Глава 19

Веспер

Внимание! Сцены в этой главе могут быть не приемлемы для некоторых читателей!

Ночь — время, когда природа зовет к сну, а душа стремится отдохнуть. Но ни я, ни мои приближенные не смыкают глаз; не только потому что сон нам не доступен, но и из-за поисков остатков наемников, что осмелились преследовать мою жену.

- Маленькая группа из пяти мужчин в черной экипировке преследовала девушек по центру Лондона, пока другая дежурила в авто — именно ей они были в итоге нагнаны, когда в дело вмешалась неизвестная женщина, мчавшаяся на ярко-желтой феррари. Она исчезла так же быстро, как и появилась. Арабелла Белчер успела выйти из ее машины, чтобы последовать за вашей сестрой, — но кто был за рулем? Ожидаю скорого ответа на этот вопрос, — отчитывается один из бойцов своему главе — Хардингу, который менее часа назад прибыл в столицу Англии и тут же был втянут в очередные приключения своей сестры.

Мы — в комнате Джанан. Девушка все еще лежит у меня на руках, ее голова покоится на моем плече. 

«Если бы Джанан узнала, в каком положении сейчас находится, то наверняка бы впала в ярость. Ведь когда я подбежал к ней, встревоженный тем, что она снова устроит истерику, потому что опять убил при ней людей, девчонка оттолкнула меня, а потом упала на землю. Находясь в состоянии эмоционального подъема, я не успел вовремя среагировать и поймать ее, а теперь надеюсь, что у нее нет сотрясения или чего похуже».

А эти двое решили прояснить все обстоятельства произошедшего прямо сейчас, когда в первую очередь нужно оказать помощь Джанан. Почему меня единственного это волнует? 

«Тук-тук».

Мрак, если это не доктор, то я просто разнесу все больницы этого города в его поисках. Мне все равно, пусть это даже будет простой врач, а не принадлежавший к особой касте, что занимается здоровьем королевской семьи.

«Я не позволю лечить Джанан кому попало», — сказал мне Пол, на что я выругался и покрыл его двухэтажным мраком, образно говоря.

С другой стороны, я его понимаю. Ведь Джанан раньше была бессмертна и никто не беспокоился о ее здоровье. Сейчас — дела обстоят иначе.

Так вот, об элитном враче...

В комнату входит молодая женщина в медицинском халате и с пластмассовым кейсом в руках. Она внимательно оглядывает обеспокоенного Пола и бойца, а только потом переводит взгляд на меня.

- Мне вас поторопить? — спрашиваю я нетерпеливо.

Мадам с длинными ресницами, которые, кажется, в любой момент могут отвалиться, открывает рот, чтобы что-то сказать, но я не даю ей договорить:

- Еще раз спрошу: поторопить? Уже пятнадцать минут ждем вас. За это время человек мог бы «копыта отбросить». Или вам было очень важно добраться до нас на своем бентли, а не на спецтранспорте, который без пробок доставил бы вас сюда?  — почти кричу на нее.

- Тише, Веспер. Спокойно, — пытается успокоить меня Пол, положив ладонь мне на плечо.

Но не он приводит меня в чувство — Джанан тихо что-то простонала при моем крике.

- Черт, — ругаюсь я, прижимая губы к ее лбу, который кажется горячее, чем обычно.

Она сразу успокаивается, продолжая тихо сопеть в моих руках.

«И так постоянно, когда Джанан вновь вызывает во мне неожиданную тревогу. Мог бы сказать, что мои чувства — лишь тень заботы о ней, что я боюсь опоздать, чтобы защитить ее — ведь договаривались с Полом, что она еще не скоро встретится с моей истинной сутью. В этом есть своя часть правды, но есть и другая, сокровенная истина, которая принадлежит лишь мне: я так привык к Джанан, что мне трудно представить себе мир без ее присутствия. Слишком крепко привязан к ее эмоциям, к ее жизни, и не хочу отпускать».

Я не хочу никому отдавать ее...

Знаю, эгоистично, но какой есть. Я никогда не считал себя хорошим, даже совсем чуть-чуть. 

- Мне нужно осмотреть пострадавшую, — говорит женщина в белом халате, протягивая руки к Джанан. — Вы позволите...?

