она всегда была чересчур требовательна ко мне.

– Во сне ты надеваешь её платье. Тебе это не нравится. Как это прокомментируешь?

– Мне кажется, это о том, что я не хочу принимать сторону бабушки, раз речь о моей. Но бабушка Мая совершенно другая, если судить по описанию. Добрая, любящая.

– Но! – не без удовольствия заметила Ирина Владимировна. – Она умерла.

Она умерла. И что оставила после? Тяжесть быта и одиночества. Умерли и мои надежды на тёплые отношения с бабушкой. Дедушки у меня не было, а из родителей я оставалась близка только с мамой. Стало тягостно на душе.

– Лайла боится людей. Причину Май не говорит. Но вдруг у тебя есть догадки?

Снова пожала плечами:

– Наверное, ей делали больно.

– Как это связано с твоей жизнью?

Да, мне делали больно. Настолько, что я перестала подпускать людей близко. Таким образом, у меня сейчас только два друга, не считая мамы: Катя и Марк.

Плавно мы подошли к празднику очищения души.

– Будем обсуждать предсказания гадалки? Понимаешь, что они значат?

– Мои надежды, не более. Хочу преуспеть и в профессии, и в хобби. Беспокоюсь о маме. Постоянно думаю, как она там одна. Как приходит в пустую квартиру, как готовит только для себя. Мне кажется, ей безумно тяжело. И я боюсь, как бы это не сказалось на её здоровье. А что насчёт любви, ясно сказано: человек похож на меня. Я мечтаю встретить родственную душу. Мне бывает одиноко.

– Возможно, это ничего не значит, но обряд с вином любопытный. Как ты относишься к алкоголю?

– Никак. Я не пью.

– На то есть причины?

– Да нет. Просто не нравится. Если вдруг и выпью пару глотков, то только с семьёй.

– С близкими? То есть можно вино расценить как символ близости, интимности?

– Возможно.

– Отрубание рук за кражу маков. Кражу чего-то ценного. Что ты потеряла или теряешь? Возможно, образно.

– Прошлую жизнь?

– Прошлую жизнь... – задумчиво повторила Ирина Владимировна. – Кого ты хочешь наказать? Кто украл прошлое?

К горлу подступил ком. Дыхание участилось. Я еле сдержала слёзы, но голос предательски дрожал. Даже расслабляющая мелодия, непрерывно льющаяся из магнитофона, не могла успокоить. Мир сузился до пульсации в ушах.

– Папа, – выдохнула я и закусила губу, чтобы не расплакаться. Опустила голову в надежде, что в полумраке комнаты моя реакция останется незамеченной.

– Флоренс – кто он?

– Справедливость? – горько усмехнулась я.

– Личность?

– Не знаю.

– По сюжету сна выходит, что он твоя родственная душа. Человек, которого ты ищешь в реальности. Выходит, вы с ним похожи?

– Мы? С ним? – слёзы отошли на второй план. Их перекрыла злость. Так, что я чуть не открыла глаза в резком порыве. – Он жестокий. Я его боюсь! Как мы можем быть похожи?

– У тебя к нему двоякие чувства, – тон Ирины Владимировны не менялся. Она не реагировала на мои эмоции. – Я бы сказала так: одну его часть ты понимаешь и принимаешь, вторую боишься и не признаёшь. Но! – она сделала акцент. – Обе эти части тебе знакомы.

– Н-нет. Я точно вам говорю.

– Хорошо, – вздохнула Ирина Владимировна. – Оставим этот вопрос. Тогда что насчёт Мая? Диаметрально противоположный персонаж.

Как только я вспомнила его тёплую улыбку, мне стало легче. Напряжение начало отпускать, плечи расслабились.

– С ним мне всегда спокойно. Я чувствую себя как дома, когда он рядом. Уж если кто и моя родственная душа, так это он.

– В реальности у тебя есть свой Май?

– Нет.

