Глава 25. У каждого свои секреты

15 декабря, понедельник

Как ни странно, в моей жизни почти ничего не изменилось. Когда я стал носить костюм в школу, постепенно перейдя с джинсов на брюки, чтобы не травмировать родительскую психику такими радикальными переменами, не вызывать подозрений, а также не обижать себя самого, предки были просто в восторге. Если точнее, в восторге была мама, а отец лишь изредка бросал в мою сторону одобрительные взгляды, давая таким образом понять, что теперь я, возможно, больше не самое главное разочарование в его жизни. Они не заметили, что это вовсе не тот костюм, который они покупали мне на последний звонок в десятом классе. Я по памяти выбрал похожий. А тот старый, вероятно, гниёт на свалке или красуется на туловище какого-нибудь бомжа. Мама спросила только про стрижку ещё в тот день, когда я заявился домой чуть ли не лысый. Я пожал плечами и заявил, что у меня есть знакомая в недорогой парикмахерской, которая ещё и сделала скидку. Кажется, она поверила. Так или иначе, родители радовались. И мне этого было достаточно.

Соня как будто залегла на дно. В школе её не слышно и не видно, я лишь ощущаю рядом её молчаливое присутствие, слышу из её уст редкие фразы, ни к чему конкретному не относящиеся, чувствую робкие прикосновения, почему-то бьющие меня током. Я не знаю, что ей сказать, она, наверное, тоже. Ёлкин часто пытался добиться от нас двоих подробностей того, что произошло, но мы молчали. Он обижался, ругал нас, возмущался, но в данный момент для него важнее Эльвира, которой он "вот почти, вот скоро, ещё немного" и предложит встречаться. О том, что Жужа знает об угонах, он не заикался, не интересовался, что она думает по этому поводу.

В школе обстановка прежняя: парни игнорят меня, девчонки и парни игнорят Жужу. Человечаская тупость взяла верх. Мне показалось, что подруга уже не так из-за этого парится, как раньше. По крайней мере, так кажется. Но она ведь как и я умеет держать лицо, но не умеет врать на словах. Поэтому я знаю, как она реагирует на перешёптывание за нашей спиной. На сколько мне известно из слухов, а не от самой Сони, в музыкальной школе она пропустила уже две недели. А я и не знал. Не представляю, что можно сказать ей насчёт этого.

Лив до такой степени задолбала меня, что я сорвался и наорал на неё, после чего сестрёнка разревелась и убежала прочь из моей комнаты. Мне пришлось просить прощение, а она заявила, что уедет на выходные домой. К своему огромному ужасу я обнаружил Лив у нас в квартире, когда вернулся домой из школы. Она сидела на кухне, пила мой сок, ела мои бутерброды и смотрела в экран моего ноутбука. Я схватился за голову. Как родители доверили ей ключи? Хотя, наверное, потому, что она, в отличие от меня, не приводит домой друзей, которые портят имущество и распивают спиртное.

- Ты всё-таки приехала? - простонал я.

- Да, - коротко ответила Оливия, бросив в мою сторону высокомерный взгляд.

Я заперся в своей комнате. Когда через час я собрался к Васе, она увязалась со мной. Никакие мои запреты не были восприняты всерьёз. В этот раз мы приехали вовремя. Дверь Васиной квартиры распахнулась прямо перед любопытным носом Оливии, которая своим тоненьких голосочком пропищала:

- Привет! А я тебе своего дурного братца привезла!

Вася ошарашенно хлопнул глазами и пропустил нас внутрь.

- А...? - открыл рот Иванов.

- Я Оливия! - сестрёнка радостно протянула ему руку и хорошенько встряхнула. - А ты Вася? Очень приятно! Чем вы будете заниматься? Математикой, да? Ой, а я хорошо знаю математику, но я пока в девятом классе, поэтому то, что вы будете учить, мне пока недоступно. А ты всегда в очках? А какое у тебя зрение? Вот я ношу линзы, прикинь! У меня минус три. Не так уж много, но с линзами комфортнее. О, а это что такое?

Она метнулась к аквариуму с муравьями и принялась наблюдать за их передвижением. Вася в шоке смыкал и размыкал челюсти. Он явно не ожидал такого. Но я уже давно привык, поэтому лишь сочувственно похлопал его по плечу, как бы говоря: "Да, друг, это будут непростые несколько часов". Пока Иванов объяснял мне законы Ньютона, Лив кружила по его комнате, то рассматривая муравьёв, то ковыряясь в книгах на полке, то изучая стену-карту. В итоге она воткнула наушники в уши и с закрытыми глазами приплясывала посреди комнаты. Иногда я беспокоюсь о ее душевном здоровье.

