Глава 7. Стрелка

18 ноября, вторник

Больше всего меня удивляло то, что мама с папой не забрали у меня ни Айфон, ни ноутбук, ни последние деньги. Я был уверен, что пребывание в участке не сойдет мне так просто с рук. Но сошло! По-моему, с предками что-то не то. Может, их похитили инопланетяне, и теперь меня будут воспитывать гуманоиды с другой планеты? Я лишь надеялся, что в школе проблем не будет.

Мама как всегда с улыбкой проводила меня до двери и пожелала удачи. Сегодня она снова едет к подруге. Но по ее взгляду понятно, что не так уж сильно она хочет оставлять меня одного, тем более после истории с Уродом.

Я доехал до своего образовательного учреждения, едва не захрапев в метро. А еще маленькая девочка в розовой шапочке с большим радужным помпоном таращилась на меня всю дорогу. Некомфортно. Я вообще побаиваюсь маленьких детей. Они такие непредсказуемые и могут треснуть тебя по башке конструктором или заплакать так же неожиданно, как захотеть есть или в туалет. В итоге Розовая Шапочка похлопала меня по колену своей маленькой ручонкой и сказала:

– Ты для меня слиском сталый.

И вышла со своей мамой на станции под дружный хохот всего вагона. Вот так. Меня отшила какая-то маленькая козявка.

В школе Леха встретил меня в коридоре перед кабинетом физики и сделал большие глаза.

– Ветров! Тебе не стоило... О-о-о! Слушай, я даже не знаю, как тебе сказать... Ты получал сообщения?

– Лех, ты о чем? – удивился я. – Какие именно сообщения?

– С угрозами!

– Ты имеешь ввиду того приятеля Урода, который...

– Значит, он тебе писал, да? – Леха оглянулся с таким видом, будто собирался вручить мне запрещенную травку или краденый Ролекс. – Они назначат стрелку!

– Разумеется. – Я пожал плечами и протиснулся в дверной проем мимо Елкина.

В классе почти никого не было: всего лишь трое человек, да и те отвернулись, увидев меня, или сделали вид, что их вдруг что-то заинтересовало в учебнике по физике, что в принципе было фантастикой. Отлично, что еще сказать. Теперь я бандит и уголовник. Но с другой стороны – что такого я сделал? Неужели если бы кто-то из них набил морду козлу, пристававшему к их подруге или сестре, я бы вел себя по отношению к ним так же? Тут явно что-то не то. Не мог я за одни выходные из классного любимца и заводилы превратиться в изгоя.

Я постарался сделать вид, что ничего не заметил.

– Разумеется?! – зашипел Леха мне на ухо. – Если ты не ответил на сообщение (а по твоим словам и виду можно судить, что так оно и было), это вовсе не значит, что на него не ответил я.

– И что же ты ответил? – я зевнул, пытаясь показать, будто мне все равно.

– Я спросил, какого хрена этот чувак написал все это! – распалялся Елкин, продолжая шипеть, как гадюка у меня над ухом. – Он заявил, что все серьезно. Сер... – он осекся. – Этот не хочет оставлять все как есть, и его друзья настроены так же. Тебе назначат стрелку со дня на день, и я не уверен, что ты собираешься туда идти. Скажи мне, что я прав, и я заткусь. Потому что, если ты туда пойдешь...

– Я пойду.

– Что? – заорал Леха на весь класс.

Вошедшая в него Нинка аж подпрыгнула у двери. Леха кивнул ей и продолжил уже шепотом, но так, чтобы моя перепонка вибрировала от металла и ярости в его голосе:

– Ты в своем уме?! Или башкой стукнулся во время прошлой драки? Собери свои немногочисленные извилины в кучку и хорошенько подумай! Как мы можем идти на стрелку против целой толпы? У нас нет шансов! Они отметелят нас и...

– Ты можешь не идти, – вздохнул я, понимая, что Елкин абсолютно прав. – Я заварил эту кашу. Я один как-нибудь... ну...

– Вот еще! – зарычал друг, грохнув по парте кулаком, а Нинка снова подскочила уже за своей партой. – Я не брошу тебя одного!

– Ты же сам сказал, что нас отметелят, – возразил я.

– Сказал. Но это вовсе не значит, что я оставлю тебя им, чтобы они метелили тебя одного. Я пойду... А-а-а! Вот дерьмо! Я пойду с тобой.

– Лех, мне приятно, правда. Но не надо.

– Надо. Это не обсуждается.

Наконец ему пришло в голову посадить свою пятую точку на стул рядом со мной, а не размахивать ей перед лицом Васи – нашего химика и любимца Измы Павловны.

– Слушай! – воодушевился Леха. – Может, позовем еще Димаса или Сеню? Или их двоих?

