24. Ожидание

Rehabilitation - Not About Angels

Спустя неделю

Парень смотрел на неё полностью стеклянными глазами. Истерика в тот же день, когда она узнала правду, забрала у него все силы и эмоции. Он сидел около её койки, пока девушка находилась где-то не в этом мире. Он держал её за руку и старался думать о хорошем, но это было слишком сложно.

Она просыпалась, бредила и кричала от душевной боли. Врачи кололи ей успокоительное и говорили парню, что завтра всё будет хорошо, что для неё это сейчас лучше. Фраза «Завтра» приобрела цикличный характер. Ни вчера, ни позавчера не было никаких изменений. Всё это выглядит обнадеживающе.

Каждый день они как будто попадали в петлю с одним и тем же расписанием. Все запомнили, что именно и когда происходит, поэтому к «положенному» времени были уже были готовы. Эриксон днями и ночами находился в больнице, лишь иногда отъезжая по особо важным делам. За это время сестры близняшки побывали у своей подруги всего пару раз, остальное время они с Элвином пытались найти ту, из-за которой всё это сейчас происходит.

Красный цвет в камере был тревогой о том, что кто-то пересёк границу их земли. Посмотрев по камерам, Эльке поняла, что едут за пленниками. Она не хотела рисковать своей жизнью, а уж тем более умирать, ведь она знала, что ребята за своих не пощадят никого. Так и произошло: они убили всю охрану, которая осталась на том участке. Вряд ли кто-то спохватится их искать.

На протяжении всей недели в новостях говорили о смерти Миранды Роджерс, а «желтая» пресса распускала разнообразные слухи. Они каким-то образом узнали о самочувствии младшей из семейства Роджерс, и, из-за этого, каждый второй заголовок выглядел примерно так: «Что же станет с дочерью одного из самых богатых людей в Америке? Читайте дальше...» И бла, бла, бла. Любая информация, которая попадает им в руки, нескоро забывается.

Нервы сдавали у всех. Каждый переживал сильнее другого. Это был бесконечный цикл, но вот одна его часть сдалась. И человеком, разомкнувшим ненадолго этот круг, снова оказался Янне. Он сказал, что ему нужно побыть одному. И ушёл. Просто ушёл. Поддержкой и опорой для сестёр стал Элвин. Он практически поселился у них: большая часть его вещей была перевезена к ним в дом, каждую ночь они ночевали вместе. Почти всё свободное время они провели вместе. Лишь изредка расставались, для того чтобы парень мог съездить в больницу и проверить своих друзей: первого, который смог оправиться от ран, и второго, которому с каждым днём становилось всё хуже и хуже, ведь самая главная часть его жизни шла к одну.

Он думал именно так.

Ему не хватало её каре-зелёных глаз; тёмно-золотых волос, красиво переливавшихся на солнце, которое парень не видел на протяжении всего это времени, ведь шторы были закрыты, чтобы не мешать «пациентке» бороться за себя. Даже кожа перестала пахнуть ванильным печеньем. Ему не хватало её песен, которые она пела от души.

***

Эриксон

Эта неделя тянулась длиннее нудной пары по высшей математике, в особенности, сегодняшний день. Ночью ей ввели какое-то новое лекарство, ведь она снова бредила и звала на помощь. Врачи не могли точно сказать, что происходит с нашей подругой: вроде бы кома, но иногда она говорила какие-то слова, и, как говорили врачи, видела сны, которые причиняли ей много боли. Поэтому каждый день ей вводили всё больше и больше новых лекарств, но верного так и не нашли.

Ночь с пятницы на субботу прошла более менее спокойно, сердцебиение выровнялось и давление не скакало так, как будто её нервная системы сейчас лопнет. Сегодня должны приехать ребята, чтобы проведать нас и рассказать о том, что происходит в универе, ведь я не появлялся там именно с того дня. Единственный, кто приносил нам хорошие новости, был Стив. Его организм быстро регенерировался и шёл на поправку, поэтому в плетельному его обещали выписать. Хорошо, что у него всё хорошо.

***

Роджерс

Голоса и темнота. Именно они окружают меня постоянно. Они не дают мне спокойно подумать и прийти в сознание. Что-то удерживает меня здесь.

