Глава 25

Веспер

Утро редко бывает добрым. У меня, как у Смерти, особенно. Нет, если ты женат на адекватной женщине, оно, возможно, и может быть приятным, но мне посчастливилось (нет) жить в одном доме с девушкой, в которой так сильно бушует жизнь, что порой кажется — проще действительно исчезнуть.

Эти чувства, эта борьба внутри меня — онемевшие в корне, словно бы судьба кричит, что я не достоин покоя, что моя сущность — это постоянное пламя, которое сжигает все вокруг. И я чувствую себя словно на грани между двумя мирами: спокойно, когда она рядом, и взрывом, когда в меня снова вырывается желание разрушить. Я боюсь потерять контроль...

Джанан настолько упорно сопротивляется мне, что я начал терять всякий интерес к тому, чтобы брать ее по своему усмотрению, когда и где захочу. Сейчас она лежит рядом со мной в моей кровати, как мы и договорились, и мирно спит. Ее обнаженное тело лишь наполовину укрывает легкое одеяло. Мой взгляд не отрывается от ее ободранных коленей, от рук, которые все в ссадинах, и шеи, на которых отчетливо видны красные полосы от цветов..

«Я не могу признать, что она сильнее меня. Человек не может быть сильнее Смерти».

Смотрю на всю эту картинку и понимаю, что этим я не добился того, чего хотел. Джанан, благодаря Жизель, стала более уверенной в своих действиях. Она смело бросает мне вызов, прекрасно осознавая, что я не могу ее убить, да и я никогда не скрывал этого. Угрожал, хотел с помощью страха утихомирить ее пыл, но намеренно лишать ее жизни — никогда.

И дело не только в сделках, в которых одним из условий является сохранение ее жизни, а еще и в том, что хочу наиграться с ней, как следует, пока добровольно не уйду или меня не заставят исчезнуть. Мне еще не скоро удастся встретить такую, как она, чтобы вновь пройтись по этой же опасной дорожке. Это какая-то безумная игра, и я за ней — не потому, что люблю, а потому, что не знаю, как иначе.

Да, я мазохист. На самом деле, для Смерти это вполне естественно. Я люблю страдания, получаю удовольствие, наблюдая за ними, вкушая их ложкой за ложкой и всячески прося добавки. Пусть они и пытаются достать меня со всех сторон — даже тогда, когда я наедаюсь и стараюсь погрузиться в тишину. Все равно я в них нуждаюсь: иначе не стал бы искать их повсюду, даже в Джанан.

Кстати, о Джанан... Не знаю, она ли виновата в том, что я чуть ли не взлетаю с кровати от того, что в лицо прилетает вода.

- Мрак, я что, уснул? Не может быть... — бормочу вслух.

Я невинно оглядываюсь по сторонам и сталкиваюсь взглядом с разъяренной Джанан. Она стоит возле кровати, одетая в мою футболку, а в руках держит пустой стакан. Ее взгляд — полный ярости, не отрывается от меня.

Вопрос: что я успел сделать? Она же недавно тихо и мирно спала рядом со мной...

Я все еще не оправился после ночных приключений, и, по всей видимости, Джанан не собирается мне с этим помогать.

- Доброе утро? — стараюсь разорвать неловкую тишину.

Она продолжает сверлить меня голосом, полным недовольства.

- Я, конечно, люблю воду, но не настолько...

- Веспер, — произносит она мое имя, сжимая челюсти. — Гребаная ты вечерняя звезда! — о, спасибо, что напомнила мне значение моего имени. Ну что ж, я старался, выбирал сам. — Сейчас у меня все тело болит от того, что я тебя вчера тащила, потому что тебе, понимаешь ли, вздумалось посмотреть, как мужики трахают трупы! — взрывается она на повышенных тонах.

«Вот оно что, не отпустило ее еще после случившегося».

- Ну, понимаешь, — разводя руки в стороны и садясь на колени, говорю я. — Я и трупы — одна семья. У нас нет секретов друг от друга.

