Глава 23. Джессика

Переливающиеся в свете золотистых огней, шарики повисли на толстых ветвях ели, которую Гарри притащил откуда-то несколько часов назад. Настоящая, пахучая ёлка с колючими иголками, рассыпавшимися по полу, пока Гарри тащил её к спальной зоне, чтобы поставить напротив кровати. Зато высокая и приглянувшаяся моему коту, который, придя в себя после лёгкого испуга, стал наворачивать круги рядом.

Я смеялась над тем, как Бобби гонял новогодние шарики, тоже купленные и привезённые Гарри ко мне в квартиру.

— Ты поэтому звонишь? — его хриплый голос проникает сквозь небольшую щёлочку. Балконная дверь была неплотно закрыта.

Этот разговор был с Мэйбл.

— Или хотела поговорить насчёт того, что устроила в клубе? — он слегка издевается над ней.

Мы с Мэйбл так и не говорили о том, что произошло два дня назад. Это было словно наваждение. Я не была пьяна, но оказалась в той кондиции, в которой способна поцеловать девушку. И такое произошло со мной впервые. Ничего такого особенного я не испытала от соприкосновения наших губ, но было что-то в той игре, которую мы затеяли.

Что-то заводящее, волнующее меня и зажигающее все-все рецепторы. Я не знала, чем всё это может закончиться, но, когда Гарри присоединился, я поняла, что способна на любое безумство.

Наряжая ёлку, я подозревала, что той ночью могла бы зайти дальше, если бы Гарри не отослал Мэйбл прочь. Но он её отослал, и мы отдались друг другу. Мы уехали к нему, оставив Мэйбл в клубе.

В итоге, платье оказалось на полу его спальни, как и планировалось изначально.

— Давай не сегодня. Мне не хочется забивать голову работой, тем более... — Гарри замолкает, и я поворачиваю голову, чтобы посмотреть, что именно заставило его замолчать.

Он смотрит на меня. Нет. Он пожирает взглядом рубашку, которую я позаимствовала у него, не сказав и слова. Изумруды сползают к оголённым бёдрам.

— Тем более я занят. — его слова смешат меня, и я опускаю голову, скрывая улыбку.

Удивительно, как он находит оправдание увиливанию от работы тем, что наряжает ёлку со мной.

— Возможно, на следующей неделе.

Они что-то обсуждают, но я теряю нить их диалога и смотрю на остаток шаров. Их предостаточно на ёлке. Нужно добавить гирлянды, а у меня как раз завалялась одна большая в гардеробной среди вещей, которым я до сих пор не могла найти применение. Например, при переезде. И например...

Я сажусь на пол в своей маленькой зелёной гардеробной, покрытой мягким ковром, и с нижней полки достаю коробку среднего размера. Совсем недавно я собрала все вещи Нейтона, которые он оставил тут — случайно или специально, я не знала.

В коробке хранился его пиджак, которым он укрыл меня от ветра на нашем втором свидании. Под ней лежало редкое издание «Ромео и Джульетты». Нейтон преподнёс этот необычайно милый подарок на ужине с родителями. Я ни разу её не открыла.

Внутри лежала шапочка от его костюма Питера Пена. Своё платье Венди я тоже до сих пор хранила, хоть и знала, что не надену его больше никогда. Мне не нравилось быть Венди.

На кольцо я смотрела с минуту, зная, что не прикоснусь к нему больше. Проклятая вещица, принёсшая мне боль и каким-то образом усложнившая мою жизнь ещё сильнее. И чтобы стереть эти неприятные ощущения, пробирающиеся по всей коже, я снимаю кольцо с безымянного пальца и смотрю на внутреннюю сторону украшения. Это превращается уже в привычку.

«Генеральный директор сердца Г.С.».

Его слегка беспорядочный почерк и эти милые инициалы...

Я владею его сердцем. Оглянувшись на пустующую гостиную, перемещаю глаза от букета к букету, которыми Гарри заполонил сегодня мою квартиру. Бедный курьер устал таскаться туда-обратно до автомобиля, но, в конце концов, он внёс в квартиру все одиннадцать букетов, к счастью, сразу в вазах, и это не стало моей проблемой.

Работая в цветочном, я привыкла к окружению цветов. И всё же, окружённая прекраснейшими бутонами роз, я ощущала себя по-другому. Гарри знал толк в гротеске, когда дело касалось ухаживаний и подарков. Впрочем, удивить он меня всё же сумел. Нарушив небольшое правило, живущее лишь в моей голове, Гарри не стал придерживаться одного цвета и выбрал розоватые и белые розы.

Извиняться ему было не за что, а этот оттенок розового... Он не был похож на влюблённость. Мне он напоминал трепет. Кажется, это единственный способ, который он знал. Способ, показывающий его нежность по отношению ко мне.

