Глава 16. Педсовет

В три часа пополудни началось внеплановое педагогическое совещание. Степанида Никифоровна предложила коллективно решить два главнейших вопроса: как быть с Полиной; и кому достанутся уроки трудового воспитания.

Накануне она долго думала над решением первого вопроса.

— Мы не можем пойти к пожилому человеку и обвинить в сожительстве со старшеклассницей. Тем более, я в этом очень сомневаюсь.

— Думаете ее тетя нам соврала? — спросила Вероника Николаевна.

— Думаю, что женщина могла слегка преувеличить. Во-первых, у нас нет никаких доказательств; во-вторых, попытки разобраться в этом вопросе могут привести к плачевным последствиям, для нас же. Если это окажется правдой, на нашей школе останется несмываемый позор до конца дней. Поэтому, как директора, в мои обязанности входит оберегать честь и достоинство нашей школы. Я пригласила Валентину Кравцову и хочу предложить ей забрать документы племянницы. Я считаю, что это наилучший вариант в сложившейся ситуации. О Полине ходит немало нелицеприятных слухов, некоторые из моих знакомых действительно видели ее в нетрезвом виде, полностью обнаженной в компании молодых людей. Очень тяжело это делать, но другого выхода я не вижу. Надо обезопасить себя от ненужных проблем. Если кто-то желает высказаться, пожалуйста. Может быть кто-то против?

Все, как один, забубнили: нет-нет.

— Я хочу добавить, — сказала классный руководитель Полины, — сегодня ко мне подошли староста класса и Инна Вирченко с письменным требованием.

— Да вы что? И что же они требуют?

— Я прочту, если можно?

Директриса слегка склонила голову:

— Читайте...

— «Мы ученики одиннадцатого класса СОШ Верхняя Ольха просим отчислить из нашего класса ученицу Кравцову Полину из-за ее аморального поведения. Кравцова Полина негативно влияет на репутацию нашего класса. Мы нижеподписавшиеся просим оградить нас от пагубного влияния асоциальной разлагающейся личности».

— Хм! Они сами это придумали?

— Нет, думаю им помог кто-то из родителей, например мать Макарова. Она у нас юрист по образованию и любитель всякие кляузы писать.

— И что же, все родители подписали?

— Да, до единого.

— Давайте их писульку сюда, буду ссылаться в разговоре с Кравцовой на требование родителей.

Положив заявление в ящик стола, Степанида Никифоровна предложила подвести итоги:

— Я так понимаю возражений нет?

Все дружно забубнили: нет-нет.

— Прекрасно. Тогда приступим ко второму вопросу. Кто желает получить часы трудового воспитания?

Желающих не было.

— Прямо лес рук. В чем дело коллеги?

— А разве Вячеслав Васильевич покинул нас насовсем?

— Да, прислал заявление об уходе по почте. Какую-то ужасную болезнь у него обнаружили, работать не может.

— Пусть замену пришлют, неужели в районе нет никого? — спросила удивленно Вероника Николаевна.

— Да кто сюда захочет ехать? Сами знаете, у нас кризис в стране, желающих работать за копейки нету. Так что, давайте делить часы.

Около половины пятого закончилось совещание, педагоги покидали кабинет с унылыми лицами, тетя Валя с каждым здоровалась, вся трепеща перед встречей с директором.

«Как в старые добрые времена», — подумала Валентина и просунула голову в кабинет, заискивающе спросила: можно?

Директриса пригласила женщину, предложила сесть и начала разговор на прямую, не виляя.

— Валентина, у нас сложилась очень сложная ситуация. Вот, пожалуйста, ознакомьтесь, — Степанида Никифоровна достала из ящика требование.

Женщина, щурясь и шевеля губами пыталась вникнуть в смысл написанного. Она дочитала до конца, после отстранила лист бумаги, пробежалась глазами еще раз и уставилась непонимающе на директора.

— Дети не хотят учиться в одном классе с Полиной. Родители также категорически настроены против. Я предлагаю вам по-хорошему забрать документы, лучше добровольно, прямо сейчас, и определить Полину в школу-интернат.

Валентина громко ухмыльнулась и нахально расселась в кресле.

— Да, прям щас! Разбежалась! — она резко вытянула руку и скрутила кукиш. — Вот вам!

Директриса оставалась непроницаемой, с каменным лицом, лишь в глазах промелькнула тень негодования.

— Я думала вы интеллигентная, умная женщина, библиотекарь все-таки. А ведете себя как последняя невежда. Это очень хорошее решение для вас, Полине будет лучше в интернате. А если вы, — Степанида Никифоровна угрожающе склонилась над столом, — не заберете документы добровольно, я сообщу о вашей некомпетентности, как опекуна куда следует. Полину заберут в интернат, так или иначе. Но в первом случае вы останетесь ее опекуном, а во втором навряд ли вам позволят опекать девочку до совершеннолетия.

Тетя Валя немного успокоилась, ровный и утробный голос директрисы возымел на нее действие, она задумалась.

— Ну а как я ее от деда заберу? Она не захочет в интернат.

— Это вы уже сами как-нибудь решите. Подумайте, здорова ли девочка психически? Может-быть не мешало пролечить ее в психиатрической больнице?

Женщина понимающе кивнула, ах вот куда клонит директриса.

— Я поняла. Полежит месяцок другой, глядишь и присмиреет.

Дальше, молча, без лишних слов, тетя Валя подписала все необходимые бумаги и забрала документы племянницы.

Как только женщина закрыла за собой дверь, Степанида Никифоровна красивым почерком, без малейшего зазрения совести, вывела в журнале посещений: выбыла.