Глава 4

Возвращаюсь в общагу лишь под вечер. Я слонялась на вокзале несколько часов, думая о том, как часто здесь бывал Айзек и как ему в голову пришли те слова, которые он написал. Я смотрела на места и представляла, как Айзек покупает себе билет, садится на поезд и куда-то уезжает. Уезжает в неизвестное направление, забывая вернуться. На секунду мне захотелось поступить в точности так же. Но если бы я решила уехать, я бы сдалась. А этого я не хотела.

Когда я захожу в комнату, первым делом вижу, как на моем столе лежит небольшая корзинка. Посмотрев в сторону кровати Дейзи, я замечаю, что и на ее кровати стоит подобная корзинка, но чуть меньше. Мне кажется это очень странным, но я все же подхожу к столу и в корзинке замечаю небольшую открытку. Взяв ее в руки, открываю и смотрю на незнакомый почерк.

Ещё раз извини за то, что поставил вас в неловкое положение. Наш следующий концерт в следующую пятницу в Freddy's Bar. Приходите!

Д.

На моем лице проскальзывает приятная легкая улыбка, и, убрав открытку, я заглядываю в корзинку, в которой лежат небольшие леденцы, конфеты и прочие сладости. Схватив несколько конфет, я сажусь на кровать и набираю номер Саммер, которая тоже сейчас должна быть в Нью-Йорке. Она должна была прилететь только на днях, в то время как я была тут с самого начала лета. Я пыталась не быть плохой подругой и иногда ей даже звонила, чтобы узнать, что она решила насчёт переезда. В последний раз, когда я ей звонила, она сказала, что приедет на год в Нью-Йорк, просто чтобы освоиться. Она не поступила в университет, но она планировала сделать это в следующем году.

— Тейт? — голос Саммер наконец заменяет гудки, и я вновь улыбаюсь. — Я так рада, что ты позвонила!

— Саммер, привет, я просто хотела узнать, ты уже приземлилась в Большом Яблоке? — мой голос звучит бодрее, чем я ожидала.

— Ты кажешься счастливее, — она делает это замечание, и я понимаю, что в последний раз во время разговора с ней и вправду звучала гораздо хуже. — И да, я уже в Нью-Йорке! Когда мы увидимся?

— Хочешь в следующую пятницу на концерт? Сейчас начнется учеба, и мне нужно время немного освоиться. — Мой взгляд хватается за фотографию, сделанную в мой день рождения, и я улыбаюсь. — Я очень скучаю по тебе. И остальным.

— Концерт? Я с удовольствием, напиши адрес, и мы там увидимся, да?

— Конечно, увидимся.

Я сбрасываю трубку и ложусь на подушку, воспоминаниями вновь возвращаясь обратно в Розвилл. Так странно, что люди довольно часто убегают из мест, которые их разрушают, но оказавшись в другом месте, продолжают цепляться за то, откуда они убегали. Как будто что-то все ещё тянет их обратно, как бы сильно они ни пытались сбежать.

С этими мыслями я пытаюсь заснуть. Не знаю, сколько времени проходит, но просыпаюсь я от вновь мучащих меня кошмаров и очередных слез, так что я выпиваю снотворное и в следующий раз просыпаюсь уже, когда Дейзи начинает напевать своим голосом одну из современных песен, играющих сейчас отовсюду.

— Доброе утро, соня, — произносит она, когда я потираю глаза. — Ну что, какие планы сегодня? Снова будешь бродить одна по Нью-Йорку?

На лице Дез появляется улыбка, а её руки заняты завивкой волос. Я внимательно разглядываю каждое её действие, обдумывая вопрос. Что я собираюсь сегодня делать? Наверное, не выходить из комнаты. Посмотрю фильмы, позвоню Маркусу, может, даже попробую что-нибудь сочинить... кто знает, пока я не готова куда-то идти.

— Останусь сегодня в общаге, наверное, а ты? Опять куда-то собираешься? Небось очередное свидание? — я начинаю играть бровями, и, взглянув на моё лицо, Дез начинает смеяться.

— Ну оно сегодня с тем же самым, с которым я виделась в те выходные, — Дез подмигивает мне, и я пытаюсь понять, зачем она так много времени уделяют этому, если в конце концов всем парням отказывает.

— Спрашивай уже, — голос моей соседки прерывает мои размышления.

— Почему ты так часто ходишь на свидания? Это, конечно, здорово и все такое, но ты же с самого начала знаешь, что навряд ли у вас что-то выйдет. За те дни, что мы знакомы, ты бывала дома лишь пару часов, чтобы переодеться и рвануть на очередную встречу с новым парнем.

У неё даже не уходит секунды, чтобы поразмышлять над ответом, будто она знала, что я задам этот вопрос, и готовила ответ с самого начала.

— А почему нет? Время свиданий, встреч с новыми людьми, которые ничем тебя не обязывают. Ведь свидания и существуют для того, чтобы узнать человека лучше, и пока ни один не показался мне интересным.

Я пожимаю плечами, не зная, что ещё можно ответить на её слова. Может, она была права, и мне надо было делать то же самое? Ходить на свидания, зависать с парнями, можно было бы пойти куда-нибудь с Дастином... я тут же покачала головой. Нет, эта идея меня не привлекала. Я не хотела предавать Айзека. И не хотела предавать себя, как бы нелепо это ни звучало.

— Ладно, если хочешь здесь умирать со скуки, то пожалуйста, — Дез надевает свои туфли и, уже выходя за дверь, произносит: — Надеюсь, учеба тебя взбодрит.

Как только дверь закрывается, я падаю обратно на кровать и открываю контакты на телефоне. Листая имена, я останавливаюсь на Вэнсе. Мы не разговаривали с той самой встречи, но я не могла не думать о нем. Как он? И где он сейчас? Очередные вопросы вновь овладевают моей головой. Мой палец оказывается быстрее моей головы, так что в следующее мгновение я уже слышу гудки, а затем из телефона доносится «Алло, Тейт?»

