Глава 12

Веспер

Меня охватывает ощущение — словно невидимый туман, закутывающий все внутри, — что-то произошло. Внутри меня бьется тревога, неспособная найти границы, и я чувствую себя пленником этого бесконечного волнения. Оно, как тень, скользит меж мыслей, приковывая к себе, не позволяя понять, что же так тревожит меня.

Даже во время смертельной процессии, когда забираю чью-то искру жизни, я обычно прохожу через этот ритуал тихо и спокойно. Ведь я ничего не теряю, а только забираю, в чем и состоит суть моей природы.

А сейчас внутри меня бушует неведомая буря, беспокойство, что трудно даже настроиться на определенный мыслительный, а ведь мне есть о чем подумать, пока лечу обратно в Лондон. 

Мягкий голос Эреба разрывает напряженную тишину:

- Просто — здравствуй, просто — как дела, — напевает он, листая страницы какого-то журнала.

Мы летим на роскошном джете клана МакНамеров, который любезно одолжил мне Расмусен, чтобы я мог спокойно передвигаться по людскому миру, ведь привычные для меня способы перемещения сейчас недоступны мне.

Веки приподнимаются, когда я вдруг слышу голос Шакала, который сидит слева от меня.

- Ты какой-то хмурый, — произносит он, насмешливо и с оттенком раздражения. — Надеюсь, ты утонешь в этой мрачности, в которой ни что, что сам тусишь, но и других целенаправленно вгоняешь. Тебе никто не говорил, что быть эгоистом это плохо? Ох, ну да, ты же сама Смерть, о чем это я. В свое время ты и меня не стал спрашивать. Взял, то и лишил жизни. Не устану тебе говорить, что я совсем не оценил жест твоей, так называемой, доброй воли, что тогда, что сейчас. 

Я поворачиваюсь к нему, не скрывая своего негодования, вызванное его поведением.

- Что с тобой не так? — шепчу с усилием. — Ты не перестаешь огрызаться со мной с тех пор, как я вернулся из Эдинбурга в прошлый оаз.

- А то ли ты сам не знаешь? — в его голосе таится вызов. — Ты, Веспер, все никак не можешь успокоиться!

«А, по-моему, это Шакал все никак не может успокоиться. И, если бы не мое уважение к этой вредной морде, то уже давно бы послал ее в забвение».

- А я должен просто смириться с тем, что могу исчезнуть из-за стараний собственной сестры? — раздражаюсь я.

Эреб пытается вмешаться.

- Девочки, хватит ругаться, — торопливо проговаривает он.

Но его слова не находят отклика ни у меня, ни у Шакала. Мой верный пес, что знает обо мне все и, кажется, верит в необходимость вразумить меня, не унимается:

- А что? Подумаешь, не поразвлекаешься с людишками несколько сотен лет. Для тебя это пустяк. Как говорят среди людей — «несмертельно».

Я, словно разозленный зверь, хватаю Шакала за шкирку, пытаясь поднять его, но мне не удается свершить задуманное, потому что его зубы впиваются в мою руку. Боль пробегает по нервам, и я слышу, как доберман рычит, крепко сжимая свою пасть.

- Мрак! — кричу сквозь зубы. — Вашу мать!

Человек бы точно от такой хватки уже бы потерял сознание, не справившись с приступом боли.

Шакал неумолимо продолжает впиваться зубами в мою руку, его глаза пылают яростью, и в них читается неустрашимость и ненависть. Я отвечаю ему тем же — ведь мы, как два зверя, сцепленные в борьбе.

- Успокойтесь! — пытается вразумить Эреб, но мы глухи к его словам.

Мне удается оттолкнуть Шакала, отбросив его в проем между сиденьями. Он приземляется на лапы, а я — медленно и с трудом поднимаюсь из кресла, продолжая смотреть на него.

- Адекватность давно покинула Смерть, — рычит Шакал, и его голос звучит, как финальная нота каприза. — Тебе миллионы лет, и все, что ты можешь — творить полную ахинению, которую считаешь разумной. 

- Веспер делает то, что считает нужным, — вмешивается Эреб. — Ни тебе осуждать решения Смерти.