Я заметил, что Вася частенько поглядывает на Лив, просто стреляет глазами в её сторону, как будто надеется, что из-за очков у него на носу я не замечу.

- Вась? - позвал я, привлекая его внимание, щелкнул пальцами у лица очкарика.

Он едва заметно вздрогнул, но моментально сконцентрировался и продолжил объяснять тему. Когда мы собрались домой, Вася не сводил глаз с Оливии, весело махавшей рукой муравьям. Сказать, что я был удивлён, значит ничего не сказать. Лив всё-таки моя сестра, поэтому я не воспринимаю её как девушку привлекательную или нет. Она настолько меня раздражает своей неиссякаемой энергией, что я даже стараюсь на неё не смотреть, потому что от наблюдения за её передвижением меня начинает укачивать. Видимо, я из тех людей, которые предпочитают более спокойных собеседников, а не подобных энерджайзеров.

Не знаю, как там у Васи на личном фронте, да и была ли у него хоть когда-нибудь при таком образе жизни и храктере девушка, но Лив его явно очаровала. Вот так, серьёзный семнадцатилетний заучка запал на неугомонную пятнадцатилетнюю гарпию. Отсюда следует вопрос: что теперь делать мне? Как сконцентрировать моего репетитора на репетиторстве, а не на пляшущей в его комнате дурочке?

Мы договорились позаниматься ещё на этой неделе, и Вася сказал, что сам приедет ко мне, потому что в среду его родители проводят у себя какую-то встречу учёных, на которой ему быть вовсе необязательно. Лив озорно сверкнула глазами, давая всем понять, что она не заставит нас скучать. Вечером я благополучно свалил на базу угонщиков до приезда родителей, сказав Лив, что буду у Лёхи. Сестра лишь кивнула и хихикнула: мы оба помним, как она была влюблена в Ёлкина в детстве и как стеснялась смотреть ему в глаза.

Весь вечер я учился профессионально вскрывать новенькие машины, стоявшие в гараже, куда на прошлой неделе мы с ребятами их подогнали. Люди, что забирают товар у Тимохи, в этот раз не торопились, и главарь нервничал. Это состояние передалось и Капюшону, который только и делал, что орал на нас с Лёхой за каждый промах. Настя сидела на капоте "Рено" и ковырялась в ногтях, посматривая на психующего Ёлкина, который покрывал руганью под вой сигнализации каждую свою неудавшуюся попытку. Она усмехалась и закатывала глаза. У меня все получалось несколько лучше. Домой я успел до установленного родителями комендантского часа и завалился спать.

17 декабря, среда

День в школе начался с серьёзного разговора с Жужей. Она остановила меня в коридоре школы и бесцеремонно затащила за лестницу, где нас было сложно заметить проходящим мимо ученикам и преподавателям.

- Я решила, - твёрдо сказала она, вводя меня в полнейший ступор.

- Что решила?

- Я спою на концерте, если ты хочешь.

- Дело не в том, что я хочу. Дело в том, чего ты хочешь.

Она потопталась несколько секунд, перенося вес с одной ноги на другую и, глядя мне прямо в глаза, сказала:

- Я хочу. Мне надоело прятаться по углам и шарахаться от людей. Я люблю петь, я хочу петь. Значит, буду.

- Я так рад!

В порыве я стиснул её в объятиях и обнаружил, что она всем телом льнёт ко мне, стараясь уткнуться носом в шею. Я погладил Соню по голове, испугавшись того, что захотел сейчас сделать. Я постарался не смотреть ей ни в глаза, ни на её губы. Это казалось мне слишком диким, чтобы быть правдой, но во мне действительно что-то всколыхнулось. Я не мог точно сказать, что это было, не мог просто стоять и молчать, не мог сделать то, чего мне так захотелось. Поэтому я улыбнулся и просто ушёл в сторону противоположную той, в которой находился кабинет, где должен был проходить урок химии.

Я сказал Лёхе про Соню. Радости друга не было предела. Он тут же поскакал заявлять нас на концерт, не думая даже о том, что у группы всё ещё нет барабанщика. Такие мелочи его просто не волновали. К Жуже я элементарно боялся подходить весь оставшийся день. Я стеснялся своего внезапного порыва, желания и проснувшегося внутри чего-то, с чем мне раньше сталкиваться не приходилось. Порой я ловил на себе её взгляды украдкой, и мы оба тут же прятали глаза.

