20 ГЛАВА. Для этого причины не нужны.

Дождь с силой барабанил по козырьку, и все ночные звуки подчинялись его басистой партии. Певшие на закате зяблики замолкли, видимо, укрылись где-то от надоедливой сырости, чтобы утром огласить округу своей приветливой песней. Насекомые, обычно оглушающие лес ночными разговорами, попрятались под землю.

Мы сидели на крыльце, завернувшись в тёплые одеяла, и вдыхали свежие запахи. В полной тишине, в непроглядной темноте, озаряемой лишь иногда далёкими вспышками молний.

– Не боишься, что она сюда ударит? Прямо в крыльцо, – спросила я шёпотом, чтобы не перебивать дождь.

– Не важно, где мы будем в этот момент, – так же тихо заговорил Май, – дом в этом случае всё равно загорится.

– Если мы окажемся внутри, то у нас хотя бы будет шанс спастись через окно.

Май произнёс с улыбкой в голосе:

– Если мне суждено умереть, я так или иначе умру. Если нет – в любом случае выживу.

То ли Май, то ли наполнившийся ароматами воздух сильно пах одуванчиками. В сочетании с озоном это было поистине прекрасно. Я жадно вдыхала живительные запахи и чувствовала, как наполняюсь вместе с ними искренним счастьем, которое давно не испытывала.

Мы сидели уже с полчаса на крыльце по предложению Мая. Были втроём: он, я и природа, и я чувствовала, что большего мне и не надо. Ни образования, ни семьи, ни работы, ни даже искусства.

Лайла не выходила. Она боялась грозы, поэтому пряталась под кроватью, делая вид, будто спит. На самом деле она храбрилась перед нами: было видно, как от каждого раската грома её пробирает дрожь. Как же можно было уснуть?

– И как ты в такую погоду куда-то пойдёшь? Ты же простудишься! Под крышей и то прохладно, а как будет под дождём? Под холодным ветром? Ох, бед с тобой не оберусь! Придётся заранее готовить отвары из шалфея для горла.

– Я ещё даже не заболела.

– В такую-то погоду заболеть немудрено. Не замёрзла? Можем посидеть у окна, если хочешь.

– Не то. Там пахнет иначе.

Май вздохнул:

– Поставлю чай.

Скрипнули старые доски, захлопнулась дверь. Я осталась наедине с природой. Вскоре постепенно стук стал уряжаться, удары капель зазвучали отчётливее, и небо заметно посветлело. Так, что из-за туч в самом центре выглянула растущая луна, озарившая рваные облака мистическим фиолетовым светом.

Покой. Как же давно я не ощущала такого умиротворения. Меня ничто не тревожило, даже близившаяся встреча с Флоренсом. К удивлению, с началом дождя я перестала пугаться мысли о ней, перестала пытаться найти скрытый смысл его поведения, потаённые мотивы поступков. Я уже не гнала мысли о нём, позволяя им хоть всецело завладеть сознанием. Меня просто это не волновало. Было слишком хорошо...

...Пока у калитки не зашуршала влажная трава.

Три стука по промокшему дереву. Звук, заставивший вздрогнуть от его неожиданной резкости. То был не дождь – человек.

– Кто там?

Бархатистый голос прозвучал мягко:

– Флоренс.

Только я услышала это имя, как сердце предательски сжалось. Я всё ещё опасалась его. Никакая успокоительная романтика ночи не была в силах ослабить беспокойство, когда его причина стояла прямо напротив. Я чувствовала себя так, словно передо мной, скрытый тенью, стоял настоящий непредсказуемый монстр, способный в долю секунды оказаться рядом и завладеть телом, словно демон сонного паралича.

Окровавленный песок.

– Я думала, ещё нет двенадцати.

– Я решил зайти раньше. Мне стоит многое рассказать о том месте, куда мы пойдём. Не хочется терять ни минуты. Вы меня не ждали? Мне стоило назначить более точное время. Моя вина.