Но вдруг мои глаза распахиваются, и я вижу перед собой белый свет. Он настолько ослепителен, что я не могу разобрать, где нахожусь. Он не похож на ту лампочку, которая была в реанимации. Это что-то совершенно другое.

Постепенно привыкаю к нему, но что это такое всё ещё не понимаю. Как будто шар обтянули ослепительно-белым полотном и засунули меня во внутрь. Мои попытки встать увенчались успехом, вот только куда идти непонятно, поэтому я стою на месте. А вдруг я уже умерла и попала в рай? Что если он выглядит именно так?

Да нет, бред какой-то.

Постепенно всё меркнет, и вокруг меня начинают появляться тени, которые позже превращаются в силуэты. Их огромное количество, и все они окружают меня и стоят так близко, что я кое-как могу протиснуться вглубь. Мои ноги сами ведут меня куда-то сквозь них, аккуратно обходя всё происходящее. Мной управляют словно куклой.

Я дохожу до самого конца, когда уже все тени исчезают, и обстановка вокруг снова меняется: как будто сейчас тёплый летний вечер. Передо мной стоит спиной какая-то девушка. Обхожу её так, чтобы рассмотреть лицо, и узнаю в ней свою маму, только в молодости. Она ещё не беременна ни мной, ни братом. Её взгляд абсолютно пуст и направлен неизвестно куда. Меня она не замечает.

Перед моими глазами проносятся все основные события её жизни, вплоть до появления меня на свет. С этого момента началась наша жизнь, которая представляла из себя большое количество ссор и примирений. Всё это появляется, как картинка в кинотеатре. Вот она ругает меня за первую оценку «С» в школе, после этого приходит папа и говорит ей, чтобы не ругала меня, ведь я ещё ребёнок. Из-за меня они ссорятся.

Они ссорились по пять раз на дню, и дело каждый раз чуть не доходило до развода. Они просто терпели друг друга ради меня, ведь как говорил папа: «Сначала поднимем тебя на ноги, а потом уже разберёмся». Мое будущее было в приоритете. Последнее, что я вижу, это телефонный звонок с номера подписанного как: «Любимая и забывшая». Но я ведь никогда не забывала про них...

И тут до меня дошло, что я застряла в чертогах своего разума, откуда выбраться не так уж и легко.

***

Эриксон

Сегодня уже среда, и никаких изменений не наблюдается: ровное сердцебиение, и давление, больше не скачущее как раньше. Все эти полторы недели я не выходил на улицу и не видел солнца, так же как и она. Врачи не могут дать точных прогнозов, ведь неизвестно, как поведёт себя её организм. Это удручает.

Вчера Стива выписали из больницы, и мне стало даже не с кем вести диалог по ночам. Когда я говорю что-то человеку в коматозе, у меня создаётся такое ощущение, что я становлюсь параноиком, что на самом деле всё это уже не происходит, а кто-то из нас просто мертв и скорее всего этот кто-то я. Моему мозгу не поддаётся мысль, которая утверждает, что её уже не спасти, что это лишь вопрос времени.

***

Наступает пятница, и вся четвёрка приезжает навестить двух больничных утят. Видя большие мешки и впалые щеки у Эриксона все впадают в ступор. Для того чтобы заметить это им хватило пары секунд, за которые они переступили порог палаты и опустили глаза на бедного парня. Он лежал на соседней кровати, держа её за руку, всячески стараясь не засыпать. На тумбочке стояло огромное количество стаканчиков из под кофе. После такой дозы кофеина даже самый здоровый человек на планете закопытился бы.

Но он продолжал бороться.

Не только со сном.

Только когда ребята переступили порог, он попытался расслабиться, насколько это возможно, и, в итоге, задремал. Все были обеспокоены состоянием друзей: одна находилась в другом мире, второй мучился в людском. Ребята принесли ему еды, но поняли, что пока он нуждается в другом, поэтому сами решили воспользоваться этим. Поставили чайник, и под его шипение каждый размышлял о своём.