– Они не согласятся, – покачал я головой.

– С чего ты взял?

– Ты сам сказал...

– Но ведь с ними будет больше шансов, что нас все-таки не отметелят! – возразил Леха. – Давай просто спросим! Я, конечно, за тебя в драку полезу, но не очень уж мне хочется, чтобы эти придурки надрали мне задницу.

– Ты чемпион школы по легкой атлетике. Сбежишь прежде, чем они начнут тебе ее надирать.

– Елкин не бежит от драки! – возмутился оскорбленный Леха. – И вообще, я намерен надавать им в морду так, чтобы они навсегда меня запомнили!

– Можешь прочитать Есенина перед битвой. Они это запомнят, – усмехнулся я.

– Да пошел ты! – отмахнулся друг и уставился на чистую доску, а через несколько минут молчания он снова заговорил: – Мне кажется, что Жуже не стоит об этом говорить.

– Согласен с тобой.

– И еще я надеюсь, что ты все-таки передумаешь.

– Я не передумаю.

– И почему ты такой дебил! – Леха трагически вздохнул. – Ладно, я понимаю, что тебе не хочется отступать и показывать себя трусом, но ты ведь понимаешь, что теперь тебе не поможет ваш семейный бюджет?

– Само собой. Это что-то вроде... дела чести.

– Не кидайся такими словами! Стрелка с толпой отморозков – не дело чести.

– Я о другом. Постоять за Жужу дело чести.

– Это да. Ты прав. Но... святые пельмени! Это так неприятно – получить по роже и все такое.

– Мне плевать. Главное, чтобы опять не поползли слухи.

Леха глянул на меня и нахмурился.

– Тебе Жужа сказала, да?

– Да. – Я вздохнул. – Какое им вообще дело?

– Ну, ты же знаешь людей.

– Видимо, не очень. До сих пор не понимаю, почему иногда они все такие тупые.

– Это природа. Кому-то не дано. А кто-то просто не хочет понять, что поступает неправильно.

Я удивленно посмотрел на Леху и улыбнулся:

– Брат, да ты философ!

– Наконец-то ты это понял.

– Я всегда так думал.

Тут в класс вошла Соня. Я неожиданно для самого себя кинулся к ней, сгреб за предплечье и выволок обратно в коридор.

– Ты чего? – удивилась она, ошарашенно глядя по сторонам и пытаясь понять, что происходит.

– Нужно поговорить.

– Но...

– Подальше. Чтобы они нас не видели.

– Ладно.

Всю дорогу до женской раздевалки мы проделали молча. Сегодня физрука нет в школе, а значит, там должно быть пусто. Мне было абсолютно наплевать, как это выглядело со стороны: я тащу Жукову в пустую женскую раздевалку. Семиклассники переглянулись, когда мы проходили мимо, а две девятиклассницы сразу зашушукались. Опрометчиво с моей стороны, ведь сплетни могут расцвести еще более яркими красками. Но я подумал, что и так дело дрянь. Что может ему еще навредить?

– Почему именно сейчас? – спросила Соня, поправляя свою кофту после того, как я закрыл дверь и рухнул на стул.

– Потом будет поздно, – сказал я, взъерошивая и так растрепанные волосы.

Они у меня всегда находятся в таком состоянии. Гелем их что-ли прилизывать?

– Надо решить, как мы будем себя вести.

– Да. Надо. Но я просто не представляю себе, что делать.

– Они считают, что я избил его из-за тебя, так?

– Да. Но ведь так и есть.

– Только они расценивают это с другой точки зрения. Черт! Даже если было бы и так, что тут такого особенного? Они же все морду от меня воротят.

– И от меня. Видимо, кто-то им что-то рассказал, – предположила Жужа.

Она уселась на соседний стул и повернулась ко мне. Ее светлые волосы в темно-синем свете из окна казались сказочно-голубыми и блестящими. Я вспомнил звездное небо. Такое большое и красивое. Я видел его, когда в прошлом году мы ходили в поход большой компанией. В центре Москвы такого неба не увидишь. Оно бывает только на природе.

– Знать бы, кто это все придумал. Ты ничего об этом не слышала?

Соня покачала головой.

– Так, – попытался припомнить я, – кто из друзей... мм-м... Урода был на твоей тусе?

Она усмехнулась, услышав, как я назвал ее бывшего.

– Ну, – протянула Жужа, – с ним неплохо общается Смайл, но я бы не сказала, что они друзья. К тому же Смайл не показывает свою неприязнь. Он, по-моему, вообще не отреагировал.

Да, у этого веселого парня из параллели, которого всегда зовут на все тусовки, вряд-ли могли быть претензии хоть к кому-нибудь на белом свете.

– А еще?

– Ну, Саша и Маша из...

– Точно! – Я щелкнул пальцами.