Он принц. Он мог послать гонца с письмом или экипаж, способный доставить меня до пункта назначения, но почему-то Флоренс пришёл сам, пешком. Абсурдно в какой-то мере. Но есть ли у него прислуга и личный транспорт вообще? Во время наших визитов я не заметила ни одного человека вблизи него или его покоев.

– Ждали, конечно. Сейчас я открою калитку, – сказала я, пытаясь не выдавать трепет, встала и пригнулась в ожидании попасть под дождь, но, к удивлению, когда я вышла из-под козырька, не ощутила на себе ни одной капли. Но ведь дождь не кончался. В чём же дело? – Вы не промокли? Дождь был сильный. Но, кажется, уже прошёл. Так быстро...

Калитка открылась одновременно с входной дверью, выпустившей прямоугольник тёплого оранжевого света. Флоренс, оказавшись в нём, стал виден отчётливо. Без зонта. Совершенно сухой. Может, он призывал зонт так же, как бокалы вина прошлой ночью? Или же он мог управлять дождём?

– Кто-то пришёл? – спросил Май, не выходя наружу, и, разглядев принца, расправил плечи: – Ваше Высочество!

Флоренс приветливо улыбнулся:

– Май, прошу вас, называйте меня по имени.

Что удивило и в то же время озадачило: он был искренен, в его глазах читалось тепло. Обычно в них нельзя было увидеть ничего. Какая-то тайна хранилась там под тысячей замков, и сейчас несколько из них спало.

– Флоренс, – сказал Май и сделал паузу, привыкая к новому обращению. – Не хотите выпить чаю? Я заварил земляничный только что. У меня есть мёд и абрикосовое варенье. Вы любите что-нибудь из этого?

– Приглашая меня войти, вы не боитесь, что я, словно вампир, буду посещать вас, когда мне вздумается? Буду приходить по ночам и есть ваше варенье.

– Сочту за честь, – нервно рассмеялся Май. А у меня сердце ушло в пятки: он может съесть не только варенье, но и только что извлечённое из груди ещё бьющееся сердце.

Но я помнила, что сцена на реке разыгралась как раз в попытке защитить Мая, поэтому молчала и не препятствовала.

– Я бы не отказался от вашего приглашения. Никогда не пробовал абрикосовое.

Лайла выбежала из укрытия, едва учуяв гостя. Она без страха подошла к Флоренсу и, глядя ему в глаза, тщательно обнюхала. Принц улыбнулся, протянул ей руку раскрытой ладонью вверх, запустил тонкие пальцы в шерсть на загривке. А собака подошла ближе, прислонилась к колену Флоренса и так и застыла.

Признала?

– Извините, Флоренс, – обратилась я, – вы управляете дождём?

Принц поднял глаза на меня и усмехнулся:

– В некотором роде. Заметили, что не промокли, когда открывали калитку? Да, это я сделал. На самом деле, это простой трюк, одна из первых вещей, которой я научился, обретя магические способности.

– Для нас, обычных людей, не важно, простой это трюк или нет. Это всё равно магия.

– Я считаю магией многое из того, чем владеете вы.

– Например?

Май услужливо указал Флоренсу на почётное место во главе стола. Он сел на лавку легко, не корячась и не запрыгивая. Его рост позволял сделать это элегантно, несмотря на то, что высота и для него была ощутимой.

– Например, способность понимать других. Я неэмпатичен. Это побочный эффект владения магией.

В голове гулом пронёсся крик женщины, которой не посчастливилось продавать маки на праздничной ярмарке, проявилось полное ужаса лицо торговца одеждой, обезглавленное тело русалки. Флоренс бы не был так жесток, если бы понимал, что все они чувствуют.

– Вспоминаете все мои злодеяния? – улыбнулся он, глядя на меня, и вздохнул: – Хочешь или нет, этому приходится со временем научаться. Сейчас мне не так тяжело читать эмоции, как это было раньше. Сострадать трудно.

– Сострадание вообще даётся далеко не всем, – тихо заметил Май, по старой привычке усевшийся на перегородку.

– Правда? То есть мне не стоит быть столь строгим к себе?

Май слабо улыбнулся:

– Правда.