— Привет, — мой голос дрожит, пока я произношу одно единственное слово.

— Привет, как ты?

Мы вновь возвращаемся в прошлое, когда не знали, что сказать, и после этого вопроса наступала долгая тишина.

— Хорошо, Вэнс, — это было правдой отчасти. Я все ещё не понимала, что делать, но услышав его голос, мне стало гораздо легче. — Может, встретимся? Сегодня... Завтра... или любой другой день?

Сейчас я понимаю, что избегать его не решение моих проблем, ведь он ни в чем не виноват, но так я всегда делала — убегала. Это было проще, чем взглянуть страхам в лицо и принять чью-то помощь.

— На этой неделе не выйдет, я работаю, — меня охватывает небольшое разочарование. — Как насчёт следующей пятницы?

— Меня пригласили на концерт, но мы можем встретиться, а затем вместе пойти? — неуверенность слышится в моем голосе, но я пытаюсь скрыть ее за собственной маской.

— С удовольствием! Я напишу тебе, ладно? А пока мне пора бежать. До пятницы!

Я не успеваю что-либо ответить, так как звонок отключается. Что ж, это было странно, и я не могу разобраться, что я чувствую после этого разговора. Нервозность? Предвкушение? Страх? Или любопытство? Думаю, все сразу. Вэнс всегда понимал меня так же, как я его, но сейчас мы будто собираемся начать все заново. Пережив все, что объединяло нас и в то же время разделяло, мы изменились, и теперь я не совсем уверена, что я все та же Тейт.

Решив провести день в кровати, я пишу Маркусу, спрашивая, как проходят его первые дни в университете. Разговаривать со своим лучшим другом — все ещё то самое, что поднимает мне настроение и успокаивает, даже зная, что теперь между нами гораздо больше миль, чем было раньше. Маркус отвечает довольно быстро, посылая несколько длинных сообщений, подробно рассказывая о том, какие интересные предметы он уже посетил. Даже через текст я чувствую его воодушевление и сама проникаюсь всеми его чувствами, радуясь, что он наконец может дышать полной грудью. Мой друг отвечает на ещё одно сообщение, обещая позвонить сегодня вечером, и, ответив ему, я вновь остаюсь наедине с собой.

Схватив гитару, я наигрываю аккорды уже знакомой песни, наполняя комнату музыкой. Мой собственный, но тихий голос начинает напевать эту песню, и я качаю головой в такт. Каждая строчка, как и каждый раз, заполняет моё сердце чувствами, как будто я вернулась в начало. Как будто песня может все исправить.

Проведя весь день так и поговорив с мамой, я чувствую легкое спокойствие. Музыка, пусть и рассказывает мою историю, все равно имеет успокоительный эффект. А мамин голос напоминает мне, что все наладится. Ее вера в меня непоколебима, и после разговора с ней во мне тоже зарождается этот уголек надежды.

Так и проходит остаток моей недели. Я готовлюсь к предстоящим занятиям, разговариваю с Маркусом, у которого не получается приехать на выходных, каждый день. Мы с Дейзи устраиваем различные киномарафоны и болтаем, когда она не убегает на очередное свидание, и она нравится мне все больше и больше. Каждый день я думаю об Айзеке, но не решаюсь заглянуть во второй пункт. Просто смотрю на все, что осталось от него, и плачу. Это тоже помогает вернуться к мыслям о том, что он хотел бы счастья для меня и все кошмары – это лишь мое воображение.

В понедельник мы с Дейзи собираемся в университет, чувствуя, как дрожь во всем теле. И пусть сегодня нет занятий, но нам обещают рассказать о выбранных курсах, самом университете, и конечно, нас ожидает встреча с такими же первокурсниками, как и мы.

Зайдя в холл университета, мы замечаем огромное количество студентов, которые шумят, читают информацию на стендах и болтают со старшекурсниками. Дастин, заметив нас, машет ладонью, пока общается с какими-то первокурсниками, и мы отвечаем ему тем же, проталкиваясь к столику, где сидит девушка, что-то объясняя ребятам с широко распахнутыми глазами.

Все находится в движении. Кажется, отвлечешься на секунду, и этот поток затащит тебя в самую бурю. Но наконец начинается торжественная часть, так что мы с Дез как можно быстрее занимаем места. На сцене выступает ректор, затем еще какие-то люди, чьи должности я не запоминаю, и напоследок поднимаются некоторые студенты, среди которых, конечно, есть и Дастин, говорящий речь о том, как много всего увлекательного ждет нас впереди.

После этого нам надо определиться, какие предметы мы возьмем на этот семестр. Находясь на одной специальности, мы с Дейзи решаем взять все одинаковое, ведь так и работаться будет легче. Закончив с этими формальностями, я спешу покинуть эту шумиху, хотя знаю, что дальше предполагается какая-то интересная программа. Но мое состояние, а точнее влияние очередной бессонницы, напоминает о том, что физически я очень устала.

Прихожу в комнату и, выпив снотворное, сразу же ложусь спать. На следующий день мне становится чуть лучше, и первый учебный день проходит даже увлекательно, так как нас заставляют знакомиться друг с другом и проводят какие-то игры, объясняя это «вам надо научиться доверять людям, с которыми вы в дальнейшем будете работать». Я в общем-то была согласна с этим, но вот с доверием у меня точно были огромные проблемы, которые были видны невооруженным глазом.

Но Дез мне помогает. Она не задает неудобные вопросы, постоянно смешит меня и отвлекает от плохих мыслей постоянным присутствием. И я благодарна ей, а еще Маркусу, с которым мы поддерживаем связь и рассказываем друг другу ежедневные новости, пусть и самые скучные.

В среду мы впервые встречаемся с учителем с искусством выступления. Она выглядит такой неординарной, что я сразу же проникаюсь к ней симпатией. Она рассказывает нам о некоторых своих учениках, и, клянусь, половина из нас не может закрыть рот из-за щенячьего восторга. Миссис Гретл обещает нам дать первое крупное задание уже на следующей недели, и все сразу же начинают ерзать на своих местах, готовясь показать свой талант. И в этой суматохе я чувствую себя готовой раскрываться.