Сначала Ким сидела на диване и смотрела в стену, но потом пересела на широкий подоконник, распахнула окно и достала сигарету. Сигаретный дым успокаивал каждого, но эффект быстро улетучивался вместе с надеждой. С каждым днём их руки опускались всё ниже. Уход Янне ещё сильнее надломил что-то внутри каждого. Хоть его и считали предателем, но он все равно оставался «родным предателем».

Прошло пару часов такого напряженного состояния, и датчики, подключённые к пациентке, начали предательски скакать в разные стороны. Сначала никто даже не обратил на это внимание, но потом, когда пульс стал зашкаливать за пределы, все оживились. Арту продолжал спать: никто не хотел будить его, и была даже идея вырубить все эти «пищалки», но они поняли, что так нельзя.

После начались какие-то подергивания, похожие на конвульсии. Пот резко проступил на её лбу, а тело приняло вертикальное положение. Все смотрели с замиранием сердца на свою подругу, и никто не понимал, что происходит. Время было уже за полночь, поэтому дежурные врачи не реагируют на мигание красных огоньков в приемной. У всех четверых сердца как будто остановились, а Джастин словно перестал дышать во сне, но вдруг её глаза раскрылись, а грудь начала вздыматься быстрее чем обычно.

Её лицо застыло в каком-то изумлении и ужасе, словно девушка не «спала» целых две недели, а просто проснулась из-за кошмара, потрясшего её сознание сильнее, чем недавняя трагедия. Ужас сменился страхом. Никто не понимал, что происходит.

-Ккккто вы? - Неуверенно спросила девушка, рассматривая лица своих друзей. Она смотрела пустым, но в тоже время пронзительным взглядом. - Что происходит? Я ничего не понимаю, - честно сказать, никто ничего не понимал. Из-за её голоса пробудился ещё один наш герой, которого поначалу не заметили.

-Тори, Тори, ты очнулась! - Радостно подскочил с кровати парень и стремительно пересел на соседнюю койку. - Почему вы все так странно смотрите? - Обернувшись на друзей, спросил парень.

-Ты ведь Джастин, да? - Этот вопрос его чуть ли не убил.

Повисла гробовая тишина, которую прерывало лишь колыхание занавески из-за открытого окна. Казалось, будто даже ветер, задувавший в эту палату, недоумевал от всего происходящего. Ему хотелось побыстрее вылететь отсюда, но дым от недавне потушенной сигареты преграждал ему путь.

Ветер и дым были похожи на происходящее в голове у Роджерс. Её мысли спокойно гуляли по просторам сознания, пытались вспомнить и восстановить события прошлого, но это слабо удавалось. Что-то, подобно дыму в комнате, преграждало путь к истине.

Но она пыталась.

Каждая клетка головного мозга молила о пощаде после очередной вылазки «мозгового человечка», ищущего правду. Это было невыносимо, и девушка схватилась за голову, в попытках сжать её и вынести себе остатки, которые ещё не убежали из черепушки. Девушка опять приняла то же положение, в котором находилась две недели. Все наблюдали за её действиями, не в силах предпринять чего-либо. Лишь Эриксон успел вовремя одуматься и выбежать на поиски медсестры или врача.

Спустя десять минут в палату ворвалось несколько врачей. Одна медсестра вывела друзей и перепуганного парня, а остальные погрузили девушку на каталку и повезли в неизвестном направлении.

***Спустя час

Никаких новых вестей. Единственное, что остаётся, это ждать, но уже не было сил.

***Спустя ещё три часа

Её вернули обратно в палату, но сказали, что появились серьёзные проблемы, и сейчас к ней заходить совсем не желательно. Сёстры уже окончательно отключились на диванчике в прихожей, то и дело постоянно ерзая. Элвин держался до последнего, поддерживая друга, но, накрыв девочек одеялом, которое принёс непонятно откуда, оперся о стену и задремал, так же как и они.

Лишь Эриксон продолжал ждать, выпив очередной стаканчик кофе. Какой он был по счёту за сегодня? Двадцать пятый или двадцать шестой? Казалось, что он готов отдать своё здоровье за неё, что он готов ждать столько, сколько потребуется.

Самым страшным было то, что исход ожидания был неизвестен...