Вася приехал в три часа, как и обещал. Мама в этот момент была дома и пребывала в восторге от того, что я попросил одноклассника помочь мне с учёбой. Лив поедала бутерброды с икрой в моей комнате, слушая музыку в наушниках. Иванов же восхищённо хлопал глазами, рассматривая моё жилище. Его лицо вытянулось, когда он увидел мою просто оформленную комнату, в которой царил вечный бардак.

- А вообще, - пожал он плечами, - чего я ожидал?

- Возможно, домашний кинотеатр, - хмыкнул я. - Или золотой шкаф, бриллиантовый стол и кровать из серебра.

- У такой бледной и скрытной личности как ты, которая больше смахивает на вампира, не может быть серебрянной кровати, - фыркнула Лив.

- Ой, как оригинально! - я закатил глаза.

- Ну, может, приступим к геометрии? Или к алгебре? - сказал Вася, вынимая из портфеля (у него действительно был чёрный кожаный портфель) учебники и тетради.

- Да, давай.

Пока Иванов пытался вдолбить в мою голову знания, Лив заскучала и ушла к маме в гостиную смотреть какой-то фильм. Я заметил, как мой репетитор наполовину разочарованно и наполовину облегчённо вздохнул.

- Что тебя останавливает? - осторожно спросил я.

- Что? - не понял Вася. - О чём ты?

- О Лив.

- Я не... При чём тут твоя сестра?

- Любой дурак заметит, как ты на неё пялишься. Ну да, ей пятнадцать, но ведь и ты ещё не древний. Так чего ты её шугаешься?

- Тебе показалось, - отрезал Иванов и уткнулся обратно в учебник.

- Мне не показалось.

- Показалось.

- Нет.

- Слушай! - он захлопнул учебник и грохнул им об стол. - Чего ты ко мне привязался? Тебе что, заняться больше нечем?

- Я просто подумал...

- Советую перестать это делать. Думать - явно не твой конёк.

- Послушай, ведь я тебя не оскорблял! - возмутился я.

- Нет? А ты уверен? - он отвернулся и сложил руки на груди, уткнувшись подбородком в свой вязаный свитер с узорами. - Сколько мы учимся в одном классе, столько ты и ведёшь себя как сволочь.

- Это когда я себя так вёл? - офигел я.

- Всегда. В пятом классе только и делал, что мазал мне стул мелом. Потом растрепал всем, что у меня дома висят оленьи рога, а в моей комнате обои с мишками Гамми!

- Но ведь это правда. Тогда у тебя действительно были обои с...

- Мне плевать, что тогда было! Ты мне постоянно жизнь портил. Выставлял меня дураком перед всеми, насмехался. Ты мне в сумку со спортивкой женские духи налил!

Непроизвольный смешок сорвался с моих губ. Васины глаза стали еще злее, поэтому я с трудом подавил желание расхохотаться от веселых воспоминаний.

Я не знал, что ему сказать. Это было давно, я был ещё совсем глупым и на самом деле балдел от того, что у меня много денег, друзей и девчонок. А Вася казался удобной мишенью для шуток. Со временем я и забыл обо всём, а он, получается, очень даже запомнил. Мне вдруг стало мерзко.

- Почему тогда ты согласился помогать мне с учёбой?

- Не знаю, - Вася вздохнул и почесал макушку. - Наверное, я хотел убедиться, что ты всё ещё полный придурок, хотел оторваться на тебе за прошлое, потому что знал, что тебе придётся терпеть всё это из-за того, что я учу тебя бесплатно. Ведь вся школа знает, что родители лишили тебя денег.

- Да?

- Ну конечно. У них ведь нет других тем: например, уроки, экзамены и будущее. Им лишь бы пообсуждать друг друга, а в особенности тебя, потому что ты Никита Ветров. Ну, ты привык к этому, да? Наверное, круто.

- Ни капли.

- В самом деле?

- Да. Это стрёмно, когда каждый твой шаг рассматривается со всех ракурсов, когда на каждый твой поступок чуть ли не пишут рецензии, а личная жизнь становится достоянием общественности.

- Стрёмно, - он произнёс это слово, как бы пробуя его на вкус. - Я думал, ты кайфуешь от своей жизни.

Я лишь усмехнулся.

- У меня в голове как будто что-то перевернулось, - сказал Иванов спустя минуту.

- У меня тоже, - я посмотрел на его очки, сидевшие на кончике носа и на сжатые в тонкую линию губы. Он всё ещё зол. - Я должен извинится.