Я не понимаю, что на меня находит — мгновенно бью по ее руке, отупев от гнева. Мадам подпрыгивает на месте, и ее пышная грудь заметно подпрыгивает и, кажется, даже ударяется об ее собственный подбородок. Она испуганно останавливается, глядя на меня.

- Веспер, черт тебя дери, положи Джанан на кровать, — рявкает Пол. — Немедленно.

- Ты мне не указ, — упрямо не унимаюсь я.

- Она — моя сестра! — вмешивается он.

- Она — моя жена! — отвечаю я с холодной усмешкой.

- Фиктивная! — восклицает Пол, смотря на меня с ярым недовольством, сверху вниз.

«Мрак, он победил».

С большой неохотой отрываю от себя Джанан, укладывая ее на кровать. Стараюсь сделать так, чтобы ее юбка не задралась выше дозволенного. Но тут ощущаю чужой взгляд: поворачиваюсь к бойцу — ловлю его глаза, ползущие туда, куда бы им не следовало смотреть. Он мгновенно отводит их в сторону.

«Тебе больше не жить».

Опять смотрю на Джанан — она без сознания и совсем безвольна.

«А тебе ходить с побитой задницей за то, что носишь такие короткие юбки».

- Кхм, — слышу рядом противный кашель. — Не могли бы... отойти? — обращается ко мне докторша.

- Нет, — твердо отвечаю я. — Будете делать свою работу при мне. Глаз с вас своих сводить не собираюсь.

«В этом городе, что не является подконтрольной территорией Хардингов — я никому не доверяю. Знаю, Пол надеется на свои связи, которые у него здесь есть, но у врагов его клана их не меньше. Поэтому, кто знает, что на самом деле на уме у этой врачихи».

Из размышлений меня вытягивает жалобный стон, который явно принадлежит Полу. А, ну да, я все еще не собираюсь сдвигаться с места. И мне абсолютно все равно на то, что об этом думает старший Хардинг. 

Сейчас мне важно, чтобы Джанан открыла глаза и чувствовала себя хорошо. Мне невыносимо смотреть на ее лицо, на котором нет ни капли эмоций. Не думал, что буду так мучиться из-за этого. 

«Как интересно... желал привязать к себе Джанан, но в итоге сам хорошо подсел на нее. Может, мне все же убить девчонку и сделать ее своим палачом? Бредовая идея. Самая глупая, потому что, черт, в головах моих верзил нет ничего, кроме задачи служить мне. От проявления эмоций они тем более далеки».

- У девушки сильно истощение. Гемоглобин понижен, еще и уровень алкоголя в крови высокий. В таком состоянии пить ей противопоказано, — докторша сочувственно смотрит на Джанан и продолжает: — Необходимо ждать, когда она очнется. Девушка сильно вымоталась.

- Интересно, Веспер, а что так сильно вымотало Джанан? Или, может быть, «кто»?

«Я тоже очень сильно хочу узнать».

- М? Ты намекаешь на кого-то конкретного? — спрашиваю с полным равнодушием, не отрывая взгляда от Джанан.

- На тебя.

«Ух ты, у кого-то братские чувства проснулись».

- Я вколола ей обезболивающее и снотворное. Теперь ей нужен покой, который, надеюсь, вы ей предоставите, — говорит докторша, поднимаясь с кровати. — А еще мне нужно ее переодеть.

- Я сам ее переодену, — настойчиво заявляю я. — В ваших услугах больше не нуждаемся.

- Веспер, я считаю, будет лучше, если это сделает доктор... — Пол косится на ее бейджик. — Эванс. 

- Нет, — перебиваю я Пола. — Я не позволю этой малознакомой даме глазеть на полуобнаженную Джанан, когда та без сознания.

По взгляду Хардинга понимаю, что ему стало ясно, почему я не хочу оставлять его сестру с незнакомым человеком. Сейчас нам необходимо быть осторожными.

- Хорошо, — соглашается Пол, смотря на докторшу. — Прошу за мной. Мне нужно, чтобы вы подписали некоторые бумаги.

Когда мы с Джанан остаемся одни, я закрываю дверь на замок, чтобы никто не помешал нам, и выключаю основной свет, оставив только ночник возле кровати.

Я сажусь рядом со спящей девушкой и долгое время просто смотрю в одну точку.