После занятий в коридоре замечаю Дастина со своей неизменной улыбкой. Он сразу же подбегает ко мне, попрощавшись со своими друзьями.

— Привет, кофе? — спрашивает он сразу же, и я не могу сдержать улыбку.

Каждый день с той недели он задает мне этот вопрос, и каждый раз я отказываюсь, но сегодня я чувствую себя лучше, так что решаю согласиться.

— Привет. Почему бы и нет? Идём!

— А я думал, что ты решишь снова меня продинамить, — Дастин широко улыбается и протягивает мне ладонь.

Я делаю вид, что не замечаю этого жеста, и направляюсь в сторону лифта.

— Зачем же отказываться от хорошего кофе? Я не настолько глупа.

Дастин поравняется со мной и с ухмылкой на лице спрашивает:

— Так почему же отказывалась всю неделю?

— Я странная, что сказать, — пожимаю плечами, мельком замечая, как все на нас пялятся. — А зачем же ты так заморачивался, зовя меня каждый раз, раз я отказывалась?

— Я и не заморачивался, — отвечает Дастин. — Для некоторых людей не жалко никаких усилий.

В этих словах я улавливаю намёк. Наверное, стоит сразу же обозначить границы, чтобы не возникло каких-либо ситуаций. Я открываю рот, чтобы приостановить все попытки Дастина с самого начала, но тут он произносит:

— Я не пытаюсь флиртовать... — он делает паузу, открывая дверь и пропуская меня. — Не то что бы ты мне не интересна, как раз-таки наоборот, но я понимаю, что для тебя сейчас не подходящее время.

Дастин поворачивается ко мне лицом и с улыбкой, вызывающей у меня доверие, протягивает ладонь.

— Пока я просто пытаюсь быть хорошим человеком для другого хорошего человека, и, может, тогда она сумеет заметить во мне что-то, правда?

Я пожимаю огромных размеров ладонь Дастина и киваю, попутно произнося:

— Правда.

Не знаю, насколько хорошо он сумел разглядеть меня, но он действительно близок к правде. Пока неизвестно, сколько времени мне понадобится, чтобы разобраться со своими проблемами, и в это время я не смогу открыться каким-либо чувствам.

Выйдя на улицу, мы решаем не ехать на машине, а прогуляться по улицам Нью-Йорка. Дастин рассказывает мне какие-то детали о различных местах, мимо которых мы проходим, и я замечаю, что улыбка на моем лице задерживается чуть дольше, чем обычно. Дастин не только хороший музыкант, но и отлично рассказывает истории, разбавляя их шутками. Мы гуляем так около двух или трёх часов, но это время пролетает незаметно, и я понимаю, что проводить время с кем-то гораздо веселее, чем быть одной, постоянно прокручивая собственные ошибки.

Когда мы останавливаемся у одной из кофеин Нью-Йорка, Дастин открывает дверь и пропускает меня вперёд. Он ведёт себя, как джентельмен, и мне становится интересно, чем же я его привлекла, раз сейчас он хочет возиться со мной.

— О чем задумалась? — спрашивает Дастин, когда мы подходим к прилавку.

Я немного поджимаю губы из-за неловкости, но затем решаю дать честный ответ:

— Просто пытаюсь понять, почему я.

— А почему не ты? — Дастин потирает подбородок. — Ты красивая, весёлая — ну ты пытаешься быть весёлой — и кажешься мне очень интересной.

Я не воспринимаю это так. Что уж говорить, я всегда задавалась вопросом, чем нравилась Вэнсу и уж тем более Айзеку... После этого в голове моментально всплывает его образ — мы сидим у него дома, и он вновь рисует меня. Мой взгляд прикован к его сосредоточенному лицу, и в момент рисования его голубые глаза горят, как и каждый раз, когда он берет карандаш в руки. Мне было все равно, сколько раз придётся позировать ему, лишь бы с вновь могла увидеть счастье на его лице.

— Тейт, ты в порядке? — я снова потерялась в прошлом.

Чувствую, как щека стала мокрой от слез, которых до этого я и не чувствовала.

— Извини, Дастин, извини, пожалуйста... — я начинаю лепетать, одновременно с этим вытирая слезы.

— Хэй, хэй, — Дастин аккуратно берет меня за плечи, — все в порядке, ладно? Я не буду тебя спрашивать, если не хочешь. Давай просто выпьем кофе, и я попытаюсь убрать всю грусть с твоего лица, идёт?

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Расклеиться перед парнем, да ещё и посреди кофейни не лучшее времяпрепровождение, так что я киваю в ответ на предложение Дастина.

— Вот и отлично, а теперь давай закажем кофе, но не говори мне, что ты хочешь. Хочу попробовать угадать, — Дастин подмигивает мне и идёт к бариста за прилавком.

У меня есть время, чтобы рассмотреть место, куда нас привёл Дастин. На прилавке лежит множество разных эклеров, капкейков и других сладостей. У окон стоят столики на двоих, а на самих столиках — небольшие букеты с самыми различными цветами. И хотя в самой кофейне гармонируют коричневый цвет и его оттенки, цветы, стоящие на столах, придают яркости этому месту. За некоторыми столиками сидят люди, которые занимаются своими делами.

Всю эту атмосферу разбавляет парень, играющий на сцене. Он внимательно сосредоточен на том, как его пальцы перебирают струны гитары. Настроившись, он начинает играть. Взгляд его теперь устремлён прямо, и он, чуть наклонившись к микрофону, начинает петь. Медленная мелодия и хрипловатый голос привлекают внимание присутствующих, и теперь все смотрят в сторону сцены. Как и я.

Не могу оторвать взгляд от того, как много эмоций бушует в глазах этого парня, будто песней он пытается сбить нас всех с ног. Замечаю сбоку движение и, обернувшись, вижу Дастина, который уже отошёл от прилавка и подошёл ко мне.

