Шестое фото.

Первый снимок, на котором нет тебя. Наполовину засвеченное изображение железнодорожных путей. Вдалеке над ними возвышается незамысловатый бетонный мост, а над горизонтом проступают очертания высотных зданий. Каждая деталь, каждый высоковольтный провод и крона тополей воплощали собой то, от чего мне хотелось бежать. Неуютное тесное фото, рисующее печальную перспективу. В этих водах остывают самые жаркие сердца.

В тот год мы ни разу не виделись. Как и в следующий. Я с трудом заставил себя получить диплом и пойти работать. Летом случились несколько заметных смертей, траур и похороны. Психика сдалась. Сдался я. Абулия обросла паническими атаками. Минимум дважды в день мне хотелось вырваться из квартиры, из города, из собственного тела. Нестись, пока не сотрётся подошва и не запылают пятки. Я избегал мыслей о смерти, но о жизни было думать ещё страшнее.

Выписанные таблетки против всяких рекомендаций я запивал вином. Мир постепенно начал покрываться мутной матовой плёнкой. Очертания людей и предметов сквозь неё стали трудно различимыми, а звуки доносились в сильном искажении. Мысли о тебе не добивали и не служили отягчающим обстоятельством, а аккуратно вписались в новую картину мира. В ту самую, мутную и зернистую, наполовину засвеченную.

Я совру, если скажу, что не вспоминал о тебе каждый день. Что каждый день мне не хотелось просто поговорить с тобой и навсегда вычеркнуть тот самый вечер. Но не было правильных слов. Правильных слов в принципе не бывает. Особенно таких, которые, как изолента, смогут соединить сломанное напополам целое.

Довольно скоро мне стало страшно смотреть вперёд, куда несёт меня жизнь, куда двигаюсь я сам. И мне захотелось усложнить задачу судьбе. Свернуть почти что непобедимый нарратив. Я выбросил таблетки в мусорное ведро и перестал пить, попутно отрезав общение с теми самыми святыми прекрасными людьми, которые пили со мной всё это время.

Я ожидаемо нырнул почти на самое дно ментального моря. На картине образовалось слишком много пустых мест, часть из которых я не закрасил до сих пор. Но очень скоро сквозь толщу воды начало проступать солнце, ещё совсем тусклое, но уже различимое. Панические атаки ушли. И мир будто снова начал наполняться красками. Даже новость, что ты вышла замуж, я перенёс куда менее болезненно, чем рисовал в своём воображении. Хотя не скрою, она оборвала последние нити, ведущие в тот самый воздушный замок с бойницами и единорогами. И только припевом заезженной песни в голове крутилось: Я не могу найти себя. Я не могу найти себя.