Его брови подскочили.

- Да?

- Да, - я кивнул. - За мои насмешки и всё такое прочее. Короче, мне... я был... извини.

- Я смотрю, ты редко в своей жизни извинялся, - хмыкнул Вася.

- Как-то не приходилось. Да и желания особого не было.

- Скорее второе, - уточнил он.

- Скорее второе, - согласился я.

Мы замолчали. Я несколько раз включил и выключил настольную лампу.

- Так насчёт Лив... - начал я.

- О, нет, - сразу остановил меня Вася. - Не хочу я об этом.

- Почему?

- Девушки, - он поёжился. - В общем, это не моя сильная сторона.

- А что тогда твоя? Наука?

- Ну, ещё я неплохо играю на барабанах, отжимаюсь и бегаю на короткие дистанции.

- На барабанах?! - обалдел я. Это оказалось настолько неожиданным, что я даже всплеснул руками. - Отжимаешься? Бегаешь?

Вася скромно пожал плечами.

- Неожиданно, да?

- Ещё как! - воскликнул я.

И тут мне в голову пришла одна гениальная идея.

- А ты слышал про Новогодний праздник в школе?

- Конечно, - кивнул Иванов. - Кто ж не слышал?

К концу занятий у нашей группы появился барабанщик. Вот, что я в себе люблю, так это целеустремлённость и находчивость. Всё-таки полезные качаства.

Вечером Тимоха дал мне то самое сложное задание, о котором мы договаривались.

- Твоя задача - сделать всё чисто и не попасться, - говорил он.

- Это слишком трудно, - возразил я, оглядываясь на ребят, которые вместе с Ёлкиным пили чай за раскладным столиком. Они смеялись, болтали и даже не представляли, о чём мы разговариваем здесь, рядом с Тимохиной машиной. - Я говорил, что после задания я должен остаться жив.

- Вот и останься. Тебя ведь не убьют родные.

- Это как получится. Ты просто решил от меня избавиться.

- Если бы я решил от тебя избавиться, то сейчас вёз бы в багажнике твоё остывающее тело с простреленной башкой, закопал бы тебя в снег, чтоб не нашли до весны, а потом отмыл бы багажник и свалил из страны. К тому же мне не хочется, чтобы мои деньги пропадали зря. Ты должен их отработать. Так что выбирай: или ты мне их возвращаешь, или ты выполняешь задание. Решать только тебе.

- Да пошёл ты! - огрызнулся я, понимая, что у меня всё равно не осталось никакого выбора. - Ты хочешь, чтобы я пошёл и сделал это сейчас?

- Да, прямо сейчас. И будь любезен, не задерживайся.

- А если я не смогу? Это ведь мой отец.

- Судя по тому, куда ты попал и к кому обратился за помощью, отношения с родителями у вас не очень.

- Это не твоё дело! - прорычал я, вдавливая ногти в ладони.

- Нет, конечно. Но деньги-то мои.

- Ладно. Я сделаю это. И подавись ты своими деньгами.

- А вот огрызаться с работадателем нехорошо! - пригрозил пальчиком Тимоха. Мне захотелось его оторвать.

- Просто дай мне всё, что нужно.

- Бери.

Положив в рюкзак вырубалку, я вышел из гаража и направился к остановке. На душе было так скверно, что впору было бы биться головой об стену. Но я внушал себе, что то, на что я сейчас иду - месть за все годы, что он игнорировал меня, унижал и выставлял ничтожеством. И мне стало лучше. Потому что я заслуживал, чтобы он был мне папой, а не просто отцом.

Уже было совсем темно. Я не мог спалиться, но на всякий случай я вывернул куртку на левую сторону ещё в автобусе. Мне повезло, что она двухсторонняя. Вообще-то, я специально такую купил, чтобы соседи не узнали, когда я поздно возвращаюсь домой. Вот и пригодилась ещё для кое-чего.

Я заранее осмотрел территорию. Дождался, пока приедут все эти люди на своих дорогих тачках, и никто не заметит, как я подкрадываюсь к машине собственного отца. За эти недели я научился вскрывать тачки почти так же профессионально, как Тиможа или Капюшон. Конечно, я мог и ключи у папаши спереть, но не стал рисковать. В моих руках "вырубалка" мигнула, и дверь разблокировалась. Вдруг из подъезда вышел знакомый сосед и направился прямо ко мне.

"Как он мог меня заметить?" - всполошился я, но понял, что он идёт не к отцовской машине, а к своей, припаркованной рядом.