— Нравится? — он смотрит на сцену, и на его лице проскальзывает улыбка.

— Очень, — фактически шепчу я, боясь нарушить атмосферу.

Затем мы молчим, пока песня не заканчивается. Когда последний аккорд сыгран, никто не стремится хлопать. Все настолько заворожены, что даже не могут пошевелиться, но Дастин легонько хватает меня и тянет прямо к сцене.

— Ты что делаешь? — я пытаюсь остановить его, но безуспешно.

— Сейчас узнаешь, подожди, — Дастин вскакивает на сцену и помогает залезть и мне. — Отличное выступление, Никки.

Парень мгновенно поворачивает голову в нашу сторону, и в его глазах горят огоньки ненависти.

— Сколько раз я просил тебя не называть меня так, Даси? — после такого коверкания имени Дастина мне чудом удаётся сдержаться от смеха. — Что за милая девушка рядом с тобой?

Я мгновенно краснею и делаю маленький шаг назад. Но Дастин не даёт мне сбежать, а, наоборот, подталкивает меня к парню.

— Это Тейт. Я вроде как ее спаситель, — Дастин подмигивает Никки. — Тейт, это Ник, мой младший брат.

Я начинаю переводить взгляд с Дастина на Ника и обратно, осознавая, что не смогла заметить их сходства с самого начала. Те же выразительные ямочки на щеках, тот же цвет глаз из-под густых ресниц. Только вот руки Ника забиты татуировками, а волосы коротко стрижены в отличие от Дастина, у которого волосы постоянно находятся в полнейшем беспорядке, учитывая, сколько раз он проводит по ним ладонью. Пальцы у Дастина, кстати, худые и длинные, что является ещё одним отличием от Ника. Да и он выше своего брата.

Ну ладно, теперь понятно, почему я не заметила их сходства. Они же как хорошая и плохая версия Дастина, я бы никогда не подумала, что такой парень, как Ник, может быть братом такого, как Дастин.

— Кажется, она потеряла дар речи. Или она не разговаривает? — Ник обращается к Дастину, и я вновь чувствую себя слишком неловко.

— Я просто пытаюсь понять, как так вышло, что вы братья, — пытаясь скрыть улыбку, отвечаю я.

— Я и сам задаюсь этим вопросом постоянно, — сквозь смех произносит Ник и получает от Дастина локтем в живот. — Прости, братишка, но ты слишком идеальный.

Дастин закатывает глаза, но я вижу, что у них с братом хорошие отношения. Ещё несколько минут они разговаривают, а я просто топчусь на месте, не особо вслушиваясь в разговор, а затем мы с Дастином усаживаемся за столик рядом со сценой. Нам приносят кофе и брауни, и, поставив все на стол, оставляют нас одних.

— И что ты заказал? — рассматривая рисунок на кофе, спрашиваю я Дастина.

— Нет, нет, нет! — восклицает Дастин. — Это же все испортит! Вначале попробуй, а затем я, возможно, скажу.

Я скептически приподнимаю бровь, но Дастин ничего не говорит и лишь кивает в сторону кружки. Я аккуратно беру кружку, чтобы не обжечься, и подношу ее к губам, чувствуя запах кофе и ещё чего-то сладкого. Аккуратно делаю первый глоток и прикрываю глаза, ощущая во рту банановый привкус. Делаю ещё один глоток, чтобы точно убедиться, и наконец открываю глаза, сталкиваясь с внимательным взглядом Дастина.

— Что думаешь? — уголок его рта приподнимается.

— Я чувствую банан, — провожу пальцем по ободу кружки. — Ты скажешь мне, что это?

— Банановый раф. Сказать по правде, я и сам впервые его пробую, но бариста сказал, что это один из самых вкусных кофейных напитков, — парень поднимает взгляд на меня и большим пальцем потирает подбородок. — Тебе нравится?

— Да, конечно, — с воодушевлением отвечаю я, и это правда.

Мой взгляд цепляется за Ника, который взял паузу и сейчас смеялся над чем-то, разговаривая с девушкой-бариста.

— Так, значит, младший брат?

Не хочу вмешиваться в его личную жизнь, но ведь нет ничего плохого в том, чтобы узнать человека получше? Да и я совсем не знаю, о чем говорить, а это пока единственное, за что я могу зацепиться.

— Ага, — Дастин на секунду оборачивается в сторону, где стоит его брат, а затем вновь возвращается ко мне. — Нику девятнадцать, он частенько подрабатывает, выступая в различных заведениях. А в остальное время учится в том же колледже, что и мы.

На лице Дастина появляется улыбка, и, глядя на него, не могу сдержаться. Тоже улыбаюсь.

— Вы с ним близки?

Я продолжаю задавить вопросы, чтобы избежать вопросов со стороны Дастина, который, кажется, вовсе не возражает и даже рад, что я его расспрашиваю.

— Это музыка. Без нее мы были бы незнакомцами с общими родителями.

После этой фразу кусок брауни застревает у меня в горло, и становится даже трудно дышать. Я начинаю кашлять от попавших в горло крошек и стараюсь скрыть поступившие слезы, не совсем уверенная, что они связаны с тем, что я подавилась. Скорее со словами Дастина, но я не могу понять, что же так задело меня.

— Кажется, я постоянно говорю что-то не то, только больше расстраивая тебя, — я слышу извиняющийся тон в произнесенных словах.

— Нет-нет, Дастин, — теперь уже я чувствую себя виноватой. — Мне просто крошка попала не в то горло. А так все здорово!

Я стараюсь улыбнуться, и кажется, это действует.

— Слушай, а ты не хочешь выступить вместе с братом? — я киваю в сторону Ника, который вновь поднимается на сцену.

— Только при одном условии, — глаза Дастина загораются, а губы растягиваются в хитрой улыбке, — ты споешь в пятницу на нашем выступлении.

