Глава 20

Джанан

«Смерть — вечная, неизменная.

Эмоции же, особенно сильные и живые — мимолетность и изменчивость».

Почему чувства так важны в нашей жизни?

Не кажется ли вам, что жить было бы гораздо проще, если бы мы просто не чувствовали ничего? Если бы эмоции исчезли, осталась бы лишь холодная логика, и все сложности утратили бы свою силу. Но именно чувства делают нашу жизнь яркой, насыщенной и подчас невероятно трудной.

Зачем вообще жить, если не собираешься испытать весь спектр эмоций, которыми насыщает нас сама Жизнь? Ведь именно благодаря чувствам мы познаем себя, ищем смысл и находим свою дорогу. Без них жизнь превращается в бесконечную пустоту, где ощущение счастья, боли, любви и страдания исчезают, уступая место безразличию.

Мы живем, чтобы чувствовать и переживать разнообразные эмоции — и в этом уравнении Смерть кажется лишней. 

По крайней мере, я так думала, пока не поняла, что Веспер тоже способен чувствовать по-настоящему. 

«Его внутренний мир — загадка, окутанная тенью, словно глубокий океан, в котором можно тонуть, не найдя дна».

Он мастерски скрывает свои эмоции, словно маскирует уязвимость под хладнокровием и спокойствием, которое кажется неприступной броней. Но когда ему все же удается поддаться чувствам, он раскрывается передо мной словно цветок на рассвете — готовый поделиться своей пыльцой с теми, кто видит в ней источник своего существования.

И я — одна из них. Как та пчелка, стремящаяся к цветочной золотой искре — к ответным чувствам Веспера, который появился в моей жизни именно тогда, когда я была по-настоящему одинока. Он стал первым, кто услышал слово «тень» из моих уст, и, в конце концов, он сделал меня зависимой от себя самого.

Настолько, что, сидя на холодном бетоне посреди дороги и глядя на машину, которая теперь кажется лишь огромной железной гармошкой, я с трепетом наблюдаю, как Веспер бежит ко мне. На его лице — необычное беспокойство, и сейчас он не играет. Не может. Он — словно открыт для чувств, не удерживая их в себе.

«И я ненавижу его за это, потому что это — предел, который он способен испытать. Еще ненависть, злость, ярость — все самое острое и вкусное для него, и способное ввергнуть его в страх и панику его жертв».

Как избавиться от этой невыносимой тяги к нему, которую он во мне и породил? Только одним способом — если он исчезнет из моей жизни. 

Веспер никогда не полюбит меня и не признает свою ответственность за свои ужасные поступки. А если бы он все же признал, то мое чертово доброе сердце, простило бы его. Не сразу, но обязательно. Как я прощала брата все эти годы, как простила мать, отказавшуюся от меня.

Но, честно говоря, я устала. Устала отдавать все — без надежды на ответную искру. Взамен — лишь боль, горькое унижение и горькое призрение, которое словно тянет на дно, не давая вздохнуть.

Поэтому, когда Веспер подбегает ко мне, я предупредительно вытягиваю руки вперед, давая понять, чтобы он не приближался. Стараюсь не смотреть ему в глаза. Ведь я бываю такой наивной, когда смотрю в них. В этих голубых, но холодных океанах пытаюсь увидеть то, чего на самом деле нет.

«Просто исчезни из моей жизни, Веспер. Как можно скорее. Это все, о чем я тебя прошу».

Я пытаюсь подняться с земли, но тут же жалею об этом — пошатываюсь, и меня встречает темнота, необычная и загадочная. В ней я вижу белые блики, которые постепенно сливаются в единое целое и заполняют все пространство вокруг меня.

- Я думал, что еще не скоро увижу тебя, — раздается спокойный, низкий голос за моей спиной. — Но кажется, Веспер начал слабеть, а вместе с ним — и его сила.

Оборачиваюсь и замечаю Лиора, стоящего в нескольких шагах от меня. Его белая мантия вновь струится легкой волной, почти сливаясь с окружающим пространством.