Ни мама, ни Катя, ни уж тем более Марк не были настолько близки мне, как образ из сна. Они заботились обо мне, всегда были рядом, но такого тепла, как от Мая, я от них не ощущала. Парадокс! В жизни не чувствовала себя более защищённой, чем там, сидя за столом и распивая душистый чай с человеком, которого в реальности ни разу не встречала.

– Гузель, как ты помнишь, твоя проекция, оказалась в беспомощной ситуации...

– ... и я сама не смогла себе помочь, – удивительно! Такие точные совпадения пугали и завораживали.

– Она влюблена, но боится быть отвергнутой. Тебе это знакомо?

– Да.

– Сцену с художниками на набережной можешь прокомментировать?

– Это тоже мои проекции, наверное. Боюсь оказаться без денег, если продолжу заниматься творчеством, но в то же время не могу без него, поэтому дала тем бездомным художникам время.

Дала им время. И себе дала на то, чтобы окрепнуть.

– Время как валюту будешь комментировать?

– Нет. Всё и без того очевидно.

– Обилие цветов. Что значат для тебя цветы?

– Когда мне было лет двенадцать, я интересовалась значением растений. Хотела писать символичные картины со скрытым смыслом. Я много читала об этом. Поэтому, вероятно, все цветы что-то да означают.

– Например хризантемы. Окровавленные.

– Смерть.

– Смерть чего?

– Прошлого? Или будущего? Не знаю.

– Феликс назвал сад Флоренса детскими забавами.

– Возможно, потому что так многие называют мои картины. Забавы, ничего серьёзного они не принесут.

– Сам Феликс. Король. Значимый мужчина. Кто он?

– Я бы не сказала, что в моей жизни есть значимые мужчины. Дедушка? Но я его не могу связать с Феликсом. Феликса я почему-то опасаюсь. Отец? Не знаю.

– Хорошо. Ты сказала, что во сне тебе спокойно, в отличие от реальности. Что вызывает это спокойствие?

– Моих проблем из жизни там нет. Нет учёбы, семейных ссор, до определённого момента и во сне от меня ничего не требовали, как в жизни.

– То есть в дальнейшем проблемы распространились и на сон?

– Верно.

– Подходим к завершению интерпретации второго сна. Можешь открывать глаза, – Ирина Владимировна встала, чтобы выключить музыку и включить верхний свет. Глаза защипало от долгого пребывания в темноте. Забавно: с Ириной Владимировной я всё время общаюсь с закрытыми глазами. Скоро забуду, как она выглядит.

– Итак, какие мысли у меня появились, – сказала она, вернувшись на прежнее место. – У маков и реки общий смысл. И то, и другое может означать тебя, твою психику, твоё бессознательное. Знакома с именем Карла Юнга?

Неужели снова зачёт по психологии?

– Мы изучали, но я мало что помню. Он был психоаналитиком.

– Да, это так. Я не работаю в психоанализе, как таковом, но он хорошо помогает интерпретировать сны. Особенно теория Карла Юнга. Если будет интересно, можешь почитать его работы об архетипах. Язык тяжёлый, но тема может тебе откликнуться. Так вот, он писал, что река, как и поле – наше бессознательное. С ними в твоих снах случилась беда, с которой тяжело справиться. Это отражает реальность. Думаю, спорить не будешь.

Я и не собиралась.

– Дам тебе задание подумать над мужскими образами. Кто они, что для тебя значат, подумай лучше, как ты к каждому из них относишься. И ещё: на моменте с гадалкой ты сказала, что тебе бывает одиноко. На первой нашей встрече ты не упоминала одиночество, насколько я помню. Хочешь над этим поработать?

– Не знаю. Я привыкла, что я почти всегда одна. Думала, так и должно быть.

– Подумай и над этим тоже.

Шум от машин, запах бензина, ощущение надвигающихся морозов. Улица вернула в реальность. Я шла домой пешком,несмотря на расстояние и позднее время. Нужно было многое обдумать.