Флоренс на миг задержал на нём взгляд, а затем повернулся к Лайле, устроившейся недалеко от него на полу. Она лежала совершенно спокойная, вопреки тому, что гром в отдалении продолжал грохотать. Грудь её медленно расширялась и сужалась, как при сне.

– Думаю, вы ей нравитесь, – сказала я.

Май тем временем уже разливал чай и накладывал варенье на блюдца. Привычным образом орудовал на кухне, где чувствовал себя как рыба в воде. Полностью погружённый в процесс, он всё же был вовлечён в разговор. Думаю, он был также напряжён в присутствии Флоренса, как и раньше, хоть и не подавал вида. Всё же теперь он был на своей территории. Родные стены выступали лучшим щитом.

– Так и есть, – подтвердил Май. – Лайла очень дружелюбная, но всё же вот так ведёт себя не с каждым. Снаружи уже около часа гроза, а она её шибко боится: всё это время пряталась под кроватью. Когда вы пришли, она не просто не побоялась лечь рядом, она совершенно успокоилась! Снова применили какую-то магию, да?

– Нет. Никакой магии.

Чашки со звоном опустились на стол. Май расставил перед нами блюдца с ароматным вареньем, разложил ложки. Все разные. У него не было одинаковых столовых приборов, не было дорогого сервиза. Он долгое время жил в одиночку и, видимо, даже не подозревал, что посуда может иметь хоть какой-то смысл, кроме как предмета для употребления пищи. Так что такие мелочи, как этика и эстетика его мало волновали.

Флоренс, как мне показалось, тоже отметил эту особенность. Он улыбнулся, окинув взглядом стол, и поблагодарил Мая. Тот же, едва не поперхнувшись, слегка поклонился в знак благодарности и признательности.

– Чуть не забыл! – оживился Флоренс. – Я пришёл не с пустыми руками.

С этими словами он дважды звонко хлопнул в ладоши, и на столе материализовался прямоугольный свёрток около метра в длину. Нечто, напоминающее мне очертаниями холст, скрывалось под слоем дорогой зеленоватой ткани в мелкий сверкающий цветок.

– Что это? – прошептал Май, не отрывая взгляда от странного предмета.

– Это подарок для вас, Май. И в обмен на него я попрошу перейти на «ты».

– Подарок? – от удивления Май поперхнулся. – Но почему?

На карамельной коже обозначился лёгкий румянец.

– Мне захотелось сделать тебе приятно.

Любопытные отношения выстраиваются у этих двоих. Нет ли здесь какого-то подвоха? Они не настолько близки, чтобы Флоренс дарил что-то Маю, с которым пускай и связан общим делом? Да даже это дело... Не странно ли, что Флоренс обратился за помощью именно к Маю? Нет ли здесь скрытого основания? Может, Май не так прост, как кажется, и таит что-то против королевской семьи? Может, он причастен к заражению маковых полей неизвестной болезнью?

Эти мысли заставили сердце ускоренно забиться. Неужели единственный человек, которому я доверяла в этом мире, мог оказаться предателем? Жестокий внешне Флоренс – вершитель правосудия, добрый и заботливый Май – главный злодей?

А может, это действительно всего лишь подарок. К тому же, зачем убивать ради спасения противника?

Май ловкими движениями освободил таящийся под тканью предмет, слои бархата волнами легли на стол, открыв холст с ярким весенним сюжетом. Май застыл, глядя на него в изумлении. Взгляд его активно перемещался по поверхности картины, старался охватить каждую деталь, не оставить без внимания ни один мазок.

Картина лежала на столе, и я могла видеть её верх ногами: соловей на изогнутой цветущей ветке вишнёвого дерева. Цветков – немереное количество, и каждый прописан до крохотной жилки. Видимо, птица только что опустилась на дерево и, потревоженные листочки и крохотные бледно-розовые лепестки поднялись в воздух и окружили гостью.

– Ваше Высочество... – выдохнул Май.

– Май, мы договорились перейти на «ты».

Май поднял на Флоренса глаза, выражение которых было тяжело описать. Шок? Благодарность? Признательность? Восхищение? В них была целая гамма эмоций. Интересно, Флоренс понимал это?

