Глава 15. Гарри

Час наедине с Мэйбл Росс. Что может пойти не так? Наверное, всё. Или ничего. Но я вспоминаю хитроватые серо-голубые глаза и начинаю волноваться. Что же она может сказать? То, что знает о наших отношениях? Окей, это не так страшно. То, что в курсе нашей с Джесс странной договорённости? И это тоже меня не волнует.

Я боюсь, что Мэйбл знает что-то ещё. Она умная и сообразительная. Это нас свело. И именно по этой причине она мой исполнительный директор. Всё же, сейчас я опасаюсь её ошеломительной проницательности.

Не могу отвести взгляда от чёрной машины, за которой следует Фил. Я жалею, что позволил Джессике сесть в эту машину. Она вне моего контроля, что не есть хорошо и может привести к нарушению последовательности наших действий в плане.

На горизонте, навстречу нам двигается снегоуборочная машина. Я колеблюсь, когда замечаю, что снег с дороги летит не в сторону кювета, а на противоположную полосу, по которой двигаемся мы. Нью-Йорк накрыл снегопад, и я знаю последствия, с которыми водители обычно сталкиваются в плохие погодные условия.

Всё моё тело напрягается, когда снегоуборочная машина, не поменяв направления выкидываемого снега, приближается к чёрной машине перед нами. Задние фары ауди ярко пылают красным — водители тормозит. И это ошибка. Колёса проскальзывают по опасному липкому снегу, и клянусь в этом в страхе я почувствовал мурашки на каждом сантиметре кожи. Я наклоняюсь вперёд, сжимая водительское кресло рукой.

— Фил, — я предупреждаю водителя, но в этом нет надобности.

Он уже сбросил скорость, пока автомобиль перед нами стремительно поворачивается боком по ходу движения. Колёса крутятся в противоположную сторону от заноса, и это только ухудшает положение.

— Это плохо, — Фил констатирует то, что мы и так оба видим.

Но хуже было то, что я ничего не мог сделать. Я наблюдал, не моргая, как автомобиль, над которым водитель потерял управление, летит на страшной скорости в кювет. Сидя беспомощно в своей машине, я пожалел, что не настоял, чтобы Джессика поехала со мной. Возненавидел её личные границы — они позволили мне избежать происходящего. Больной мозг заставил меня представить самое худшее. Хуже, чем расставание, чем разлука на два года, чем брак с Лео или с Нейтоном. Я знал, что справлюсь, если в моём мире нет Джессики Кинг, поскольку уже я потерял её. Но сейчас я мог потерять себя, потому что во всём мире нет Джессики Кинг — с этим смириться я не мог.

Фил тормозит на обочине, где скрылась легковушка. Я открываю дверь с такой скоростью, что скорее сбиваю ветер с пути, чем он сбивает меня. Ауди, к счастью, не перевернулась.

Фары на моих глазах гаснут. И я, спотыкаясь и скатываясь вниз, направляюсь к автомобилю. Пассажирская дверь слева открывается, и оттуда вылезает потрёпанная Мэйбл. Она разъярена и одновременно напугана.

Я зол на неё, но не произношу и слова. Для начала мне нужно увидеть голубые глаза, которые что-то мне скажут. Например, что всё в порядке.

Резким движением, больше похожим на рывок, я открываю дверь, в которую посадил Джессику. Слегка испуганные глаза обращаются ко мне. Джессика держит руку на весу ладонью вверх, пока на платье стекает кровь. Чёрная бархатная ткань впитывает всё, не остаётся и следа.

— Где?! — я ищу глазами рану, обыскивая всё её тело. Холодный пот покрывает всего меня.

Джесс суёт руку мне чуть ли не в лицо. В салоне осколки, хотя ни одно стекло вроде не пострадало.

— Джессика, пожалуйста, скажи, где ты поранилась.

Клянусь, я готов вытащить её из машины и отвезти в ближайшую больницу.

— Вот, — произносит тонким, слабым голосом, тыкая рукой мне в лицо.

— Только рука? — я ищу в её глазах подтверждение, но не могу оценить шок. Может, она не заметила, как её что-то задело? Хотя что тут могло задеть?

Я обхватываю её окровавленную руку, а вторую кладу на голову, чтобы проверить, не ушиблась ли она там, но крови не нахожу.

— Фил, — я громко обращаюсь к своему телохранителю. Он держит телефон наготове, — у тебя ведь есть аптечка? Дай её сюда.

— И со мной тоже всё в порядке, — впервые Мэйбл что-то произносит, — спасибо за заботу.

— Просто замолчи, — я не ожидал, что произнесу это настолько гневно. Я выплюнул слова вместе с ядом и посмотрел на брюнетку почти с ненавистью.

— Гарри, — говорит не Мэйбл, а Джесс. Строго и крайне непримирительно. Это шутка какая-то?

Я вижу в её глазах обвинения и беспрекословное разочарование. Возможно, это должно было меня успокоить, возможно, даже остудить, но я чувствую лишь прилив злости.

Мы смотрим друг на друга безотрывно с минуту, пока Фил не приносит аптечку. Я будто становлюсь водителем снегоуборочной машины, который испортил нам отличный вечер. К сожалению или к счастью, сегодня в этом виноват не я, и не меня Джесс должна обвинять.

— Грэг, ты превысил... — доносится до меня строгий голос Мэйбл, пока я опускаюсь на колени перед разъяренной блонди.

Её туфли скрипят на снегу, когда она поворачивается ко мне. В ране проглядываются осколки, которые, к счастью, не вошли в плоть.

