Глава 41. Первая охота

За исключением неприятного инцидента в субботу, выходные проходят подозрительно спокойно. Мы с Дамианом и Шарлоттой всё воскресенье валяемся в его комнате и смотрим мультики. Когда же малышке приходит пора ложиться спать, наш интерес плавно перемещается на взрослый кинематограф.

Габриэль из столицы так и не возвращается, да и Уильям воскресенье проводит с Энн в их тайном местечке. Настолько тайном, что даже мы с Дамианом не знаем, что они подразумевают под этой фразой.

Утром понедельника по новостям сообщают, что в жилом районе Рейвен Хилл полиция обнаружила тело одного из университетских преподавателей с изуродованной зубами шеей. Свидетелей преступления нет. Дамиан сразу говорит, что подозревает в этом вампиров, приехавших в город вместе с Вергилием. Эта новость не на шутку пугает: кто знает, вдруг они накинутся на меня в один момент и приволокут своему боссу.

Трагедию активно обсуждают и в университете. Здесь же всплывают все пропавшие молодые девушки и парни. Испуганные убийством в маленьком городке жители чуть ли не конспирологические теории строят.

Все эти не утихающие перешептывания, порой возгласы и бесконечная проверка последних новостей в лентах соцсетей действуют на нервы преподавателям. Среди них и вернувшийся к своим рабочим обязанностям Итан Браун.

Ещё до начала лекции отмечаю усталость в мужской фигуре. Она давит на плечи, словно хочет сломить упрямца. Его доминирующая аура сегодня особенно слаба. Временами он поправляет горло белой водолазки, и я невольно замечаю на ней следы крови.

Толкаю сидящего рядом Дамиана локтем в бок. Он тоже внимательно наблюдает за профессором.

— Да, вижу, — шепчет он. — Я чувствую вампирский яд. Он попал под раздачу. Крепкий орешек, любой другой уже бы свалился от большой потери крови и отравления.

— Может, его покоцали ночью с другим профессором? — выдвигаю предположение я, прикрыв рот ладонью, чтобы наш разговор не выглядел так откровенно.

— Нет, в таком случае, он бы не смог встать с постели сегодня. Помнишь, Габриэль говорил о человеке, который заявился в штаб в Вашингтоне?

— Думаешь, это он? — недоверчиво перевожу взгляд на Брауна.

Он невозмутимо читает свою лекцию, периодически делает заметки на доске. Каждый раз морщится, когда поднимает руку с мелом. Значит, пострадала не только шея.

— Он явно связан с охотниками, — высказывается Дамиан, конспектируя материал в тетрадь. — Кто знает, вдруг наш самый главный враг скрывается у нас прямо под носом. Кстати, всё действо с охотниками началось вскоре после его переезда в город.

Заметив наши шептания, Итан бросает в нашу сторону тяжелый укоризненный взгляд, приправленный темными кругами под глазами, и щурится. Виновато опускаю глаза в тетрадь и хватаюсь за ручку. Как бы я не любила его предмет, мне сейчас не до лекции.

— Что ты знаешь о «Преемниках Инквизиции»? Какова вероятность, что Браун их лидер?

Из груди Дамиана вырывается недовольный рык. Неудивительно, «Преемники» напрямую связаны с его семьей.

— Раньше группировкой управляли исключительно Блэквуды. Но у меня нет ни одного предположения о том, как развивались события после гибели нашей семьи.

— Давай я останусь после пары и попробую разболтать его, — воодушевленно предлагаю я. — Он мне, кажется, доверяет.

— Чёрта с два я оставлю тебя с этим мужиком! — грозит мне сквозь зубы Дамиан, оттопырив указательный палец.

— Можешь стоять за дверью и подслушивать, если хочешь!

— Мисс Бауэр, мистер Уилкинсон! Будьте добры заткнуться! — в ярости вскрикивает профессор и ударяет ладонью по столу.

А какой взгляд у него... бешеный. Итану становится совсем плохо: дрожит, как от лихорадки, закатывает глаза и, кажется, сейчас упадёт. Но ему удается удержаться в сознании. Сделав глубокий вдох, он возвращается к занятию.