— Прочь, — вымученно шепчу и убираю коробку с вещами Нейтона обратно туда, откуда взяла.

Гирлянда нашлась в другом месте с остальными вещами, которые я доставала лишь в сезон. Я вернулась в гостиную-спальню и, взглянув на огромную ёлку, остановилась, чтобы подумать, как лучше пустить гирлянду по веткам.

Управляться с длинным проводом было непросто, и мне пришлось встать на носочки, но и так я не могла дотянуться до верхушки.

Надо взять стул и не изощряться, а то вместо Бобби первой ёлку уроню я.

— Не упади, — рука Гарри обвивает мою талию и ложится на живот. Он прижимает меня к себе. — Я помогу.

В протянутую вторую руку я кладу часть гирлянды — столько, насколько хватит места.

— Больше никто не позвонит. Я выключил этот долбанный телефон, — ворчит он, и я улыбаюсь его словам.

— Чего хотела Мэйбл? — я знаю, что голос мой спокоен, но Гарри всё же изучает меня дольше обычного.

Что он ищет? Моей заинтересованности? Такой, которая не должна проснуться в его девушке по отношению к другой?

— Что-то по работе. Я оставил на завтра. Сегодня мы проводим время вместе.

— Мы каждый день проводим вместе, — напоминаю и ему, и себе, как сильно он увяз в моих буднях, забыв о своих.

Сначала это казалось мне особенно милым. Но сейчас... Я чувствую в этом подвох. Он тут, будто бы потому что боится. Держит меня в своём поле зрения.

— Гарри, ты можешь ходить на работу. Это ведь ясно? — неловко хмыкаю.

— Знаю, просто... Майами для меня как курорт. И я отдыхаю тут.

Небрежность в его словах не подкупает меня. Я не верю ему. Гарри может работать в любой точке мира, и неважно, кем и чем он окружён. Будь мы на яхте, будь это другое полушарие, будь то важное мероприятие, он всегда способен решить любой назревший вопрос, требующий его внимания.

Наклоняю голову вбок и произношу:

— Я никуда не денусь, если ты продолжишь ходить на работу. Не растворюсь, если ты устроишь рабочий созвон или онлайн-встречу, понимаешь? Я осознаю наши реалии и знаю, кем ты являешься. Не только моим... — опускаю глаза на кольцо, до сих пор учась жить в новой роли. — Ты часть большого мира.

— Просто скажи честно: я тебе надоел. — шутливо фыркает, а уголок его рта ползёт в сторону. Он похож на довольного чеширского кота.

— Нет, но я не хочу перетягивать всё твоё внимание, когда в нём нуждается кое-кто другой. — признаюсь, и вижу, как Гарри закатывает глаза.

Да, я имела в виду ту, кто ему звонила несколько минут назад.

— Она определённо стала более доставучей, — признаёт вслух то, с чем я бы поспорила, но мне их взаимоотношения пока что непонятны. — Да и с тобой она нашла общий язык.

Его подтрунивающий тон, смешанный с лёгкой ревностью, веселит меня. Я тянусь к ветке внизу и укладываю второй конец туда, пока Гарри не торопится со своим, открыто продолжая пялиться на меня.

— Ну а что? — пожимаю плечами, продолжая украшать ёлку.

Чувствую, как пристально Гарри следит за мной. Я стремлюсь сделать круг вокруг дерева, но украдкой успеваю взглянуть в его тёмные изумруды. Кажется, сейчас я хожу по о-о-очень тонкой линии.

— Она этого хотела, ты тоже. — как бы я не говорила небрежно, происходящие в ту ночь всякие разные вещи были желанны мной.

— Но и ты хотела этого. Я видел твоё возбуждение, — Гарри обходит ёлку против часовой стрелки, и мы встречаемся с противоположной стороны.

Он бросает гирлянду на пол и делает один наступательный шаг в мою сторону. Я пячусь, зная, что вот-вот столкнусь с окном во весь рост. За ним ещё балкон.

Стекло холодное, а я в одной рубашке. Гарри ставит ладонь над моей головой — наверняка остаётся отпечаток — и не смеет оторвать взгляд. Я не прячусь от его изумрудов. Бежать некуда.

— Если бы я не прогнал Мэйбл, как далеко ты бы позволила ей зайти?

Он не улыбался, поэтому я не чувствовала, что из диалога можно сделать что-то шуточное. Гарри хотел узнать, кем бы мы проснулись, если бы в той кабинке я потеряла голову.

— Настолько далеко, насколько ты захотел бы, Гарри.

Возможно, это был не тот ответ. Но так или иначе, он под стать вопросу.

Шатен обхватывает лицо моё одной рукой и касается большим пальцем губ, которых той ночью касалась умело Мэйбл.