«Что я здесь делаю? Сейчас я не должен волноваться о девчонке, из-за которой столько бед. Мне нужно продолжать следовать своему плану, ради выполнения которого я прилетел в Лондон и недавно посетил Эдинбург. Пусть Жизель тоже не сидит сложа руки, я уже показал ей, что могу быть ведомым, благодаря ее действиям. Но достаточно — иначе все, что я сделал окажется напрасным».

Вздыхаю, крепко сжимая кулаки. 

Даже Смерти требуется самообладание рядом с человеком. Когда такое было? Да никогда. Я всегда оставался холодным внутри, а Джанан заставляет меня — пусть и не гореть, но наполняться искрами, из которых может возгореться настоящее пламя, способное меня уничтожить.

«Я просто переодену ее и уйду. С безэмоциональной, спящей Джанан это сделать гораздо проще. Я бы едва ли справился с ней, если бы она отвечала мне не только телом, но и эмоциями, а если бы еще начинала лгать — окончательно бы слетел с катушек. Но гораздо ужаснее — видеть в ее глазах то, чего на самом деле нет или есть, но в недостаточном количестве. И задаваться вопросом: с ней что-то не так, или я окончательно сломался?»

Эта девчонка скоро станет мастером в искусстве пудрить мозги даже самой Смерти. Еще чуть-чуть — и она начнет продавать свои гайды в Интернете.

Захожу в гардеробную. Средь груды женской одежды нахожу большую футболку, которую собираюсь надеть на Джанан. Но сначала нужно... раздеть ее.

- Веспер, ты будто ни разу в жизни не раздеваешь женщину, даже спящую. У тебя в активе секс втроем, оргии. Видел столько обнаженных тел, сколько, наверное, городов на Земле. Почему ты тогда нервничаешь? — злюсь сам на себя, стоя рядом со спящей Джанан, держа в руках футболку, которую в порыве раздражения бросаю в сторону.

«Ты и Джанан видел голой даже тогда, когда она об этом не подозревала: в душе, в кровати или просто гуляющей по комнате, что освещалась только лунным светом. Стоял во тьме и изучал ее — обычное, на первый взгляд, женское тело. Пока не заметил, как завис. Тебя так зацепила эта привлекательность, эта сила, которая так безмолвно притягивала тебя именно к ней, но почему? Понимаешь ли ты? Пока что — ни черта. Кажется, это знание недоступно даже Смерти».

Сжав губы, начинаю медленно и аккуратно расстегивать застежку юбки, стараясь не касаться бедер пальцами, которые когда-то дрожали при каждом моем вторжении в это тело. Воспоминания о том моменте вызывают возбуждение — член мгновенно встал, и я, не церемонясь, вжимаю пальцы обеих рук в женские бедра и осторожно тяну юбку вниз по длинным ногам.

Кажется, мне вновь становится жарко. Пытаюсь охладить разум воспоминаниями о себе: я — Смерть, которая руководит судьбами. Для меня, лежащая рядом Джанан, — просто мешок с душой, которым я пользуюсь без зазрения совести. Но, черт побери, посмотрев на нее в одних капроновых колготках, через которые хорошо просвечивается белье, и в тонкой майке, сразу вспоминаю — передо мной лежит девушка, которая сводит меня с ума. 

И пока я не оставил ее, я буду развлекаться с ней сколько захочу. Она повернется именно ко мне, а не к моей сестре. начнет снова доверять мне, как однажды. Не станет причиной моего заточения в Тенебрисе. Ее боль, обида и ненависть исчезнут, останутся только искренние чувства. Именно такие, а не фальшивые, которые разъедают меня изнутри.

Эти мысли заставляют меня не просто снять с Джанан колготки, а разорвать их прямо на ней, порвать в клочья и отбросить. Меня охватывает внутреннее грызущее чувство — осознавать, что кто-то в будущем будет так же раздевать эту девушку, смотреть на ее обнаженную кожу, касаться ее.

«Так хочется пометить ее, чтобы она никогда меня не забывала. Чтобы следующий мужчина, который посмеет прикоснуться к ней знал, что здесь, в этом теле был я, что я бесцеремонно и грубо пользовался им».

