Глава 33. Рождественская сказка 🔞

Канун Рождества оказывается щедрым. К привычному ливню добавляется мокрый снег. Стоит крупным хлопьям коснуться поверхности, как они мгновенно превращаются в капли.

Лотти задорно хохочет, пытаясь жонглировать шоколадным драже. Вся измазана в муке. На этом её участие в выпечке имбирных пряников на праздник заканчивается. Стоит малышке увидеть снег за окном, как всё драже мигом оказывается во рту, а сама она мчится на улицу.

Во дворе мы сталкиваемся с Уильямом, который в полном зимнем обмундировании проверяет уровень масла в двигателе своей машины. Достает щуп и как-то критически оценивает ситуацию. Затем экспрессивно взмахивает рукой, давая понять, что всё нормально или, на крайний случай, пару поездок переживет, и суёт щуп на место.

Захлопнув крышку капота, он запрокидывает голову и устремляет взгляд на чистое небо, сбрасывающее с себя снежинки. Лицо его озаряет легкая улыбка. Снег вместе с каплями дождя быстро покрывают его кожу, но, кажется, совсем не мешают. Почесав нос, он всё же решается подать голос:

— Не ожидал увидеть снег в этом году.

Шарлотта хмурится, глядя на брата. Ей не нравится, что он собирается уезжать в столь важный день. Эх, малявка, знала бы ты, с кем он проведет Рождество, закатила бы истерику.

— Уилл, ты куда собрался? — возмущается девочка, прижав ладони к бедрам и растопырив локти. Со стороны она похожа на недовольную курочку.

Уильям не может не умиляться тому, как она хмурится. Дарит младшей сестре очаровательную улыбку, перед тем как выдать заранее придуманный безопасный ответ:

— У меня очень важная миссия, принцесса. Я должен проследить, чтобы Санта Клаус успешно добрался до нашего дома и оставил тебе подарки!

Тихо хмыкаю себе под нос. На удивление, на Лотти такая отмазка действует восхитительно! Стоит, раскрыв рот, и хлопает глазками. Лишь через пару секунд к ней приходит осознание и она с радостными воплями бросается в объятия брата.

Передаю Уильяму маленькую коробочку с подарком для Энн и многозначительно подмигиваю:

— Передай Санте подарок от меня. И утихомирь Шарлотту, пока не пришла пора миссии, — подмигиваю я другу. — Меня тоже служба зовёт.

Уильям понимает мой намек без лишних слов. Язвительно щерится и подмигивает. Не знаю, о чем он там подумал! Я просто хочу найти Дамиана, который куда-то пропал с самого утра!

Плотнее завернувшись в пальто, выхожу в сад через дверь на кухне. Погода хоть и скверная, но зато самую малость напоминает родную сибирскую зиму с двухметровыми сугробами. Стоит снежинке упасть мне на вытянутую ладонь, как она мгновенно исчезает, не давая возможности рассмотреть свой уникальный узор.

На заднем дворе Дамиана не оказывается. Лишь тоскливая фигура Габриэля в беседке проглядывается через полотно летящего снега. Так дело не пойдет. Сегодня ведь праздник! Выпрямив спину, уверенным шагом направляюсь к нему. Не знаю, что происходит, но в это Рождество я никому не позволю грустить! Кто знает, вдруг завтра сюда приедет Вергилий, и это будет мой последний праздник...

Старший из братьев не замечает меня, даже когда я подхожу к месту его укрытия. Выражение лица задумчивое, а взгляд тоскующий. Как и вся его сгорбленная фигура. Со стороны он напоминает каменное изваяние, некогда созданное талантливым скульптором. Что-то или кто-то теребит ему душу, не даёт вдохнуть полной грудью, сдавливая горло удавкой. Подхожу ближе и опускаю ладонь на мужское плечо. Габриэль слегка вздрагивает, но даже не думает посмотреть на меня.

Он из тех людей, кто будет загибаться от боли, но никогда не попросит помощи. Сам не понимает, что таким поведением ранит не только себя, но и тех, кто его любит и ценит. Хоть мы и договорились не использовать друг на друге свои способности, я не вижу другого способа узнать причину его предрождественской хандры. Он ведь не скажет.

Закрываю глаза и концентрируюсь на чувствах, которыми может поделиться его аура. Главное, случайно не нарваться на что-то страшное. Габриэль пережил две мировые войны и это не то, что я хотела бы увидеть в его воспоминаниях. К счастью или нет, я вообще ничего увидеть не могу. Лишь размытые, смазанные кадры, будто просматриваю бракованную фотопленку. Среди этого хауса беспорядочных мазков безумного художника проглядывается силуэт брюнетки с пышной прической.