— Мне не понравилось, — он качает головой, и я знаю, что он имеет в виду поцелуй. — Мне никогда не будет нравиться то, что кто-то касается твоих губ. Но... — его тёплое дыхание касается моих губ, когда он наклоняется. — ...я видел, что происходящее нравилось тебе. И мне стало тоже нравиться это безумие.

— С тобой я бы пошла до конца. — Касаюсь его торса, и Гарри вздрагивает.

Между нами не было ничего похотливого — сохранялась интимность близости душ. Он прижимается к моему лбу своим и закрывает глаза.

— Я не ухожу, потому что за время нашей разлуки научился убегать от мира и скрываться в лабиринтах своего разума. — он шепчет, а его дыхание заметно учащается. — Туда, где была ты.

Закрыв глаза, я сглатываю ком и качаю головой, понимая, о чём он. Я тоже так делала. Перед сном я представляла другой мир, и с этими мыслями проваливалась туда. А залипая на вид из окон, я думала, что мир может перестроиться и стать таким, каким я его представляю.

— Я так часто сбегал в мир, где была ты, что сейчас не хочу убегать отсюда туда, где тебя нет. На работу. Домой. Куда угодно. Там мне ненавистно, а ещё... — он сглатывает. Я дышу тише, держа глаза закрытыми, и вижу то, что он описывает. Страх. — ...я не хочу вернуться и не найти тебя здесь. Не хочу снова представлять, что ты рядом, когда могу сделать всё, что требуется, чтобы ты действительно была тут. — Его руки проносятся по моему телу.

Он пробирается под рубашку. И там, где он касался, оставалась пульсирующая боль. Гарри не был ласков сейчас.

Сохраняя чувственность, он говорил всё так же тихо:

— До нашей встречи в Майами полгода назад, когда я ещё не знал, что ты уехала, иногда... я блуждал по Лондону, притворившись, как ты говоришь, обыкновенным человеком, и проходил мимо твоего дома, мимо кафе по соседним улицам, чтобы увидеть тебя как бы случайно. Я знал, что ты, скорее всего, была занята другими вещами, но... Ты была той частью мира, из которого меня изгнали, а я отчаянно хотел его коснуться. Ещё раз. Посмотреть на тебя и на то, как ты улыбаешься, пока не увидишь меня. Потому что улыбка бы твоя исчезла при виде пугающего прошлого в лице страшного бывшего босса — я так думал.

— Я бы не улыбнулась тебе, — негромко подтверждаю его слова.

— Не улыбнулась бы. — повторяет за мной. — Потому что я забрал краски из твоей улыбки и сделал её серой. И я никак не мог это исправить. Только в своей голове. Я представлял, как время лечит тебя, как ты встречаешь другого, какого-нибудь мистера Я-Соберу-Твоё-Сердце-Обратно. А затем я бы появился снова. Это была самая приятная фантазия.

— Но никто не собрал моё сердце воедино, Гарри.

— Никто. — тяжело вздыхает. — Я появился в Майами, а ты была всё такой же злой на меня. Обиженной. Раненым зверьком, который вновь встретил того самого охотника. Больше я не мечтал и ничего не представлял.

Что-то дискомфортное скрутило мой живот. Я прижалась к нему сильнее, понимая, какой, на самом деле, болью он со мной делился. И мне было стыдно признаться даже самой себе, что я никогда не подумала бы, что Гарри способен так сильно скучать. Его тоска обычно выражалась в чём-то экспрессивном.

В ревности.

В ругани.

В конфликтах.

В плохих, нечестных поступках.

Я гладила его, пока Гарри стоял с закрытыми глазами. Возможно, он думал о том мире, который строил так же, как я, перед сном. А возможно, он с ним прощался.

Мне хотелось подбодрить его. Я обхватила его лицо и оторвала от своего лба. Он обратил зелёные глаза. Тоску, которая слегка показалась там, я собиралась стереть.

— Никто бы не собрал моё сердце воедино, Гарри, потому что часть всегда была у тебя.

Я перехватываю одну его руку и кладу на свою грудь, чтобы передать ритм моего спокойного сердца.

— Устраивая вечеринки одну за другой, я ждала, когда появишься ты. Такова была моя идиотская фантазия. — смеюсь и думаю, как это странно делиться своими сакральными выдумками с кем-то.

В его глазах просыпается радость, пока тоска в это время гибнет. Он прижимается губами к моим, с привычной жадностью лапая меня везде и всюду.

Звонок, раздавшийся эхом по квартире, действует на нас незамедлительно. Гарри разрывает поцелуй первым, но при этом продолжая вжимать меня в окно.

— Что-то ещё? — я могла допустить мысль, что за дверью ожидал очередной сюрприз.

— Я к этому не имею никакого отношения, — мотает головой из стороны в сторону.

— Откроешь?

На правах меньше всего одетой я нырнула под его руку и вернулась к ёлке. В дверь снова позвонили. Было что-то в этом требовательное и предостерегающее. Хотя скорее это я надумываю.