– Что?

– Саша, как бы это сказать... отошла на задний план, когда я с ними обеими общался. – Я заметил даже в темноте, как Соня закатила глаза, понимая, что я имею в виду. – А Маше я во ВКонтакте дал понять, чтобы она не рассчитывала на отношения.

– Но ведь они видели только его и потом тебя, когда ты всех выгонял. Но не саму драку.

– Ага, а вспомни, в каком состоянии был этот придурок, когда Нинка с Сеней его выводили, – хмыкнул я.

– Ну да. Это все выглядело очень... неприятно. Вряд ли они сами могли догадаться, что на самом деле произошло.

– Маша могла разозлиться после переписки, а Саша обиделась еще на тусе.

– Ничего нового!

– Соня! – простонал я. – Давай не сейчас будем насмехаться над моими похождениями.

– Ты сам насмехаешься над ними, называя похождениями! – засмеялась Жужа.

– Сейчас ведь не о том речь.

– Ну да, – согласилась она. – Значит, Саша и Маша?

– Еще не факт, но вполне возможно. Тем более обе они общаются с нашей школой.

– Ну и шкуры! – прорычала Соня. – А еще подругами назывались!

– Я давно тебе говорил: твои самые лучшие и близкие подружки – мы с Лехой!

Мы оба засмеялись, немножко разрядив обстановку. Вдруг прозвенел звонок, и мы понеслись на урок, так и не решив, что будем делать дальше.

Оказалось, что на Леху всеобщий бойкот не распространялся, но некоторые и с ним не разговаривали, потому что он был с нами. Весь день мы с Соней придумывали, как быть с классом и в принципе со всей школой, когда они предпочитали делать вид, будто нас не существует. Леха в это время расспрашивал Димаса и Сеню насчет стрелки и узнавал все сплетни, которые кто-нибудь решался ему пересказать. Нина все время пыталась развеселить погрустневшую Жужу, но та не реагировала на шутки. Даже на мои. А ведь это уже многое значит. В итоге мы с Ниной бросили это дело.

У меня все внутри кипело в ожидании предстоящей стрелки. Забыл написать: назначили мне ее сообщением во ВКонтакте после третьего урока. Теперь я вынужден завтра ближе к вечеру нести свой зад невесть куда для того, чтобы его надрали отмороженные друзья Урода.

– Что насчет Сени и Димаса? – спросил я Елкина на седьмом уроке. Биология была единственным предметом, кроме русского, на котором Соня не могла подслушать наш разговор, потому что сидела через ряд от нас с Калашниковой, место которой сегодня пустовало. Мне не хотелось оставлять подругу одну, тем более такую расстроенную. Но делать было нечего. Мы с Лехой лишь поглядывали в ее сторону, чтобы убедиться, что Соня не разревется прямо на уроке.

– Сеня согласен, – сказал Леха, – а Димас труханул. Но, я думаю, он все равно согласится.

– Ты же понимаешь, что я не хочу никого заставлять.

– Я тоже не хочу. Но придется! – задорно подмигнул Елкин. Я только закатил глаза и уставился в учебник.

Буквы беспорядочно прыгали перед глазами. Я не мог сосредоточиться. Как так получилось, что всего за неделю моя задница нашла столько опасных приключений? Моя жизнь превращалась во второсортный боевик с туповатым главным героем. Вечно мне больше всех надо!

– Никита! – раздался за моей спиной громкий шепот.

Удивительно, как биологичка не услышала его. Я повернулся, не представляя, что понадобилось от меня Игорю, который и до бойкота не очень-то рвался к общению со мной, с Лехой или с Жужей.

– Что? – спросил я, готовый к любому повороту событий. Как выяснилось потом, к такому я все-таки был не готов.

– Говорят, что Серый прервал вас с Жуковой.

Мои брови взлетели к началу роста волос.

– Прервал?

– Ну да, – Игорь погрыз свою несчастную ручку в очередной раз и ткнул ею в сторону Сони. – Жаль, конечно. Но раз вы все равно не вместе, как я погляжу, может скажешь, как она?

Он улыбнулся так пошло и мерзко, что меня едва не передернуло.

– Я бы с ней попробовал, раз она такая... добрая.

Честно говоря, я даже не помню, как мой кулак впечатался в его лицо и стер эту самодовольную ухмылку. Очнулся я только тогда, когда Леха рывком усадил меня за парту, всеми силами пытаясь не дать снова накинуться на Игоря, когда тот в это время стонал и шипел от боли, прижимая руку к кровоточащему носу. Это меня несказанно обрадовало. Чего нельзя сказать о рыке биологички:

– Ветров! Быстро к директору! А ты, Игорь, немедленно иди в медпункт!