- Значит, я все делаю правильно, — произношу я с ноткой враждебности, вспомнив, как Лиор подставил меня перед Веспером.

- Но недостаточно, — мягко говорит он.

- Может, потому что не следовало провоцировать Веспера? Тогда бы он не стрелял по мне, и я не вспоминала бы лишний раз, что в моем сердце таится ненависть к нему. Или ты не знал, что негативные эмоции мешают испытывать положительные? Наверняка же осведомлен о том, сколько душевных сил мне приходится тратить, чтобы как можно реже вспоминать о том, что Веспер — Смерть и тот, кто убил моего отца и предал меня.

Лиор все также улыбается, его взгляд становится теплее, спокойнее — словно он не замечает бушующие внутри меня переживания.

- Я хотел лишь кое-что проверить, — произносит он мягко, — И, похоже, результат меня порадовал.

- Не хочешь рассказать? — вызов звучит в моем голосе.

- Нет. Разгадка этого может испортить все удовольствие игры, — отвечает он. — А я, как хранитель твоей души, не позволю тебе страдать.

Я смотрю на него, пытаясь постичь его загадочную улыбку.

- Моей души? — переспрашиваю я, и Лиор делает шаг ближе.

- Каждое существо, что живет среди тьмы и света, создано из космического эфира — дара Великой Вселенной, который первыми приняли Смерть и Жизнь. Они — как рукоплескания времени, приспособленные к сути вечности. Вступая на мертвую Землю, эти двое поняли, что разные, и все-таки связанные: за Жизель — все оживало, а за Веспером — погибало. Так было решено — дополнять друг друга, держась на грани, чтобы не утратить баланс. И под холодными земными пластами, где сейчас внушают ужас льды Антарктиды, Смерть встретила своих теней — двадцать созданий, символизирующих завершение цикла жизни.

Лиор делает паузу, и в его взгляде блестит искра — словно он проверяет, заинтересовал ли меня его рассказ.

- Эфир дал этим существам силу: они могут перемещаться в пространстве, сливаться с мраком... Именно они — глаза Веспера, его невидимая мощь и шепот в темноте.

- Кости, Эреб и этот старик... Мракнос? — бормочу я. — Они — его тени?

Лиор кивает. Замечаю, что ему кажется важным подчеркнуть каждую деталь в этой истории.

- Веспер ценит их больше всех. Они — его серебряное трио. Те, кто знает о его планах больше всех остальных, в том числе тех, кто лишь выполняет его приказы...

- О ком ты? — спрашиваю, жадно впитывая каждое слово.

- Об уборщиках — служителях Тенебриса — царства Смерти. Их долг: следить за порядком и поддержанием уровня мрака в царстве.

- А какую роль во всем этом играешь ты? — спрашиваю я, чувствуя, как внутри пробуждается любопытство и тревога.

Лиор продолжает мягко улыбаться мне. Его глаза — зазеркалье, в котором скрывается мудрость. Он мягко берет меня за плечи и ведет по невидимой дорожке, что прорезает пустоту.

- Когда Веспер и палачи лишают душу право на существование среди живых, она передается хранителям. Мы — вершины справедливости, и наша миссия — провести ее через суд.

- Суд? — переспрашиваю я, сердце екнуло внутри.

- Да, суд. Жизнь и Смерть решают: станете ли вы палачами, чтобы искупить свои грехи — или войдете в царство звезд, чтобы вечно освещать Этерион. 

- Палачи — это те же самые грешники?

- Именно. Они служат Весперу, пока не искупят свои грехи. И ты, — он останавливает меня, слегка нажав на мое плечо. — Простила ли ты Глена перед его последним часом?

Я сжимаю губы, и глаза мои наполняются слезами. Пережитая боль вновь наполняет мою душу. В моем сознании оживает образ парня — того, кто когда-то разделил со мной первые, искрящиеся нежностью, романтические мгновения, что теперь изуродованы воспоминаниями о том самом вечере, когда его голову поразила пуля.