Босоногий Гарри направился к двери. Наверное, он не гадал, что нас сейчас поджидало. И это зарядило меня неким безразличием.

Я думала о новогодних шариках и о декоре, которым мы могли бы заполнить на только мою квартиру. Мы сделаем то же самое в его доме. Заполнил всю нашу жизнь блёстками, огоньками и переливающимися искорками.

— Джесс, — я слышу его слегка беспокойный голос. Не такой, чтобы бить тревогу, но такой, будто нужно отреагировать.

Руки мои заняты гирляндой, поэтому я выглядываю из-за ёлки, чтобы обратить взгляд к тому, кто пришёл. Я знала, что это были гости, только не догадывалась, какие именно.

Гарри отходит в сторону с выражением полного удивления на лице. Я перевожу взгляд от него к самой неожиданной троице. Не их я ожидала увидеть. Не сегодня. Не здесь. Не так скоро.

Ёлка так прекрасно скрывала мои оголённые ноги, да весь мой откровенный вид, но... мои родители не собирались ждать, когда я оденусь.

Дани, стоявшая рядом с моей мамой, сверлила дыру в Гарри. Кажется, она говорила, что улетит в Лондон, и кажется, она забыла добавить, что появится тут вместе с моими родителями.

— Мам, пап? — я выпускаю гирлянду из рук, и она с едва заметным шумом падает на пол.

Я вижу их неодобрительные взгляды в сторону Гарри, затем они перекрашиваются в полные осознания, когда касаются моих оголённых ног. Даже притвориться с Гарри друзьями будет глупо, немного наивно и безумно нереально.

Оказавшись в объятьях мамы, я незаметно поворачиваю голову к Дани и спрашиваю без слов: «Зачем?». И если она ответит: «Ради твоего же блага», я хлопну дверью перед её лицом.

Но взгляд её бесстрастен.

— Не ожидала вас увидеть. — признаюсь, когда оказываюсь в тёплых объятиях папы.

Они были одеты теплее, чем нужно было при погодных условиях Майами.

— Мы хотели сделать сюрприз, — отвечает мама, — но ты удивила нас, признаться, сильнее.

И кажется, она говорила это о Гарри. А он пока оставался лишь сторонним наблюдателем.

Я смотрю на отца, не совсем понимая, что вижу в его направленном взгляде в сторону шатена позади меня. Он определённо изучает его. Но что в этом взгляде? И как многое могла рассказать Дани? Она не питала тёплых чувств к Гарри — и это мягко сказано.

— Проходите, — я делаю шаг в сторону и указываю рукой внутрь квартиры. Здесь они уже были, когда приезжали в прошлый раз.

— По твоему молчанию, я понимаю, что это не... как его там? Нейтон. — отец обращается к маме как бы тихо, но усмешка, слетевшая с уст Гарри, подтверждает, что слышали все.

Мои щёки пылают. Я одновременно злюсь на Дани и чувствую стыд за сложившуюся ситуацию. Пусть мне двадцать шесть, но этот позор я не могу контролировать. Я словно оказалась в старшей школе, где смириться с драмой легче, чем с ней справиться.

— Гарри. — шатен протягивает руку отцу в знак приветствия, и тот, к счастью, её пожимает.

— Финниган. — представляется в ответ. — Это моя жена, Айрис.

Они уже были знакомы и не нуждались в этой формальности.

— Приятно познакомиться. — не видя Гарри, я слышу улыбку в его словах.

Их появление не то, что было запланировано. Я не знала, как действовать дальше, ведь я стояла перед своими родителями в рубашке Гарри — того самого, кого они не хотели видеть рядом со мной. Это ли не катастрофа?

Они проходят дальше в квартиру, оценивая высокую ёлку, с которой мы пока не закончили.

Мама заполняет неловкую тишину:

— Дани приехала к нам в Лондоне вместе со своим чудесным сыном и поделилась, что ты нуждаешься в нас. Кажется, я поняла, в чём причины её беспокойства. — она поворачивается ко мне, и я ощущаю лёгкую брезгливость по отношению к Гарри.

Я знаю, что она о нём. Знаю, что сама своим языком испортила его имидж. Знаю, что его репутация в глазах моих родителей была хуже некуда.

Бобби, услышав знакомые голоса, которые наверняка напомнили ему о былых днях в Лондоне, спрыгнул с кресла и побежал в сторону мамы, сладко мурча.

— И мы решили проведать тебя в Майами. Финн взял отпуск на работе, — она смягчается при упоминании отца.

Их брак был образцовым. Тёплым. Нежным. И трепетным. Они любили друг друга, и я росла в этой обстановке, мечтая найти кого-то такого же, как мой отец.

Взглянув на Гарри, понимаю, что между ним и моим папой огромная пропасть. И только один мост связывал их — любовь ко мне.