- Да ты же даже не знаешь, что он делает! — не унимается мой пес. — Он летает в Эдинбург к какой-то бабе и прячется, словно юная девочка. Зачем, Веспер? Тебе ведь уже досталась та, что искренне полюбила тебя! 

«Эта любовь упорхнула в тот же миг, как Джанан узнала всю правду обо мне. Теперь в сердце этой девушки царит ненависть, переплетенная с обидой — и, признаться честно, я чувствую то же самое. Хотя я и пытался искренне помочь ей перестать бояться смерти и смотреть на жизнь легче и проще, но, в итоге, что я получил в ответ? Единственное: она продолжает прикрывать того, кто действует заодно с моей сестрой. Я бы с радостью рассказал Джанан, кто стоит за всем этим, но она уверена — полностью уверена — что таинственный посланник милостиво к ней расположен. Возможно, это и правда так, но я не желаю, что Джанан и Жизель объединились против меня».

Громко и демонстративно вздыхаю, всем своим видом показывая Шакалу, как мне не интересен этот разговор.

- Мне не нужна любовь Джанан именно в том виде, который ты имеешь в виду. 

- Ну да, ну да, то ли ты не кайфовал весь прошлый месяц от нее, — смеется Эреб. — Признайся, у тебя уже давно не было, чтобы так... 

- Я всего лишь заигрался, не более, —  нагло перебиваю я, снова садясь в кресло. — Ты сам об этом говорил, Эреб. 

Вдруг звонит телефон, который не дает моему другу продолжить этот разговор. Я поднимаю устройство не искусанной Шакалом рукой, отмечая на экране имя из четырех букв — «Нокс». 

«Черт!».

- Да, слушаю, — говорю подчеркнуло холодно.

На другом конце слышен голос — едва ли не грустный, словно тихий шепот из темноты:

- Привет. Ты еще не прилетел?

Растягиваю пуговицы на рубашке, когда чувствую, как жар охватывают меня. 

«Какого черта? Куда пропал мой привычный холод? »

- Нет, еще в полете. Что-то хотела?

Долгая пауза, и она, наконец, произносит с ноткой обидки:

- Мне приятно, что ты заехал ко мне, но ты так быстро улетел. Неужели в Лондоне тебе приятнее? Ты всегда сторонился этого города. Перебрался бы ближе к побережью Северного моря.

- Ты должна сейчас думать не об этом. Детали оставим, — говорю я, уставившись в окно иллюминатора. — Выкини из головы лишние мысли, черныш.

Слышу короткий смех — Шакала и Эреба. 

- Меня сейчас стошнит... — прорезается голос пса со стороны, — Звучит так, будто собачья кличка какой-нибудь чихуахуа.

- Да, мелкой и противной такой, — поддерживает его Эреб.

И я бы с радостью посмеялся вместе с ними, если бы не Нокс на линии.

Она громко вздыхает в трубку, а я, словно по заданной команде, закидываю ногу на ногу. Не знаю, черт возьми, как это простое движение способно помочь мне сохранить контроль, справиться с волнением, которое все еще не покидает меня. 

Внутри бушует шторм — вся моя тьма, кажется, превращается в неистовую бурю, разыгравшуюся в моем мертвом сознании.

Прикрываю глаза, и в тишине родной темноты ищу хоть крохотное спокойствие. Слушаю голос Нокс и чувствую, как мрак окрашивается оранжевыми оттенками — как закат, что никогда не кончается, вечный и непроглядный.

Улыбаюсь, узнав в его теплом сиянии знакомые рыжие волосы, слегка взлохмаченные на концах, и голубые глаза, полные разномастных эмоций, которые сложно измерить. В них словно скрыта вся вселенная боли и страсти, шепчущая о недосказанных тайнах и мыслях, заставляющих меня сходить с ума.

«Как тогда, когда жестко брал ее на кухне в нашу первую брачную ночь и просто свихнулся от собственной ярости, что родилась в результате очередной попытки девчонки нагло солгать мне, и от того, какие эмоции она испытывала: это и страсть, и ненависть, и злость. Мрак! Почему она не может быть послушной и уравновешенной? Тогда бы... я так не цеплялся мыслями за нее, как конченный мазохист».