- Он сейчас среди звезд — благодаря тебе. Твое прощение подарило ему освобождение. Ты его освободила.

Меня пронзает нежданная волна шока. В голове вспыхивает мысль:

«А что, если бы я не успела его простить? Тогда Глен был бы навечно заперт в тени Веспера — того, кто его убил». 

Один всхлип вырывается из меня с тяжелым вдохом, затем второй и третий — и вдруг я уже сотрясаюсь слезами, что катятся по щекам. В этот момент, совершенно неожиданно, мой хранитель мягко обнимает меня. Его тепло — как спасительный причал, а его объятия — обет надежды. Я чувствую, как внутри загорается огонек былой силы, которую уже давно не ощущала внутри себя.

- Надеюсь, это знание поможет тебе не винить себя за случившееся. Ты часто поступаешь правильно, даже когда сама этого не замечаешь.

Не было никакой правильности в моем внезапном, порывистом решении сбежать с помолвки. Это было лишь проявление эмоции, которые завладели мной несмотря ни на что. Я не смогла справиться с внутренним штормом — и в результате цена этой слабости оказалась трагической: смерть Глена и Кревана.  

И... 

- Я подняла нож на Веспера, хотя обещала себе — никогда не причиню вреда ни одному существу. Моя рука вновь и вновь поднималась, как будто подчиняясь чужой воле. Я стала такой... неправильной, а еще — похожей на него. И если Веспер или кто-то другой попытается напасть — я знаю, что снова могу попытаться убить. И это страшно, потому что он, Смерть, расшатал во мне бурю насилия... 

Я сжимаю зубы от осознания происходящего:

- Он контролирует мои чувства — медленно и мучительно топит меня. Иногда мне кажется, что я уже себе не принадлежу. Я стараюсь быть сильной. Но кто я, когда противостояние со Смертью — нечто неодолимое? Правильно, никто.

Лиор бережно отрывает меня от себя, держа за плечи. Его лицо — без улыбки, только сосредоточение и искра решимости.

- Ты — человек, на стороне которого сама Жизнь. В тебе есть чувства, что Смерть не способна понять или испытать, и это твой козырь. Не бойся его использовать. Веспер стал полагаться на силу, потому что боится потерять контроль над тобой. Где та смелая и дерзкая Джанан, за душой которой мне поручили присматривать?

- Она полюбила Смерть и потеряла себя, — шепчу я, сцепив кулаки и вытирая ими мокрые глаза.

- Забудь о любви к нему. Она — иллюзия. Вы никогда не будете вместе, даже в смертных снах. Ты станешь его марионеткой или звездой, сияющей в царстве Жизни. Или думаешь, что он будет с тобой до конца твоих дней? Он никогда не даст тебе того, чего ты достойна. Твоя миссия — освободиться от его власти. Люби, но — умело, эгоистично, без вреда для себя. Замани его в ловушку чувств, из которой он не выберется.

- Нет, я не смогу. Веспер умен, как змей, он всегда опережает меня, — говорю я. 

Мое сердце колотится одновременно от страха и решимости.

- Джанан, помни — это тот же Веспер, которому ты противостояла до того, как узнала всю правду.

- Веспер топил меня — в воде, стрелял в меня, — мои слова срываются на повышенных тонах. — Он брал меня против моей воли! Иногда мне казалось — он убьет меня или кого-то из моих близких. Чего ты не понимаешь?!

- Он ведь еще не убил тебя. Значит, ты играешь важную роль в его игре.

Я замираю, осознавая весь смысл его слов. 

- Значит, я — его слабое место, — тихо произношу я, будто стараюсь привыкнуть к собственным словам.

Лиор кивает.

- Именно. Он знает, что ты — единственная, кого он не может уничтожить, пока не придет твой истинный час. Даже потеряв бессмертие, ты осталась для Веспера бременем — замедляющим его действия, его план.