После его слов мне даже хочется рассмеяться, чтобы скрыть свое волнение и страх. Я не выступала с начала июня. Хотя и тот случай я бы не назвала выступлением. Гоню прочь все чувства и непрошенные воспоминания, которые так и норовят придавить своей силой. Оставляю только одно подходящее чувство. Предвкушение. Я так скучаю по сцене. Я бы вышла на нее без всяких условий, только чтобы снова почувствовать музыку всей своей душой. Дать своим чувствам свободу, отпустить их в полет, чтобы рассказать ту историю, которую постоянно прячу.

— По рукам! — я расплываюсь в улыбке, а затем указываю в сторону сцены. — Иди и удиви меня, если, конечно, такое еще возможно.

Дастин поднимается на сцену и начинает что-то обсуждать с Ником. Младший брат кивает, бросив мимолетный взгляд в мою сторону, а затем оба парня усаживаются на стулья. Ник оглядывает помещение, налаживая контакт с каждым посетителем, в то время как взгляд Дастина сосредоточен лишь на мне.

Я знаю, что это значит. Я видела такой взгляд и сама смотрела так. Он хочет, чтобы я внимательно вслушалась в то, что он собирается исполнить. Для нас музыка является лучшим способ сказать то, что сложно объяснить словами.

Когда мелодия заполняет собой все пространство, я снова не могу оторвать взгляд от того, как ловко Ник перебирает пальцами струны. Он играет с такой легкостью, будто его руки созданы для этого инструмента. Это было похоже на настоящее волшебство между ним и гитарой.

Но когда голос Дастина разносится по всей кофейне, мой взгляд устремляется на него. Он поет песню Take That «Beautiful World», и его голос здесь, в сочетании с игрой Ника, звучит совершенно по-другому. Я вслушиваюсь в слова и непроизвольно возвращаюсь в Desires, в тот самый день с Айзеком. Все еще помню его улыбку, пока я пела песню и смотрела на него так, как смотрел на меня сейчас Дастин, и помню, как в тот момент мне казалось, что возвращается Тейт.

Закрываю глаза, и губы растягиваются в легкую, едва заметную улыбку. Утираю единтсвенную слезу, которая сумела выкатиться из моего глаза. Чувствую благодарность Дастину за его песню и сижу с закрытыми глазами до тех пор, пока не прекращается музыка. После этого вижу Дастина, который неотрывно смотрит на меня, пока возвращается на свое место. Наверное, ждет моего ответа.

— Спасибо, — говорю я, как только парень усаживается за столик.

— За что? — он непонимающе смотрит на меня. — За то, что вновь пою тебе о чувствах, хотя знаю, что ничего не выйдет?

— И за это тоже, — на моих губах все еще легкая улыбка, и я искренне говорю Дастину: — Требуется множество мужества, чтобы спеть о чувствах человеку, зная, что он навряд ли ответит тебе взаимности. Я рада, что мы с тобой столкнулись. Мне нравится проводить время с тобой, просто навряд ли я тот человек, который тебе нужен.

Он смотрит на меня, не мигая и не отвечая, и я продолжаю:

— Конечно, не мне это решать. Но я правда хочу сказать, что ты мне нравишься. Как друг. Ты вот уже неделю тут помогаешь мне освоиться, и твоя песня прекрасна. Так что спасибо за все, что ты делаешь для меня, даже если я не заслуживаю тебя.

Похоже своими словами я Дастина смутила, но он все равно отвечает мне, прочищая горло:

— Я чуть не расплакался, а я ведь взрослый парень! — он смеется, и я понимаю, что все между нами будет прекрасно. — Я не пытаюсь навязать тебе свои чувства, но кто знает, что будет через пару месяцев или лет, верно?

Я пожимаю плечами, но вслух ничего не говорю. Да и нечего тут больше добавить, так что Дастин уводит разговор в другую сторону. И пока Ник продолжает играть на сцене, мы с Дастином болтаем, смеясь и порой даже перебивая друг друга. У нас находится много тем для общения даже помимо музыки, и я чувствую себя с ним очень комфортно.

После кофейни Дастин предлагает прогуляться еще немного, и я охотно соглашаюсь. Мы с ним снова направляемся в неизвестную мне сторону, и Дастин предлагает нам сыграть в игру. Мы должны придумать историю для домов, мимо которых мы проходим. Он решает начать первым и, указывая на довольно старый кирпичный дом, выдумывает историю. Все заканчивается тем, что сейчас в нем держат знаменитостей, которых мы когда-то слышали, но быстро о них забыли. Это вызывает у меня дикий и громкий смех, так что приходится ухватиться за плечо Дастина, чтобы не упасть. Он тоже смеется и предлагает мне в этот раз придумать что-то получше.

Так мы и гуляем в течение нескольких часов, и Дастин даже угощает меня моим первым нью-йорским хот-догом и мороженым. Ему удается постоянно меня смешить, и в общежитие мы возвращаемся только под вечер. Дастин провожает меня до комнаты, и перед тем как зайти, я оборачиваюсь, чтобы поблагодарить его.

— Спасибо за сегодняшний день! — мое лицо уже болит от того, как много я улыбалась, но после этих слов я все равно дарю Дастину еще одну улыбку.

— Твои улыбки определенно стоят того. Я был рад провести с тобой этот день!

Я уже собираюсь зайти, но в последний момент решаю обнять парня. Аккуратно подхожу к Дастину и слегка приобнимаю его, но он крепко прижимает меня к себе, не оставляя выбора. Затем отпускает и уходит в сторону своей комнаты. Я смотрю ему вслед и замечаю, что он слегка пританцовывает. Пытаюсь скрыть улыбку, но ничего не выходит.

Зайдя в комнату, сразу же замечаю любопытный взгляд сидящей на кровати Дейзи. Вокруг нее лежат тетради и учебники, но сейчас она совсем не обращает на них внимания. Я в тишине прохожу к своей кровати и, усевшись, начинаю разбирать рюкзак. Дез все еще молчит, видимо, ожидая от меня подробного рассказа, но тут моя рука касается какого-то свертка. И я тут же чувствую подкатывающую тошноту. Не какой-то сверток. Это карта, которую я бросила и забыла. Все в этот момент перестает существовать, кроме меня и карты.