Я теряюсь в моменте, не замечая, как уже сижу между расставленных ног Джанан. В состоянии почти безумия, я касаюсь губами ее колена — ее кожа кажется живой водой, в которой я отчаянно нуждаюсь. Целую ее, облизываю, и в каждом вздохе слышится тихая, едва заметная трещина моего спокойствия.

«Остановись, Веспер».

Медленно целую нижнюю часть ее бедра, слегка впиваясь в него зубами.

«Не поддавайся», — уговаривает меня мое сознание, но я чувствую, как мои пальцы впиваются в ее бедра, уже не в силах остановиться.

«Это — ловушка. Тебе, Смерти, которая оставалась холодной миллионы лет, не хватит сейчас силы воли, чтобы контролировать себя?» 

Я крепче сжимаю девичьи бедра, и в этот миг во мне морозом проносится моя сила. Ладони начинают пылать, обжигая кожу Джанан — ощущение холода становится невыносимым, и кажется, что избавиться от него уже невозможно. Если бы не снотворное, эта девчонка, вероятно, очнулась бы от той горькой боли, которую однажды уже испытала, — боли, что оставила след в ее душе. Но сейчас я не собираюсь лечить ее, как после нашей первой брачной ночи. 

«Хочу, чтобы отпечатки моих ладоней остались на ее бедрах. Я хочу оставить свой отпечаток в ее душе, в теле — навсегда. В каждом атоме ее бытия».

Поднимаю взгляд и вижу, как лицо Джанан морщится. Вероятно, во сне она кричит, как и ее душа — метается внутри от контакта с моей силой. Она боится, что я пришел за ней, чтобы забрать навсегда.

Успокаиваю ее очередным поцелуем, но мои губы уже не на бедре, а между ее ног, прижимаются к чувственному месту поверх тонкой ткани.

«Мне нравится ее запах, вкус ее кожи, звук ее дыхания».

И я собираюсь забрать все, что мне так нужно. Именно сейчас — пусть тьма в моем сознании разгорится в неистовом пламени. Я не остановлюсь, пока не сожму в руках ту дозу искреннего безумия, которая заставит меня забыть обо всем — о совести, о себе самом.

Отодвигаю в сторону трусики и ввожу два пальца в лоно. Джанан, находясь без сознания, реагирует ответным толчком бедрами на мои наглые действия.

«Знаю, это мерзко, и если бы она была в сознании, огрела бы меня за все, что я сейчас делаю и хочу с ней сделать. Но я чуть-чуть... еще один глоток — и остановлюсь».

За все время моего существования я уже был одержим женщинами, но с каждым ярким всплеском этот огонь гас, оставляя после себя лишь тихую пустоту, когда я полностью насыщался их ощущениями. А с этой девчонкой все иначе — ее загадка и искра, ее непредсказуемость словно разжигают в мне непреклонный интерес, превращая привычное в вызов, а страсть — в нескончаемый азарт.

«То, как она сопротивляется возрождению своих былых чувств ко мне, как я буквально наседаю на нее и заставляю быть искренней — и как она лжет, в попытке меня уничтожить. Я не могу отрицать — слабею. Уже давно. Но это не значит, что не борюсь, что не жажду реванша в нашей игре, как и она».

Прижимаюсь губами к ее лону, неспешно целую его, ощущая живую влагу. Ее бедра начинают движением отвечать на мою ласку — все сильнее и страстнее.

- Да... — стону я, ощущая влажность между ее ног и тяжесть между моих. — Да, шельмочка...

«Как бы я хотел, чтобы сейчас она открыла глаза и взглянула на меня — без тени зла, без ненависти, лишь с той искоркой доверия, что однажды зажглась меж нами. Но я знаю — навсегда останусь тем, кто я есть, и она это тоже ощущает. Все сейчас в ее руках — все зависит от того, какой путь она выберет, какую сторону примет, ведь сердце и душа ее — это поле битвы, и исход этой битвы решит все».

Я ускоряю движения языком, страстно целую и сосу чувствительное место, ощущая, как ее тихие, нежные стоны начинают проникать в меня, вызывая мои собственные. Ее бедра чуть дрожат, словно голос ее тела шепчет о доверии, о слабеющей скованности. Она уже на грани — во сне, с этими мягкими вздохами, которые лишь подтверждают силу моего языка. И я знаю — это плохо, так как я вмешиваюсь в глубины ее подсознания, и все же — это тешит мое эго, что, даже в отключке, ее тело полностью отдано мне, что я могу быть для нее всем, чему она так жаждет довериться, даже когда ее разум спит.