— Мы как раз хотели приготовить с Гарри ужин. Оставайтесь. Места за столом хватит всем.

— Отличная мысль, — подхватывает папа, выбираясь на середину этого холодного ледника, бушующего где-то посреди океана неприязни к Гарри. — Нам бы только переодеться в более подходящую одежду.

— В лофте с этим проблемы, — я указываю на просторное помещение, лишённое стен. — Но есть гардеробная и ванная.

— Нам подойдёт, — папа перебивает маму, которая уже приоткрыла рот, но ответ так и не дала. — Иди первая.

— Решили, что будете готовить? — мама отвлекается, и это кажется мне слишком простым.

— Как раз обсудим с Дани. — я смотрю на подругу, чувствуя, как злюсь на неё.

Сильно. И никакое ведёрко с мороженым не поможет. Точно не сейчас — не в этой ситуации.

— Разберитесь с гирляндой? — прошу Гарри, игнорируя взволнованный взгляд, которым он сканирует моё лицо.

Могу сказать, его не пугает перспектива компании моего отца, скорее, он переживает за меня. И перед тем, как вытащить Дани на тет-а-тет, я вытаскиваю из комода первые попавшиеся домашние шорты, натягиваю на бёдра, чтобы скрыть наготу.

Теперь твоя очередь, Дани.

Мысленно я накинула с десяток первых фраз, которые разовьют наш диалог, а затем ссору. Я нехило так злилась на неё.

Мы ступаем в кухонную зону, оставляя моего отца и Гарри наедине с ёлкой, а ещё друг с другом.

Ни одна спланированная фраза мне не понадобилась, потому что первой заговорила Дани:

— Знаю, я говорила, что ваши отношения с Гарри не моё дело, но твоим родителям он тоже не сильно-то нравится. А ещё оказалось, что они не были в курсе твоей помолвки с Нейтоном, и даже понятия не имели о его существовании. — она гневалась на меня не меньше.

Только Дани не имела никакого права этого делать. Никто из присутствующих не мог указывать, как именно мне жить свою жизнь.

— Им не нужно было знать о Нейтоне. Точка, Дани. — переполненная раздражением, я не чувствовала, что готова терпеть и дальше её точку зрения.

— Наверное, я что-то упускаю в расстановке приоритетов в твоём мире, — с напускным непониманием, которому я совершенно не верю, Дани делает задумчивый вид. — Не мне говорить что-то о тайнах, если учесть ситуацию с Лукасом, но всё же... Ты всегда была умнее меня, Джесс.

— Я не собиралась выходить за Нейтона. Он никогда не был моей целью, и ты об этом знаешь.

— А ваша помолвка?

— Ошибка, Дани. — безнадёжно бормочу.

Я не горжусь этим поступком.

— И то, что ты рассказала моим родителям о Нейтоне... Я не просила тебя об этом. Но ты снова лезешь не в своё дело. Постоянно так делаешь! — оправдать её я была не в силах. У меня тоже были границы.

— Ты ничего не сказала мне. Я ведь думала, ты любишь его. Понимала, что не так, как любила Лео и даже... — она косо посмотрела на Гарри, застрявшим с моим отцом и новогодней елью. — Стайлса. И я знала, что его появление вскружит тебе голову. Только... неужели я должна подвести тебя к зеркалу и напомнить, показав шрам в брови, какой он на самом деле?

— Люди меняются, Дани.

— Люди — да. Монстры — нет.

От её слов в мой чёрно-белый мир выплеснулась кровавая краска. Я почувствовала, как что-то больно ухнуло в животе. Не таких слов я ожидала от лучшей подруги. И наверное, нужно сфокусироваться на том, что она это говорить из-за заботы обо мне.

Империи создают гении-психопаты — такие, как Стайлс.

Чокнутый Гарри Стайлс.

Он тебе не пара.

Монстр.

Никто не отдавал ему должное, когда я улыбалась без остановки рядом с ним. Затем, когда ощущала, что он взаправду готов сделать для меня всё, что угодно. Так никто не мог. Никто не говорил ему спасибо, когда он вдохновил меня заняться своим делом, намекнув, что должность секретарши — слишком для меня, с отличным высшим образованием.

Никто не знал, что только его предложения я хотела.

Никто даже подумать не мог, что я, хоть и сбежала из Лондона на другое полушарие, уже шла ко дну вместе с ним. Я умерла рядом с ним. Затем возродилась и поняла, что лучше в холодной воде с ним, чем под жарким солнцем Майами.

— Монстры остаются монстрами. У них нет перспективы развития...

Я перебила Дани, не вытерпев её яда, который она впрыскивала в нашу холодную воду.

— Надеюсь, его большие клыки и устрашающая морда отпугнёт вас всех. Навсегда.