Вновь вспоминаются слова Айзека. Он хотел, чтобы я была счастлива. Чтобы жила дальше. Но как же я могу беззаботно радоваться жизни? Как я могу не думать о том, что несправедливо получила шанс, а у него его не было?

Смотрю на Дейзи, но слезы застилают глаза, и я не могу разобрать эмоций на ее лице. Надо что-то сказать, надо вновь извиниться, что ей досталась такая нестабильная соседка, но меня хватает только на то, чтобы быстро рвануть к двери и, вырвавшись в коридор, побежать к лестнице. Где-то вдалеке меня зовет моя соседка, но все, что я слышу – это голос Айзека из кошмаров. Они заглушают все разумные мысли в моей голове. Поглощают все счастливые эмоции.

Наконец вырвавшись на улицу, я делаю глубокий вдох и наклоняюсь как раз вовремя, потому что мой желудок меня подводит, и вся еда выходит наружу. Мое тело начинает трясти, а ноги подкашиваются, так что я усаживаюсь на ближайшую скамейку, чтобы окончательно не потерять силы и не упасть.

Меня душат слезы, и я чувствую себя последней эгоисткой. Меня разрывают чувства. Конечно, нет ничего плохого в том, что я провожу время с людьми, радуюсь, но в такие моменты я забываю об Айзеке, хотя именно благодаря ему я продолжаю держаться. Ведь только благодаря обещанию, данному ему, у меня все еще получается не забывать о счастье. Сегодня с Дастином я и вовсе не думала о нем, будто окончательно решила вычеркнуть его из своей жизни. Но это не так.

Открываю карту и еще цифру 2. Разворачиваю заготовленный листочек и читаю то, что написано. Сердце предательски бьется о грудную клетку, от чего в ушах шумит, и на мгновение приходится закрыть глаза и восстановить дыхание. Открыв их и немного успокоившись, продолжаю читать.

Второе место, куда мы с тобой отправимся (да, именно мы) – это Бруклинский мост. Лучшее время для этого, конечно, часов 5-6 утра. Но не думаю, что ты в это время способна открыть бумагу, да и глаза тоже. Об остальном узнаешь на месте.

Убираю записку и карту и вбиваю, как добраться до нужного места. В комнату мне больше не хочется возвращаться, так что я просто начинаю двигаться в нужную мне сторону. По пути рассматриваю ночные улицы Нью-Йорка, которые сейчас начинают оживать совершенно по-новому. В то время как одни идут спать, другие открывают завесу ночной жизни этого шумного города. О чем они думают? Что собираются делать? Что испытывают?

Хотела бы я читать чужие мысли, чтобы вытеснить свои, которые разрывают мою голову прямо сейчас. Хотела бы сорваться на крик, чтобы избавиться от них. Дать им волю. Но как всегда, он застревает в горле. Ни одного звука не срывается с моих губ.

Я продолжаю идти по улицам и задумываюсь, будь со мной Айзек, куда бы он меня повел? Это его стихия. Его город. Наверное, мы бы обошли с ним каждое неизведанное место и те места, что он отметил для меня. Интересно, почему он выбрал именно эти? Они были особенными для него? Имели какое-то значение? Хотела бы я, чтобы он был рядом. Тогда я могла бы спросить.

Боже... я так скучаю по нему... Каждый день в течение этих месяцев я ощущаю незаполняемую дыру у себя в сердце, будто моя жизнь без него неполноценна. Но так оно и есть. Я слишком быстро привязалась к нему, а теперь без него не понимаю, как правильно проживать эту жизнь. Наверное, странно ощущать такую связь с кем-то, но после того, как он вытащил меня из моего пузыря, это не могло чувствоваться иначе. Мы были влюбленными подростками, которые, может, еще много чего не знали, но многое преодолели.

Раньше мне казалось, что любовь не должна быть сложной. Тем более в нашем возрасте. Она должна быть легкой и безболезненной. Но что я вообще знала тогда? Я была глупой, полагая, что все истории заканчиваются фразами «жили они долго и счастливо».

Но мои отношения с Айзеком были серьезными. И пусть в любви я была новичком, но я знала – он делает меня счастливой настолько, насколько это возможно.

Огни висящего моста останавливают мои размышления, и я затаиваю дыхание. Делаю несколько шагов и снова останавливаюсь. Порывы ветра заставляют меня поежиться и пожалеть, что я не особо подготовилась к такой погоде. Но это меня не останавливает. Я прохожу по мосту и останавливаюсь у первой скамейки, над которой ярко горят огни. Достаю записку и прежде чем начать читать, глубоко вздыхаю.

Вот мы и тут. Завораживающее место, правда? Одно из любимых. Этот мост кажется таким всемогущим, будто ему не подвластна никакая стихия. Если посмотришь вниз, увидишь глубокие воды. А наверху – волшебное небо, которое тянется к мосту. Пройдись по нему. Займет это около часа, но оно того стоит, я обещаю.

Я подхожу к краю моста и смотрю на те воды, о которых он писал. Темная вода шумит под мостом, и по коже проходятся мурашки от страха упасть. Я немного отхожу, создавая безопасное расстояние. Иду по мосту, оглядываясь по сторонам. Глаз цепляется за небоскребы, которые сейчас горят, как рождественские елки. А на другой стороне небольшие дома, которые выглядят одиноко и даже страшновато.

Дойдя до конца моста, я поворачиваю в обратную сторону, но иду гораздо медленнее, чтобы растянуть прогулку до рассвета, до которого остается около двух часов. Холодный ветер заставляет меня идти, обняв себя за плечи, но я не жалею о том, что пришла сюда. Это любимое место Айзека, и я понимаю, почему. Здесь твоя голова очищается от всего, что копилось. Тебе хочется парить вместе с гуляющим ветром.