- Ах, так, может, ты присоединишься к ним? Какого хрена ты тут делаешь, Веспер?! — она указывает на меня пальцем, уходя к ванной. — Вчера от тебя было мерзко, а сейчас — вдвойне, со свежей головой! — кричит из-за двери.

- Так мерзко, что аж текла по до мной?! — отвечаю я, раздраженно повышая голос. — А, шельмочка?!

Она резко выбегает из ванной со стаканом воды, намереваясь облить меня, но я успеваю ее остановить руками. Это срабатывает, но язык Джанан — как всегда — не унимается:

- Из нас двоих течешь только ты, Веспер! — громко говорит она, угрожающе приближаясь ко мне с полным стаканом воды. — Как. Чертова. Шлюха со стажем в миллионы лет! Никто с тобой не сравнится!

«Как хорошо, что за столько лет я научился держать себя в руках. И, тем более, глупые оскорбления не способны вывести меня из себя. Ведь так? Да, именно. В конце концов, я ведь не какой-то подросток».

- Джанан, давай спокойно поговорим...

«К тому же, у меня сейчас нет сил на новый раунд выноса моего мертвого мозга, который от каждого звука ее голоса болезненно вздрагивает».

- Ты — гадкое ничтожество, Веспер! Я вижу тебя насквозь! — крик ее разносится по комнате. — Общаться с тобой — бессмысленно!

В комнату врываются Эреб, Мракнос и Шакал. Они смотрят на нашу сцену с недоумением, но я и Джанан, погруженные в кипящий ад чувств, на них не обращаем внимания.

- Ты все время унижаешь людей, а сам — ничем не лучше! — продолжает она кричать. — Такой же лживый, мерзкий и гадкий, как те извращенцы, которых ты сам погубил!

Голова у меня раскалывается от ее криков, словно рвутся все мосты терпения.

- Хватит устраивать трагедию! — глотаю гнев и начинаю кричать сам. — Мы уже говорили об этом! И не лги мне! Ты сама благодарна мне за то, что я уничтожил их! Так зачем лицемерить, милая?!

- Это не отменяет того, что ты был соучастником всего этого ужаса! — она выплескивает воду на меня еще раз, брызги стекают по лицу.

Я резко вскрикиваю и вскакиваю на колени:

- Тебе срочно нужно лечить нервишки, Джанан!

- С тобой справиться может только неадекват! — возглашает она.

Крепко сжимаю руки, чувствую, как напряжение поднимается к предельной точке.

«Что за сучка... ».

- А думаешь, их в зоопарк примут? Мы бы могли их продать или что-то в этом роде, — слышу насмешливый голос Эреба.

- Не думаю, что эти экземпляры — с интеллектом ниже плинтуса — смогут достойно развлечь публику, — со вздохом отмечает Мракнос.

- Лицемерка! — кричу я, чтобы Джанан, которая снова пополняет свои водяные резервуары, услышала меня.

- Чертов двуличник! — добавляет она, голос ее полон ярости.

Мрак, мне сейчас совсем невыгодно растрачивать свою энергию через лишние эмоции, поэтому, когда Джанан выходит из ванной с очередным стаканом воды, я миролюбиво вытягиваю руки.

- Все, Джанни. Давай поговорим спокойно. Мы оба — взрослые люди, — говорю я тихо и мягко, пока она внимательно слушает. — Расскажу, зачем ходил в эти подвалы. Ты поймешь, у меня не было выбора, кроме как наблюдать за всем этим.

Только мне кажется, что шельмочка действительно послушает меня, как она с размаху снова выплескивает воду мне на лицо.

- Да пошла ты! — реву я, вскакивая с кровати. — Неуравновешенная!

Кажется, лицо горит или мне только кажется? Неважно. Мышцы лица болят — напряглись до предела, а Джанан... сначала смотрит бесстрастно, а потом из ее уст раздается громкий, искренний смех.