Никаких оправданий она не услышит.

Как только мама освободила гардеробную, я буквально, как смерч, залетела туда и закрывала за собой дверь. Не знаю, что чувствовала Дани, услышав редкостную гадость с моих уст. И не думаю, что должна волноваться об этом сейчас.

Стараюсь прогнать опасения насчёт этого ужина, выбирая платье. И то и другое не удавалось. Накручивая себя, я перемещала вешалки сначала в одну сторону шкафа, а затем проделывала то же самое только в другую.

Как там справлялся с ситуацией Гарри, я могла только гадать. И будь моя воля, я бы провела здесь — в крошечной гардеробной — весь вечер, пока гостям не надоест себя развлекать, и они не решат уйти прочь.

— Улыбка. Терпение. И полная невозмутимость. — повторяю самой себе, глядя в зеркало и нервно приглаживая слегка помятое платье в горошек, в котором была на яхте с Гарри. Лучшего я всё равно не смогла найти. — Улыбка. Терпение. Невозмутимость. — шептала, словно мантру.

Вернувшись на «вечеринку», я посмотрела на Гарри. С ёлкой они покончили, и та ярко светилась. Тёплые огоньки подсвечивали высокое дерево, отражаясь в блестящей поверхности шариков. Она сама была как большой огонёк. Они с отцом о чём-то говорили. И Гарри даже улыбался. Может, не всё так плохо, как я себе представляла?

Мама, воспользовавшись помощью Дани, заняла кухню. Подруга что-то нарезала, пока мама занималась найденной в холодильнике индейкой. У меня аппетита не было, как и не было желания присоединиться к ним, поэтому я направилась к той компании, которая точно придётся по душе.

Приблизившись, я услышала, как Гарри говорил:

— Да, я читал об этой сделке. Не думаю, что она выгодна обеим сторонам, но это, возможно, потому что я не совсем знаю внутренние договорённости.

— Почему это? — мой отец, который совсем не разбирался в каких-то там офшорах, инвестициях, брокерах и прочих финансовых манипуляциях, ввязался в этот разговор.

Они говорят на разных языках, но Гарри объясняет понятно:

— Динамика прибыли была сомнительна. Да и само направление развития компании... Так себе. Я бы не вкладывался во что-то подобное. — его оценивающий тон забавлял меня.

— Хочешь купить у Гарри компанию? — я прижимаю к плечу отца и бросаю скромный взгляд на кудрявого шатена.

— Ох, нет, милая! — смеётся в ответ он. — Столько денег я не найду.

Замечаю, как Гарри изучает наши с папой лица, наверняка находя сходства в чертах лица. Их немного. Я больше похожа на маму. У нас обеих светлые волосы, цвет которых мама стала поддерживать у парикмахера. Одинаковая форма лица, носа и губ. От отца мне достались глаза. Светло-голубые.

— Надо будет раздвинуть стол, чтобы мест на всех хватило. — заполняю пустоту, но глаз с Гарри не свожу.

— Раздвинем. Как твои дела здесь, в Майами? — мягким голосом спрашивает папа.

— А это важно? — снисходительно улыбаюсь. Не хочу слышать вопросы о Нейтоне. Не хочу нести ответственность за длинный язык Дани. — Тем более мы хотим вернуться обратно в Лондон, да? — смотрю на шатена.

— Мы и так задержались здесь. — подтрунивает в ответ.

О, да. На два года.

— Какие планы по возвращении? И что ты будешь делать с цветочным? — папа задаёт все те вопросы, которые часто всплывали в моей голове.

— Либо продам долю, либо оставлю всё, как есть.

Я видела во взгляде отца лёгкое непонимание и знала его причины. С самого начала он был против переезда. Я не поставила никого в известность, исчезла, и оказалось, что не на короткий срок. Родители не раз уговаривали меня вернуться обратно, но я нуждалась в землях другого полушария. Я пряталась.

— А ты что бы сделал, Гарри? — обратился к нему папа, пока я висела на плече и не хотела отпускать самые надёжные руки в мире.

— Хм, — не торопясь с ответом, Гарри взволновал меня. Мы не то чтобы избегали тему, просто он старался не лезть своими профессиональными руками и идеями в мой бизнес. — Выручка цветочного покрывает аренду и затраты, насколько мне известно. — он хитро сверкнул глазами в мою сторону. Но его слова меня не удивили. Гарри всегда был вездесущим и всезнающим. — Это уже хороший показатель, учитывая стабильность и конкретность американского рынка. Для поиска инвесторов пока рановато, нужно выходить на большие обороты... Так что я бы оставил магазин, переведя его доходы в пассивный. Дани бы отдал часть доли. Либо вовлёк кого-то ещё. Кого-то, кому веришь.