Наконец начинает светать, и из-за горизонта появляются первые лучи солнца. Я зеваю и щурю глаза, но не могу оторвать глаз от восходящего солнца, которое медленно начинает завоевывать все районы Нью-Йорка. Свет лучей падает и на мост, и, подставляя им свое лицо, я закрываю глаза. Слышу голоса проходящих мимо людей, но сейчас между мной и солнцем устанавливается какая-то невидимая связь. Я достаю записку и наконец дочитываю оставшуюся часть.

Надеюсь, ты все же увидела восход солнца. Ощутила прилив сил. Почувствовала, как каждый лучи касается твоего тела. Я не знаю, что тут еще можно сказать. Хотел написать что-то еще более вдохновляющее, но в голову приходит лишь только один случай. Однажды я хотел прыгнуть с этого моста...

Я прерываюсь и глотаю. Он же не имеет в виду то, что я подумала? Становится тяжело дышать, и я крепко сжимаю кулаки, чтобы не впадать в истерику.

Черт... Зря я об этом, конечно, заговорил. Отец теперь на меня смотрит, как на психопата. Но он все равно записывает все, что я говорю. И я говорю, что этими словами не подталкиваю тебя к самоубийству. Ни в коем случае. Нет. Тот случай заставил меня многое переосмыслить. Я готовился прыгнуть, но тут начало выглядывать солнце. Понимаешь? Оно меня спасло. Оно дало мне надежду. Если солнце способно каждое утро выходить и прогонять ночь, даря нам свет и тепло, то почему я не могу прогнать свою тьму и дать вырваться свету? Это солнце не дало мне умереть. Дало мне шанс. И я подумал, что оно и тебе может что-то дать. Когда ты увидишь всю силу света, ты все поймешь для себя. Ты ведь умная, Тейт! А я надеюсь, что свет твоей души никогда не угасает, потому что именно за это я тебя и полюбил. И люблю до сих пор.

Я снова плачу. Чувствую, как слезы бегут по моему лицу и спешу их утереть. Не знаю, какой силой обладал Айзек, но он вновь сказал то, что мне нужно было услышать. Пусть ненамного, но я чувствую себя лучше от того, что пришла сюда. Решаю вернуться в общагу, хотя учебу придется прогулять, потому что ноги гудят, а голова становится такой тяжелой, будто я не спала несколько ночей, что фактически было правдой.

Поднимаюсь на этаж и тихонько приоткрываю дверь комнаты, чтобы не разбудить сопящую Дез. Переодевшись, ложусь в кровать и прижимаю к груди вторую записку, наполняясь силой написанных слов. Айзек был сильным. Он делал меня сильной. Его слова делали меня сильнее, чем я была на самом деле. Но я все еще чувствую себя слабой. Хочется позвонить Маркусу или вовсе приехать к нему, потом что самой справляться со своими проблемами у меня не получается. Мне нужен кто-то, кто мне поможет. Но когда-то мне и самой нужно будет научиться справляться без посторонней помощи. Маркус не может быть со мной каждый раз, когда я готова сдаться.

Слышу со стороны Дейзи движение и притворяюсь спящей. Надеюсь, она не потревожит меня, решая, что я пойду на учебу. Сегодня хочу провести день в кровати. И не хочу отвечать на вопросы, но объясниться тоже надо. Несправедливо так поступать со своей соседкой.

Когда дверь наконец закрывается, я уж слишком шумно выдыхаю. Даже если Дез заметила, что я не сплю, я рада, что она ничего не сказала. Я благодарна судьбе или чему-то там еще, что мне досталась такая понимающая соседка, которая за неделю успела насмотреться множество моих срывов. Хотя, когда я не бываю размазней, мы отлично ладим. Так что несколько лет учебы вполне могут сделать нас хорошими подругами, если я, конечно, не сведу ее с ума своим поведением.

Набираю номер Маркуса и, пока идут гудки, успокаиваю себя, чтобы не расплакаться на первой же секунде.

— Тейт! — я слышу голос своего лучшего друга и чувствую себя одновременно и лучше, и хуже.

— Я так скучаю по тебе, Маркус, — мой голос предает меня, и я начинаю плакать. — Я чувствую себя так, будто предаю Айзека. Это так глупо! Он умер, ему уже все равно... — я и не замечаю, что кричала, пока голос не осип, а затем шепчу: — Я просто не могу. Прости меня, пожалуйста...

Не знаю, перед кем конкретно извиняюсь. Наверное, со своими проблемами надо извиняться перед всеми. Мне уже начинает казаться, что Маркус сбросил трубку, потому что с его стороны какое-то время было только молчание, но затем мой друг нарушает тишину:

— Тейт, прошло почти три месяца. Я не говорю, что ты должна вот так легко его забыть, но тебе придется отпустить его когда-то. Ты не можешь жить в постоянном страхе, что причинишь боль Айзеку. Ты делаешь это тем, что не хочешь двигаться дальше, — он делает запинку, но почти сразу же продолжает: — Весь тот год ты жила в страхе снова пораниться, ошибиться, сейчас тебя преследует другой страх. Жить в постоянном страхе – это и не жить вовсе, понимаешь?

Я вздыхаю и прикусываю верхнюю губу. Мне снова хочется расплакаться, но от того, что Маркус всегда знает, что сказать.

— Ты прав, — я слегка улыбаюсь, хотя Маркус и не может это увидеть. — Ты всегда все знаешь, как мне быть?

— Ну для начала было бы неплохо встретить своего лучшего друга завтра вечером. Как думаешь, ты справишься с такой задачей?

Из меня вырывается восторженный восклик. Все плохие эмоции теперь перекрывает предвкушение перед встречей с Маркусом. Маркус на той стороне трубки звонко смеется, а в моей голове уже крутятся шестеренки, как бы все уместить в завтрашнем дне.

— Завтра Дастин пригласил нас с Дез на свой концерт. Мы ведь пойдем? Ты просто обязан познакомиться с ними и встретиться с Саммер, — а затем вдруг прерываюсь, почему-то волнуясь больше, чем обычно, — и Вэнсом.