«Вот и все, я оставил на ней печать своей несгибаемой власти. Шах и мат, сестра? Что теперь ты предпримешь?»

Я аккуратно натягиваю футболку на Джанан поверх майки, и, склоняясь над ее лицом, все еще ощущая на губах ее вкус. Кожа ее щек пенится от румянца, дыхание учащенно плещется в ее груди, а губы чуть приоткрыты, словно приглашая. Я целую их грубо, делясь с ней той искрой, что только что вспыхнула между нами, — пусть она никогда не узнает, насколько тяжело и горячо было нам этой ночью.

«Действительно тяжело, а еще грязно и несправедливо по отношению к ней, но мне плевать».

.....

- Так странно, да? — заговаривает вдруг со мной Эреб, когда мы оба сидим в гостинной у камина в ожидании палачей и бойцов клана Хардингов, что направились на поиски преследователей. — Век назад мы и не думали, что все обернется именно так. Вы с Жизель пусть и были по разные стороны баррикад, но уважали друг друга, а теперь вы оба свихнулись. Настолько, что пользуетесь человеком, как разменной монетой. Когда такое было видано? Нет, ты, конечно, никогда не отличался особой этичностью, но людей, разве что, воспринимал за средство для получения удовольствия, а не для мести...

- Заткнись, Эреб. В последнее время ты действуешь мне на нервы, — нетерпеливо говорю я, смотря в огонь камина. — Примерно через три месяца все закончится. Возможно, даже раньше.

- Ты, как всегда, не поделишься со мной своими планами? — решает снова завести эту шарманку мой друг. — Правда, Веспер. Я знал все о твоих планах до вечера твоей помолвки, а потом ты закрылся от всех нас. Держишь рядом, но близко не подпускаешь. Что с тобой? Это все из-за Кости? Из-за нее ты потерял доверие ко всем остальным? 

Закатываю глаза и закидываю ногу на ногу, взглянув, наконец, на одну из своих теней, которая сверлит меня напряженным взглядом.

- Кости сделала свой выбор. И, в какой степени, он оправдан, ведь я ужасно к ней относился. Но это не значит, что я позволю ей плести интриги за моей спиной, мешая моим же планам. 

- Мы тоже сделали свой выбор, Веспер! Мы — на твоей стороне! Какого черта?! 

«Что я ему скажу? Что в этой игре не доверяю никому, кроме себя? Потому что цена победы — моя собственная свобода? И я боюсь ее кому-либо доверить? И Мракносу, который усердно выполняет все мои приказы. Вчера он доложил мне, что Кости заметила слежку за ней, и поэтому затаилась. Гордон, с которым она водила встречи, ничем примечательным не отличился, не считая одного факта из его биографии... И все же, я не могу поделиться со своими наблюдениями ни с кем. Слишком большой риск».

- Веспер, если ты не доверяешь нам, то это последнее, чем ты должен заниматься. Мы через столько вместе прошли. 

В его голосе слышится отчаяние.

- Кости это не помешало. 

- Да плевать на нее! И я, и я Мракнос, и Шакал видим, что слабеешь, что медленно теряешь свою силу, но умудряешься держаться. Мы хотим помочь тебе. Может, я и бессмертная, громоздкая пьяница, любящая больше развлекаться, чем решать серьезные вопросы, но ты же знаешь, что я всегда готов помочь: и советом, и делом. 

«Знаю, иначе бы не сидел сейчас рядом с тобой».

Наш разговор внезапно прерывает резкий хлопок двери. В гостиную вбегает взволнованный боец клана.

- Нашли, — произносит он коротко и мы тут направляемся за ним. 

Возле лестницы, ведущей к крыльцу дома, стоят несколько палачей и бойцов клана, Пол и Мракнос. Они окружают избитого мужчину, который сидит на коленях на земле, тяжело дыша и с кровоточащими ранами.

- Один из преследователей Джанан... один из выживших, — объявляет мне Пол, когда я и Эреб подходим к ним.

Останавливаюсь в метре от пленного, что смотрит на меня с язвительной улыбкой и всего одним полуоткрытым глазом. Мужчина, явно, хорошо подготовлен, раз чувствует себя комфортно в плену. 