Джанан смеется так несколько минут, а все, что я хочу сейчас — засунуть свой член в ее рот. Предварительно растяну его пальцами, чтобы она предвкушала весь масштаб того, что ее ждет — чтобы почувствовала каждый миллиметр. Еще чуть-чуть — и мне станет полностью наплевать на все мои принципы, на то, что мы не одни в этой дьявольской комнате.

Девчонка перестает смеяться и демонстративно вытирает скопившиеся в глазах слезы. Она не отводит от меня насмешливый взгляд. Ни следа былой ярости на девичьем лице.

«Мрак, меня трижды облили водой — и хоть я и люблю ее как ни крути, сейчас она не успокоила мои мысли. Напротив, она только зажгла их ещё ярче, этой стервы, что стоит передо мной».

- Веспер, как легко тебя вывести из себя, когда ты так уязвим, — произносит она, бросая на меня проницательный взгляд, затем разворачивается и, не оглядываясь, уходит в ванную, захлопнув за собой дверь.

Я мгновенно срываюсь с места, намереваясь догнать эту мерзавку, но вдруг меня кто-то хватает за руку.

- Успокойся, Веспер, — требует Мракнос, мягко, но решительно отпуская мою руку. — Ты теряешь контроль. Это может иметь серьезные последствия.

Я зажмуриваюсь на мгновение, пытаясь сдержать рост эмоций, которых внутри меня так много. Впервые за долгое время чувствую, что я на грани — и это не только из-за проклятого утра, которое устроила мне Джанан. Это — вся эта битва внутри, вся эта борьба за контроль — изматывает меня.

«Вы думаете, что Смерть не устает? Еще как устает, особенно — когда ей приходится постоянно противостоять живым эмоциям людей, которые все сильнее подавляют ее мёртвые».

- Ты прав, — тихо говорю я, открывая глаза и выдыхая. — Нужно остановиться.

«Могу ли я снова найти баланс? Или я обречен все время играть с огнем, пока он не поглотит меня полностью?».

Шагаю к двери, так как не желаю больше ни с кем говорить, и спускаюсь на кухню. Чтобы себя хоть чем-то занять, включаю чайник и беру свою чашку, которая больше всего мне понравилась — белая, без рисунков.

«Пустота, воссоздающая тишину и беспристрастность».

Да, я стою на кухне и завариваю себе чай в одних трениках и белой, мокрой футболке, будто бы я не Властелин смерти, а обычный мужчина, сам готовящий себе завтрак.

На самом деле, объяснение этому есть: Пол отправил Линду на заслуженную пенсию, оставив в доме только проверенных поваров — их он проверил пятьдесят раз, не меньше.

Джанан будет очень рада узнать, что эта женщина больше не живет с ней под одной крышей. Эти двое терпеть друг друга не могли. Одна, которая молодая, постоянно сжигала своим взглядом старую, пока та наседала на мои уши и жаловалась, какая бескультурная жена мне досталась.

И я не могу не согласится с Линдой, потому что вчера, эта самая жена, раздвинула перед другими мужчинами ноги и ...

Так. Нет. Хватит.

- Он с ромашкой? — спрашивает Шакал, садясь рядом. — Тебе нужен чай с ромашкой.

- Не издевайся, — бормочу я, присаживаясь на высокий барный стул.

Шакал остается сидеть рядом с моими ногами, не сводя с меня взгляда.

- Я уже говорил тебе, и не раз, что являюсь единственным здесь, кто хоть немного тебя понимает. И в отличие от Эреба и Мракноса, поддерживаю то, что ты делаешь, пусть даже о многом не знаю, но зато догадываюсь.

Перевожу на своего пса заинтересованный взгляд. Его умные глаза смотрят на меня, и снова, может быть, в сотый раз, я поражаюсь тому, что Шакал обладает куда большей проницательностью, чем мои тени.

- Порази меня. Поделись своими доводами, — бросаю я, полностью развернувшись к нему и оставив чашку с чаем в покое.