Не знаю, почему так сильно переживаю насчет этой встречи, но я почему-то еще вчера это не казалось таким страшным и волнующим, а сейчас я готова впасть в панику.

— Как же я рад встречи с ними! — Маркус не может скрыть свое воодушевление, и я от облегчения падаю на подушку.

Мы разговариваем с моим лучшим другом еще около часа или около того, и к концу разговора у меня уже болят щеки от смеха и язык от болтовни. Сразу после этого Маркус скидывает мне время прибытия, и я пишу Вэнсу, предлагая время для встречи.

Он отвечает мне согласием, и я убираю телефон, став напоминание позвонить маме. Мы сейчас не очень часто общаемся, потому что я стараюсь привыкнуть жить одна, но она все еще моя мама, и она наверняка переживает за меня.

Встав с кровати, хватаю бутылек с успокоительным и выпиваю пару таблеток, чтобы хоть немного поспать без кошмаров. Ложусь обратно в кровать и закрываю глаза. Понемногу усталость наконец дает о себе знать, и сон захватывает меня в свои объятия.

Я просыпаюсь, слегка приоткрыв глаза, и замечаю свет лампы со стороны Дез. Поворачиваюсь, чтобы посмотреть, чем занята моя соседка, и вообще сколько я проспала.

— Ты проспала весь день? — её брови приподнимаются, пока я сажусь.

Ну похоже я спала действительно долго, и я считаю это своей маленькой победой.

— Похоже на то, — вспоминаю, что прогуляла сегодня учебу. — Надеюсь, я ничего не пропустила сегодня?

— Неа, первая неделя скорее, как знакомство, так что сейчас никто особо не парится, ходишь ты или нет, — глаза Дейзи начинают бегать из стороны в сторону, и у меня появляется неприятное чувство. — Знаешь, мы ведь с тобой соседки, и нам вместе жить несколько лет, но сейчас мы будто незнакомки. Я имею в виду, что может, нам бы тоже стоило познакомиться поближе, а то мы будто не на разных кроватях, а на разных концах пропасти.

Я начинаю испытывать чувство вины, потому что Дез права. Мы живем вместе уже вторю неделю вместе, но толком ничего не знаем друг о друге. Я постоянно занимаюсь самокопанием, собственными проблемами, куда-то убегаю, так что мы с Дейзи почти не видимся. А если видимся, я сплю или срываюсь и снова убегаю. Какой-то замкнутый круг выходит.

— Ты права, извини, — я встаю с кровати и присаживаюсь рядом с Дейзи. — Я сейчас немного растерянна и еще больше напугана. Мне сложно найти баланс между своими эмоциями – хорошими и не очень.

Дез кивает, а затем ее тело рядом со мной напрягается, и я мгновенно реагирую так же, потому что сейчас наверняка будет некомфортный вопрос.

— Это из-за твоего парня? — ее взгляд цепляется за фотографии с Айзеком.

Она не говорит «бывшего» или «который умер», и я благодарна ей. И, конечно, она знает, что права, но ждет, что я сама ей откроюсь и поделюсь хоть чем-то. Интересно, если я сейчас расскажу ей всю историю, изменит ли она свое мнение обо мне? Посчитает ли меня дурой, которая путала двух парней? Обвинит ли меня в том, что я испортила жизнь одному парню, а другого вовсе убила? Я бы на ее месте подумала точно так. Потому что такова была правда. Я ничего не говорю и только пялюсь на стену перед собой.

— Ты в порядке? — Дез касается моего плеча, и мне снова хочется сбежать. — Ты вся покраснела. Тебе что-нибудь нужно?

— Извини, — я мотаю головой и дрожащим голосом произношу. — Я все еще пытаюсь смириться с тем, что он больше не мой парень. Но воспоминаний так много. И мне хочется поделиться с тобой, но я пока не могу. Я пока не готова.

— Ничего, я все понимаю, — Дейзи гладит меня по плечу и замолкает. Думаю, и у нее есть вещи, о которых она пока не может говорить. — Когда-нибудь мы с тобой найдем силы, чтобы говорить о тех вещах, что нас ранили.

После ее слов я не знаю, что сказать, и в комнате воцаряется тишина. Она не чувствуется нагнетающей и неловкой, будто мы на самом деле обмениваемся своими чувствами, которые пока не можем показать друг другу. Думаю, в этот момент мы находим с ней что-то общее. Что-то особенное.

Этот момент прерывает мое уведомление на телефоне. Я хватаю его и выхожу из комнаты, по пути набирая маму. Пока идут гудки, я успокаиваю свое дыхание, чтобы мама не начала волноваться. Но звонок переходит на голосовую почту, и я записываю маме небольшое сообщение, рассказывая, что все хорошо и передавая всем остальным «привет».

Возвращаюсь в комнату, хватаю успокоительное и, пока Дез расстилает постель, незаметно выпиваю таблетку. Я знаю, что часто их принимать тоже нельзя, но перед завтрашним днем мне надо выспаться, а я боюсь, что без лекарства ничего не выйдет.

— Ну так что, — от ее голос я резко подскакиваю и хватаюсь за сердце, но Дез все еще не смотрит в мою сторону, — завтра вновь на концерт Дастина? Ты в предвкушении?

— Ага, только больше никаких вечеринок для взрослых, хорошо? — пытаюсь создать непринужденную атмосферу и слышу, как Дейзи смеется.

Мы обе ложимся в кровать и смотрим друг на друга. Несколько секунд мы лежим в полнейшей темноте и тишине, но затем моя соседка произносит:

— Я рада, что мне досталась такая соседка. Спокойной ночи, Тейт.

Она отворачивается, а я не могу отвести взгляд от ее стены. Она рада... Пусть это мелочь, но то, как она это сказала... Я на самом деле паршивая соседка, но в ее словах не было фальши. И я думаю о том, что у меня еще есть шанс. Я не безнадежна. У нас все будет хорошо. У меня все будет хорошо.