– Я прослежу! – вызвался Леха и прежде, чем училка успела что-то возразить, вытолкал меня из класса.

– Ты придурок, Никита! – ругался он, пока мы с ним шли по коридорам и лестнице на третий этаж. – Учись сдерживаться!

– Я не мог! – заорал я. – Ты же слышал, что он сказал!

– Я тоже не мог, но сделал. Можно было заехать ему в нос потом, после урока. Но не так же! Вот что теперь будет?, Скажи мне, хренов боец без правил!

Я пробормотал что-то нечленораздельное и навалился на стену в коридоре на втором этаже. У меня тряслись руки, мне было жарко.

Так вот, что растрепали по всей школе! Со слов Игоря, Соня решила в свой день рождения изменить своему парню со мной, а я потом избил беднягу. Вот тебе и отметили. Да уж, теперь понятно, почему на нас так таращились. Кому только взбрело такое в голову?!

Мне хотелось рвать и метать. Мне хотелось вытрясти из голов ребят все слухи и соскрести наждачной бумагой все сплетни с их языков. Кто бы это не придумал, этот человек просто тварь! Теперь мы с Соней превратились в... кого? Какой ужас! Что делать-то теперь?!

Я отдышался и под пристальным взглядом Лехи поплелся в кабинет директора. Что ж, мне не впервой.

– Я начинаю всерьез волноваться за твое умственное здоровье, – сказал друг.

– Я тронут.

Моя рука остановилась в паре сантиметров от директорской двери. Что меня ждет по ту сторону? Исключение? Выговор? Выговор – точно, а вот исключение не гарантировано. Да и за что? Я ведь всего лишь за одну неделю избил двух человек.

– Стучи, – раздался раздраженный Лехин вздох.

Я постучал.

– Входите! – донесся из-за двери голос директрисы.

Я робко просочился внутрь.

– Здрасьте, Тамара Григорьевна.

– Это ты, Никита? – ее брови взметнулись вверх, но я точно знал, что она не удивилась. – Проходи. Садись.

Я молча уселся на стул. По другую сторону стола директриса восседала на своем величественном, кожаном и крутящемся троне. Он был такого же яркого бордового цвета, как ее губы.

Глаза Тамары Григорьевны впились в меня подобно стрелам. Одно из самых неприятных ощущений на свете, надо сказать, когда на тебя так смотрят. Как будто уже подписала мне приговор, осталось лишь убить морально. Но я держался стойко.

– Мне позвонила учительница биологии и сказала, что ты только что ни с того ни с сего ударил Игоря Глебова по лицу. Скажи, Никита, у тебя переизбыток энергии или нервное расстройство?

– Я не знаю.

– Тогда почему после того, что произошло вчера, я снова слышу, что ты опять устраиваешь мордобои? Будь любезен, маши кулаками тогда, когда закончишь школу. Мне не нравится то, что к нам приезжает полиция.

– Извините. Такого больше не повторится.

– Ты уверен? – нахмурилась директриса.

В ее взгляде читалось недоверие. Еще бы! Я сам себе сейчас не верил.

– По-хорошему, я должна позвонить инспектору по делам несовершеннолетних. Так что меня остановит?

– Я же говорю, Тамара Григорьевна, такого не повторится.

– Обещаешь, Ветров? Поверь мне, я тебя насквозь вижу.

– Я обещаю.

– Хорошо. Допустим. – Она подперла двойной подбородок кулаком и окинула меня еще одним недоверчивым взглядом. – Иди, Никита. Не знаю, что там у тебя в голове происходит, но, если ты снова начнешь выплескивать свою агрессию на окружающих, я позвоню твоему отцу.

– Но ведь сейчас вы ему звонить не будете? – уточнил я.

– Не буду. Иди уже!

– До свидания!

– До свидания, – буркнула директриса.

Леха ждал за дверью. Когда я вышел из кабинета, он спросил:

– Ну что, пощадила?

– Пощадила! – ответил я, улыбаясь от уха до уха.

Григорьевна сказала, что не будет звонить отцу, и у меня сразу поднялось настроение.

– Нормально. – Леха похлопал меня по плечу. – Посмотрим теперь, что будет после стрелки.

– Не нагнетай!

Мы двинулись обратно в сторону лестницы.

– Я не нагнетаю, – сказал Елкин. – Просто я не хочу, чтобы из-за всего этого у нас были проблемы. Она ведь не оставит все вот так просто в следующий раз. И я не представляю, как вас с Жужей реабилитировать.

– Не надо никого реабилитировать! – отмахнулся я, ускоряя шаг.

Леха немного отстал.

– Как это? А тебя не напрягает, что вся школа считает вас... даже не знаю, как это назвать. Может быть ты мне подскажешь, Никит? Э-э-э, алло! Ты меня вообще слушаешь?