- Как вышло, что он один остался в живых? — спрашиваю, улыбаясь, но с издевкой.

- Одних убил ты, — отвечает мне Пол, — А других — мои бойцы во время погони. Его одного удалось взять живым.

Медленно подхожу к стоящему на коленях мужчине и беру его за подбородок, чтобы он смотрел только на меня. Мне нужны его глаза — зеркало души, чтобы хорошо видеть его.

- Вижу твое имя, — говорю , вглядываясь в его серебристую ауру, предвещающую скорую смерть. — Логан Брукс. Служил в Афганистане. За умение убивать, аккуратно и чисто, тебя заметил Фридамор Абрамсон и взял в свой клан. Зачем он послал тебя за Джанан Хардинг?

Мужчина смеется тихо, с ехидцей, из его рта течет небольшая струйка крови — видно, кто-то перестарался и выбил ему зуб.

- Лучше тебе не знать. Тебе не понравится мой ответ, муженек, — тихо произносит он.

Снова. Человек стоит пере до мной на коленях и показывает свою самоуверенность. Единственное, что спасает его от моего гнева — то, что не знает, кто я. 

- Мне понравится, — говорю я спокойно, отпуская его подбородок. — После того, что услышу, я сожгу тебя заживо. Ты ведь тоже заживо сжигал людей во время войны? Однажды кинул гранату в машину, на которой передвигалось пятеро гражданских. Тебе нравилось смотреть, как они горят, да? 

Мои слова вызывают нужный эффект. Я могу видеть прошлое человека, его душу, а также предсказывать будущее — если в ближайшее время его ждет смерть.

- Я все скажу, — шепчет он испуганно. — Только не сжигайте, пожалуйста... я согласен на любую смерть, только не на эту.

Усмехаюсь. В его глазах исчезает смелость и гнев — остается лишь страх.

«Какие же удивительно сложные и странные существа — эти люди. Особенно те из них, кто уверенно полагает, что имеет право лишать других жизни. В их глазах, когда речь заходит о чужой судьбе, они изощряются, ищут слабости, придумывают роль, в которую можно воплотиться, чтобы показать свою власть. А вот когда сама Смерть касается их лично, они будто окаменевшие, испуганно прячутся, избегая встречи с ней взглядом. Как же жалко. За такую слабость только покарать».

- Моя группа уже месяц дислоцируется в Лондоне. У Абрамсона здесь свои дела. Мне, как командиру, запрещено знать о них, но вчера я получил приказ — схватить сестру Пола Хардинга и...

Он сглатывает, глаза человека полны отчаяния и ужаса. Конечно, ведь за то, что он рассказывает о делах своего клана, его по головке не поглядят.

- И что? — переспрашиваю, сдерживая гнев.

- И делать с ней все, что захотим, — продолжает он. — Он хотел, чтобы мы показали ей всю жестокость мафии. Такую, чтобы девочка после этого отказалась жить.

Оборачиваюсь к Полу, замечая, как его лицо искажается — жилки играют, он смотрит на стену, будто в отчаянии.

- А еще он просил передать тебе, в случае, если кого-то из нас поймают, что он очень благодарен тебе...

Из глубин леса неумолимо продолжается пронзительный крик ворона, его голо разрывает усталую, напряженную тишину. Каждая секунда кажется вечностью: все затаили дыхание, ожидая следующего мгновения, следующего слова. И я не исключение. 

- За то, что ты разжигаешь войну. Он благодарен тебе за это, — говорит он дрожащим голос.

Я возвышаюсь над ним, словно ледяная тень, взгляд мой холоден и безучастен. Мои мысли — пустота, словно зеркало, в которое не заглянешь.

- Что он несет, Веспер? — голос Пола звучит неуверенно.

- Очевидно, полную чушь, — решает поддержать меня Мракнос, стукнув своей тростью по земле, словно поставив точку.

Я коротко подтверждаю его слова, но более грубо, что не доступно для старика:

- Полную хрень, — безэмоционально, словно произношу сухую констатацию. — Принесите канистру с бензином.

Внезапный крик пленника, его попытка вырваться, — все это кажется мне отдаленным эхом. Он хватает воздух, как рыба, зажатая в сети, и молит:

- Не делайте этого! Прошу-прошу, не делайте! — его голос дрожит, а глаза полны отчаяния и страха.