- А что же движет Веспером? Как он пытается противостоять Жизель? Каков его план?

- Об этом есть лишь догадки...

- Какие именно?

- Веспер специально обостряет конфликт между кланами Шотландии, разжигает войну, чтобы Жизнь стала уязвимой. Ведь война — словно удар серебряным клинком по ее сердцу. Жизель подобное тяжело переживать. Веспер знает это. Он хочет сделать ее слабее...

- А мой брат? Он...?

- Или слепо служит Смерти или тоже заинтересован в происходящем...

Я остаюсь в молчании, погруженная в размышления, словно тянусь к словам, скрытым за завесой тайн, что скоро должны раскрыться...

«Пол так страшится потерять контроль над Глазко, что вряд ли решится на такой рискованный шаг, способный привести к разрушению всего — в том числе и к собственной жизни. Но что, если, скрывая страх, он не боится пойти навстречу опасности, зная, что на его стороне сама Смерть? Чтобы кланы Глазко остались единственными в Шотландии и вся власть была сосредоточенна в их руках?».

Из размышлений меня выводит напряженный, хмурый взгляд Лиора, который метается по пространству вокруг нас, пока не останавливается на мне. Хранитель снова берет меня за плечи и слегка сжимает их, тем самым заставив смотреть прямо ему в глаза.

- Истинная власть, Джанан, — в умении хранить контроль над своими чувствами и преобразовывать их в силу. Не позволяй Весперу вновь играть с твоей душой, словно с марионеткой — иначе твоя воля станет иссякать, и мрак поглотит тебя без остатка. Не сдавайся, сопротивляйся его коварным манипуляциям. Помни, кто ты: ты — человек, сильный, способный чувствовать счастье, радость, любовь — в отличие от него. Ты — слабое место самой Смерти, и этим следует пользоваться. Освободись от иллюзий, укрепляй свою внутреннюю опору. Поняла меня?

Я киваю, и в этот миг вдруг все вокруг нас начинает сотрясаться. Лиор крепко держит меня, мужские руки — опора в этом хаосе. Его лицо, которое когда-то излучало умиротворение, внезапно превращается в шторм гнева.

- Веспер, — рычит он. — Использует свою силу против тебя. 

- Что?! — мой возглас получается одновременно испуганным и возмущенным, а когда меня одолевает резкая вспышка боли в области бедер, я снова вскрикиваю: — Я хочу проснуться и надавать ему по яйцам! 

Лиор коротко смеется. 

- Кажется, старая Джанан возвращается. 

- Мне больно, — рычу я и кладу руки на бедра, будто они помогут унять уже знакомую мне боль.

«Именно ее я ощущала в нашу первую с Веспером брачную ночь. Он снова делает это — использует свою силу против меня». 

- Сопротивляйся. Пусть твое тело сейчас тебе и не подвластно, и слушается исключительно Веспера, но твоя душа сейчас с тобой. Наполни ее светлыми эмоциями. Оторви ее от Смерти, которой сейчас движет лишь тьма. Ты знаешь, он не убьет тебя.

Я напрягаюсь, снова погружаясь в воспоминания о тех светлых моментах, что связывали меня с Веспером — их тепло и нежность казались когда-то чуть ли не единственной правдой в этом мире. Но почему-то эти воспоминания теперь не оживают так ясно, не дарят того искреннего облегчения и утешения, что раньше наполняли сердце. 

- Почему... почему не получается?! — кричу я в панике. 

- Веспер медленно навязывает свою власть, пытаясь захватить контроль над твоими чувствами, поставить их под свой диктат. Он раздувает между вами огонь темных эмоций, и то, что раньше было нежным и светлым, начинает таять. 

- Нет! Я не дам ему одержать реванш! 