Откидываю голову назад и вижу Джанан — ее улыбку и тепло, которое она могла бы дарить каждый день. И вдруг задаюсь вопросом: а что, если бы все сложилось иначе? Если бы я был кем-то иным — человеком, а не темной сущностью, бездушной Смертью?

За годы, скитаясь среди людей, я не раз представлял себя одним из них. Думаю, если бы в моей груди билось настоящее сердце, то моя кожа была бы чуть темнее, а взгляд — теплее. Я бы работал переводчиком. Будучи Смертью, я прекрасно владею всеми языками, на которых говорят люди, а если бы был человеком, то с удовольствием бы изучал их один за другим.

Мне бы, возможно, стало известно, что такое «любовь» — то, как видят ее люди. Я, хотя бы, смог бы адекватно распознать ее. 

«Видеть глазами людей» — я бы научился сочувствию, пониманию чужих переживаний, — и тогда владел бы всем тем, чем обладает моя сестра — Жизнь.

«Она — эмоции, а я — их угасание», — повторяю про себя эти строки, словно мантру, чтобы убедить себя в неотвратимости своей роли. Ведь я — холодная, бесчувственная Смерть, чья задача — забирать, но никогда не отдавать.

Нокс снова беспокойно зовет меня своим голосом:

- Веспер, ты меня слышишь? Ты вообще когда-нибудь слушаешь?

- Нокс, дорогая, — говорю я спокойно и с легкой усмешкой, — Если я не хочу тебя слушать — значит, так и надо. Ты забыла об этом правиле? Что ж, напоминаю тебе о нем. 

Она замолкает, видимо удивленная подобной резкости с моей стороны. Конечно, ведь я редко бываю с ней груб из-за нашей общей истории. Но сейчас, когда я был настроен на то, чтобы, наконец, найти умиротворение, а она нагло влезла в этот процесс — не выдержал.

- Я хочу, чтобы впредь ты перестала думать обо мне, как о объекте своего любовного интереса. Сама знаешь, что последний раз, когда я тебя трахал — был действительно таковым. Сейчас у тебя есть более важные дела — твой муж. Займись им, как я тебе того и велел. Будь так добра, не подведи меня, иначе вся моя благосклонность к теме мгновенно умрет и мне будет все равно на прошлое, что нас связывает.

Тишина завладевает не только пространством вокруг меня. Уверена, что Шакал, что Эребус переваривают только что сказанное мной. А Нокс молчит, но я хорошо слышу ее тихое дыхание. 

- Ты стал еще большей скотиной, Веспер, — усмехается Нокс.

- Я уже довольно долго ей являюсь, это без изменений. 

- Веспер, я... ты зря...

- Нет, Нокс. Во мне ты больше не станешь находить решение своих проблем. На этом все, — резко бросаю я, выключив телефон. 

Теперь, главное — не сорваться и побежать снова ее спасать. Нокс — одна из тех людей, из-за которых я стал изменять самому себе и своим принципам — не помогать людям. Я не должен, черт возьми. И да, это правило уже давно не работает. Постоянные истории с моей шельмочкой, в которых я активно принимаю участие, тому доказательство. 

Сжимаю телефон в руке и думаю о Джанан и о том, как бы не сорваться при встрече с ней и не сделать то, от чего вновь будет болеть собственный член. После нашей первой совместной ночи в пентхаусе, я думал, тот отвалится. 

Телефон снова разрывается. Я психую и беру трубку, даже не взглянув на экран.

- Что и кому, вашу мать, еще от меня надо? — взрываюсь я и оборачиваюсь на смешки Эреба и Шакала, которые тут же замолкают, только увидев мое яростное выражение лица. 

- Мистер МакНамер, — слышу голос одного из охранников, которых  оставил для охраны пентхауса. - Ваша жена сбежала.

Смотрю в одну точку и сам не замечаю, как превращаю телефон в груду железа. 

- Веспер, что случилось? — спрашивает меня Эреб, откладывая журнал на стол.

- Телефон, — чуть ли рычу я.

- Что, телефон? 

- Дай. Сюда. Телефон, — сжимая челюсти, произношу я.

