Глава 38. Траурная неделя.

В последнее время я часто думаю, в какой момент моя жизнь завернула в настолько пугающее русло, что начала отнимать людей, без которых я ее и представить не могу.

Это ужасные мысли, но я хотя бы могу нормально думать. Потому что в вечер, когда я узнала о смерти отца, мой разум просто отключился.

Я плохо помню, что происходило после звонка из клиники. Кажется, когда Палмер вернулся в кабинет, он все еще пребывал в расстроенных чувствах (возможно, даже сильнее, чем до того, как отучился). Кажется, я даже не сказала Ричарду о том, что отец скончался. Вроде, я просто уехала домой.

Была уже ночь, все спали. А я носилась по своей комнате, орала, как сумасшедшая и сметала все на своем пути. Не знаю, что на меня нашло. Я редко кричу, но за тот день я сорвала свой голос.

- Мой папа мертв! - вопила я, ударяя кулаками по стене моей комнаты. - Папа мертв!

Слезы лились по моему лицу, обжигали щеки и мешали дышать. В груди разгорелся такой пожар, что никто не смог бы его потушить.

Мои нарощенные ногти впились в дорогие обои и оставилт на стене десять глубоких царапин. Один из когтей застрял, но я резко дернула рукой и выдрала искусственную ноготевую пластину с кровью. Из моей груди вновь вырывается крик.

Все было хорошо, он даже делал шаги! Почему он умер?!

Внезапно внутри кроме гнева на судьбу появилось другое, более яркое чувство. Чувство, которое поглощает абсолютно все. Это ненависть к себе. Я предала его! Даже по телефону с ним не поговорила.

Застыла в центре комнаты, без возможности сделать хоть шаг в какую бы то ни было сторону.

Потом еще помню, как в комнату забежал Сандро, но я его выгнала. Кажется, я запустила в него вазочкой. Почти почувствовала себя Уильямом Кроуфолдом.

Потом прилетела еще и Настя, которой досталось не так сильно, как Монтанелли. Вроде как, я ее обматерила.

Кроуфолда дома, как обычно, не было. Скорее всего, он кувыркался со своей любимой толстушкой в ее шикарном поместье.

Вскоре я обессилела и упала на кровать. Снился, разумеется, отец.

В "Шоумапс" все-таки прознали о смерти отца одной участницы и, как полагается, объявили траур длинной в неделю. Итог этапа, разумеется, перенесли.

Я была им очень благодарна, потому что делать ничего я не хотела и не могла.

Казалось, что умер не мой папа, а я сама. Я просто напрочь выпала из жизни. Это не для красного словца, я говорю абсолютно серьезно.

Я хочу объяснить вам, что я испытывала тогда.

Представьте, что всю жизнь вы дышите грязным воздухом, но не замечаете этого, потому что не знаете другого. Вы цените этот грязный воздух, потому что вы живы благодаря нему. Вы любите такой воздух, ведь он поддерживает в вас силы и энергию. Да, пахнет дурно, но вас это абсолютно устраивает.

А потом вы, например, переезжаете в место с хорошей экологией, где воздух такой свежий и чистый, что у вас голова без привычки кружиться первое время. И вы сначала в восторге, мол, вот это да, неужели воздух может быть настолько приятным! Но к хорошему привыкаешь быстро, так ведь? И вскоре вы перестаете замечать, как легко вам дышиться. Все это становится для вас обыденным и вы перестаете уделять этому внимание.

А потом вы перестаете дышать.

Вы шокированы и испуганы. Вы не знаете, что делать. Вы ощущаете нужду в том, что раньше считали положенным вам по праву. Но вы не дышите.

И потом до вас доходит, что вам больше не удастся сделать ни одного вдоха. Никогда. Даже самого коротенького. Даже крохотный глоточек самого грязного воздуха в мире. Вы больше никогда не сможете дышать.

Именно это я и испытала.

Во всяких фильмах часто показывают, что герой переживает смерть близкого так тяжело, что не способен даже перекусить. Они просто лежат на кровати, смотрят в пустоту и все.

У меня дела обстояли немного иначе. За время моей "депрессии" я озолотила магазин спиртных напитков и службу доставки всякого фастфуда.

Телевизор у меня работал 24/7, я жрала и бухала. Смотрела тупейшие шоу, вроде "Денежного дерева" где всяким знаменитостям задавали вопросы из школьной программы, а они тупили, как умственно отсталые. "Забег Толстяков", куда же без него?! Смотреть на баб и мужиков, вес которых иногда достигает двух сотен килограмм, как они бегают по всяким дорожкам с препятствиями - это забавно.

Мне кажется, мы не далеко ушли от своих средневековых предков. Они тоже обожали смотреть на уродов. Раньше для этого были цирки, в наше время - реалити-шоу.

Палмер был прав. Мы - собственность "Шоумапс". Мы - марионетки в руках его сотрудников.

Вот такие мысли приходят в голову, когда не выходишь из запоя и пялишь в телек без остановки.

Похороны отца устроила моя помощница (та самая, что управляет моими этажами). Угадайте, кто на них присутствовал?

Только я.

Каспар до безумия боится кладбищ и похоронных процессий, а смотреть, как в землю закапывают его любимого дядю Самуила...

Родственников у нас нет. Моя мать умерла, когда мне было десять. Мама Каспара - пять лет назад. Больше у нас никого нет.

Остались только мы.

Я не буду описывать то, как хоронили папу. У меня просто не хватит на это сил.

Траурная неделя подходила к концу. За эту неделю я вообще не просыхала. Не общалась с людьми. Не принимала душ.

И я решила послать нахрен итог этапа.