— Если бы ты поехала со мной, то всего этого не было. — тихо произношу, промывая её рану.

— Нет. Всё бы произошло, просто меня не было бы в этой машине. — пытается поправить меня, но я знаю, что сказал.

— Именно.

Я бы переживал за Мэйбл. Не более. Но вместо этого я ощущал что-то намного большее, чем волнение. Я чувствовал беспомощность и страх возможной утраты.

— Ситуация вышла из-под контроля, и это тебя бесит. — холодно произносит Джесс. И честно, я не понимаю; она ведёт себя так из-за того, что ещё в шоке от случившегося? Иначе мне непонятна смена настроения. Мы флиртовали этим вечером. Мы целовались днём. Мы разделили много всего, как только сели в самолёт.

— Никто не умеет контролировать стечения обстоятельств, Джессика. — я наконец очищаю рану от осколков.

— Оу, ты уж точно обладаешь данной способностью. — фыркает в ответ.

— Да, потому что, скорее всего, сиди ты со мной, я бы не переживал и не обрабатывал эту рану сейчас!

— Но я не с тобой. — излагает то, что мы оба знаем. Джесс не со мной. Ни в каких смыслах.

Стресс и порция адреналина в крови сверх нормы сражают меня сейчас наповал. Я впервые чувствую, что больше не могу. Переживая за человека, я понял, что этот человек пытался вытолкнуть меня из своей жизни сотни раз. Это ли не жирный намёк, чтобы отступить?

Когда её рука забинтована, а мне сказать нечего, я встаю и отхожу в сторону.

— Я дождусь эвакуатора, — оповещает нас Мэйбл.

Наши глаза встречаются, и я вижу, что ей жаль. Неужели услышала разговор?

Фил направляется к машине вместе с Джессикой и помогает ей подняться по крутому кювету. Злость не покидает меня. Наоборот, я полон ею.

Наверное, за всё то время, что я знаю Мэйбл, она выбирает промолчать и не лезть.

Вернувшись к машине, я сажусь внутрь и бросаю взгляд на Джесс. Голова её отвёрнута к окну, пока тело натянуто, как струна. Мне хочется спросить, как рука, но тот факт, что бинт всё такой же белый и не пропитался кровью, останавливает меня.

Без слов Фил понимает, что мы возвращаемся в отель. Нам не до вечеринок.

— Знаешь, — Джесс выбирает не лучшее слово, чтобы начать сейчас разговор. Ведь я не знаю ни черта, — я часто задумывалась, почему у нас не получилось два года назад. Винила твои манипулирующие поступки. Затем находила причины в твоём вспыльчивом, ревнивом характере. Пока не поняла, — она поворачивает голову ко мне и смотрит... с сожалением. — бывает, что люди просто могут не подходить друг другу. Опустим тот факт, что мы из разных миров, предположим, что Джессика и Гарри смогли бы найти баланс между шикарными вечеринками и посиделками дома. Но... — она опускает взгляд на перебинтованную руку, — что делать с различиями в целях? Что бы мы делали с тем, что я хотела свободы и доверия, а ты видел меня в кандалах дома? Но... теперь я понимаю, что иногда нужно приложить усилий, возможно, переступить через себя и сломать птичке крылья, как ты когда-то утверждал. Возможно, это то, что я и сделала, когда убежала из Лондона.

— Считаешь, что намеренно сломала наши отношения? — с едкостью отвечаю. — Уехала в Майами, нашла себе нового идеального парня и тем самым спасла Джессику и Гарри от неминуемого крушения?

Мне правда смешно это слышать, а ещё больно понимать одну простую вещь. Я тут же её озвучиваю:

— Ты просто никогда не боролась за эти отношения. — её лицо меняется от услышанного. Я продолжаю: — Не спорю, ты филигранно давала мне шансы исправиться, подумать над своим поведением, будто я какой-то ребёнок, требующий хорошей взбучки, а затем не видела в моих поступках того, чего так хотела. Идеального поведения примерного мужа с пресным составляющим. Не сильно устала шансы-то давать?

Она злится. Я вижу, как огонь разгорается в её глазах. Пускай. Я готов быть центральным персонажем в спектакле «Отношения с парнем-абьюзером», но не собираюсь брать ответственность ещё и за то, в чём виновата она.

— Ты едва заслуживал третьего.

— Любишь подсчёты вести? — от моего вопроса она теряется. Всего на секунду. — Я тоже могу. Ноль раз ты попробовала сделать хоть что-то в наших отношениях. Не будем считать твои энергозатраты на выдачу крайне дорогих шансов идиоту-нарциссу. Затем ноль раз ты перестала думать, как плохо тебе, такой грустной и несчастной, которая даже не смогла приехать в аэропорт! Всего лишь поднять задницу, сесть в такси и приехать ко мне.

— Но...

— Ноль раз ты подумала о том, что кому-то, кроме тебя, может быть нелегко. И столько же раз ты подумала о том, что, возможно, от тебя тоже требовалось хоть что-то. Усилие. Толчок. Инициатива. Что угодно, Джесс... — кажется, это то, что я всегда боялся признать вслух. Уродливая правда, что я бываю навязчив. Упрям как осёл. Назойлив как муха. И чем-то так увлечен. Она единственная, в кого я так болезненно и так одержимо влюблялся.

Мы едем молча дальше. И это время играет против нас, потому что заставляет всерьёз задуматься над тем, чтобы бросить всё. К чему нам ещё неделя договора, если ничего не изменится? Дай нам всё время мира, мы так и не решим эту проблему.