Я сразу подумала о нём. Хотя зачем Гарри мой крошечный магазинчик с цветами? У него были счета на миллионы миллионов долларов. Копейки с выручки цветочного в своём кармане он даже не почувствует.

— Я люблю инвестировать, — Гарри ухмыляется с очевидным намёком. — Но я довольно требовательный босс.

— Забудешь такой факт! — отмахиваюсь от его слегка высокомерной физиономии.

— Я буду рад, если ты вернёшься домой, котёнок. — папа журит меня по голове, и я довольная прикрываю глаза. — Нам тебя очень не хватает. Особенно мне.

— И я по вам скучаю, пап.

— Возвращайтесь. Остальные проблемы решатся постепенно. — его бархатистый тон обволакивает моё сознание, и я готова отправиться собирать чемоданы, засунуть кота в переноску, купить билеты и отправиться домой.

Сентиментальность улетучивается, будто вино в бутылке. Мы возвращаемся к ёлке и добавляем ещё несколько украшений. Мама и Дани держаться на расстоянии. Я видела, как они перебрасывались словами и шептались, будто готовились к поединку.

Сейчас мне плевать. Я не собиралась думать, что скажу, или как буду оправдываться.

Гарри помогает отцу со столом. Они выносят его из тесноватой кухни и ставят на середину лофта. Отсюда открывался вид на светящуюся ёлку.

Я занялась сервировкой, и даже тут Гарри отозвался без слов, помогая с тарелками. Мир мерк на его фоне, когда он шёл следом за мной по пятам и клал рядом с вилкой, которую положила я, ложку. Мы были одним слаженным механизмом.

Держа себя в руках, я не касалась его. Я лишь чувствовала, как тело охватывали мурашки, будто я вдыхала наркотик. Ничто не спасёт меня от влияния его присутствия. Мы химическая реакция. Я — тротил, а он — мой детонатор.

— Приступим? — беззаботно мама приглашает нас за стол, а я чувствую опасность.

— Пахнет превосходно, аж слюнки бегут. — отзывается мой всегда позитивный отец.

Никто не спешит занять место во главе. Мама садится рядом с папой по одну сторону. Я сажусь напротив отца — уж лучше смотреть на него, чем на недовольную мать. Напротив неё место занимает Гарри, и внутренне я ему сочувствую.

Она ведь то и дело бросает на него недобрый взгляд. Скверное предупреждение гуляет в её глазах.

Дани последней садится за стол и занимает место между нами — во главе. Будто судья, а мы конфликтующие стороны.

— Обрадуешь маму? — намекая, папа начинает разговор. Думаю, беседа умрёт быстро.

— Да, — трачу время впустую, когда кладу салфетку на колени и приглаживаю её в попытках избавиться от каждой складочки.

Гарри чувствует скользящее волнение и кладёт руку поверх моих беспокойных пальцев. Не я должна быть той, которой требуется забота. Это он неудачно познакомился с моими родителями. Это его они готовы сжечь, наготове держа в руке по факелу.

— Мы планируем вернуться в Англию. — произношу и не могу не взглянуть на Дани, которую новость эта точно взволнует.

Она усмехается.

— Это твоё решение или тебя кто-то надоумил? — спрашивает подруга, бестактно игнорируя присутствие этого «кого-то».

— Майами мне не подходит, и я скучаю по родной стране. — Не в силах оторвать взгляда от тарелки, я пытаюсь сфокусировать всё своё внимание на его прикосновении. — Да и Гарри нужно возвращаться.

— Там головной офис. Я немного задержался в Майами. — он говорит без толики зла или недовольства, пока Дани готовит следующую порцию помой, чтобы облить его на глазах моих родителей.

— И какой у вас план? — задаёт первый экзаменационный вопрос мама и кладёт кусочек индейки в рот, пока я, словно студент на первом курсе, боюсь пошевелиться.

Наверное, чтобы я не стала трястись, как осенний листик на ветке, Гарри смело вступает в разговор с моей мамой:

— Как у всех нормальных людей: продолжить жизнь там, поставить цели и осуществлять их.

Это был размытый ответ, но другого он не мог дать. Они ничего не знали о кольце на моём пальце и том, что мы на самом деле собирались в скором сотворить.

— Мы с Финном можем подготовить твою комнату. С поиском квартиры нет смысла торопиться...

— Джесс останется у меня. — Гарри проводит чёткую линию, даже не давая моей матери закончить. — Места полно. — его прохладная улыбка была вежливой, но не дружелюбной.

— И на работу к себе снова возьмёшь? — подначивает Дани, ковыряясь вилкой в овощном рагу. — Или у тебя уже есть милашка-секретарша?

Я успеваю перехватить взгляд отца, который не знал, что я работала на Гарри. А вот мама была в курсе.

— Если она так захочет, возьму. — он не поддаётся на провокацию, отвечая всё с той же прохладной улыбкой.