- Ты стоишь на распутье, и это истощает тебя. Так сильно, что ты втайне размышляешь о том, чтобы сдастся, или полном исчезновении, но чувство справедливости не дает тебе этого сделать. И я понимаю тебя, Веспер, потому что, как и ты, считаю, что Жизель поступает несправедливо с тобой. Мы все на твоей стороне в этом — однако в том, в какую сторону ты в итоге решишь пойти — нет. Мракнос и Эреб хотят вернуть все как было...

- А ты чего хочешь? — резко перебиваю я.

- Я хочу, чтобы ты поступил правильно, пусть в твоем мировоззрении нет места такому понятию, как правильность. Но я приму любое твое решение. Только прошу — не вреди тому, в ком обрел свой лик.

- Какими мудрыми словами ты разбрасываешься, — смеюсь я коротко.

- Что поделаешь, я иду одним путем со Смертью, которая, как бы это странно ни звучало, многому меня научила.

Шакал на мгновение задумывается.

- Забрав меня с собой, ты научил меня неизбежности. В приюте, запертым в клетке, я часто думал, что вот-вот перестану дышать. Очень боялся этого, потому что хотел жить, пусть и в таких гадких условиях. Такие мы, собаки, очень живучие существа, но с твоим приходом я понял: бояться больше не стоит. Мой жизненный путь завершен, и так тому и быть.

«Знал бы ты, Шакал, что я эгоистично забрал тебя, и ты мог бы прожить еще с десяток лет».

- Все же ты слишком мудр для собаки, — решаю я перевести разговор в другое русло.

- Я не просто собака, а пес Смерти, и горжусь этим. Знай, — самодовольно произносит он.

«А еще ты мой друг, самый настоящий», — думаю я, но не произношу этих слов вслух, потому что... не умею говорить такие слова, когда это действительно нужно.

- И все же, это не значит, что я не буду тебя осуждать.

- Не начинай, — прошу я, закатывая глаза, и все таки делаю глоток чая: неосторожный, чувствуя, как горячий напиток обжигает небо.

- Когда ты уже прекратишь свои покатушки к этой черноволосой бабе?

«Мрак, еще разговор о Нокс мне не хватает в придачу к этому ужасному утру».

Внезапно раздаются шаги, и мы оба — я и Шакал — оборачиваемся одновременно.

Нас застает врасплох ужасно недовольный Пол Хардинг. А почему он такой? Потому что я натворил дел этой ночью.

- Веспер, иди за мной, — приказывает старший Хардинг и уходит.

«Почему всех приспичило поговорить со мной этим утром?».

Дернув напоследок Шакала за ухо, я смиренно шагаю за Хардингом в его выбранный кабинет. Усаживаюсь в мягкое кожаное кресло перед столом, он же, напряженно и сосредоточенно, садится напротив. От этого ощущаю всем своим мёртвым нутром: разговор не обещает быть лёгким.

«Я был к этому готов».

- Что ты устроил, Веспер? — ух, а он не церемонится. — Ты знаешь, кто был в этих подвалах. Лучшие в политике, известные личности, которых сейчас разыскивают все спецслужбы — и государственные, и частные. И если ты думал, таким образом, довести до общественности, что буквально в центре Лондона убивают девушек, а потом трахают их, то ты просчитался, потому что все улики скрыли мгновенно. Кристиан только что сообщил мне, что сегодня в Парламенте объявили: эти идиоты играли в бильярд по землей, Веспер. В бильярд! — кажется, он сейчас задохнется от злости. — Никто не знает, как они оказались там, похороненные под грудой бетона. А если представители Парламента узнают, что в этом замешан ты, поддержки нам от него не ждать. Они усомнятся в силе кланов Глазко, и тогда у Фридамора появится еще больше возможностей, чтобы склонить его к принятию закона о независимости Шотландии от Великобритании, проведение которого, уроды, кстати, назначили уже на лето следующего года. И вместо того, чтобы найти связь между Фридамором и всем этим дерьмом, ты сорвался!

«Скажи спасибо своей сестре».

Молчу и жду, когда Пол хотя бы немного расслабиться, но он продолжает смотреть на меня, сжав кулаки, с каким-то недоверием. Согласен, я давал довольно мало поводов, чтобы мне доверять.