Джемма была права, когда два года назад сказала мне, что я не выращу в себе нового человека. Тогда мне казалось, будто подобный поступок — это то, что хочет увидеть Джессика Кинг. И я ошибался. Безусловно, она хочет видеть другого человека... просто не меня, не рядом с ней. Да, это тяжело уяснить особенно тогда, когда мы притягиваемся друг к другу, словно на нас действует взаимная гравитация. А ещё сложнее, когда наши губы сливаются в поцелуях, которые мы крадём и крадём. Мы берём взаймы у времени, которое поставило все точки в Лондоне. Я банкрот после всех этих сделок. У меня не осталось больше средств.

Фил останавливается у отеля. Погода сжалилась — снегопад почти закончился. Бинт на руке Джесс всё же слегка пропитался кровью. Совсем немного. Пару пятнышек.

Я выхожу на улицу и позволяю Филу сделать необыкновенную редкость — открыть Джессике дверь. Это сокращает моё пребывание рядом с ней и позволяет увеличить расстояние, когда я уже почти пересекаю вход в отель. Она обращается ко мне:

— Гарри!

Я не останавливаюсь. Легко догадаться, что именно она преследует (не меня). Джесс хочет исправить всё, чтобы чувствовать себя лучше. Не быть плохой.

— Гарри! — продолжает идти за мной. — Постой.

Я слышу стук её каблуков, отличительный ритм которых исчез. Она торопится.

— Хватит, — светловолосая, как какой-то выносливый марафонец, всё же встаёт передо мной и не позволяет пересечь порог бара внутри отеля. Её голубые глаза больше не злы, в них не пылает огонь. Остался лишь пепел.

— Если хочешь что-то требовать... или... Испытываешь сильное желание что-то сказать, напиши на емейл. А сейчас оставь меня в покое.

Кажется, это действует на неё как лекарство. Успокоительное. Седативное. Парализующее. Усыпляющее.

Я обхожу её и оставляю позади. Меня встречает медленная музыка небольшой джазовой группы. Гости, одетые в платья и костюмы. Улыбающиеся официанты. Запах сигар и табака.

За барной стойкой есть несколько свободных мест, и я с радостью занимаю одно из них.

— Виски, пожалуйста. — кладу карточку от номера на стойку, чтобы всё записали на счёт.

Быстрым, отточенным движением бармен сканирует её.

— Минуту, мистер Стайлс.

В отражении между полками с бутылками я наблюдаю, как неугомонная Джессика подходит и садится рядом. Вздыхаю обреченно. Не могу же я выпихнуть её из бара, правильно?

— И белого вина со льдом, — просит Джесс, заставляя бармена сначала взглянуть на меня.

Я даю разрешение записать и это на свой счёт. Всё-таки не лучший вечер в её жизни.

Она садится рядом, кладёт свою маленькую сумочку на стойку и смотрит на меня. Я чувствую её взгляд, хоть и фокусирую основное внимание на действиях бармена. Всё так плавно и аккуратно.

— Если хочешь порвать партнёрские отношения с Нейтоном, сделай это. Если мечтаешь забыть о Майами и оставить его позади навсегда, я не собираюсь препятствовать. Но не смей говорить, что я «лишь давала шансы». Мы оба знаем, что это неправда, которую ты приукрасил. — Джессика говорит твёрдо и, я бы даже сказал, смело. — Я собиралась дождаться, когда наш договор подойдёт к концу, и ты выполнишь свою часть сделки, но Мэйбл приоткрыла мне ту правду, которую, наверное, должен был сказать ты.

— Ну конечно... — я понимаю, что всё сходится. — Мэйбл и её длинный язык, который должен попасть в книгу рекордов Гиннесса.

— По крайней мере, теперь я могу освободить тебя от сделки. — и она ни капельки не грустит по этому поводу. — И сказать кое-что раньше срока.

Она колеблется. Бармен ставит бокал и стакан перед нами. Я молчу. Но не боюсь. Нет ничего такого, что выбило бы почву у меня из-под ног. Только если... Она все-таки скажет, что тот ребёнок её. Одна двенадцатая меня до сих пор подозревает неладное.

— Я собиралась приехать в аэропорт и полететь с тобой в Шанхай. Точнее я упаковала вещи, вытащила чёртов чемодан из квартиры и даже зашла в лифт. Но не вышла. — Джесс пробует вино и продолжает: — Я опоздала ко времени. Опоздала на рейс.

А я ошибся, когда думал, что ничего меня не удивит и земля не уйдёт из-под ног. Нет, почву я чувствовал, но она стала гораздо мягче.

— Я просидела в кабине больше трёх часов. Но важно то, с кем я там просидела...

Неужели меня ждёт романтичный рассказ о встрече с Нейтоном?

— Его зовут Чарли, и он работает на семейство Ривера. Что-то вроде той работы, которую делаю для тебя я. Он посоветовал взять билет до Шанхая и полететь к тебе. Я с самого начала понимала, что встреча, скорее всего, будет сумбурной и... неожиданной. Ведь ты наверняка решил, что я не приехала. И я просто хотела дать понять, что это не так.

— Что ж, этот Чарли взял свои слова обратно? И свёл тебя с Нейтоном?

Она хлопает ресницами, будто я произнёс что-то на незнакомом ей языке. Нет, всё ещё английский.

— Я приехала к тебе в офис, Гарри... — её тон звучит странно. Будто я страдаю амнезией и внезапно забыл о том, что у меня есть дети и семья.

Но у меня нет проблем с памятью. Если бы Джесс стояла воплоти передо мной, то... Я бы это никогда не забыл.