Я мгновенно поднимаю руку, без колебаний, — резким движением выхватываю канистру из рук одного из палачей и, словно охваченный безумием, бездумно поливаю ее содержимым на наемника. Он хнычет, умоляет, его слова растворяются в этом ядовитом дожде.

- Веспер, какого хрена ты делаешь? — голос Пола звучит с тревогой и яростью, но я не отвлекаюсь. — Не смей! Он — свидетель!

Хардинг вырывает канистру из моих рук, но это действие не может остановить меня. 

Я четко и совершенно отдаю приказ:

- Держите его, — звучит в моем голосе безучастность, словно я говорю о чем-то незначительном. 

И, держа в руке зажигалку, я кидаю ее прямо в мужчину — малейшее движение, и пламя вспыхивает мгновенно.

Тот кричит, его голос срывается, словно порыв ветра, и он вырывается из хватки палачей, горящий, как живой факел, бежит по дорожному кольцу перед домом. Его тело дергается, пока искры не погасают вместе с его надеждами, и он падает на землю, неуклюже шлепаясь.

- Заберите его. Из него получится хороший палач, — хмуро произношу я, словно это самое обычное дело.

Палачи кивают, без слов, и направляются к горящему телу — к финальному аккорду нашего смертельного ритуала.

Внезапно Пол резко хватает меня за воротник рубашки, развернув к себе — его глаза пылают яростью, словно два огненных зеркала, отражающие всю его ненависть и гнев. 

- Ты убил его! — восклицает он, голос его дрожит от ярости. — Ты с Фридамором?! — его губы улыбаются в злобной усмешке, и он добавляет: — Расскажи-ка, как собираешься остановить свою сестру? — его взгляд полон брезгливого презрения. — Никто ведь об этом не знает. Ни я, ни твои тени. Ты не делишься планами. А теперь я узнаю, что Фридамор благодарит тебя за то, что ты развязываешь войну между кланами!

Я не произношу ни слова. Вижу его страх — неустойчивую тревогу, прячущуюся за маской ярости. Остаюсь спокойным. Он должен понять: я не остановлюсь, не отвернусь. В этом вся моя воля — извлечь из всего происходящего свою выгоду.

- То, что он сказал, — бред сумасшедшего, — тихо говорю я, голос мой твердеет, словно сталь. — И я не обязан делиться планами с тобой. Ты не можешь мне указывать. Моя часть сделки — будет выполнена. Фридамор оставит твой клан в покое.

Я смотрю прямо в его глаза. Мой голос звучит холодно, как лезвие, прорезающее тьму: я даю понять, что отступать не собираюсь.

- Смотри мне, — шепчет он, его улыбка неестественна, взгляд безумен. — А то я начинаю сомневаться в необходимости нашей сделки. Не заставляй меня пожалеть о ней. Иначе я заставлю пожалеть тебя.

- И как ты это сделаешь? — усмехаюсь я, его слова вызывают лишь холодную улыбку. — Не играй с огнем, Пол.

Он отпускает меня, слегка толкает назад.

- Заберу у тебя Джанан. Убью ее, — твердо заявляет он, в его голосе ни тени сомнения, но в глазах... в них страх.

Я не спешу отвечать. Лицо мое остается равнодушным, но внутри кипит скрытая буря.

- Ты этого не сделаешь, — произношу я тихо, уверенно. — Ты любишь ее. Одна кровь, все же, берет свое.

- Смерть — единственное, что освободит ее от тебя. Посмотри — она ведь настолько чиста, добра, что не станет твоим палачом. Тогда она попадет в руки твоей сестры... — его голос выбирает паузу. — Не разочаровывай меня, Веспер. 

- Это ты не разочаровывай меня, Пол. И не суйся ни в свое дело. Мои отношения с Джанан и судьба Жизель — не твое собачье дело. Ты не убьешь свою сестру, потому что и сам не желаешь, чтобы она оказалась в руках моей — и, надеюсь, ты помнишь почему.

Этими слова я попадаю в самое яблочко, мгновенно отрезвляя Хардинга. Мне нужно было его остановить, напомнить о том, что нас связывает — о том, что нельзя позволить забыть, что важнее всего, о чем мы должны оба помнить.

- Помню.