Дамиан созерцает сие действо со слегка приоткрытым ртом.

— Он чокнутый... Как он вообще стоять умудряется?

Спустя около получаса, профессор объявляет об окончании занятия, ссылаясь на свою болезнь, и просит всех удалиться. Дамиан всё же соглашается на мою идею и стоит на шухере за дверью, чтобы, в случае чего, прийти на помощь. Не особо понимаю, от чего и от кого он так яростно намерен меня защищать.

Когда последний студент покидает аудиторию, я подхожу к столу преподавателя.

— Профессор Браун! — окликаю я его. — Что с Вами случилось?

— Не переживай, просто простудился. Зима всё-таки.

Он задирает рукава пиджака и водолазки в намерении свериться со временем. На запястье его красуется пропитанный кровью бинт, который тянется выше по предплечью. Вот и причина, по которой он не мог нормально писать.

Движением подбородка указываю на его руку не без намёка. Итан тушуется и спешит прикрыть рану тканью одежды.

— Обжёгся, когда готовил ужин, ничего страшного.

— Правда? — хмыкаю я и делаю пару шагов к нему. — Поэтому в пятницу не было занятия?

— А ты так скучаешь по моим занятиям? — усмехается он, с издёвкой глядя на меня. — Я заметил, что у вас с мистером Уилкинсоном была очень горячая дискуссия. Несомненно, вы обсуждали список ботхисаттв, верно?

Всем своим существом он пытается отгородиться от меня. Преподавательский стол — единственная преграда между нами. Браун использует его как баррикаду против меня и моего допроса.

— Покажите рану.

Делаю ещё один шаг навстречу, вплотную к столу. Итан отступает на шаг.

— Зачем? Всё в порядке.

— Повязка слишком тугая для ожога. Её нужно осла...

— Это моё личное дело, не находишь? — ворчит профессор, бросая на меня убийственный взгляд.

Он принимается резкими движениями закидывать журналы и книги в свою сумку. Имитация спешки у него выходит крайне паршиво.

— Сколько занимает поездка до Вашингтона и обратно?

Веснушчатое лицо покрывается красными пятнами от злобы. Он щурит глаза, словно голодный лис, который сейчас кинется на кролика. Отвечает на повышенных тонах, даже не пытаясь скрыть эмоции:

— Я не понимаю, о чем ты, Елизавета. И меня крайне раздражает твой допрос!

Вздрагиваю. Глаза Итана краснеют. Не как у вампиров, а словно в них брызнули перцовым баллончиком. Он морщится, приходя в норму.

— Смею предположить, это не единственная рана. Следы от укусов заживают достаточно проблематично.

Улучив момент, хватаю преподавателя за раненное запястье. Сжимаю, заставляя морщиться от боли. Он терпит мою наглость пару секунд, а затем грубо вырывает руку.

— Проколы не глубокие, не нужно устраивать из этого трагедию!

Он всё ещё под действием яда. В обычное время ни за что бы не попался на столь простую уловку. Поняв, что только что сморозил, Браун издает грудной рык.

— Мне нужно сделать перевязки. Ты можешь идти.

Послушно киваю и покидаю аудиторию. Дамиан стоит за дверью, как часовой. Когда я выхожу, они обмениваются недоброжелательными взглядами.

Нужно срочно обсудить это с ребятами. Они сегодня закончили в одно время, две пары назад. Надеюсь, они сейчас сидят по домам.

Предпринимаю попытку позвонить Энн, но её телефон отключен. Дамиан звонит брату — результат аналогичный.

— Чёрт! — доносится до меня скрежет зубов. — Почувствовали вкус свободы, называется!

У меня плохое предчувствие. Очень плохое. Мы сами в субботу отключали телефоны на время свидания, пока они волновались за нас. Пытаются отомстить? Хочу на это надеяться.