— Зашла в фойе. Попросила охрану позвонить кому-то, с кем я могу поговорить по-английски и объяснить, что мне нужно к тебе попасть. Они позвонили в твой кабинет, Гарри. Ответил не ты, конечно, но... это был Джек. Я узнала его голос и акцент, когда мы встретились в Майами. Он сказал, что ты не сможешь меня принять. Ни сегодня, ни в другой день.

Я не говорил такого Джеку. Чёртов идиот! Но что тогда я делал в тот день? Поехал ли я сразу в офис?

— И ты уехала обратно, — понимаю без слов.

Мне больно представлять, что было бы, если... Почему Джек отослал её? И в памяти быстро всплывают воспоминания, как сумасшедшие сталкерши врывались в офис и раньше. Они искусны в своём деле, поэтому у нас выработан чёткий план на такие случаи. Я злюсь.

— Собиралась, но увидела в новостной ленте, что ты посетишь вечер одного исследовательского института и поехала туда. Но там ты был в компании другой блондинки.

— Николь, — я помнил этот вечер плохо, потому что он ничем особым не припомнился мне среди других таких же вечеров.

Пусть Николь не была сталкершей, но она считала, что может восстановить наши отношения после череды неудач в своей личной жизни.

— Я могла бы, как ты говоришь, не делать ничего. Не прилагать усилий, не бороться и даже не давать никаких уже шансов. Честно, я собиралась так сделать. Многое подговаривало меня поступить именно так, — Джесс горько смотрит на бокал с вином, будто что-то всё ещё её терзает. — Я оторвала нашим отношениям крылья, выбросила их в Лондоне и пыталась найти мир в другой стране. Мир с самой собой.

Её печальный тон почти подталкивает меня к тому, что пойти на уступки неразумным мыслям. Я хочу успокоить её и, чёрт возьми, надеяться на шанс.

— И я не договорила в машине, — без всякого снисхождения она смотрит на меня строго. Я прервал её тогда, но не собираюсь делать этого сейчас. — Иногда не все отношения «работают», как механизм швейцарских часов. Иногда это часы с кукушкой. И странно признавать, но... кажется, мне нравятся эти часы с кукушкой.

Это была несложная метафора. Но я озадачился, почему это мы с кукушкой? Вполне себе швейцарские.

— Потом я случайно встретила Нейтона. — внезапно после фантастического признания с почти литературной метафорой Джесс продолжает. — Я столкнулась с Чарли, и он пригласил меня на вечер. Не знаю, зачем вообще туда пошла. Я слонялась, как призрак, не нашедший покоя. Отец Нейтона выступал с презентацией, которую я слушала-то вполуха. Но там был последний слайд. Тот, где указывают партнёров. Твоя компания, кстати, была на первом месте. Нейтон болтал без умолку, как только мы познакомились, и я узнала, что он знает тебя, что работает в филиале и вообще вы друзья.

Лжец.

— Это был мой шанс вернуть часы с кукушкой.

— Прошу прекрати так говорить, — я хотел, чтобы девушка выложила всё, но эта идиотская метафора. Я не мог.

— Я довольно быстро добралась до приглашений, которые семейство Ривера отсылало самым важным гостям. — на её красивых губах появляется улыбка. Короткая и быстро угасающая.

— Так вот, почему Нейтон последние полгода засыпал меня приглашениями. То на бранч, то на праздники, то на вечера...

— Это были мои приглашения. И мне стыдно признать, но я использовала Нейтона, чтобы добраться до такого неуловимого Гарри Стайлса. По-другому я не знала, как заставить тебя прилететь в Майами, который ты чуть ли не кинул в чёрный список. И кто же знал, что вечер, который ты посетишь станет тем моментом, когда Нейтон решит, что должен на мне жениться? — усмехается с болью в голосе.

Вот теперь под моими ногами нет земли. Я не ожидал чего-то подобного. Даже близко. Да ещё так искусно.

— Ложь размером со снежок превратилась в лавину. Она росла и росла. А этот договор... Я ведь просто не хотела навредить Нейтону. Думала, что ты испортишь ему жизнь из-за меня и из-за нашего прошлого, понимаешь? — Джессика смотрит на меня проникновенно и грустно. — Я хотела исправить всё, но оказалось, что это похоже на попытку усидеть на всех стульях подряд. Хотела, чтобы Нейтон не потерял бизнес и дело. Хотела, чтобы ты услышал правду наконец-то и понял, что я приехала.

Картина, на которую я внимательно смотрел с момента прибытия в Майами, сейчас была освещена другими лампами с другим подтоном. Я видел свои ошибки. Их было немало.

— Почему ты просто не позвонила?

— Ты не хотел видеть меня в Шанхае. Так какой результат через полмира дал бы какой-то никчёмный разговор по телефону?

— Джек ничего не говорил о твоём приезде. Я не знал, что ты прилетала, Джесс.

Вот оно. Стечение обстоятельств, на которое никто из нас своевременно не смог повлиять. Оно забрало у нас полгода. Мы смотрим друг на друга. На фоне играет приятная музыка. Дорогие сигары заполняют нос малознакомым ароматом. Но я чувствую колющую пустоту внутри.

— Ты выйдешь за него?

Глазами я впиваюсь в её лицо. Мне не нужна ложь. Не нужны увиливания, подпитанные желанием не сделать мне больно. Одна мысль, что я отказывал в приглашениях ни Нейтону, а ей... Какой глупец! Я ведь видел приглашения. Такой красивый и знакомый почерк от имени этого придурка — ха-ха — подумал про себя идиот-нарцисс.