«Не позволю ему лишить силы то светлое, что было между нами. Знаю, Веспер хочет, чтобы сейчас все было иначе. Возможно, чтобы я приняла его таким какой он есть и вновь начала доверять ему — встала на его сторону, не стала оружием против него в руках Жизни. Дала бы ему вдоволь развлечься со мной, пока наша история не закончится, но нет — Веспер навсегда останется для меня Смертью, в руках которой не просто судьбы — на ее руках кровь. И в памяти моей останется лишь один Веспер: тот, кто был со мной три недели — тот, кого я полюбила».

- Попробуй подумать о ком-нибудь другом... о ком у тебя воспоминания светлее, чем о Веспере, Джанан? 

Я молчу, сердце сжимается, и лишь голос внутри шепчет: «Об отце, которого он убил».

Я не закрываю глаза, чтобы вспомнить папу, а перевожу их за плечо Лиора, словно надеясь найти его там — в густой белой пустоте. Зачем? Понятия не имею. Что я стремлюсь разглядеть в этом безмолвном пространстве? Возможно, рыжее пятно, напоминающее его волосы? Да, именно это.

Папа стоит за Лиором, всего в нескольких метрах от нас, и улыбается мне — так же, как он всегда улыбался, поправляя свои очки. В этот миг мне кажется, что это не просто воспоминание, что он — здесь, рядом, живой и теплый, такой же, каким я запомнила его в последний раз: яркий, наполненный жизнью и радостью. Его образ — словно луч солнца, проникающий сквозь тьму, наполняет мое сердце теплом и силой.

Я замечаю, как его губы слегка двигаются:

«Ты не в чем не виновата, мой боец», — слышу его голос — тихий, но проникновенный. — «Покажи Смерти, какая ты сильная».

- Покажу, папа. 

«Ради тебя».

С этими словами все вокруг начинает расплываться, словно туман, скрывая образы Лиора и отца — тех редких маячков, за которые я цепляюсь изо всех сил, как за самое дорогое, что у меня осталось в этом мире. Их силуэты мерцают сквозь зыбкую пелену, наполняя сердце теплом и тоской одновременно. Но, увы, ничто не вечно. До боли остро чувствую, как реальность постепенно возвращается, и я вынуждена открыть глаза, словно пробуждаюсь от долгого сна, оставляя за собой иллюзорный покой.

- Ты очнулась, наконец-то, — слышу знакомый голос и полностью распахиваю глаза. 

Арабелла. 

- Ара... — шепчу я, приподнимаясь на локтях.

Девушка сидит на кровати рядом со мной и улыбается мне, положив руку на мою.

- Да, это я. И у меня к тебе вопрос, моя хорошая, какого черта ты не сказала, что твоя фамилия — Хардинг? — ругается она, но как-то наигранно. 

- О чем ты? — все еще не понимаю ее я. 

Сажусь на кровать и откидываю голову на подушку. К моему удивлению, я довольно хорошо себя чувствую. Не считая боли на коже ног, но я уже догадываюсь, откуда она взялась, кто стал ее причиной.

- То, что я, Арабелла Белчер, дочь Кристиана Белчера, который был лучшим другом твоего отца! — восклицает она на радостях, беря меня за обе руки. — Это судьба, Джанан!

- Что?! — тут же восклицаю я, не разделяя ее радости.

Ара... дочь Кристиана Белчера? Того самого Белчера, которого Креван подозревает в создании целой сети по работорговле и таинственном союзе с Фридамором? Нет, это не может быть случайностью.

- Да! — продолжает она так, будто не заметила моей паники. — А еще я познакомилась с твоим мужем. Он такой красавчик, а ты не говорила... но не переживай, я на него не претендую. 

«Еще бы, претендовала».

- Что?! Ты видела Веспера?! — продолжаю я пытаться справиться с нахлынувшей на меня информацией.

- Да, мы сегодня завтракали вместе. Я, он, мой отец и твой брат. Веспер рассказывал нам о вашей свадьбе и о том, как он сильно любит тебя.

«Ложь, но от нее, на удивление, не тошно. Наоборот, она меня заводит».

Ничего не отвечая Аре, встаю с кровати и на больных ногах двигаюсь в гардеробную. Девушка остается за дверью, но мне ее хорошо слышно. 