— Ты думаешь о ней.

Мои слова звучат больше как утверждение, чем вопрос.

— Откуда ты знаешь? — скептически интересуется  Габриэль.

— Я же медиум, — истеричный смешок против воли вырывается из груди.

Габриэль никак не реагирует. Ни одна мышца на лице не дрогнет.

— Ты можешь найти её в том мире?

Переминаясь с ноги на ногу, отвожу взгляд в сторону. Хотела бы я использовать свой дар, чтобы помогать людям или давать ответы на вопросы, но... я бесполезна.

— Я не уверена, что...

Он не дает закончить. Наконец-то поднимает голову, смотрит в упор. С надеждой. Нет, с мольбой. Сжимаюсь на месте.

— Больнее ты мне всё равно не сделаешь.

— Я не умею, Габриэль, — тяжело вороча языком, отвечаю я. — Расскажи о ней. Полегчает.

— Она обещала, что это Рождество мы проведем вместе, — он тяжело вздыхает, растирает ладонями лицо. — Но вот, Рождество уже через несколько часов, а её больше нет.

— Как вы начали встречаться?

Легкая улыбка пробегает по измученному лицу. Быстро, мимолетно, но я успеваю её заметить.

— Моника принесла обед своим отцу и брату, которые работают у меня в офисе. Мы пересеклись совершенно случайно. Она была такой милой и доброй, даже наивной. Я позвал её работать к нам бухгалтером после получения диплома. Ей эта идея понравилась, как и я, видимо. Она начала всё чаще появляться в офисе и намеренно искать встречи со мной. Я узнал, что её младшая сестра тяжело болеет и нуждается в дорогостоящем лечении, которое их семья не могла потянуть. Ясное дело, я сделал анонимное пожертвование на необходимую сумму, но Моника быстро поняла, что к чему. Под предлогом её благодарности мы начали проводить время вместе. Дальше всё пошло неизвестно каким образом. По понятным причинам, её семья не знала о нашем романе. Представь эту картину — молодая девчонка и я!

В резком голосе его звучат нотки пронзительности. Гнева, недовольства самим собой. Присаживаюсь рядом с Габриэлем. Нужно хоть как-то облегчить его боль. Снова водрузив предплечье на мужское плечо, устремляю взгляд на манящее своим светом небо и произношу особенно глубокомысленно:

— Любое сердце неспособно совладать с такой мощной силой, как любовь. Она задаёт его ритм.

— Ей было столько же, сколько и тебе! — замечает он в ответ, энергично всплескивая руками.

— И что? Если следовать твоей логике, Дэйм тоже стар для меня. Но, честно, вообще не мешает. Он в душе ребёнок.

— Сознанием мы застреваем в том возрасте, который получается при переводе в человеческий.

— Могу сказать, что ты слишком заморачиваешься для своих годов, — смеюсь, пытаясь перевести всё в шутку. Обнимаю Габриэля со спины, растираю ладонями его плечи. Он не очень охот на тактильный контакт, но я-то знаю, именно этого ему не хватает. — Так что было дальше?

— Моника хорошо общалась с Энн, отсюда и с Уильямом. Вот так незаметно она нашла способ заявиться в нашем доме. Её находчивость поражала меня. Ясное дело, от братьев мне ничего скрыть не удалось. Я ожидал порицания, но они искренне порадовались за меня. Мне нравилось проводить с ней время. Подыгрывать её наивным, на мой взгляд, попыткам привлечь моё внимание и организовать совместное времяпрепровождение. Я почувствовал себя не просто человеком, а счастливым человеком. А потом июнь... и нападение Уильяма на Энн... Затем приезд Вергилия в Рейвен Хилл...

Да, я помню эту часть безрадостной истории. Нелепая случайность, глупая неосторожность, которая разбила четыре сердца.

— Значит, Уилл винит себя не только в покушении на Энн, но и в случившемся с Моникой?

Габриэль безрадостно кивает.

— Верно. Я был в ярости, конечно. Наговорил ему лишнего, ничего удивительного в том, что он впал в отчаяние после такого.

— Ты... винишь его?

— Больше нет. Единственный, кого я могу винить — это я сам.

Тяжелый выдох вырывается из его груди. Большие ладони находят мои и крепко сжимают, моля о поддержке. Что-то подсказывает мне, где-то там, глубоко, что никому прежде он не рассказывал этого. Никогда не поднимал эту тему при разговоре с братьями. Молча, в гордом одиночестве, заперевшись в кабинете и окружив себя бумажной волокитой, он носит этот груз на себе долгие полгода.