— Нет. — произнесла Джесс спокойно, будто не собиралась разбить сердце юнцу, а всего лишь отказывалась от листовки на улице.

Я опускаю взгляд. Я ликую. Я упиваюсь её кратким ответом.

Всё ведь складывалось как надо. Легко и просто. На расстоянии вытянутой руки.

Поворачиваю голову, чтобы сказать ей об этом, но нахожу пустой бокал и такой же пустой стул на высоких ножках. Подол её платья как раз исчезает из виду, когда Джессика покидает бар. Она не торопилась, но всё же ускользнула почти незаметно.

Встаю следом, но голос бармена останавливает меня:

— Мистер Стайлс, ваша карточка!

Я хотел пуститься в погоню, пока Джесс не исчезла в каком-нибудь лифте. Конечно, я знал, в каком номере она пребывала, но мне нужно было догнать её.

— Спасибо.

С карточкой в руках я быстрым шагом, готовый перейти на бег, вырываюсь из бара в фойе отеля, едва не сбивая парочку незнакомцев. Швейцары обращают на меня свои встревоженные взгляды, но я смотрю в сторону лифтов. Двери, перед которыми стоит Джесс, открываются, и она делает шаг внутрь. Теперь мне приходится бежать.

Когда между дверьми остается слишком мало, чтобы протиснуться, я вытягиваю руку вперёд. Ещё бы секунда — и я стою здесь совершенно один. К счастью, вместо несправедливого исхода появляется шанс, когда моя кисть не позволяет дверям сомкнуться и унести Джесс наверх.

Голубые глаза обращаются ко мне исподлобья. И я готов проспорить все свои деньги — она рада меня видеть здесь.

Ей приходится отойти в сторону, когда я прохожу внутрь кабины лифта, сделанной из темно-шоколадного дерева, переливающееся под тёплым освещением. Я встаю рядом с панелью и нажимаю ещё одну кнопку. Сначала этаж Джесс, потом мой. Подперев собой стенку лифта, смотрю на неё и с наслаждением понимаю, почему она так редко носила кольцо. Честолюбивая Джессика Кинг с идеальной репутации хорошей девочки поступила ужасно. Кто-то бы так сказал. Но не я.

Скорее я в восторге от её наглости и расчётливости.

— Как рука? — указываю глазами на бинт, но Джесс не сводит взгляда с моего лица.

— Ты правда хочешь поговорить о моей руке? — она видит меня насквозь.

— Нет.

— Хорошо.

— Хорошо? — переспрашиваю. Джессика делает один шаг навстречу ко мне.

— Знаешь, я ведь оказалась в лифте совсем одна, да ещё и с незнакомцем... Это почти травмирующий опыт, — как-то загадочно произносит. Её палец тыкает на кнопку «стоп», и лифт зависает между десятым и одиннадцатым. Это опасно. И, должно быть, страшно, но я не могу отвести взгляда от самой красивой и самой прелестной девушки в мире.

— Наш опыт может быть другим, — подмечаю в ответ и протягиваю руку вперёд, чтобы подтянуть Джессику к себе ближе.

Мне всё это снится?

Но нет. Бархатное платье такое настоящее под моими пальцами, когда я опускаю руку ниже талии и останавливаюсь там, где все ещё могу касаться её ягодиц. Совсем чуть-чуть.

— Ты боролась за нас, Джесс...

Я был неправ в своих обвинениях и теперь не знал, как всё исправить. Я наговорил столько гадостей. Не муха и не осёл. Скорее слеп как крот.

— Это ведь часы с кукушкой, — она посмеивается заранее над моей реакцией и прикусывает губу.

Я жму на кнопку, и лифт продолжает движение. Это не так важно. Мои мысли зациклены на том, что мы вместе с ней продолжаем движение по скользкому, тонкому льду.

Двери открываются на её этаже. Это шанс отличный уйти и поступить разумно, но она смотрит на меня, не двигаясь в крепких объятьях моих рук. Я готов отпустить её сейчас, если она этого пожелает. Но если не пожелает, увы, я не отпущу никогда.

Джессика не отрывает взгляда от меня. И я вижу сомнения, колебания, которым пора бы раствориться. Кладу руку на щёку и нежно глажу. Двери бесшумно закрываются.

Вторая рука опускается ниже очерченной границы. Я нащупываю ткань её нижнего белья.

— Признайся, ты просто хотела узнать моё подробное мнение об этом разрезе.

Её губы дрогнули в стеснительной улыбке. Я попал в яблочко.

— Если только чуть-чуть. — она поднимает ногу, предоставляя нашему общему изучению слишком опасный разрез.

— Тут освещение ни к чёрту, — лукаво отзываюсь.

— Наверное, в твоём номере оно намного лучше.

Я почти готов назвать место, где этот разрез я смог бы разглядеть лучше всего. Но в этом нет необходимости. Она всё равно знает — мы ведь туда и держим путь.

Джесс поддаётся слегка вперёд, и наши губы вот-вот столкнутся, как две кометы. Это была бы самая яркая вспышка в Нью-Йорке. Двери лифта открываются. Зарождение вспышки остаётся на наших губах. Ох, я поцелую её сегодня, и ничто не в силах мне помешать. Не желая отпускать девушку из своих рук, я переплетаю наши пальцы и веду её по коридору.

Когда дверь номера закрывается, становится приятно тихо. Внутри темно и прохладно. К чёрту, мне не нужен свет, чтобы разглядывать разрез на платье. Единственное, что я хочу, это избавить её тело от ненужной ткани.