- Кстати, как ты себя чувствуешь?! Тебе там вкололи много всего, чтобы ты пришла в себя!

Встаю перед зеркалом, чуть приподнимаю футболку и, глядя на отражение, внутренне содрогаюсь от увиденного, но внешне остаюсь холодной. На моих бедрах отчетливо мерцают темно-синие отпечатки ладоней Веспера — яркие, четкие, естественные, но при этом аккуратные и изящные. Эти следы — словно искусство, созданное длинными пальцами Смерти, свидетельство ее власти. 

«Можешь попрощаться с бикини, Джанан. А также с шортами, и юбками... ».

Но больше меня пугает не это, а то, что между ног у меня влажно, будто я... кончила. Эти ощущения, — вовсе не факт, что внутри меня кто-то был недавно — но ощущение присутствия, чужих прикосновений, так ясно и точно ощущается. Веспер мог воспользоваться мной по-иному, не прибегая к прямым методам, — и я чувствую, как внутри засиял холодный, тревожный страх. 

- Джанан, у тебя все хорошо?! — спрашивает Ара.

«Не хватает, чтобы она еще увидела меня в таком виде».

- Да! — спешно отвечаю я. — Мне надо в душ! 

Открываю дверь, что разделяет ванную и гардеробную, и закрываюсь изнутри, словно желаю спрятаться от этого ненормального мира. Медленно снимаю с себя одежду и ступаю под теплый поток душа. Аккуратными движениями я протираюсь вехоткой, — чтобы не задеть те метки, что оставил Веспер. Они все еще носят болезненную тяжесть, словно горящие раны, отдающие ледяным холодом. Их, увы, не смыть водой — они останутся со мной, как незримое напоминание о пережитом, о тех страданиях, что вросли в кожу.

Поднимаю голову и внезапно вздрагиваю — в зеркальной стенке душевой, покрытой серебристой рябью капель воды, вижу Веспера. Но это уже не тот образ, к которому я привыкла. Бледная кожа кажется более тонкой и уязвимой, а глаза — глубокие и голубые, как льдистые озера. На нем костюм с пиджаком цвета бургунди, но что-то необычное, словно тень — темная, зловещая вуаль, что окутывает его, делая взгляд еще более холодным, а кожу — прозрачной. Я засматриваюсь на это мрачное зрелище, чувствуя, как внутри трепещет что-то запретное и необъяснимое. 

Оборачиваюсь в надежде — может, этот зловещий образ рассеется, исчезнет, оставив меня одну. Но зрение не обмануло — передо мной стоит мой муж. Глаза остры, холодны, словно осколки льда, пронзающие сердце. Тень, которая окружала его, исчезла. 

Я дергаюсь в сторону, чтобы взять полотенце и прикрыться им, но Веспер резко перехватывает мою руку и сжимает ее в области локтя,  его хватка тверда, холодна, словно ледяная цепь, и в ней столько власти, что невозможно выбраться. Взгляд его пронизывает меня, и я чувствую — страх исчез, уступив место внутренней стойкости. Я не боюсь его больше, и потому не дергаюсь, смотря ему прямо в глаза с вызовом и решимостью.

- Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, продолжая держать меня локоть.

В его глазах нет ни капли сочувствия, лишь холодная тоска и безразличие. Внутри меня вспыхивает ирония: серьезно? Веспер интересуется моим состоянием? Сомневаюсь, что его искренне это заботит.

- Нормально, — отзываюсь я, резким движением высвобождая руку из его цепких пальцев. — Но твой «подарок» слегка побаливает.  

Он улыбается, скрещивая руки на груди, — немного насмешливо, немного вызывающе.

- Ты привыкнешь к нему. А ты... — его голос звучит чуть более тихо, но не менее настойчиво, — Ничего не помнишь?  

Он спрашивает о том, помню ли я, почему между ног было влажно, когда я проснулась. Нет, я не помню. Интересно, почему? Ах, да, я же была в отключке, а Веспер надругался на до мной.