— Габриэль... — ласково произношу его имя, прижимаясь щекой к сгорбленной спине. — Нет твоей вины в её... пропаже. Также как и нет вины Уильяма. Единственный виновник — Вергилий. Что-то подсказывает мне, ты не приводил Монику знакомиться с отцом и вообще старался избегать её. — Он никак не отвечает. Тогда я задаю вопрос, который мучает меня уже некоторое время: — Как думаешь, если Вергилий приедет сюда, он привезет её с собой?

Ответ получаю незамедлительно:

— Не знаю. Может она уже мертва. В противном случае... я не представляю, какого это. Речь не только обо мне. Ведь в университете её знают студенты и профессора, здесь её семья. Если она вернётся к своей старой жизни, это будет катастрофа. И я буду настоящим лжецом если скажу, что не волнуюсь за тебя. Боюсь, что ты можешь оказаться на месте Моники.

Габриэль решает быстро перевести тему на меня, и я не препятствую. Выпускаю его из объятий, давая возможность выпрямиться и взглянуть мне в глаза.

— Я чувствую себя немного потерянно...

Теперь он заключает меня в объятия. Прижимает к груди, как маленького ребенка, слегка покачивается. Ласково проводит ладонью по волосам. Но стоит отпустить шутку о том, что он папочка, так сразу получаю недовольство в ответ.

— У тебя есть полное право подозревать нас. Но я обещаю, что приложу все силы, чтобы твоё видение осталось лишь ночным кошмаром. А потом разберёмся и с твоими способностями. — Указательным пальцем легонько стукает по лбу. — Чтобы никто и пальцем не посмел тронуть наш лучик света.

Широко улыбаюсь, глядя на него снизу вверх. Это так мило с его стороны.

— Знаешь, вчера Уильям обещал мне тоже самое!

— Потому что мы выполним наше обещание! — спешит заверить меня с тёплой улыбкой на пухлых губах.

— Я на это надеюсь. Кстати, ты не знаешь, где Дамиан?

Не без иронии Габриэль хмыкает. В зеленых глазах пробегает искра хитрости.

— Я догадываюсь. Дам подсказку: коттедж у озера.

Делает вид, что ничего не знает. Но я вижу, что он что-то скрывает! Поблагодарив за наводку, я спешу покинуть территорию дома и уже хорошо известным путём пробираюсь к пункту назначения. Давно мы там не встречались. После того, как Габриэль одобрил наши отношения, у нас не было нужды скрываться, и мы могли наслаждаться друг другом в моей комнате.

Дверь коттеджа оказывается открыта. Неуверенно переступаю порог. Слишком тихо.

— Дэйм, — зову громко. На всю гостиную. Но ответа нет.

До меня доносится музыка, которая явно звучит из наушников. Дэйм вприпляску спускается со второго этажа. По пояс обнаженный. В висящих на бедрах джинсах. Внутри всё переворачивается. Я словно попадаю в прошлое. Разглядываю его, впиваясь пальцами в дверной косяк. Своего любимого мужчину, который так нагло меня не замечает.

Стою не двигаясь. Наблюдаю, как он поправляет плед и декоративные подушки на диване. Как кончик языка облизывает губы, когда он поворачивает голову и, видя меня, улыбается.

И только сейчас понимаю, что всё в гостиной не так. Дэйм полностью её переделал после той потасовки с Габриэлем, когда в комнате мало что осталось целым. Начиная с обоев и заканчивая мебелью. Теперь комната стала более светлой и куда больше напоминает деревенский домик в глуши.

— Я скучал, —  хватает меня за талию, и притягивает к себе.

— Прекрасно, — обнимаю за шею руками, и по привычке утыкаюсь носом в шею. Обожаю его объятия. Иногда даже не хочется покидать их.

— Смотри, что есть!

Не пойми откуда он высовывает руку с небольшой веточкой омелы с ягодками, по своему оттенку напоминающими камни рубина.

— Омела? — хихикаю я. — Серьёзно?

— Американские традиции, дорогая.

Нежно и легко, подобно крыльям бабочки, его губы находят мои, а затем прижимаются настойчивее. В этот момент мы становимся единым целым: время, наши проблемы, грядущий праздник — всё уходит на второй план. Остаемся лишь мы вдвоем. Его язык игриво скользит по нижней губе, как бы прося разрешение. Препятствую ему, срывая с ветки омелы ягодку.