– Слушаю!

Я разбежался, оттолкнулся ногой от стены и подлетел в воздух. Пробежав по инерции еще несколько метров, я остановился и обернулся.

– Прекрасно! – вздохнул Леха. – Ты занимаешься всякой фигней, пока я пытаюсь решить твои проблемы. Ничего нового.

– Вот видишь, как все здорово!

Я съехал вниз по перилам.

– Ветров, ты действительно сумасшедший.

– Я знаю! – Я преодолел еще один лестничный пролет тем же веселым способом. Елкин ведь хотел заниматься паркуром. Вот я и начал!

– Думаю, все бесполезно, – сказал он, спускаясь по ступеням, как любой нормальный человек. – С тобой невозможно серьезно разговаривать.

– Потому что я несерьезный!

– И поэтому тоже.

– А еще почему?

– Потому что ты всегда пытаешься вести себя как идиот, когда внутри тебе фигово. Это хорошо, конечно. Но только для других, а не для тебя самого.

– Это лечится? – усмехнулся я.

– Может быть. Попробуй как-нибудь.

19 ноября, среда

Вот и настал день великой битвы добра со злом и несправедливостью!

Я почистил зубы, собрал рюкзак, выбрал из шкафа самые удобные джинсы, футболку и бомбер, напялил на себя все это вместе с ботинками и прочим, а потом полез в мой тайник под паркетом, чтобы взять из неприкосновенного запаса несколько сигарет, – мне были просто необходимы крепкие нервы. Кроме сигарет, под половицами было спрятано еще одно мое сокровище: кастет. О, мой верный железный друг! Он спас меня однажды, когда несколько гопников пытались ограбить меня на улице. Тогда я врезал ближайшему кастетом и драпал с сумасшедшей скоростью куда глаза глядят. Я надеялся, что он и в этот раз меня не подведет. Кастет был скромным: без острых концов или гравировки. Но что может быть в драке лучше такого козыря? Наверное, велосипедная цепь. Но не попру же я ее в школу. Тем более велосипед остался на даче.

Первая половина учебного дня прошла без приключений. Все просто продолжали воротить от нас с Соней нос, Леха все же уговорил Димаса, а Сеня только и твердил о предстоящей стычке.

– Если я возьму биту? – спросил он в очередной раз.

– Бери, – отмахнулся Леха. – Я вот, например, надену свои новые ботинки.

– Ага! – Сеня заржал. – И они рухнут от восторга, какой ты модный дрищ!

– Сам ты дрищ! – возмутился Елкин.

– Ты же знаешь, что это неправда! – хмыкнул Сеня, распрямляя могучие плечи.

– Да пошел ты! – Леха глянул на меня, хихикающего в кулачок, как девчонка, и принял решение пояснить специально для нас недалеких. – Мои ботинки весят фиг знает сколько! Твердющие, как гранит! Это точно пригодится!

– Пригодится, – кивнул Сеня, – если ты сам их таскать сможешь!

– Да пошли вы! – Елкин зыркнул на меня. – Оба!

– Как скажешь! – отсалютовал я.

В общем, все было нормально. До конца уроков.

– Сонь, ты домой?

Я и Леха остановились рядом с Жуковой, которая таращилась в экран смартфона. Она обернулась.

– Ага. А вы?

– Тоже, – сказал Леха, поправляя лямку рюкзака.

– Хорошо. Едем вместе. Мне надо в магаз заскочить.

– Зачем?

– Корм для кота.

Я посмотрел на Жужу, и мы оба улыбнулись. Черно-белый котенок по кличке Брат прижился в Жужиной квартире и полюбился ее родителям. Правда жрал он, как взрослый котяра, поэтому Соня постоянно затаривалась в супермаркете кошачьим кормом. Еще она купила ему мимимишную корзинку и кучу игрушек. Кстати, надо будет как-нибудь заехать к Жуковой в гости: посмотреть, как мой подарок портит ее мебель и лениво точит когти об сиреневый ковер в ее комнате.

Мы вышли из школы и пошагали к магазину. Жужа долго не могла решить, купить "Феликс", "Вискас" или что-то там еще и в итоге сгребла с полки сразу несколько пакетиков разных марок.

На улице она достала смартфон, продолжая разговаривать с нами:

– У вас, парни, на сегодня есть планы?

Мы с Лехой переглянулись. Наши взгляды выражали один и тот же немой вопрос: "Узнала?"

– Посидим у Лехи, – сказал я, пожимая плечами и благодаря Жуковскую интернет-зависимость за то, что из-за втыкания в экран телефона Соня не заметила наши с Елкиным переглядывания. – Порубимся в приставку.

– Вы только этим и занимаетесь! – вздохнула Жужа.