— Ну так что ты думаешь? — в едва различимых сумерках, которые подпитываются освещением города из окон, я вижу, как девушка оттопыривает ногу и демонстрирует свою гладкую кожу.

Подхожу ближе и позволяю положить руку на её бедро.

— Тебе озвучить экспертное заключение сейчас? — посмеиваясь, спрашиваю и наклоняюсь к её губам.

— А оно будет в устной форме? Или в письменной? — она играет со мной так же ловко, как я ныряю под платье и касаюсь ткани её трусиков на бедре.

Словесная забава веселит меня, но я вспоминаю, что пора наконец положить конец всему несерьёзному и перейти к интересному. Первый ход за мной. Я нежно касаюсь её губ своими, вовлекая в новую игру с другими правилами. Джесс это нравится. Она обнимает меня своими тонкими руками и льнёт так, будто мечтала об этом с похожей страстью, что и я.

С каждым движением наших языков я чувствую, как в моей голове на мелкие кусочки разрываются воспоминания о расставании, о ссорах и о всём плохом, что было между нами. Её нога оказывается на моём поясе — мне нравится. И я позволяю себе прижаться к её промежности своим членом, который она чувствует через все ткани, которые нас разделяют.

Вопреки животному инстинкту, мне хочется сделать всё правильно. Возможно, это наше второе начало. Я говорю:

— Ты уверена?

Она облизывает и так влажные губы, чтобы дать ответ:

— Это был долгий путь, Гарри. И если ты заставишь меня умолять о сексе, то путь придётся удлинить. — укор в её голосе мягкий и такой привлекательный. — Но тебе не кажется, что этот... — она качает бёдрами, заставляя ткань моих брюк создать небольшое трение в очень чувствительных местах, — сейчас самый короткий?

До странности неподатливая Джесс меня возбуждает ещё больше, чем послушная малышка, с которой я встречался в Лондоне. Неужели время её поменяло? Ох, тогда я готов пустить её под свои тесты и проверки прямо сейчас, лишь бы понять, какие изменения претерпели её желания.

Тяну Джессику в спальню, до которой, к счастью, почти рукой подать. Она сопротивляется, когда хватается за края пальто и нагло стягивает его с меня. Что-то есть в этом нетерпеливое, и мне нравится.

— Ты часто думала об этом? — догадливо спрашиваю, когда девушка, прикусив губу, дёргает бабочку на себя. Я снимаю с неё пальто.

— Возможно, пару раз в неделю. Возможно, чаще. А возможно, постоянно. — откровенно отвечает, и я чувствую, как мой член дёргается в сильной пульсации от её признаний.

— Даже тогда, когда спала с ним? — мне хотелось знать, что да. Ведь наш секс ни с чем никогда не сравнится.

— Я не спала с Нейтоном, — тихо отвечает. Её пальцы замирают у пуговиц рубашки. — Пришлось сказать, что я верю в секс после свадьбы.

Неужели идиот поверил, что Джесс девственница? О, нет. Она любит секс.

— Наверное, поэтому он сделал предложение. — предположила вслух.

— Если бы ты поставила подобное условие мне, пришлось бы встать на одно колено в первый же день. Иначе ждать полгода... издевательство! — закончив, я наблюдаю за расцветом самой красивой улыбки в мире.

Слова ей не нужны. Джессика касается моих губ своими, и мы вновь сливаемся в поцелуе. Её нежность, откровенность и отзывчивость напоминает мне, что она достойна, чтобы ждать её всю жизнь. Два года терзаний и сомнений исчезают окончательно. И мне кажется, что мы снова в Лондоне. Работаем вместе и строим воздушные замки, которые я намерен превратить в реальность.

Она вздрагивает, когда я нахожу замочек платья на спине и тяну его вниз. Грудь быстро поднимается и опускается — Джесс волнуется. Признаться, я тоже. Пальцами она перебирает пуговицы рубашки, чтобы избавить и меня от одежды. Мы действуем, как самый точный, отлаженный механизм, когда избавляем тела друг друга от ненужных тканей.

Я не забыл её очертания, её неповторимую красоту, когда вновь вижу Джесс в нижнем белье. Господи... и чёрт возьми! Она манит меня одним своим видом. И первым делом я позволяю себе сжать знакомые ягодицы в руках.

Джесс запрыгивает на меня, царапая кожу голых плеч своими длинными ногтями, пока наши языки сплетаются. Поцелуй не похож на тот невинный, что произошёл в парке, который отдавал романтикой и чем-то нежным. Необузданная страсть, которая была знакома нам с первого дня. С момента, как я увидел Джесс в узкой юбке, мне хотелось видеть рядом в кровати только её, когда просыпаюсь и засыпаю.

Мы оказываемся на мягком матрасе стремительно быстро. И оторвавшись от её сладких губ, я оглядываю красивое чёрное бельё. Грудь всё такая же округлая и манящая потрогать. Только кожа больше не бледная как следствие переезда в место, где намного больше солнца. Мне нравится этот слегка золотистый оттенок, который так прекрасно контрастирует с её светлыми волосами.

— Теперь я волнуюсь. Мы не торопимся? — внезапно спрашивает Джессика, когда мои пальцы уже опускают чашечку лифчика вниз, чтобы предоставить сосок к изучению. Хотя чего я там не видел?

— Напоминаю, Джессика, два года. Два! Недостаточно? — опускаюсь к розовой бусинке и всасываю её под протяжный стон.

— Достаточно.

Податливый ответ с изменившимся тоном смешит меня. Радует, что я до сих пор могу быстро менять её мнение.

— Боже, не останавливайся.