Мы разрываем наш поцелуй. Дэйм резко теряет весь интерес к своим американским традициям, полностью сфокусировавши внимание на ягодке, которую я кручу между пальцев. Бледные тонкие губы медленно расползаются в самодовольную улыбку.

— Ты сейчас негласно сделала меня своим мужем.

— Знаю.

Он разворачивает меня в своих руках и прижимает спиной к своей груди. Откидываю голову на его плечо и довольно улыбаюсь.

— Ты чего, штучка? — Дэйм наклоняется и слегка целует в губы.

— Ничего. Вспомнила, как ты впервые привёл меня сюда, как рассказал про свой шрам, открыв мне свою душу, — заворачиваю руку за спину и ласково провожу подушечкой указательного пальца по продолговатому рубцу. — Как мы впервые занялись любовью здесь. Знаешь, мне было очень страшно, всё-таки ты был первым мужчиной с которым я занималась этим. И ты тот мужчина, с которым я хочу заниматься любовью вечность.

— Раз так, — Его руки расстегивают молнию на моем платье, и он осторожно снимает его с меня. — Надо бы опробовать новый диван, — нагло усмехается, снимая с меня лифчик.

— Дамиан, — Разворачиваюсь, широко улыбаясь, — нас ждут дома. Лотти будет злиться, что я её бросила.

Только бесполезно что-то говорить этому наглецу, который раздевается сам, подхватывает меня на руки и кидает на диван. Накрывает своим телом. Жадно трогает руками, от чего я чертовски расслабляюсь, забывая обо всем. Откидываю голову на маленькие подушки, позволяя горячим губам целовать мою шею. Последнее время он любит играться со мной. Заводить до предела. Чтобы я просила его. И мне нравится это. Неторопливые поцелуи, и пальцы, которые ласкаю меня между ног медленно и мучительно. Он чувствует, как я возбуждена и как хочу его внутри. Но он продолжает свою сладкую пытку.

— Дамиан, — шепчу его имя дрожащим голосом. Усмешка мне в шею. — Я хочу тебя. Пожалуйста.

— Моей штучке не терпится, — шепчет в губы и страстно целует, кусается. Продолжая проникать в меня своими пальцами. — Как же ты можешь меня убедить?

Это вызов. Во взгляде огонь. Желание чего-то особенного. Сегодня канун Рождества и я прекрасно знаю, что он подготовил особенный вечер для нас обоих. И утро, где мы будем дарить друг другу подарки. Сладко целую в губы. Зарываюсь пальцами в его мягкие волосы на затылке и углубляю поцелуй, распаляя дикое желание, оказаться внутри меня немедленно. Мне всегда мало того, что между нами происходит. Мне мало его. Дамиан — моё бьющееся сердце. Мой воздух. Мой райский напиток, без глотка которого я не проживу и минуты. Он моя душа. Прекращаю поцелуй, немного отодвигаясь назад. Скольжу коленом по его бедру, выше. В области паха. Делаю круговые движения. Хочу подразнить его, как это делает он.

— Не делай этого, маленькая штучка. Не ты здесь в доминантной позиции.

— Чёрт, Дэйм, я хочу твой член, — перебиваю его, затыкая поцелуем. — Теперь я тебя убедила?

Резкое движение, и он во мне. Твердый. Горячий. И всё как будто в первый раз. С ним всегда все так. Каждый раз близость с ним дарит новые будоражащие ощущения. Проваливаюсь и растворяюсь в них.

— Ты понимаешь, что делаешь? — мой голос переходит в отчаянный шёпот.

— Не волнуйся, я полностью контролирую ситуацию.

Дэйм знает, чего я хочу. Начинает двигаться быстрее и резче, сжимая ладонями мою задницу, прижимая ближе, чтобы проникновения были глубже. Шепчет нежности о любви, моё имя, потом пошлости, чтобы окончательно довести меня до экстаза. И ему удаётся это всегда.

Громко стону ему в губы, которые ну никак не оставят меня в покое. Иногда я никак не могу поверить, что он мой. Мой. Обнимаю руками его шею, впиваясь пальцами. Прижимаю ноги к его бедрам. Дэйм жадно рычит мне в рот. Наша близость всегда невероятная. Сносит крышу. Лишает рассудка. В его крепких руках забываешь обо всем. Чувствуешь себя слабой маленькой девочкой, которую нужно беречь и лелеять. И Дэйм отлично справляется с этим. Его руки и неугомонные губы доводят до безумия.