Попробовав безрезультатно дозвониться до них ещё несколько раз, нам не остаётся ничего, кроме как ехать домой. Дамиан меня больше даже близко к рулю не подпускает. Ну и ладно, я штурмую соцсети Энн, вдруг у неё с собой ноутбук. Увы, неутешительная надпись «был(а) в сети 8 часов назад» говорит за себя.

Дамиан летит по дороге как в фильме «Форсаж». И это ещё я «гонщик недоделанный»! Он кусает губы, сдирая с них кожу. Его волнение за брата передается и мне.

— Ай! — взвизгиваю я, почувствовав щипок за запястье.

В недоумении задираю правый рукав куртки. Ожившая на моей руке змея грозно сверкает красными глазками и шипит, высунув раздвоенный язык. Раз за разом кружит по моему запястью, всеми силами обращая на себя внимание.

— Дэйм... у них проблемы...

Он громко выругивается на весь салон и выживает газ в пол. Мы пролетаем на только что загоревшийся красным светофор. Что делать? Это — единственная мысль, крутящаяся в моей голове. У меня нет идей! Сижу, ломаю ногти на руках. Черт!

Устроив небольшое представление с элементами дрифта, Дамиан залетает на территорию дома. Мы выскакиваем из машины и бежим в дом. Оставляя грязные следы ботинок на полу, взбегаем на второй этаж. Тяжело дыша от волнения, Дэйм врывается в абсолютно пустую комнату брата.

— Блять! Лучше бы они тут трахались в стиле садо-мазо! Я бы всё понял!

Обхожу комнату в поисках хоть какой-то весточки или записки. Но в этом хаосе книг, тетрадей и нотных листов разобраться сможет только их владелец. Дамиан садится на кровать брата и закрывает лицо ладонями.

— Может они в коттедже? — от безысходности выдвигаю я предположение.

— Он бы предупредил меня. Мы договорились, чтобы случайно не помешать друг другу.

Минута мучительно сменяется другой. Пять. Десять. Я продолжаю вымерять комнату шагами, пока Дамиан в отчаянии обрывает телефонные линии. Двадцать минут. Мой мозг продумывает все возможные варианты, но каждый звучит невероятнее предыдущего. Кроме одного. Но его я сразу отметаю за нежеланием даже думать о подобном.

— Боже мой... — шепчет Дамиан, дёрганным движением отбросив телефон на подушку. — Я готов покаяться во всех своих грехах, только бы он вернулся целым.

Оставляю свою куртку на стуле и подхожу к окну. Даже не замечаю, что уже как минут пять обгрызаю ноготь на большом пальце до крови. Учащенное сердцебиение никак не приходит в норму. А тот жуткий сценарий, нарисованный моим воображением, с каждой секундой становится всё более вероятным.

Искоса бросаю взгляд на Дамиана. На нем нет лица. Он бледен, иногда его потряхивает. У них с Уильямом очень сильная связь, которая куда крепче, чем у некоторых родных по крови братьев. Уже потеряв однажды самых близких людей, он не сможет вынести повторную утрату. Некогда собранное по частям сердце на этот раз рассыпется в пыль.

Я была невольным свидетелем их отношений последние полгода. И несмотря на то, что они постоянно подкалывают друг друга, иногда ругаются, а временами ненавидят, каждый раз эти эмоции отступают и они обретают полную гармонию. Как огонь и лед. Два названных брата-вампира. Покинутые всеми, бегущие от своего прошлого, от того и необходимые друг другу.

— Я так боюсь, Лиззи... — надрывной шепот Дамиана крушит повисшую в комнате тишину. — Боюсь, что он не вернётся. Что случится непоправимое.

Сажусь рядом с ним на кровать и крепко обнимаю. Его тело холодно от волнения как никогда прежде.

— Не думай об этом, Дэйм. Они обязательно вернутся. Чтобы справиться с дуэтом вампира и ведьмы, надо очень постараться!

Хотела бы я сама верить в свои слова.