Эреб торопливо бьет ладонями по карманам брюк и вытаскивает из одного смартфон. Я резко выдергиваю из руки друга устройство, созданное величайшими умами человечества, и которым довольно долгое время не мог пользоваться, и, не раздумывая, набираю телефон Линды, который запомнил как раз для таких случаев.

- Линда, — мой голос жесткий. — Что произошло? У тебя есть несколько минут на объяснения. 

- Веспер, я так не могу! — возмущается женщина в трубку. — Эта девчонка... эта девчонка... , — задыхается она, так и не произнеся ничего дельного.

Я же снимаю пиджак и со всей силы швыряю его на соседний ряд, от чего Шакал испуганно подпрыгивает на месте. 

«Какого черта мне так жарко?»

- Быстро расскажи, что случилось, — требую я.

«Надеюсь, Джанан в порядке, иначе я убью всех. В частности, охрану, которую... черт, обвела вокруг пальца девчонка! Да и палачей... как она умудрилась проскользнуть мимо них? Мрак бы побрал эту вертихвостку».

- Не знаю, она ушла в комнату вместе с Вернаном. Как ты того и велел, он не оставлял ее одну ни на секунду. Но потом раздались ужасные крики. Я прибежала и увидела ошпаренного кипятком Вернана...

- Стоп, погодите, кипятком? — спрашиваю я, резко поднявшись с кресла. 

«Мне нужно выпить, потому что, черт возьми, я в воздухе, а не на земле, и не могу приступить к поискам Джанан прямо сейчас. Переместиться к ней я тоже не могу!»

- Девчонка как-то умудрилась взорвать трубу, Веспер! Или это чистая случайность.... не знаю! Вернан не мог ничего рассказать. Его тут увезли в больницу! Но, дело в том, что со всей этой суматохой Джанан умудрилась сбежать! А у нас тут еще был такой потоп! 

Наливаю себе виски, придерживая плечом чертову железяку.

- Веспер, что случилось? — возникает рядом Эреб, но я не отвечаю ему, а продолжаю заваливать вопросами женщину, которой доверил Джанан.

- Линда, когда это произошло? 

- Вчера...

- Вчера?! И вы почти сутки не докладывали мне об этом?! — ору я в трубку, резко швырнув стакан на пол. 

- Веспер... — чуть ли не плачет Линда. — Палачи погнались за ней, но так и не сумели ее догнать. Ей кто-то помог... 

Замираю и смотрю в глаза Эреба, который, кажется, думает о том же, что и я: 

«Жизель. Конечно, как Джанан могла сама взорвать трубу? Никак, блять».

- Линда, не переживайте. Соберите, пожалуйста, наши вещи. Мы сегодня переезжаем, — говорю я, с трудом сдерживая гнев. 

Как только я прерываю звонок, тут же отдаю телефон Эребу.

- Бери свою задницу в руки и несись со всей дури к палачам. Узнай у них все подробности о побеге Джанан и передай им, что Властелин будет от всего своего искусственного сердца жечь их по полной программе. Пусть знают к чему готовиться. И да, если успеешь добыть информацию до того, как сядет этот чертов самолет, жду тебя здесь. Не медли, Эреб. Иначе мне будет все равно на пилотов и стюардесс, и я сам посажу это судно далеко не мягким способом. Сделаю все, лишь бы оно быстрее оказалось на земле. 

«Если бы я мог сам перемещаться, то не стал бы грузить его этими задачами».

Эреб кивает и растворяется в воздухе. Я же сначала наблюдаю за тем, как молодая стюардесса поднимает стакан с пола, демонстративно выпячивая пятую точку. Пусть не старается. У меня, с недавних времен, выбор падает только на одну сумасбродную девицу, что заставляет меня жутко нервничать. 

Под пристальным взглядом Шакала сажусь обратно в кресло и мысленно прошу только об одном: чтобы мой пес не открыл свою пасть и начал причетать. И тот, к счастью, действительно молчит, но смотрит на меня привычно осуждающе, что ни чем не лучше.

А когда спустя полчаса главный пилот объявляет не о подготовке к посадке, а о выходе судна на второй круг из-за плохой погоды, я резко поднимаюсь с кресла и под оглушительный лай шакала направляюсь в кабину пилотов, и, черт возьми, тех не ждет ничего хорошего.