Зажмуриваю глаза, позволяя оргазму овладеть моим телом. Прокатиться волной по всем мышцам. Меня трясёт. Выворачивает наизнанку. Дэйм делает пару резких толков и кончает в меня. Становится невыносимо горячо внутри. С неловко вырвавшимся из груди хрипом, он замирает. Нежно целует меня в лоб, в щёки, в губы.

— Лиззи, я люблю тебя, — хриплый шёпот в мою кожу. — Ты мой лучший подарок на любой праздник. Ты мой подарок судьбы. Только не бей!

— Какова вероятность, что нас навестит аист? — ехидно интересуюсь, попутно ставлю ему щелбан в лоб за безалаберность.

— Почти нулевая. Не думай о Шарлотте, она скорее исключение, нежели правило.

Сама не знаю почему, но на глаза наворачиваются слезы. Это наш первый совместный праздник. Мы совсем как семья, где друг друга любят и уважают. Где проявляют нежность, которая раньше Дэйму была абсолютно не свойственна. Его грубые пальцы стирают слёзы с моих щек.

— Эй, ты чего? — шепчущие губы скользят по дорожкам слёз, словно по горячим следам пытаются определить их причину. — Если так хочешь бэйбика, я буду стараться!

— Да ну тебя! — ударяю его по плечу, шмыгая носом. — Я люблю, Дамиан. Очень сильно люблю.

— А я люблю тебя сильнее, Лиззи.

Возможно, он прав. Ему столько пришлось перебороть в себе и преодолеть, чтобы осознать свою способность любить. Ценить и дарить эти чувства мне, своим братьям, да даже друзьям. И не смотря на всю причиненную им боль, Дэйм делает меня самой  счастливой. Исполняет все мечты, дарит надежды на светлое будущее. Наше с ним будущее.

***

В доме такая красота, и не скажешь, что здесь живут вампиры, в любой момент готовые к активным «боевым» действиям. Наша маленькая семья собирается в гостиной. За исключением Уильяма, который развлекается в компании любимой ведьмы.

— Рождественской музыке быть! — торжественно объявляет Дамиан, затаскивая в гостиную колонки из своей спальни.

Пара минут — и на весь дом звучат праздничные песни. Мой возлюбленный первым пускает в пляс. Пусть истинная юность его пришлась на конец 1960-ых, он по сей день остаётся завсегдатаем студенческих тусовок. Ловко чувствует перемены в стиле и настроении каждого поколения, отлично приспосабливается. Никто не будет спорить, что в подобного рода танцах ему нет равных. Даже если он будет дурачиться и просто дрыгаться под музыку, это будет выглядеть интересно и заразительно.

— Настоящий ребёнок, а ещё спорит со мной! — иронично, с легкой долей шутливого упрека Габриэль комментирует игру Дамиана на невидимой гитаре.

Не могу не улыбнуться. И в стороне оставаться тоже не собираюсь. Присоединяюсь к безбашенному концерту. Уильяма нет, значит, никто от нашего пения не пострадает! Стоит заиграть хоть одной песне, которую я знаю наизусть — и меня уже не остановить. Сама беру невидимую гитару и подыгрываю солистам.

Лотти быстро подхватывает наш настрой. Дэйм ловко усаживает девчушку себе на плечи, и уже там она куролесит, размахивая руками и напевая песни. Пару раз даже случайно ударяет брата по носу. Мы безудержно веселимся, будто это наш последний праздник. На душе так легко и спокойно. Мечтательно закрыв глаза, молю о том, чтобы этот день никогда не заканчивался.

Один Габриэль держится особняком, наблюдает со стороны, мягко улыбаясь. Больше не чувствую его хандры с которой столкнулась днём. Надеюсь, ему лучше. Да и странно было ожидать, что он будет беситься под музыку вместе с нами.

После танцевального ритуала приходит время праздничного ужина. Шарлотта с открытым ртом смотрит на каждое блюдо, которое я выставляю перед ней на стол. Взгляд маленьких глазок перебегает с одной тарелки на другую. Тут тебе и салаты, и индейка, и гарниры. Конечно, наибольшее внимание получают украшенные глазурью имбирные человечки.

— А скоро будут подарки? Уильям нашел Санту?

Она решает засыпать меня вопросами, пока я разогреваю некоторые блюда на кухне.

— Лотти, нужно дождаться полуночи, тогда Санта принесёт подарки!

— А мы можем связать его и закрыть в подвале, чтобы все подарки достались мне? — с ноткой маниакальной одержимости осведомляется она, а затем следует хруст.