Неизвестно сколько времени мы проводим в ядовитом ожидании. Час. Может два. За это время Дамиан успевает собраться и съездить в школу за Шарлоттой. Она прекрасно чувствует наше беспокойство, но мы не даем ей ни намёка на происходящее. Включаю ей мультики на своём ноутбуке и оставляю в комнате вместе с котёнком Орионом, возвращаясь к Дамиану. Он так и не выходит из комнаты брата, словно оплакивает.

Змеи на наших руках не успокаиваются ни на секунду. Всё моё запястье покрывают крошечные проколы клыков, будто кто-то нарочно истыкал меня иглой. Устав от боли, хватаю змею за хвост и отрываю от запястья. Она шипит, извивается где-то с минуту, а затем затихает, превращаясь в обычный браслет, пока я снова не надену его. Дамиан на магического питомца никак не реагирует, но рука его выглядит ничуть не лучше моей. Он даже не замечает, когда я снимаю змею с его руки и повторяю процедуру.

Ожидание убивает. Никогда ещё оно не казалось мне столь тягостным. Это невыносимо. Подобно смерти, оно вытягивает жизненную энергию и силы. Опускаю голову на плечо Дамиана и часто-часто моргаю, прогоняя опускающуюся на взгляд темноту.

— Вернулись! — вскрикивает Дамиан и подрывается с места, чуть не уронив меня с кровати.

Пока я семеню ногами по каждой из ступеней, он запрыгивает на перила и скатывается по ним. К моменту, как мы подбегаем ко входной двери, она отворяется. На пороге стоят Энн и Уилл. Ни живы, ни мертвы. Оба перемазаны в крови. Оба трясутся. Белое как смерть лицо Уильяма покрыто выступившими тёмными венами. На пальто его в районе левой ключицы зияет дыра и область вокруг неё обильна пропитана кровью. В них стреляли. Стрелок оказался метким. Почти попал в сердце.

Энн держит его на себе, закинув правую руку на свои плечи. Её тоненькие ноги трясутся и грозят подогнуться. На щеке красуется оставленный острым лезвием порез, который кровоточит. От увиденного зрелища мы с Дамианом замираем на мгновение, чтобы в следующее кинуться на помощь.

Дамиан подхватывает Энн, которая, оказавшись в безопасности, больше не в состоянии удержаться на ногах. Я же беру на себя роль костыля Уильяма и помогаю ему пройти в гостиную. Сделав несколько шагов, он болезненно вскрикивает и корчится от боли. Следом по холлу разносится пара нецензурных выражений на итальянском.

— Что случилось? — дрожащим голосом спрашиваю я.

— На нас напали охотники, — тяжело дыша поясняет Уилл и падает в кресло. Трясущейся рукой теребит пуговицы пальто в попытке их расстегнуть. — Они узнали, что Вергилий уехал и решили по-тихому расправиться с нами.

— Где это произошло? — спрашивает Дамиан, критически оценивая ситуацию.

— В другой части города. — Уильям морщится, кладя ладонь на рану. — Они подкараулили нас во время прогулки. Ели вырвались. Ещё и заднее стекло мне прострелили.

Меня колотит. Какая вопиющая жестокость. Сообразив, что время не наш союзник, я бегу за аптечкой. Нужно как минимум привести Энн в чувства и обработать их раны.

На обратном пути сталкиваюсь с Дамианом, который идет со стороны кухни с ножом в руке.

— У тебя есть пинцет?

— Да... В моей косметичке на прикроватной тумбочке.

Дамиан кивает и спешно взбегает по лестнице. Я же бегу в гостиную и первым делом смачиваю добротный кусок ваты нашатырным спиртом. От этого амбре, напоминающего коктейль из тухлых яиц и грязных носков, можно не только в себя прийти, но и сознание потерять. Провожу ватой под носом Энн. Она морщится и болезненно стонет. Медленно, но верно открывает глаза. Фух, жива.

Дамиан возвращается к нам. Оставляет свои орудия пыток на кофейном столике, ворует из аптечки бутылёк этилового спирта и помогает Уильяму снять пальто.

— Не волнуйся, брат, жить будешь, — тараторит он, больше уверяя самого себя.