Об этом я сообщила только Насте, когда столкнулась с ней во время одного из визитов на кухню (кажется, это было в четверг). Настя ничего не сказала, но я могу сказать с полной уверенностью, что она была рада.

Элишева Гельдман сама вычеркивает себя из списка участников - кому это может не понравиться? Фаворитка уходит по собственной инициативе!

В общем, в воскресенье, когда все активно готовились в итогу, я сидела на крыше нашего дома и смотрела на красивенькие домики богатеев. Старалась не думать о завтрашнем дне. Пила бог знает что.

Сидеть надоело. Встала и подошла к краешку крыши. Глубоко вдохнула. Перед глазами появились размытыте темные пятна, а голова страшно закружилась.

Ноги подогнулись и меня повело куда-то в сторону. Моя правая ступня оказалась наполовину за пределами крыши.

Секунда и я бы полетела вниз.

Но этого не случилось. Кто-то крикнул и, схватив меня за руку, оттянул от края крыши.

Джейсон!

Он развернул меня к себе и, вцепившись в мои плечи, начал трясти так, что мне стало дурно.

- Дура! - завопил он и разъяренно и испуганно. - Чем ты думала, черт возьми?!

Я вообще еле шевелила языком, а он еще меня так сильно тряс...

- Джей... Ты что тут делаешь? - промямлила я. - Поче-почему ты не ответил мне в Сети?

На самом деле, я была безумно рада его видеть. Мне было все равно, что сейчас он злой. Главное, что он был рядом со мной.

Джей выглядел очень испуганным, раньше я никогда не видела его таким. Он отпустил мои плечи и сказал:

- Почему ты в таком виде?

- Решила никуда не ходить, - пожала плечами я.

- Ты с ума сошла? - воскликнул он. - Тебя исключат!

Я молча кивнула.

- Ты иногда бываешь настолько тупой, что страшно становится!

Было бы обидно, скажи это кто-нибудь другой. Из уст Джейсона это звучало, как факт, на который нет смысла обижаться. Он же был прав.

Коен взял меня за руку и быстро зашагал к выходу с крыши.

- Куда мы? - мямлю я.

- До шоу полтора часа, а тебя нужно привести в порядок.

- Я в порядке! - пытаюсь оправдаться я.

Джейсон усмехнулся:

- От тебя воняет, как от помойки, Лиш.

Я в шутку оттолкнула его, но хихикнула. Он снова был прав.

Я сидела на кровати, одетая в золотистое платье, а Джейсон выпрямлял мне волосы (мои руки меня не слушались, черт возьми!). Единственное, что я могла - неровно наносить румяна себе на щеки, чтобы хоть как-то освежить лицо.

- Ты часто делал это раньше? - спрашиваю я, нарушив долгое молчание.

- Выпрямлял волосы? - переспросил он. - Да, конечно.

- Ты делал это со своими девушками?

- Нет, - он усмехнулся. - Скорее, с моими девочками.

Я поднимаю голову, но он мгновенно возвращает меня в прежнее положение.

- Я немного не поняла, - мямлю я.

Я нахожусь в непонятном состоянии: как будто одна часть меня спит, а другая совершенно бодрая. Но мозги у меня работают пока что так себе.

- Я не только учитель географии. На мне еще и сопровождение наших спортивных команд, танцевальной группы и хора. Знаешь, какого это, когда ты в автобусе с пятнадцатью девчонками, которых нужно причесать и вообще собрать на танцы?

- Ты делал им прически? - я слабо улыбнулась.

- Я им еще и макияж делал, - Коен улыбался. - И даже стрелки на колготках лаком замазывал.

И в этот момент я, наконец, по-настоящему улыбнулась. Представила Джея, который рисует стрелки какой-нибудь девочке-танцовщице, или плетет им косички... Это же чертовски мило!

- Твоей дочке повезет, - заявила я.

А потом подумала, сейчас он начнет вонять, мол, что ты несешь, женщина, я сына хочу и все такое.

Но он только сказал:

- Мне приятно это слышать.

Я снова покосилась на него:

- Ты хочешь дочку?

- Да, - спокойно ответил он. - Это же здорово - быть отцом девочки, заботиться о ней и все такое.

Меня расстрогали его слова. Вообще, ничего такого он не сказал, но слез я сдержать не смогла.

Просто все так навалилось...

Я развернулась к Джею, убрала из его рук утюжок и вложила свои ладони в его.

- Прости меня, - сказала я. - За тот день и вообще... Я не знала, что творю, - голос у меня задрожал. - Хочу, чтобы ты знал, что я о тебе совершенно другого мнения... И за нос прости. Ты прав, иногда я ужасно тупая!

Я почувствовала, что он сильнее сжал мои руки, но не отводила взгляда от его бледно-голубых глаз.

- Прощу только в одном случае, - Джей говорил очень серьезно. - Если с этого дня ты перестанешь пить.

У меня глаза на лоб полезли. Я ожидала, что он попросит чего-нибудь для себя, а он...

Ком подступил к горлу, когда в моей голове появилась одна мысль. Некоторое время я молчала, но потом все-таки решила ее озвучить:

- Брось курить, Джей, - это был не приказ, а просьба. - У моего отца был отек легких, и он очень много курил. А ты, ты дымишь, как паровоз, - я решила не контролировать своих речей. - Я боюсь тебя потерять, Джей.

Коен был удивлен таким несвойственным для меня поведением. Некоторое время он удивленно смотрел на меня, а потом сказал:

- Хорошо, Лиш.

Игнорируя головную боль и дурноту, я подскочила с кровати и обняла его, прижавшись к нему всем телом. Через мгновение его рука оказалась в моих волосах, а потом я почувствовала, как Джейсон поцеловал меня в макушку.

Я зажмурилась от счастья, когда он прошептал мне на ухо:

- Извинения приняты.