Внутри меня что-то сжимается. Поворачиваю негнущуюся шею. Это всего лишь имбирный человечек, которому она отломила голову. Фух... Отвечаю с долей скептицизма в голоса, подталкивая девочку на выход из кухни:

— Лотти, это не очень красиво по отношению к Санте...

— Дамы, позволите нам присоединиться? — обрывает меня на полуслове Габриэль.

Два брата стоят на входе в столовую, уж очень подозрительно улыбаясь. У обоих левые руки спрятаны за спину.

— Если кровь будет не в прозрачных стаканах, то прошу к столу! — с живостью объявляю я, делая небольшой поклон. Ладно, это всё ещё странно. За четыре месяца они ни разу не пили кровь при мне.

Парни смеются и из-за спин их действительно показываются непрозрачные бокалы с хорошо известной в этом доме жидкостью. Предусмотрительно. Габриэль что-то шепчет Дамиану на ухо и тот без лишних слов следует на кухню. По характерному скрипу дверцы настенного шкафчика, могу предположить, что в ход пойдет семейный мини-бар. 

Дамиан вальяжной походкой возвращается к столу с тремя фужерами и бутылкой шампанского. Усаживается рядом со мной и слегка встряхивает игристый напиток. Затыкаю уши и жмурюсь, когда он собирается выдернуть пробку. Хлопок. Взбушевавшееся шампанское делает рывок в надежде вырваться из заточения бутылки, но не успевает. Оказывается разлитым в фужеры.

С интересом поглядываю на питьевое меню вампиров. Вполне закономерный вопрос против воли слетает с языка:

— А вы... что чем запивать планируете?

Братья переглядываются и даже не пытаются сдержать при себе смех. Ладно, они всегда смеются надо мной, когда речь заходит об их состоянии.

— Запивать будем шампанское, — Габриэль подмигивает и поднимает фужер. Мы следуем его примеру. — Представь, что в тех бокалах у нас сок.

— Ага, томатный... — фыркаю под нос.

Три фужера встречаются в легком волнительном столкновении, сопровождающемся звоном стекла. По старой русской привычке выдыхаю и жмурюсь перед тем, как выпить алкоголь.

— Лотти, не налегай на индейку! — сетует Габриэль, глядя, как девочка тянется за второй птичьей ножкой. — Никто её не съест.

Она с невозмутимым видом продолжает свою экзекуцию над птицей. Приходится встать с места и помочь ребенку. Получив заветную ножку, Шарлотта показывает брату язык и объявляет:

— Переедание на Рождество полностью оправдано!

Весь оставшийся вечер мы дурачимся. Смеемся. Оставляем молоко и печенье Санте. Ведь Уильям обязательно приведёт его, как уверяет нас Шарлотта. А потом она засыпает на руках Габриэля. Он гладит её по пышным волосам и рассказывает историю про эльфийку-изобретателя, которая работает на фабрике игрушек Санты Клауса. А я просто не могу налюбоваться этой картиной.

Осторожно мы переносим Лотти в постель. Братья спешат выставить её подарки под ёлку. Присоединяюсь, ссылаясь на то, что всё это для Шарлотты. Они не то, чтобы мне верят, но я и не пытаюсь чего-то доказать. Сами-то коробок десять выставили, это ж сколько там игрушек!

Это рождество непременно особенное. Мне хочется, чтобы таких мгновений было как можно больше. Чтобы спустя десяток лет, мы с Дамианом лежали в обнимку и вспоминали всё, что произошло за эти годы с улыбкой. Как лежим мы сейчас в его комнате.

— Какой подарок ты мне приготовил? — бессвязный шёпот сквозь поцелуй, не выпускаю из объятий.

— Совсем скоро узнаешь, — отвечает и тут же затыкает очередным поцелуем.

Знает мои уловки и сообразительность. Понимает, что я любой ценой вытяну всю интересующую меня информацию. Оставляет мои губы в покое и садится на постели. Хлопает по простыни ладонью, приглашая присоединиться. Нехотя отрываюсь от подушки. Повторяю его позу, усаживаясь по-турецки.

Слышу, как бешено бьётся его сердце. Наклоняюсь ближе. Моё дыхание пробегается по его шее, тело кричит. И когда его окутывает жар, он не может устоять перед прикосновениями. Один лишь взгляд в мою сторону — смертельный удар. И он не может удержаться перед страстью, ведь наша любовь — потаенный рай для двоих.