Вау, как быстро я стал Богом! Значит, больше её светловолосую голову не интересуют всякие глупые вопросы. Не торопимся ли мы? Ха! Мы опоздали.

Между её длинными пальцами мои волосы хорошо скользят, как и мой язык вокруг её соска. Джесс закидывает одну ногу мне на талию и льнёт ближе. Перебрасывая вес на вторую руку, я нависаю и стягиваю бюстгальтер на рёбра. Так-то лучше. Представший обзор пробуждает меня новой волной, пока голубые глаза смотрят со всей своей откровенностью, проникая куда-то глубоко в сердце.

— Это платье со своим гребаным вырезом лучше всего смотрится на полу. — произношу и наклоняюсь к груди. Я намерен утолить свой голод здесь и сейчас. Джесс мой ужин на сегодня и на завтра, и дальше по всем дням недели.

— Как скажешь, босс. — шепчет в ответ и прикрывает глаза, когда мой язык продолжает ласку. Или это пытка? Ведь она хмурится и тяжело дышит.

С наслаждением и лёгкой дрожью девушка выдыхает очередной стон, когда я очерчиваю по кругу розовую бусинку, а затем всасываю её в рот. Чёрт! Если она продолжит и дальше воспроизводить такие возбуждающие звуки, мой член просто лопнет от переизбытка прилившей крови. И она, мать твою налево, продолжает. Да, подобными темпами я точно кончу в брюки, и тогда секс придётся отложить, а я хочу её сейчас.

Играя с моими волосами, Джессика несколько раз шепчет: «Гарри». Разными тонами, но в каждом я слышу мольбу. И надо же было мне вовремя вспомнить об одной промашке...

— Ты на таблетках? У меня нет презервативов. — ведь я не думал, что мы так быстро дойдём до последней стадии. К концу договора — да, но не к сегодняшней ночи.

— Куплю экстренную, всё в порядке. — её, как и меня, сейчас не заботит контрацепция. Тем более, Джесс вовсе не продажная голддиггерша, коих до этого я встречал приличное количество. Они-то сделают всё, чтобы забеременеть от мужика, чей доход эквивалентен показателю ВВП маленьких стран.

Она стягивает бюстгальтер, пока я снимаю свои брюки вместе с боксёрами. Похотливая улыбка накрывает её губы, когда Джесс смотрит на мой дрогнувший член.

— Давно не виделись? — посмеиваюсь над ней.

Прикусив губу, она стеснительно исподлобья смотрит на меня. И этот взгляд меняется тогда, когда Джесс, перевернувшись на живот, встаёт на колени, подвигаясь к краю так, что мой член утыкается ей в бедро.

— Хочешь, чтобы я взял тебя сзади? — мы смотрим друг на друга: ей приходится повернуть голову и взглянуть игриво из-за плеча.

— Очень хочу. — глаза опасно блестят в темноте спальни.

Чёрт, я уже перевозбужден — в данном случае это нехорошо. Нужно сбавить обороты.

Кладу руки на её бёдра по разные стороны и нежно глажу. Бархатная кожа сталкивается с моими сухими мозолями на ладонях. Она — это что-то прекрасное. И это прекрасное снова отведёт меня в рай после двух лет мучений и страданий.

Схватившись за края чёрных трусиков, я неторопливо опускаю их вниз по бёдрам ног. Влажная Джесс предстаёт в самом откровенном виде. Я провожу средним пальцем по узкой влажной щёлочки и собираю немного влаги. Девушка вздрагивает и делает лёгкий толчок навстречу. Как чувствительная мартовская кошка.

Коснувшись её входа указательным и средним пальцами, вторую руку я кладу на бедро и толкаю на себя слегка. Она действует идеально — насаживается самостоятельно и позволяет моим пальцам погрузиться полностью.

Горячая и сочащаяся. Это не сбавило обороты. Нет. От одного только вида, как Джесс начинает медленно потрахивать мои пальцы, спина покрывается мурашками. И я чёртов мазохист, когда позволяю ей продолжать и увеличивать темп. Лицо красавицы источает удовольствие, в которое она пытается увлечь и меня.

Вытащив пальцы, я одним движением тяну её бёдра на себя, и член входит в киску Джесс чуть ли не со свистом — быстро, до конца и безболезненно. Она громко стонет, выгибая спину.

— Да? — сквозь плотно сжатые челюсти, спрашиваю я и делаю второй толчок. — Нравится?

— А тебе? — шумно выдохнув, спрашивает девушка моей мечты.

— Нет никого лучше тебя, и ты это знаешь.

Ей нравится мой ответ, а мне нравится то, как, отдавшись ритму, Джессика Кинг двигает бёдрами навстречу. Она чувствует, как я хочу, потому что наши желания нисколько не разнятся. И оказывается, брать её сзади мне нравится больше, чем всё в этом мире. Возможно, я бы даже отказался от еды и воды, умер бы, но зато перед смертью упился бы этим видом и ощущением полного погружения в девушку, которую я почти вернул.

Мы ловим хороший ритм, чувствуя, что хотим друг от друга. Уверен, в своих самых похотливых грёзах никто из нас и подумать не мог, что принести их в жизнь будет гораздо проще, чем составить глупый договор на месяц, а потом играть старые, знакомые роли босса и секретарши.

Я провожу по раскрытым бёдрам руками, и она стонет громче. Кажется, всё тело Джесс — это сплошной оголённый нерв, который не стоит трогать чересчур много. Но я не могу держать руки при себе. Пары поцелуев, нежных ласк и игры языком просто недостаточно, чтобы вспомнить, каково быть с ней. Каково завидовать самому себе и каждый день начинать не с кофе, а с осознания того, что жизнь до неё была ничтожной.