- Нет, не помню, — резко отвечаю, а потом разворачиваюсь и напяливаю на себя полотенце.

- Не помнишь? Что ж тогда так рьяно отмывала свое тело? — издевается он.

«Конечно, стоило догадаться, что он уже давно наблюдает за мной».

Игнорирую Веспера и направляюсь в гардеробную, заставляя его пойти следом за мной, и он поддается на эту уловку. 

«Люби, но — умело, эгоистично, без вреда для себя», — вспоминаю слова Лиора и послушно следую им. 

- Мне надо с тобой поговорить, Джанан, — заявляет Веспер, когда я надеваю на себя нижнее белье. — То, что было ночью... это... 

- Я не хочу знать, что ты со мной делал, — равнодушно заявляю я, натягивая на себя колготки из темной ткани, потому что прозрачные мне теперь носить нельзя. — И тем более не хочу знать, понравилось ли это моему телу. — буду сукой. — Прости, Веспер, но наш с тобой последний секс произошел в первую ночь в Лондоне. Больше его не будет. 

Конечно, такие угрозы не могут тронуть Веспера. Но раньше, когда я говорила, что не желаю его, во мне кипели эмоции — трепет и отчаяние, неустойчивость и страх потерять контроль. А сейчас — все иначе: я произношу это без капли тревоги, словно говоря о сухом факте, как о чем-то чуждом и малозначащем.

Я сознательно борюсь за сохранение этой внутренней твердости, за способность владеть своими чувствами и не поддаваться провокациям, которые он так любит бросать в мою сторону. Мне нужно держать себя в руках, чтобы не расколоться под его взглядом, чтобы не позволить ему увидеть, что под этой оболочкой спокойствия горит огонь, который еще не погас. 

- Ну да, — усмехается он. — Правда, если я захочу, то я не буду тебя спрашивать.

«Напугал».

Я коротко усмехаюсь и медленно надеваю классическое черное платье до колен. Под него — сапоги. Не поднимаю взгляда — не хочу встречаться с его глазами, потому что знаю: он с легкостью сможет проникнуть в мою душу, только взглянув в мои.

- Как хочешь, — говорю, пожимая плечами, и сажусь за туалетный столик, чтобы высушить волосы. 

Врубаю фен на полную катушку  и, не обращая внимания на Веспера, начинаю сушить волосы.  Боковым зрением вижу, что он продолжает стоять неподвижно и наблюдать за мной, словно в ожидании моего следующего шага, а я же пытаюсь сохранить хладнокровие, скрывая внутренний трепет.

«Я — не та, кто позволит ему взять власть надо мной. Нет. Я буду держаться, как могу. Не позволю ему увидеть свою слабость, даже если сердце и разрывается на части».

Если он пытается вывести меня из равновесия, возродить во мне былые чувства, то я тоже не собираюсь сидеть сложа руки. 

На моем лице — легкая улыбка, которая говорит о том, что я знаю о его слабостях. Я и являюсь его слабостью. 

Выключаю фен и беру в руки расческу, слегка наклонив голову, и произношу, будто случайно:

- Знаешь, Веспер, я всегда думала, что ты — отличный стратег, но, кажется, иногда ты слишком даже умен для своих собственных планов.

Он молчит, но я продолжаю, надеясь, что хотя бы немного сумею схитрить и наткнуться на свою же хитрость:

- Очень интересно было бы узнать, что ты действительно чувствуешь, когда никто не смотрит. Может, ты и скрываешь, что сердце у тебя все-таки есть, — мои слова звучат мягко, с легкой иронией. — Или ты так хорошо умеешь играть роль непобедимой Смерти, что никто и не подозревает, насколько ты уязвим.

Я жадно ожидаю реакции, чтобы вывести его на эмоции — хоть чуть-чуть, хотя бы вспышку ярости или огонь в глазах. Но Веспер не поддается. Поворачиваюсь к нему и вижу — его лицо остается холодным, будто керамическая маска. Он тихо, но стальным голосом произносит:

- Твоя игра неплоха, Джанан, но ты снова забываешь, с кем играешь. 