— Пули... — слабо стонет Уильям. Ещё чуть-чуть, и он потеряет сознание, — ...из Пало Санто...

— Чёрт... Не волнуйся, я успею. — Голос его дерганый, нервный, как и движения. — Ты сегодня не умрешь.

Он разрывает свитер Уильяма в области плеча и оборачивается к нам. Всё происходит так быстро, что я не успеваю обрабатывать информацию.

— Дамы, советую закрыть ваши нежные глазки. Зрелище не для слабонервных.

Как бы я не доверяла Дамиану, всё равно дрожу. Поворачиваюсь к ним спиной и закрываю Энн. Её пустой взгляд таращится в стену. Она покачивается не в силах выдавить из себя ни слова. Наклоняюсь к ней и кладу ладонь поверх её. Мученический крик Уильяма выбивает землю из-под ног.

— Ты ранена, Энн?

Она вся перемазана в крови, а Уильям серьезно ранен, так что нельзя сказать наверняка, чья это кровь.

— Ничего серьезного, — невменяемо хихикает она. Смешок переходит в истеричный смех. — Эта пуля предназначалась мне. Не ему.

— Энн?

Подруга обнаруживает ватку с нашатырем в своей ладони и ещё раз вдыхает этот чудный аромат. Она ещё не отошла от шока. Снимает с себя куртку и бросает на пол. Теперь я вижу на её левом боку и бедре порезы, сопровождаемые кровавыми разводами на одежде. Энн вздрагивает от каждого нового выкрика со стороны Уилла.

— Что же ты молчишь, дура!

Энн жалобно скулит, пока я укладываю её на диван, который всё равно уже не спасет химчистка. Задираю её кофту до груди и с облегчением выдыхаю. Порез не глубокий, только кожу задели. С джинсами не церемонюсь и, подцепив края дырки, растягиваю её сильнее. Ткань издает пронзительный посмертный треск. Здесь дело куда хуже. Видимо, во время побега она упала и в рану попала грязь.

Надеваю резиновые перчатки и лезу в аптечку. Нужно очистить и обработать раны как можно скорее. Если на боку всё более-менее стабильно, то порез на бедре продолжает кровоточить.

— Достал! — самодовольно восклицает Дамиан.

Оборачиваюсь на его голос. Он встает с колен и поднимает окровавленную деревянную пулю на свет. Вампиры слишком противоречивые создания... Обычная пуля, если не пробьет сердце, доставит им боль и легкий дискомфорт, а вот пуля из одного единственного вида дерева способна запросто убить. Что за ирония.

Жмурюсь и сдерживаю писк, когда Дамиан тем же ножом, которым только что вырезал пулю, режет своё запястье.

— Ты в край поехал?! — из последних сил возмущается Уильям, но тут же сгибается в приступе кашля.

Когда он поднимает голову, на его губах я вижу следы крови. Лицо становится смертельно бледным, а выпирающие из-под кожи вены грозятся вот-вот лопнуть. Нейтрализатор яда вампиров, содержащийся в дереве Пало Санто, активно действует, уничтожая тело изнутри.

— Пей давай! Мой яд ослабит действие нейтрализатора!

Капля за каплей, кровь Дамиана стекает на недавно белый ковёр, и с каждой каплей взгляд Уильяма звереет. Глаза Уильяма приобретают характерный вид. Он жадно вгрызается в руку брата. Я же заканчиваю перевязку Энн и помогаю ей сесть. Приклеиваю пластырь с антисептической салфеткой на её щеку.

— Спасибо, подруга... — невнятно произносит она, потирая шею. — Вы, наверное, места себе не находили.

— О-о-о! — грозно протягиваю я. — Ты даже не представляешь, насколько тяжелым было это ожидание! Но главное, что вы оба живы.

Она согласно кивает и поворачивает голову в сторону братьев. Дамиан морщится, активно сжимая и разжигая пальцы.

— Я безумно люблю тебя, братец, но мне ещё пожить хочется! — с этими словами он буквально силой вырывает своё запястье и немного отходит.