- Брось, Пол, — спокойно говорю я. — Как, по-твоему, люди решат, что это сделал именно я? Заложил огромную бомбу под землей? Или, может, использовал силу... ? Никто в это не поверит. В первом случае, потому что никто не найдет остатки взрывчатого вещества, а во втором, потому что это просто не реально. А что касается тех, кто там был...  мне хватило десять минут, чтобы понять, что все они пустышки. Никто из них не был в курсе, кто управляет этим подвалом.

- Даже Нокс и Финли?

Мой громкий вздох — вся реакция на этот вопрос.

- Эти ребята заверили меня, что уже пару лет используют свою резиденцию только для проведения подобных вечеров, на многих из которых даже не присутствуют, так как часто мотаются в Эдинбург.

- Хочешь сказать, что кто-то использует пространство под домом без их согласия?

- Вполне возможно.

- Ты им веришь?

- Верю, — отвечаю я твердо, так, чтобы он даже не сомневался в честности моего ответа.

Но Хардинг не промах. Он внимательно сканирует меня взглядом ровно минуту, словно пытается проникнуть в мою голову, а затем продолжает:

- Я уж было подумал, что ты специально устроил весь этот хаос, чтобы скрыть улики, зная, что я на хвосте у Абрамсона, или чтобы развязать войну. Ведь падение нашего имиджа в глазах английской власти точно привело бы к тому, что у меня не осталось бы другого выбора, как пойти на Фридамора с оружием.

Я усмехаюсь, потирая пальцами нижнюю губу. Пол же продолжает смотреть на меня острым, пронизывающим взглядом — у него никак не выходит из головы фраза того бедолаги о том, что у меня есть цель — развязать войну между кланами.

«Может быть, ему просто нравится так думать», — размышляю я.

У Пола Хардинга ведь очень сильно чешутся кулаки из-за этого Фридамора. Все, что его сдерживает, — Кодекс чести, который в любой момент может стать ничем.

Когда, по-вашему, правило начинает терять свою силу? — Когда перестает быть внутренним принципом, когда человек понимает, что его соблюдение не обязательно для достижения целей. 

- Не осуждай меня за эти мысли, Веспер, — вдруг говорит Пол. — Ты сжег важного свидетеля, который мог бы доказать, что Фридамор покушался на жизнь Джанан.

- Совет давно на его стороне. Вряд ли бы они серьезно отнеслись к твоим доказательствам.

- Я мог бы попробовать...

- Это было бы бесполезно, Пол. Не трать время на то, что не приносит пользы. Ты правильно сделал, что приехал в Лондон. Здесь больше возможностей нарыть что-то на Фридамора и... твоя сестра, которая в тебе сильно нуждается.

Пол улыбается и тихо смеется, как-то грустно и отчаянно. нервно перебирая какие-то бумаги на столе.

- Все, в чем она нуждается, так это в моем ремне, — с этим, пожалуй, я уже сам разберусь. — Когда я утром увидел вас на пороге... тебя мятого и слабого, а ее практически обнаженной и всю в ссадинах, мне хотелось убить вас обоих. Скажи, мне стоит переживать?

«А стоит ли мне говорить Полу, что Жизель заманила Джанан в подвалы, а потом ее чуть не изнасиловали? Не думаю, иначе он совсем свихнется. Хардинг ненавидит Жизнь».

- Нет, — отвечаю спокойно я. — Она порвала платье, когда помогала мне выбраться из особняка. Я не мало так сил потратил. А потом мы хорошо позабавились в кустах...

- Я не хочу знать, — чуть ли не рычит Пол, чем вынуждает меня засмеяться.

«Братишка ревнует. Ведь его сестра уделяет мне гораздо больше внимания».

- Рассказал бы ты уже ей все, Пол. Джанан — большая девочка, — сама от насильника спаслась. — Уверен, она бы поняла тебя.

Пол устало вздыхает и откидывается на спинку стула, не сводя меня взгляда, в котором так и читается вопрос: — «Ты совсем идиот или притворяешься?».