Он подходит ближе ко мне. Глаза его сверкают холодом и ледяной уверенностью, и в них я снова чувствую ту самую силу, которая способна раскачать даже самую крепкую стену.

- Ты думаешь, что твоя смелость сможет остановить меня? — тихо, но с обязательным оттенком угрозы, произносит он. — Ты, Джанан, будто крыса в моей паутине: дерзкая, но в конце концов, все равно пойманная.

Я остаюсь стойкой, несмотря на внутренний трепет — я знаю его игру. Он хочет увидеть мою слабость, он старается вскрыть мои истоки, чтобы уязвить меня или в очередной раз сломить.

- И что же ты собираешься сделать со своей паутиной, Веспер? — я равнодушно улыбаюсь, но в голос вкладываю вызов. — Наверное, готов сплести еще больше нитей, чтобы я не смогла выбраться?

Он вдруг улыбается, смеется — холодным, безжизненным смехом.

- О да, — произносит он, его голос прозрачно манящий, — Я давно решил для себя: кто, что и когда — в этом мире предрешено. А с этого дня, — тихо он добавляет, — Ты будешь спать со мной в одной кровати. Ну что, шельмочка, как на это смотришь?

Я усмехаюсь ему в лицо, глядя на него через отражение в зеркале и продолжая неспешно расчесывать свои волосы. Он считает, что я, Джанан Хардинг, сейчас встану в позу, как делала прежде, чтобы показать, как не выношу его, что, по сути, означало бы, будто я все еще тону в тихой ненависти. Но я держу чувства в узде, словно натянутую прядь волос — контролирую, сдерживаю, укрощаю.

- С удовольствием буду спать с тобой в одной кровати, любимый, — произношу я мягко, с уютной улыбкой.

Веспер хитро улыбается в ответ, лениво облокачиваясь руками на стол с обеих сторон от меня и, поравнявшись со мной лицом, смотрит мне прямо в глаза. Его слабый холод обволакивает меня. 

- Ты лжешь мне, — шепчет он, его голос — прикосновение к тонкой грани между доверием и опасностью.

Я кладу расческу на стол, взгляд мой искрится игрой. 

- Докажи, — отвечаю я тихо, — Чем сегодня порадуете свою жену, Властелин смерти?

Веспер молчит. Лишь смотрит на меня с дьявольской улыбкой, а его пальцы вдруг мягко, но твердо охватывают мою шею, заставляя меня смотреть прямо в глубины его взгляда — туда, куда я не хочу, но не могу отвернуться.

- Посмотри, как мы хорошо смотримся вместе, — тихо и грубо произносит он. — Ты — тепло, а я — вечный холод. Мы идеально дополняем друг друга, как ночь и день. И мне нравится, как ты бросаешь мне вызов, Джанан, — шепчет он, усиливая свой хват. — Помнишь, ты однажды спросила меня, почему я зову тебя шельмочкой?

Я едва могу кивнуть, губы у меня чуть приоткрыты, словно в ответ на его манящий взгляд. И тут на его губах появляется хитрая, дьявольская улыбка, чуть искривляющая лицо. В его глазах загорается холодный, пронизывающий огонь, и при каждом его взгляде моя кожа покрывается дрожью, словно по ней прошла тихая электрическая искра, которая напоминает мне о сущности этого столкновения — двух противоположностей, неумолимых и притягивающих друг друга с грозной силой.

- У меня есть несколько причин называть тебя так, но одна из них особенно важна: шельма — это «достойная Смерти». Я произнес это слово однажды, обращаясь к тебе, потому что видел, как ты не боишься меня. И я вижу, как это качество снова стало твоим превосходством. Ты достойна меня, и я считаю тебя равной себе.Поэтому, Джанан, один: один. Так тому и быть. Этот ход я уступаю тебе.