Дамиан заводит руки назад, на уровень шеи. Шерудит пальцами, прежде чем снять с себя серебряную цепь с камнем граната в форме наконечника стрелы. Не успеваю опомниться, как цепочка оказывается на моей шее. Осторожно беру кулон с серебряным основанием двумя пальцами. На нем есть трещины. Но происхождение их не естественное. За каждой царапинкой скрывается история по оттенку напоминающая камень.

— Почему? — единственное, что я могу спросить, не в силах оторвать взгляда от украшения.

Дамиан крепко прижимает меня к себе. Глубоко вдыхает запах моих волос. Стоит мне закрыть глаза на мгновение, я хочу раствориться в нем. Никто и никогда с ним не сравнится.

— Не зря этот камень называют пламенной страстью. Как символ нашей любви. Береги его, как зеницу ока.

— Этот кулон всегда был с тобой, почему ты отдаешь его мне?

Поднимаю взгляд, смотрю в упор. То, что читается в его глазах сразу даёт ответы на все вопросы. Пусть этот кулон ему и дорог, но я куда дороже и важнее.

— Мама подарила мне и брату одинаковые на наше пятилетие. Говорят, камни граната защищают от воздействия вампиров.

Недоверчиво вскидываю бровь, глядя на Дэйма исподлобья.

— Странно, что его столько лет носил вампир.

— Я же у тебя неповторимый.

Целует пульсирующую сонную артерию. Разговор окончен. Крепко хватаюсь за мужские плечи руками и позволяю любимым губам любые прихоти. Янтарь его глаз так и просит нежности и понимания. Кусает за губы. Шепчет моё имя и грязные словечки.

Отдаюсь целиком и полностью в его власть, зная, что всё плохое осталось позади. Больше он никогда не сделает мне больно. Эта ночь поистине волшебная. Целуемся, не отрываясь, постоянно признаемся друг другу в любви. Всё сводится к тому, что мы в обнимку смотрим мелодраму «Семьянин» на ноутбуке.

Засыпаем только под утро, не разрывая объятий. Ночью Дэйм обещает, что больше никогда я не засну в одиночестве, всегда буду в его руках. Словно он боится проснуться утром в холодной постели в полном одиночестве. Поэтому я никогда не встаю первой. А если просыпаюсь, то бужу настырными ласками. Хотя, обычно всё происходит диаметрально наоборот.

Просыпаюсь от того, что дверь в комнату с грохотом распахивается и ударяется о стену. Затем громкий топот маленьких ножек. Шарлотта залезает на кровать и тормошит меня за плечи. Слышу её рыдание и хлюпание носом.

— Элизабет! Элизабет, просыпайся! У нас трагедия!

Открываю глаза и быстро усаживаюсь. Хватаю Лотти за предплечья, осматривая со всех сторон. Руки-ноги на месте, целая, не поранилась.

— Шарлотта, что случилось? — интересуюсь, одновременно зевая.

— Я не успела поймать Санту! — чуть ли не визжит она. — У меня был план! Его олени жили бы в нашем гараже! А Санта у нас!

Дамиан, недовольно постанывая, переворачивается на спину и слегка открывает левый глаз. Лотти перебирается на него и, схватив за щеки, тянет в разные стороны.

— Дэйм, просыпайся! Ты должен выследить Санту! Ну вставай, Дэйм!

Шарлотта решает воспользоваться тяжелой артиллерией. Поднимается на ноги и тянет нас обоих с кровати. Начинает капризничать. Понимаю, если мы сейчас же не поднимемся эта истерика не закончится. Дамиан садится на кровати, потирая ладонями лицо. Лотти спрыгивает на мягкий ковер и хватает меня за руку. Тянет к выходу. Поднимаюсь и послушно топаю следом, подтягивая домашние шорты. На ходу поворачиваю голову и обращаюсь к Дамиану:

— Дэйм, мы ждем тебя внизу. Я одна не справлюсь.

Лотти практически бежит, не выпуская моей руки. Ловко, как горная коза, перескакивает через ступени. Едва ли поспеваю за ней. На подходе к гостиной нас ждёт Габриэль. Делает резкий шаг навстречу и подхватывает сестру на руки. Судя по его потрёпанному виду и заспанным глазах, Шарлотта подвергла его похожей экзекуции.

— Лотти, давай подождем всех и вместе откроем подарки, — ласково мурлычет он, оставляя на лбу девочки поцелуй. Она кивает и обнимает брата за шею. — Вот и договорились.

— А Санта вам с Элизабет подарки приготовил?

Шарлотта внимательно изучает каждого из нас, переводя взгляд с Габриэля на меня и обратно. К этому моменту с лестницы спускается Дамиан, не удосужившись даже поправить растрепанные волосы. Прямой наводкой идет к ёлке.