Вдруг ее лицо побледнело, улыбка сошла с губ. Мы с Лехой снова переглянулись, а Жужа поспешно сунула телефон в карман.

– Я по вам соскучилась. Надо как-нибудь...

Она остановилась на середине предложения и уставилась на светофор. Меня крайне озадачивало такое ее поведение.

– Жуж, что случилось? – спросил я, заглядывая в ее голубые глаза, полные непролитых слез. Тут что-то явно серьезное.

– Ничего, – она помотала головой. – У меня все клево. Правда.

– По тебе не видно.

– Это только кажется.

Жужа не из тех девчонок, которые станут впустую лить слезы или сидеть в группах во ВКонтакте, где публикуют поганые депрессивные посты. И если уж она на грани истерики, значит происходит что-то хреновое.

– Говори, Жужа. Я не отстану.

Взглянув на меня и Леху печальными глазами, она молча достала из кармана телефон и открыла страничку во ВКонтакте.

– Лех, – позвал я, увидев несколько сообщений от разных людей, с которыми Соня никогда не общалась.

– Святые пельмени! – выдохнул у меня над ухом Леха. И я не мог с ним не согласиться.

Еще никогда мои глаза не видели столько грязных обзывательств, оскорблений и обвинений в адрес одной девушки. Разные люди, которые учились в нашей школе и школе Сониного бывшего писали ей такую дрянь, что просто в голове не укладывалось, как такое количество людей могло поверить этим сплетням.

– Я иногда... – промямлила Жукова. – Я удаляю сообщения... Думаю, я просто удалю страничку и все.

– Не неси ерунды! – возмутился Леха. – Если какие-то придурки пишут тебе гадости, это не значит, что надо удалять страничку! Просто кидай их в черный список.

– Я так и делаю...

Сколько же человек повелись на это дерьмо, что Жужа не успевает блокировать всех во ВКонтакте?

И тут она разревелась.

– Я не знаю, что делать! – простонала она, закрывая лицо руками. Мы с Елкиным тут же кинулись ее успокаивать, но Жужа заткнуться и реветь в наши жилетки не желала и продолжала лепетать и заикаться: – О-они считают меня ш-ш-шл...

– Тише, – прошептал я ей на ухо, замечая боковым зрением, как таращатся на нашу сцену проходящие мимо люди. – Все будет хорошо. Мы что-нибудь придумаем с Лехой. Правда, Леха?

Друг энергично закивал. Вообще-то, мы уже кое-что придумали, но ей это знать необязательно.

– Вот видишь? Все нормально, да? Успокойся, Жуж, мы с тобой и в обиду тебя не дадим. Поняла?

– Угу, – кивнула она, как маленькая вытирая заплаканные глаза кулачками и размазывая по щекам тушь.

– Как давно тебе пишут?

– Три д-дня.

Леха выругался через плечо и перепугал проходивших мимо китайцев. После чего он выругался повторно, от чего у пожилых женщин, ждавших зеленый сигнал светофора, завяли уши. Тогда Елкин матюкнулся прямо мне на ухо и прошептал:

– Вези Соню домой. А я позвоню Димасу и Сене. Встретимся у меня через час или полтора. Времени уйма. Понял?

– Да.

– Чао.

Леха пробурчал себе под нос что-то типа: "Засунуть бы китайские палочки этим отморозкам..." Дальше я не слышал. Но зная, какая у Елкина фантазия, можно легко продолжить эту фразу.

– Поехали, – сказал я, подталкивая вздрагивающую Соню в сторону метро. – Я тебя провожу. Только денег дашь на обратно, ладно?

– Ладно.

Мы уселись на сидения в вагоне и уставились прямо перед собой. Народу было мало, зато кто-то ехал с пакетом сухариков. Вот что угодно думай, дневничок. Может, я странный или еще что, но меня иногда просто воротит от этого запаха. Другое дело – чипсы с грибами или с сыром. Мм-м...

– У тебя есть сигареты? – вдруг подала голос Соня, не проронившая до этого ни слова.

– В метро не курят, – сказал я и добавил: – Тем более ты. Кстати, вообще.

– Да. Забыла.

Нечасто вижу такое растерянное выражение на ее лице.

– Зачем тебе?

– Просто ты говорил, что это помогает расслабиться.

– Не тебе. Не надо, Сонь.

– Хорошо. Как скажешь, Никит.

Неожиданный, мягко сказать, поворот.

Тут я заметил с другой стороны вагона ту самую девушку, которая уже не раз становилась моей попутчицей в метро, а однажды и собеседницей. Я резко отвернулся, потому что она смотрела на нас с Жужей с нескрываемым интересом. Хоть бы не подошла. Не хотелось бы мне сейчас с кем-то разговаривать и тем более тревожить Соню.