Бросаюсь к нему с перекисью и бинтами. Раз уж сегодня роль медсестры выпала мне, я обязана позаботиться о каждом пациенте. Дамиан опасливо поглядывает на брата. Под действием нейтрализатора вампиры могут быть неконтролируемы.

— А что делать с его раной? — спрашивает Энн, медленно вставая с дивана.

— Перевяжем, — констатирует Дамиан, прижимая ладонь к забинтованному запястью.

— Может вколоть ему хоть какое-то обезболивающее? — предлагаю я, глядя на друга. — Он сейчас пополам сложится от боли! Хотя бы тот же анальгин.

— Ты свихнулась?! — восклицает Энн и бодро подскакивает с места. — Ты не врач, Лиза! У него низкое давление, а если мы сейчас внутривенно введем метамизол натрия, оно вообще по нулям упадёт!

— А давайте не будем ему ничего колоть, а? — возмущается Дамиан, указывая трясущейся рукой на брата. — Я не хочу, чтобы он тут откинулся после того, как я из него пулю вытащил! Мы вампиры, в конце концов! Тут бы помогла...

— Заткнись! — тяжело вороча языком, восклицает Уильям.

Но Дамиан заканчивает своё предложение как ни в чем не бывало:

— Свежая кровь ведьмы.

Уилл вскакивает с места, хватая Дамиана за толстовку, но тут же падает на пол. Устало вздохнув, словно возится с маленьким ребенком, Дэйм поднимает брата и закидывает обратно в кресло.

— Уилл... — жалобно лепечет Энн, подходя к своему возлюбленному.

Но когда дело касается крови людей, Уильям непреклонен:

— Нет, Энн! Я не позволю тебе сделать это!

— Из-за меня ты истекаешь кровью! — дрожа, она выдавливает из себя каждое слово. Взгляд до сих пор бешено мечется по углам а поисках охотников. — Эта пуля летела в меня...

— Это не значит, что я буду пить твою кровь! — протестует заметно приободрившийся после порции крови парень. Он немного возвращается к естественному человеческому цвету, да и вены перестают так сильно выделяться. — Я не могу, и ты прекрасно знаешь почему!

— Ты не можешь решать за меня! — она садится перед ним на колени. Берёт его лицо в свои трясущиеся ладони. — Я никогда не винила тебя в произошедшем, Уильям. Да, я боялась тебя, честно. Но не винила. И мне ужасно стыдно, что я заставляла нас обоих страдать. Прошу, дай мне шанс искупить вину. — Сжимает его ладонь в своих и нежно целует. — Я больше не могу смотреть, как ты страдаешь...

— Прости.

Никто не успевает среагировать, как Уильям хватает Энн за руку и остервенело рвёт зубами тонкую кожу на девичьем запястье. Ведьма взвизгивает, с силой стискивает челюсти и жмурится.

Стоящего рядом со мной Дамиана начинает потряхивать. Крошечные капилляры в глазах лопаются одним за одним. Могу только наблюдать, как они маленькими ниточками паутины расползаются по всему белку. По коже проходит озноб. Ситуация может легко выйти из-под контроля.

— Тебе тоже нужно выпить, ты отдал ему свою кровь!

— Знаю! — Он спешно выбегает из гостиной, дав указание напоследок: — Через десять секунд оттаскивай её!

Десять секунд это слишком быстро! Подскакиваю к друзьям. Замираю, когда рана на пробитой ключице Уильяма затягивается прямо на моих глазах с каждым гулким глотком крови.

— Так, обед окончен!

Отрываю Энн от Уильяма и по полу волоку её обмякшее тело подальше, держа подмышки. Вампир в своем истинном обличии хищно глядит на нас. Тяжело дышит. Становится не по себе. По спине пробегает озноб. Он же не кинется на нас?

Энн не в себе от яда. Полузакрытые глаза, расслабленные мышцы. Господи, только не говорите, что у меня такое же лицо было, когда Дамиан кусал меня. Щёлкаю пальцами перед её глазами.