— Ну и ну! — восторженно объявляет он, глядя на кучу подарков. Будто бы не он вчера ночью их выкладывал. — Санта в этом году рассщедрился! Чей же будет первый подарок?

Лотти спрыгивает с рук брата и с криком во всё горло бежит к ёлке. Плюхается на ковёр, притягивая к себе коробку за коробкой. Дамиан тоже садится на пол, подвигает к ней большой предмет, накрытый красным рождественским пледом. Ночью этого подарка не было.

Габриэль спешит присоединиться, присаживается на корточки и, положив ладонь на плечо брата, подмигивает Шарлотте. Та с интересом осматривает необычный подарок. Щурится, принюхивается, проводит рукой по мягкой ткани. Со стороны выглядит, будто она пытается выявить в себе экстрасенсорные навыки и угадать, что находится под накидкой. Но проверка проходит безуспешно, поэтому Лотти жмурится и резко стягивает ткань.

Охаю, прикрыв рот ладонями. Даже я такого не ожидала. Помнится, давно ещё Лотти заикалась о том, что хочет себе кота, чтобы быть настоящей ведьмой. И вот, перед моим взором предстаёт переноска, в которой мирно, кверху пузиком спит маленький чёрный котёнок.

Девочка даже не визжит при виде заветного подарка. Молча гладит переноску ладошкой, нижняя губа дрожит. Габриэль открывает клетку и Лотти аккуратно достает лениво зевающего котёнка. Прижимает к себе и начинает плакать. Картина маслом.

— Санта исполнил моё желание!

Дамиан смотрит на меня снизу вверх, блаженно улыбаясь. Лотти крепко обнимает своего нового друга и что-то ему рассказывает, попутно глотая слезы радости.

— А я помню, что у Уильяма аллергия на шерсть, — фраза, обращенная к братьям, получается уж слишком издевательской.

— Какая-какая аллергия? — с неподдельным интересом уточняет Дамиан. — У вампиров быть не может аллергии.

Тогда я перевожу взгляд на Габриэля, который немного смущается. Вот уж не думал он, что я запомню его слова, сказанные накануне Хэллоуина.

— Мы посовещались и пришли к выводу, что раз уж мы можем спокойно существовать в одном доме с двумя людьми, то кот ничего не изменит.

— А чего ты сидишь, штучка? Читать разучилась?

Дамиан похлопывает по ковру рядом с собой и кивает в сторону подарочных коробок. Приглядываюсь повнимательнее. Губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Санта и про меня не забыл. Красивым каллиграфическим почерком на нескольких коробках выведено моё имя. Я думала, что это подарки для Лотти, когда ставила свои.

— Вам тоже советую глаза протереть, — подтруниваю я над братьями. Нахожу все свои подарки разных цветов и размеров. — Я вижу пару коробок, и имена на них почему-то не похожи ни на Шарлотту, ни на Элизабет.

Братья не перестают улыбаться. Не замечаю, как оказываюсь в их объятиях. Уже второй день мы постоянно смеемся. Как же чудесно.

Дэйм находит свой подарок, подносит к уху и немилостиво трясёт.

— Давай-давай, сломай всё до снятия подарочной обёртки. — Габриэль в это же время берёт свой подарок, осторожно развязывает бант и аккуратно снимает подарочную упаковку. Вот как надо относиться к подаркам!  — А где Уильям? Он ещё днём уехал. Я ожидал, что он вернётся к полуночи.

Внезапный вопрос выбивает почву у нас из-под ног. Мы с Дамианом знающе переглядываемся.

— Видимо наш дорогой брат решил отпраздновать это рождество сам по себе.

Отворачиваюсь, чтобы не рассмеяться. Габриэль тяжело выдыхает. Этот выдох — реквием по погибшим нервным клеткам.

— Я так понимаю с Энн. Небеса, за какие грехи вы меня наказываете?.. — Тут мы с Дамианом не сдерживаемся и смеёмся во весь голос. — И давно они вместе?

— Около месяца, — отвечает Дамиан, прикрыв один глаз и покачивая ладонью.

Габриэль долго смотрит в пустоту. Потирает щетину, иногда укоризненно качает головой. Но в итоге просто отмахивается от всех своих мыслей.

— Надеюсь, что вы все счастливы. Тогда и я счастлив.

Вскакиваю с пола и бросаюсь обнимать Габриэля, похлопывая его по спине. Может же он быть душкой, когда захочет!