Тяну Джесс на себя, схватившись за талию, и подтягиваю к груди, чтобы она смогла опереться о меня. Наши тела идеально соприкасаются, так что мы почти одного роста — Джессика стоит на коленях, а я продолжаю входить в неё сзади.

— Не оставляй меня больше, — шепчу у её губ и впечатываю поцелуй, который она с жаром встречает и увлекает меня своей пылкой отдачей.

Я ловлю её левую руку, пальцы которой удерживали мою голову, и обнаруживаю треклятое помолвочное кольцо. Оно убогое. Камень квадратный и безвкусный, хотя наверняка и стоит состояние. Но моя Джесс достойна самого лучшего.

Понимаю, что эта дрянь ещё и не по размеру, когда тяну кольцо, и оно легко поддаётся на манипуляции, а затем швыряю в сторону. Неплохой подарок обслуживающему персоналу, который будет наводить здесь порядок после нашего упоения друг другом.

Она смотрит на меня с улыбкой, видимо, оценив действие на десять ревнивых баллов из десяти, и тянется за новым поцелуем. Я даю ей желаемое. Затем отдаю себя.

Забинтованная рука хватает меня за лицо, и больше Джессика не позволяет разорвать поцелуй. Моё дыхание быстро сбивается, и она тяжело дышит через нос. Измученные стоны становятся фоном, от которого я отвык.

Джесс стыдливо хохочет, когда при очередном глубоком проникновении, соседи стучат по стене. Кажется, я слышу женское: «Можно симулировать тише?». И в отместку нетраханной никем женщине я собираюсь довести Джесс до оргазма.

И это оказывает проще простого. Только мой указательный палец касается её клитора, Джесс принимает это действие за своё будущее поражение с приятным окончанием и откидывает голову на моё плечо. Я держу её изящное тело в руках, продолжаю проникать глубоко и массирую чувствительную горошину, слегка набухшую от возбуждения и смазки. В моих руках она инструмент, который выдаст мне лучший аккорд. И я играю на ней. Кружу по горошине и заполняю спальню её отчётливыми стонами. Несравненная симфония с лирической концовкой.

— Не могу больше, не могу... — шепчет, одурманенная ощущениями, и больше не держит себя в руках.

Её лицо прекрасно, когда она отдаётся приблизившемуся оргазму. И это так чувственно. Это искупает все наши грехи. Её божественный дар. В унисон с её нахлынувшим удовольствием я с лёгкостью принимаю свой оргазм и заполняю её глубоко внутри. Наверняка мои руки сжимают её тело слишком сильно. Наверняка, я не должен прикусывать её губы в жадном поцелуе. И наверняка не стоит мне хотеть большего. Ещё.

Мы ложимся на матрас, расслабляемся и утопаем в объятьях друг друга. Понемногу туман в моей голове рассыпается, и на смену выходит знакомое осознание. Жизнь до ней и без неё ничтожна сама по своей природе. Я прижимаю девушку к себе крепче, чтобы, не дай Бог, она не начала думать о Нейтоне. Я не позволю совести загрызть её на моих глазах. Вопреки мучающему страху, Джессика игриво произносит:

— Я хочу в душ, а затем повторить. — вырисовывая что-то незамысловатое на груди, она щекочет меня тем, что взъерошивает волоски.

— Значит, ты останешься?

Не будет возвращения в реальность? Где мы убого делаем вид, что не знаем друг друга?

— Если ты этого хочешь.

— Я никогда не хотел, чтобы ты уходила. — тихо произношу в её макушку и оставляю поцелуй, чувствуя отчётливый запах то ли лака, то ли другой ерунды для волос.

— Но в душ-то отпустишь? — Джесс отвечает с улыбкой в голосе, которую, к сожалению, я видеть не могу.

— Пять минут, и мы продолжаем.

Я хватаю её за подбородок и поднимаю голову так, чтобы увидеть улыбку, а затем впечатываю глубокий поцелуй, от которого у неё перехватывает дыхание. Мой член сейчас вновь встанет.

Она выбирается из кровати и ускользает от моего обозревания в ванной, едва прикрыв дверь. Боюсь проснуться. Боюсь уловить привкус лжи или иллюзии. Я не вижу её минуту, не слышу бархатного голоса и уже уверен, что напридумывал себе всё произошедшее. Пусть чёрное платье, как флаг моей победы, вместе с нижним бельём до сих пор валяется на полу, я всё равно встаю и следую в комнату, где скрылась Джесс.

Мутное стекло не позволяет увидеть чётких очертаний её фигуры, и я пересекаю невидимую границу душа. Соприкоснувшиеся с плиткой стопы разбрызгивают в стороны тёплую воду, и голубые глаза, обрамлённые ресницами, между которыми спрятались прозрачные бусинки, обращаются ко мне.

— Пять минут слишком много, — каюсь перед ней и приближаюсь так близко, чтобы наши тела снова соприкоснулись.

— Тебе бы тоже не помешал душ, — она указывает взглядом на мой уже эрегированный член, испачканный в сперме.

— Может, устроишь?

— Я люблю порядок... чистоту, — и с этими словами Джесс опускается на колени. Я направляю напор воды в сторону, чтобы он нам не помешал.

— Чёрт возьми, — протяжно на выдохе стону, когда она запускает головку в свой рот, будто это какой-то гребаный леденец. И он с начинкой.

Подписывайся на мой телеграм-канал: https://t.me/vasha_vikusha