— Земля вызывает Энн!

— Почяму мне так халошо?..

Не понимаю ни слова из того, что она бормочет. Хмыкаю и принимаюсь перебинтовывать её изувеченное глубокими ранами от человеческих зубов запястье.

— Я будто под кайфом...

— Спешу разочаровать, пташка, — обращается к ней вернувшийся Дамиан. Хотя бы он понимает её пьяный лепет, — ты именно под ним. Скоро отпустит, это не укус в шею.

Он не решается сесть на заляпанный кровью диван и плюхается на скамейку подле фортепиано. Без раздумий жмет первые попавшиеся клавиши, вызывая и у без того подбитой части нашей компании нервный тик.

Уильям уже увереннее встаёт с места и подходит к Энн. Падает на колени и захватывает в крепкие объятия, оставляя на салатового цвета лонгсливе кровавые отпечатки. Безудержно целует её лицо. Они касаются друг друга лбами и остаются в таком положении. Уильям бормочет на родном языке вполголоса, словно не хочет, чтобы кто-то кроме неё услышал:

— Grazie, amore mio.

Энн выдыхает слова о своей любви в ответ:

— Ti amo più di ogni altra cosa al mondo.

— Что теперь? — шепчу на ухо Дамиану, не желая мешать идиллии друзей.

Мой возлюбленный в выражениях не церемонится:

— Теперь нам пиздец по всем параметрам.

— Но вы можете обратить действие нейтрализатора яда.

Он цокает языком и укоризненно качает головой:

— Здесь счет идет на минуты и количество ранений. А если вдруг в кровь вместе с Пало Санто попадёт зверобой — это мгновенная смерть.

У меня не остаётся слов. Адреналин, ударивший в мозг, исчерпывает своё действие. И, оглядывая гостиную, залитую кровью, с разбросанными бинтами, окровавленной пулей и ножом, приходится понять, что дело куда серьезнее, нежели я рисовала в голове. «Преемники Инквизиции» не просто клоуны, которые могут лишь вынюхивать и грозить. Они жадны до чужой крови. Стоило это понять, когда мне в руки попало дело отца. Уже тогда счет шёл на тысячи.

Из мыслей вырывает голос Дамиана:

— Ну, ничего, Уилл. Через пару дней нейтрализатор полностью выведется из крови. Пока будешь ловить приходы.

— Какого рода приходы? — опасается Энн, переводя серьезный взгляд на Дамиана.

— Обычные зрительные и звуковые галлюцинации. Иногда он просто будет заторможенным. Хотя, если подумать, он всегда заторможенный, если не в настроении.

Дамиан насмешливо косится на брата. Уильям закатывает глаза, произнося ироничное «ха-ха».

Они поднимаются с пола и, едва передвигая ноги, направляются на второй этаж. Им явно нужно прилечь и, желательно, поспать.

— Не хочешь помочь брату? — толкаю я его в бок.

— А? — переспрашивает Дэйм, скрещивая руки на груди. — Не-е-е... Хотели побыть вместе, пусть наслаждаются.

На всякий случай решаю проверить, как они там. На цыпочках крадусь к комнате Уильяма и прилипаю ухом к двери. Слышу их тихий разговор. Облегчённо выдыхаю и спешно ретируюсь. У подножия лестницы стоит Дэйм и в шутливой манере неодобрительно грозит пальцем.

Входная дверь за его спиной открывается. На пороге возникает Габриэль. С каждой секундой, как он тщательнее рассматривает нас, заляпанную кровью одежду и перевязанную руку Дамиана, его глаза немилостиво расширяются. Он бросает свой дипломат на пол и быстрым шагом доходит до гостиной по тёмно-бурым следам. Поле боя предстает перед ним во всей своей кровавой красе. Мне не видно его лица, но вот страдальческий вздох сложно пропустить мимо ушей.

— Что, блять, могло произойти, пока меня не было в этом доме два дня?

Клянусь, это первый раз за полгода, когда из его уст вылетело нецензурное слово. Я и не знала, что он так умеет.