Гарри не останавливается и продолжает гладить мои пальцы. Я понимаю, что из нас двоих он — единственный, кто готов к конфронтации и к возможной войне.

— А желания её стали учитываться? — Дани впивается в него своими когтями, которых мы не видим, но каждый чувствует. — Вау! И правда — прогресс, Джесс.

— Только её желания учитываются. — парирует Гарри, и я жалею, что не могу налить себе вина.

Мой любимый мир раскалывается сейчас на несколько частей, и я должна выбрать ту, на которой останусь и с которой пойду ко дну.

Дани закатывает глаза и отворачивается в сторону. Возможно, она в поисках более ядовитых слов. Возможно, гадает, почему я выбираю его. Возможно, она уже на пути к разгадке, как разбить мне сердце, просто решает: делать или нет.

— Зачем вы здесь?

Я задаю вопрос с придыханием, и поначалу мне кажется, что он проносится лишь в моей голове. Но взгляды меняются. Мама замирает.

— Правда, зачем вы на самом деле здесь? — что-то во мне надламывается. Я не желала впускать псевдоремонтников в свою жизнь, чтобы они привели её в порядок — так, как нравится им, а не мне.

— Посмотреть, права ли Дани насчёт всего того, что с тобой происходит. — отвечает мама, пока отец вытирает губы салфеткой.

— И что же со мной происходит по мнению Дани? — я разворачиваюсь к ней резко. Пальцы Гарри сжимают мою руку.

— Свершение очередной ошибки. — подруга поворачивается и смотрит мимо меня.

Она первой сжигает его своими факелами, полными горячей ненависти.

— Я не буду переубеждать вас или пытаться оправдаться хоть как-то за то, что вас не касается! — во мне взрывается бомба.

Я лишена терпения. На моём лице ни места улыбке. Невозмутимость иссякла.

— Джесс, — Гарри старается перетянуть внимание к себе, но с меня довольно.

— Он тебе не пара. — бестактно, даже нагло мама растаптывает нашу с Гарри попытку что-то наладить. — И дело не в тебе, Гарри. Ты много добился, и твои блестящие успехи я не буду отрицать, но Джесс другая. И ей нужен другой.

Мне хотелось, чтобы она пожалела о сказанном или почувствовала, каково это, — когда одновременно по всему телу образуются тысячи порезов. Слёзы скопились в уголках глаз. Я сглотнула ком и возжелала чего-то, что встряхнёт их, заткнёт.

— Кажется, поздно. Ведь мы поженились! — я резко вытаскиваю руку из горячей ладони Гарри и показываю им кольцо.

Мама шокирована. Отец поджимает губы, так ничего не сказав, что он думает. Дани опускает голову на свои пальцы, уперевшись в стол локтями. И только Гарри поворачивает голову в мою сторону.

Я знаю, что встречу в его изумрудах, если повернусь. Потрясение.

Что я творю?

Не так всё должно быть.

— Ладно, я соврала. — быстро переобуваюсь, и внутри меня зарождается истерический смех.

Видели бы они себя сейчас со стороны.

— Мы не женились, просто вы... вывели меня из себя, и я... — прилив энергии от совершённого и сказанного охватывает меня. — ...хотела, чтобы вы пожалели о том, что сказали.

В наступившей тишине я слышу лишь дикую усмешку Гарри. Кажется, его позабавило то цирковое выступление, в котором я солировала.

— Не вам указывать, кого мне любить. Не так это работает. Поэтому, Дани, — обращаюсь к подруге, — избавь меня от своих поучительных уроков. Даже если всё пойдёт крахом, не тебе говорить мне, что именно пошло не так и кто в этом виноват. Я разберусь сама со своим выбором: выходить мне замуж или нет. Я сама решу: брать ли мне его фамилию, перееду ли я в Лондон или в Шанхай, или в другое место, Богом забытое; буду ли его секретаршей или стану независимой. Это моя жизнь. И если вы считаете, что я совершаю ошибку, промолчите, пожалуйста. Иначе, если каждый будет говорить, что я вот-вот потеряю всё и упаду, то я точно упаду.

Первой я скидываю салфетку обратно на стол, не притронувшись к еде. Очередной ужин, который я испортила своим почти подростковым поведением с капризами и истериками. Плевать!

— Можете остаться здесь. Мой настоящий дом всё равно не здесь.

Кажется, впервые я владела всей ситуацией — от начала до конца. Даже Гарри не вмешивался. Просто смотрел, как я разношу всё непослушно. Капризный подросток.

Когда мы покинули квартиру, он лишь произнёс:

— С такой страстью в меня никто никогда не инвестировал. — он был воодушевлён и даже сражён моим выступлением. — Поэтому я выбрал тебя. И всегда буду выбирать только тебя.

Подписывайся на мой телеграм-канал: https://t.me/vasha_vikusha

без тебя там грустно...