Девушка не подошла. Надо отдать ей должное. Она лишь слегка улыбнулась и уткнулась в электронную книгу, лежавшую у нее на коленях.

Сдав Жукову с рук в руки ее маме, которая за пару минут умудрилась запихнуть в меня кусок пирога с клубникой и чашечку чая, я отправился к Лехе. Когда я вошел в его квартиру, громыхнув рюкзаком полным книгами об пол, парни уже были в сборе и настроены решительно. Сеня сидел на диване, легонько постукивая битой по полу, Димас наматывал на руки специальные бинты и бросал внимательные взгляды на телевизор, где шел фильм с участием Джеки Чана. Леха же поглощал пирожки с капустой, развалившись в кресле. Я не стал ему ничего говорить, потому что несмотря на расслабленный вид, друг настраивался на битву по-своему – внутренне. А еще он подал мне и моему пустому желудку отличную идею – подкрепиться.

Через двадцать минут мы с парнями опустошили весь тазик пирожков, напеченных прошлым вечером Лехиной мамой.

– Блаженство! – Сеня прикрыл глаза и обнял свою биту. – Ну все, теперь я их точно победю.

– Ты хотел сказать "мы", – поправил Димас.

– Да с таким хавчиком любой из нас один справится!

– Это вместо спасибо? – фыркнул Леха.

Сеня приоткрыл один глаз. Улыбка Чеширского кота не сходила с его лица.

– Ага!

Мы стали собираться. Напялили ботинки, проверили, как удобно махается руками во всей одежде, что была на нас надета, досмотрели финальную сцену фильма и вырубили телек.

– Присядем на дорожку, – провозгласил Леха.

Мы послушно приземлили свои пятые точки на мебель и потаращились минуту в пол.

– Пошли!

За то время, что мы сидели у Елкина, на улице пошел снег. Димас словил ртом несколько больших хлопьев и задорно подмигнул. Как я понял, кроме бинтов, он ничего с собой не брал. Зато Сеня спрятал свое сокровище биточку под куртку и любовно поглаживал ее через карман. Леха решительно топтал снег новыми ботинками. Я сжимал в руке кастет. Вообще мы не надеялись на серьезную драку. Думали, так, кулаками помашем и разойдемся.

– Долго еще? – в сотый раз спросил Сеня, то расстегивая, то застегивая замок куртки.

– Уже нет, – сказал Леха, высматривавший что-то впереди. Из-за снега было ничего не видно. – Тот упырь назначил стрелку где-то здесь. Кто знает, где могут прятаться от холода эти отморозки.

– Ну ты сказанул! – хихикнул Димас.

– Ага, – кивнул я, ежась в своей парке и представляя, как, должно быть, Сене тепло в его здоровенной куртке. Зато у всех парней уже покраснели носы, будто они алкаши какие-то. Думаю, я выглядел не иначе. Ну ничего, скоро разогреемся.

Я окинул взглядом несколько однообразных хрущевок и прикинул, где могли засесть друзья Урода. М-да, придумали же устраивать стрелку здесь. А если кто-нибудь увидит нас и вызовет полицию? Я не имел охоты второй раз попадать в участок и вести "дружеские" беседы с Макарченко.

Вглядываясь в пелену, созданную миллионами снежных хлопьев, я жалел, что не надел шапку. Снежинки оседали на моих волосах и таяли на лице и ушах. Я мерз, как цуцик, хотя, наверное, выглядел просто милашкой. Не взяв с утра с собой шапку, я надеялся добиться совсем другого эффекта.

– Стоп. – К нам повернулся заснеженный Елкин. Он-то надел шапку – да какую! – ушанку! Как вытворит что-нибудь. – Кажись, они.

– Так они или "кажись"? – прищурился Сеня.

– Говорю же: кажись, они! – буркнул Леха. – Приготовьтесь. Я попробую сначала завязать диалог.

– Направляем парламентера! – сказал Димас, разминая пальцы.

– Да, Лех. Теперь ты у нас Корвин Далас! – усмехнулся я.

– Да пошли вы!

Невдалеке показались темные фигуры. Они двигались в нашем направлении. Четверо. Отлично. С этим можно работать.

– Эй! – окликнул нас один из них. Я смог рассмотреть его лицо, только когда парни остановились в нескольких шагах от нас. Это был именно тот придурок, который обматерил меня во ВКонтакте. Сразу как-то руки зачесались. Захотелось втоптать в снег его цветную шапку. Как его там? Вова? Вадик?

– Мы пришли, – начал Леха. – Ну и что? Поговорим?

– Если перепугались, так сразу и скажите, – хмыкнул друган Урода.

Елкин стиснул зубы. Он ненавидит, когда его называют трусом.

– Размечтался! – прорычал он. – Пошли!

Переговоры с треском провалились.