– Флоренс... спасибо вам, но зачем? Я разве заслуживаю?

– Ты заслуживаешь куда больше, – вкрадчиво произнёс принц.

Ничего не понимаю.

– Ты сказал, что любишь картины, но редко имеешь возможность видеть их вживую. А ещё припомнил портрет возлюбленных в цветах, который как-то видел в моих покоях. Я запомнил. Этого соловья я приобрёл несколько лет назад на ярмарке в честь праздника очищения души. Художница – совсем юная девочка, а как искусно пишет! Я не мог пройти мимо, но любовь к необычному – или жадность, как хотите – сыграла со мной злую шутку. Эта картина никак не вписывалась в мой интерьер. Но вот мы с тобой познакомились ближе, и с каждым днём я всё больше убеждался, что тебе она подходит, как никому.

– Разве я заслуживаю?.. – тихо повторил Май.

– Май, – вздохнул Флоренс, – для настоящих подарков не нужны причины. Я не хотел тебя смутить. Я хотел просто порадовать.

– Ты не часто получаешь подарки? – поинтересовалась я.

Май медленно мотнул головой:

– Бывает, пациенты приносят что-то из еды в знак благодарности за лечение. Но вот чтобы так... Я даже не знаю, как реагировать. Флоренс, спасибо большое. Что я могу сделать для вас взамен?

– Перестать обращаться на «вы».

Май благодарно улыбнулся, поклонился и понёс подарок в спальню.

– Майя, с вами я бы тоже хотел перейти на «ты», вы не против?

– Нет, но этот переход всегда такой неловкий...

– Не такой неловкий, как обращение на «вы», – он отпил чай, помолчал немного и заговорил: – Всё же я хотел бы рассказать о том месте, в которое я тебя веду. Все маковые поля находятся под моей охраной, на каждое наложено заклятье, не позволяющее никому, кроме меня, подойти к цветам ближе, чем на пять метров. Естественно, я не всесилен, кое-где заклятье ослабевает, появляется брешь, через которую могут пробраться люди с нечистой совестью. Я не хочу обидеть, но я не доверяю никому, и тебе в том числе, так что весь путь ты должна преодолеть с закрытыми глазами, чтобы маршрут не отложился в памяти. Я всегда буду рядом и помогу в случае необходимости, но ни при каких условиях ты не должна будешь открывать глаза.

Я и не думала, что всё будет просто.

– Хорошо, я всё понимаю. Это далеко?

Флоренс приподнял бровь и посмотрел многозначительно.

– Поняла.

– Я рад, что ты принимаешь это, не обижаешься и не споришь. Это значит, что мы сработаемся. Но что касается того, что тебе предстоит... я поступил необдуманно, не объяснив заранее суть дела. А ведь ты можешь отказаться, узнав, в чём оно состоит. То маковое поле не без причины самое большое и самое красивое. Его питает мёртвая энергия.

– Прости?..

Флоренс медленно кивнул. Так спокойно и так уверенно, что у меня мурашки пробежали по спине.

– Оно растёт на могиле. На подземном семейном склепе, если быть точным. Ты должна будешь спуститься туда и лечь на целую ночь в гроб. Там ты погрузишься в мир явных и потаённых страхов и пробудешь наедине со своими кошмарами до первых петушиных криков.

Я знала, что будет нелегко, но чтобы настолько! Хоть бы он шутил! Но Флоренс не выглядел как шутник в принципе, а сейчас он смотрел предельно серьёзно, выжидающе. Что он хочет услышать? Может, он стремится испытать меня? Считает, что я шпионка, подозревает меня с момента знакомства, а теперь, только почувствовав что-то неладное, убьёт без суда и следствия, лишь потому, что я не внушаю доверия?

– Ты можешь отказаться, но учти: тогда тебе будет сложнее найти путь отсюда.

Зачем мне вообще искать путь отсюда? Почему меня все хотят спровадить? Это мой сон, почему мне здесь не место?

– Я не откажусь, – сказал я твёрдо: всё же это только сон.

В глазах Флоренса читалось уважение.

– Я думал, это займёт больше времени.