Счёт шёл на секунды. Либо я прячусь под машиной, плюхнувшись на грязный талый снег, либо ныряю в тачку, рискуя быть замеченным. Я выбрал второй вариант. Сосед меня не заметил. Он лишь оглядел парковку, машину отца, в которой я, скрючившись, сидел под рулём, что-то пробормотал себе под нос и уехал восвояси. Я соединил нужные провода без помощи фонарика, как учил Тимофей, завёл мотор у выехал с парковки. Уже по пути на базу я понял, насколько мерзко и глупо поступил.

Лёха уже должен был уехать домой. Так и оказалось. Я загнал машину в гараж, проверив заранее бардачок на наличие каких-нибудь важных документов, но обнаружил лишь деловые журналы, наушники, ксерокопию отцовского паспорта, которую я тут же порвал, а также несколько упаковок из-под чипсов. Всё-таки даже мой предок тоже немножко человек и у него тоже есть маленькие секреты от мамы, помешанной на здоровом питании. Под сидением я обнаружил мамину помаду. Я точно знаю, что это её, потому что недавно она потеряла помаду именно такого оттенка, судя по маминому описанию. Ещё под задним сидением оказались удочки и сачки для рыбалки. В багажнике обнаружилась коробка из-под телевизора, полная пенопласта и полиэтилена, а также складные стол, стулья и сдутая резиновая лодка. Ну, этого отец ещё купит себе сколько угодно. Я поспешил сунуть Тимохе идиотскую "вырубалку" и уйти отсюда как можно скорее, пока я не решил вернуть машину на парковку вместе со всем её содержимым.

- Все деньги от продажи этой тачки мои, - сказал я, накидывая лямку рюкзака на плечо.

- Что ты сказал? - офигел Тимоха. Остальные угонщики открыли рты от такой наглости и выпучили на меня злые глаза.

- Мой долг заберёшь себе, - спокойно пояснил я. - А остальное - моё. Я угнал эту машину без чьей-либо помощи. Можешь взять в довесок к долгу пятьдесят процентов. Остальное - моё. - Повторив это, я добавил: - И я ухожу. Надоело.

Главарь посмеялся, не обращая внимание на Саню, который в этот момент, кажется, собирался набить мне морду за такую неслыханную дерзость. Настя и остальные с любопытством наблюдали за нами, ожидая развязки.

- Я знал, что ты непрост, пацан, - наконец сказал Тимоха, заговорщицки мне улыбаясь и оглядываясь на своих ребят. - Ты решил так просто уйти? Вместе со своим другом?

- А что? По-моему, мы ничего такого не подписывали. Мы ведь свободные люди. Посотрудничали с вами, обе стороны получили прибыль. Всё честно.

- Я отдам тебе деньги за машину, - спустя минуту молчания кивнул Тимоха.

- Ты с ума сошёл? - заорал Саня.

- С какого перепугу это хамло ставит нам условия? - возмутился другой угонщик.

- Успокойтесь, друзья. Это хамло ставит условия не вам. Он ставит их конкретно мне, - Беззубый перевёл взгляд с Сани, из ушей которого грозился вот-вот пойти пар, и снова обратился ко мне: - Так вот, я тоже поставлю тебе свои условия.

Я вопросительно посмотрел ему в глаза.

- Во-первых, ты угонишь вместе со своим дружком ещё одну тачку, какую - я скажу. А во-вторых, так уж и быть, я отдам тебе деньги за эту, но только если ты угонишь ещё одну такую же.

- Две тачки - это твои условия?

- Да. Не выполнишь - и мне будет наплевать, работали мы вместе или нет, есть у тебя наши фотороботы или нет, найдут их или нет. Мне будет по барабану на твоих родственников. Ты понял меня?

- Вполне.

- Тогда до завтра. И не забудь передать это всё Лёхе. Его это тоже касается.

- Он не занимал у тебя денег.

- А меня это не парит. Свою долю за вчерашний угон он получил. А твои долги будете отрабатывать вместе, чтобы повысить шансы на успех. Тем более у вас вдвоём хорошо получается.

Я молча развернулся и вышел из гаража. Я ненавидел себя за свою тупость, жадность и подлость. Я только что ограбил собственного отца и поставил свою и Лёхину жизнь на кон с двумя тачками, угнать которые наверняка будет очень и очень сложно.

Удобнее перехватив ручку рюкзака, я посмотрел в небо и вдохнул холодный воздух. Мне некого было винить, кроме себя самого.