Но вслух он озвучивает совсем другой:

- Может, уже все расскажешь ей ТЫ?

Улыбка тут же спадает с моих губ. Мне не нравится этот вопрос.

- Что должен ей рассказать Я? — строю из себя дурочка.

- Все, Веспер, — отвечает Пол, пожимая плечами.

- Прямо все?

- Прямо все.

Мы молчим, не отрывая друг от друга взглядов. Я понимаю, Хардинг беспокоится за свою сестру. Он уже давно заметил, что она ко мне не ровно дышит, но при этом сопротивляется, не желая идти против своих принципов. И для нее все это может закончиться трагедией. Ведь Джанан трудно прощать себя и кого-либо.

- Ты знаешь, — начинаю. — Я пытался достучаться до Джанан. Сделать так, чтобы она поняла меня. Но она не такая, как ты, Пол. Вы — разные. Она никогда не поймет Смерть. Даже если я расскажу ей все, она продолжит осуждать меня. Я был уверен, что успею подготовить ее, но Жизель вмешалась в мой план, передав ей послание, в котором открыла преждевременную правду. Видишь, что из этого вышло, — развожу руками в стороны. — Мы пытаемся довести друг друга до ручки и этому не будет конца, пока Жизель не оставит меня в покое или я не проиграю.

- Может, мне все таки отдать ей... ?

- Нет, — резко перебиваю его, поняв, что он имеет в виду. — Ты не сделаешь этого, пока я не скажу. Пусть оно также и продолжает храниться в вашем старом доме, который теперь принадлежит Расмусену. Оно там в надежных руках.

«Пусть Джанан до него однажды чуть не добралась, но мы вовремя тогда среагировали».

Пол ничего не отвечает мне, но я прекрасно знаю, о чем он сейчас думает. Хардинг считает, что я ошибаюсь, но я никогда не допускаю ошибок в вопросах, касающихся памяти. Тем более, когда она мне не известна.

Встаю и, кивнув Полу, иду прочь из кабинета.

«Мне срочно нужно на свежий воздух».

Выхожу на террасу на втором этаже и, облокотившись обеими руками на ограждение, вдыхаю полной грудью воздух, будто я в нем нуждаюсь. Осенняя прохлада покрывает обнаженные участки моей кожи, а нависшая над моей головой пасмурность радует мой взор. Как и шельмочка, что сидит на лестнице, ведущей ко входу в особняк, в джинсах и черной куртке, и играет с Шакалом, бросая ему палку.

«Пес все таки до нее добрался. Ну, ладно, надеюсь, он приведет ее в чувство».

- Шакал сейчас так не похож на твоего смертоносного, бойцовского пса, — вдруг говорит возникший рядом со мной Эреб. — В последнее время он ходит грустным, но рядом с Джанан становится веселым.

Эреб прав. Бегающий за палкой Шакал действительно сейчас больше напоминает обычного добермана, который гуляет со своей хозяйкой, и это зрелище снова возращает меня к мыслям:

«Я забрал его однажды и даже не спросил, хочет ли он оставаться со мной. Мрак, почему я вообще об этом думаю? Не должен. Смерть не может об этом думать».

- Ты отвернулся от него, Веспер. От всех нас. И не отрицай этого, — я и не отрицаю. — Мы не давим на тебя, потому что знаем, ты что-то замышляешь, и это то, от чего мы точно будем тебя отговаривать, — несомненно, ты особенно. — Но я просто надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — даже не сомневайся. — И мне не нравится, как на тебя влияет эта девчонка. — начинается. — Мне даже кажется, что ты позволяешь ей уничтожать себя. — кажется ему. —Черт, Веспер, скажи, что ошибаюсь, — только не это. — Веспер, скажи, что я не прав.

- В чем? — я раздраженно оборачиваюсь к нему.

Эреб стоит рядом, опираясь руками об ограждение. Он в стильном черном пальто, кожаных перчатках, борода у него отросла чуть больше, чем раньше, что придает ему еще более грозный вид.