– Ну пошли, – пожал плечами Вова-Вадик и пошагал куда-то со своей свитой. Мы двинулись за ними. Вопрос – куда?

Оказывается, за дом. Вокруг – ни души. Один фонарь одиноко светился в сумерках, а вокруг него кружили хлопья снега. Но парни пошли куда-то дальше, к гаражам, разрисованным граффити. Здесь было достаточно темно, чтобы не заметить, как тебе в нос летит кулак. Не прошло и минуты, как мы потеряли друзей Урода среди деревьев и снега.

– Приехали, – заключил Леха.

– Я так и знал, что эти придурки нас куда-нибудь заведут! – прошипел Димас, сжимая ладони в кулаки.

– Все не так уж...

Они так и не узнали, что я хотел сказать. Да все слова сразу вылетели у меня из головы, когда на нее обрушился первый удар. Я взревел и замахнулся рукой с кастетом. Под моим кулаком хрустнула чья-то челюсть. Наслаждение!

– Святые пельмени! – выдохнул рядом Леха. – Ники... Твою мать!

Звук ударов смешался в моей голове. Рядом мелькнула Сенина бита, а потом раздался то ли чей-то рык, то ли хрип. Потом на меня прыгнул Вова-Вадик, пытаясь свалить с ног. Комплекцией его природа не обидела, но я успел проехаться ему по плечу кастетом и отскочил в сторону, осматриваясь.

Итак, мы попали в засаду. Откуда ни возьмись выскочило семеро гопников с битами. Вот тебе и раз.

Если кто-нибудь, кроме меня, когда-нибудь прочтет этот дневник, предупреждаю: даже если ваша велосипедная цепь на даче, не поленитесь и съездите за ней, будьте так любезны. Иначе придурок по имени Вова-Вадик (или как-нибудь еще) заедет вам битой по хребту. И тогда уже распрекрасный кастет покажется бесполезной железякой.

– Получай, тварь! – сплюнув на снег, прорычал Уродов дружок и снова шибанул меня теперь уже по руке.

Я сумел отразить следующий удар, попав по бите кастетом. Нужно непременно отобрать эту дрянь из его поганых ручонок. Я вцепился в биту, стиснув пальцы выше рукоятки и со всей силы рванул так, чтобы вывернуть ему руки. Бита выпала. Но не тут-то было. Мне в бок прилетело чье-то плечо, и я полетел на щедро припорошенный снегом асфальт. Копчик откликнулся неожиданной болью.

– Не дай ему встать!

– Ах вы!..

Мне снова не дали договорить, вмазав кулаком по лицу, но я нашел альтернативный выход, швырнув в морду нападавшему снега. Под его ругань и шипение я вскочил на ноги. Краем глаза успел заметить, как Димас машется кулаками с каким-то бугаем, а потом рухнул вместе с Вовой-Вадиком обратно в снег. Завязалась борьба, в которой я заметно проигрывал. Этот козел оказался просто чертовски тяжелым и наглым. Он пытался затолкать снега мне в рот и расшибить мою черепушку об асфальт, но мои шейные мышцы были против и сопротивлялись, зато это не мешало ему лупить меня по лицу. Тогда я несколько раз заехал ему в живот кастетом. Козел захрипел и повалился на бок.

Тут же за куртку меня поднял кто-то другой. Если они порвут мою любимую парку!..

– Надо помочь Димасу!

– Елкин?

– Он самый!

Вместе с Лехой мы направились в сторону кучи из трех барахтающихся в снегу тел.

– А ну брр-р-рысь! – рявкнул Елкин, отшвыривая в сторону одного отморозка и накидываясь на него с кулаками.

Я взялся за второго. Попытался пнуть его в бок, но не успел и заработал хороший апперкот в челюсть. Что и сказать, у парня удар отточен. Пошатнувшись, я наступил на что-то мягкое. Рука? Нога? Нет. Это оказалась Лехина шапка-ушанка. И тогда у меня зародилась блестящая идея. Я рухнул на бок, сделав вид, что не выстоял после удара и покатился в сторону. Отморозок рыпнулся следом и схлопотал елкинской шапкой, полной снега, в морду. А дальше работал мой кастет.

– На! На!

– На! – раздалось сзади. И я уткнулся в снег лицом. Да что ж такое!

Удар битой в бок повторился два раза, после чего раздался дикий клич Сени, похожий на рык гориллы в брачный сезон, и Лехин вой:

– Валим!

Кто-то нейтрализовал лупившего меня Вову-Вадика, и я с оханьем поднялся на ноги. Тут же меня схватил Димас с разбитой в кровь мордой и потащил вслед за Лехой и Сеней, драпающими во весь опор с места битвы. В голове бился о черепную коробку лишь один вопрос: победили?