- В том, что ты не влюбился в нее, — он бросает взгляд туда, где сидит Джанан. —Помнишь, я приходил к вам перед вашей помолвкой? Тогда ты уверял, что не поддашься чувствам, а потом — признался, что все-таки поддался.

- Эреб, ты путаешь великое чувство любви, о которой поют оды, с простой привязанностью и желанием потрахаться. Я не люблю Джанан, я просто хочу ее — во многих смыслах. Хочешь, расскажу подробно о каждом? — выпаливаю я, кажется, слишком громко.

Надеюсь, Джанан не услышала, хотя почему меня должно это волновать?

- Избавь меня от этого, — он качает головой и смотрит перед собой.

- Тогда не говори чепухи.

- Но почему именно ее, Веспер?

«Да потому что, мать твою».

- Ну, потому что я привязался, и сейчас, в связи с обстоятельствами, она всегда рядом и это удобно.

- Просто удобно? — скептически спрашивает он.

- Да, — отвечаю я нетерпеливо.

- Помнишь, после всего, что произошло на помолвке, Мракнос задал тебе вопрос: «Ты уверен, что собираешься идти дальше, Веспер?» Продолжаю цитировать его слова: «Ведь Джанан лишилась своего бессмертия. Седьмой номер пал. Тебе больше ничего не угрожает, если ты просто исчезнешь из ее жизни». Как видим, ты не исчезаешь. Мы все — я и еще восемнадцать теней — решили, что наш Властелин просто держит под носом орудие мести своей сестры. Но знаешь, что меня настораживает? Ты не убиваешь ее.

- Потому что сохранение её жизни — одно из условий ее брата.

- Нет, ты меня не понял. У тебя, в принципе, никогда не было цели убить девчонку, — говорит он со вздохом. — Поэтому я и подумал, что, может быть, ты втайне влюблен в нее.

- Все гораздо сложнее, — добавляю я, вздыхая. — И я умалчиваю о многом не потому, что это только моя прихоть, Эреб. Хотя, не буду лукавить — то, чем все это закончится, будет только моим решением. За Смертью — конец.

«Пусть Жизнь и думает, что только она определяет место каждого в этом мире — она сильно ошибается».

Улыбка Эреба подсказывает мне, что ему понравились мои слова. На самом деле, и мне тоже — прозвучали достаточно воодушевляюще.

«За Смертью — конец, а за Жизнью — начало, так было и так всегда будет».

Опускаю глаза вниз: Джанан уже не сидит на лестнице, а стоит у дорожного кольца перед домом, но также продолжает кидать эту несчастную палку, которую Шакал уже так разодрал своими острыми зубами, что от той скоро ничего не останется.

- Я бы хотел влюбиться, — внезапно нарушает тишину Эреб. — Если бы для нас это не было так опасно, наверное, это была бы моя цель. Надоело одиночество. Мне так плохо, что недавно я пил бренди, сидя рядом с мартышкой в Лондонском зоопарке, — он горько усмехается. — Во мрак бы согнать это бессмертие, когда не можешь по-настоящему почувствовать себя счастливым.

- Каждый из вас, из моих теней, — мое продолжение. В Смерти нет счастья, а значит, и в вас, — поворачиваюсь к другу, который все это время внимательно смотрел на меня. — Тебе нельзя влюбляться, Эреб. Ты слишком верен. Так верен, что не сможешь очухаться и взять себя вовремя в руки.

«Да уж, это — проблема».

- Не переживай, — улыбается он во все тридцать два зуба. — Чтобы влюбиться, нужно знать, что такое любовь, а мы этого не знаем. Правда, Веспер?

Его вопрос словно впечатывается в мое сознание. Я прикрываю глаза, отдаваясь воспоминаниям:

«Я — в своем царстве. Белые локоны, глаза цвета золота, полные надежды, которая разбилась о мою холодность. Тогда я думал, что могу управлять всем, но, как оказалось, есть то, что мне никогда не будет под силу. То, что в итоге ходит за мной попятам уже целый век, и я никак не могу от этого избавиться».

- Правда.