Глава 7. В его клетке

Nataly Main

Комната наполнилась мраком. Но свет не погас. Она сама по себе почернела от ужаса, которым Брендон наполнил ее. Своими темными, как безлунная ночь, глазами он смотрел на Лилиан, застывшую и уставившуюся в одну точку — она смотрела на меня. В ее глазах был страх и безысходность, она медленно опустила глаза в пол, и в этой тишине слышалось лишь дыхание того, кто стоял сейчас в дверях. Аннет схватила меня за руку. Я не понимала, пыталась ли она таким образом меня успокоить или, наоборот, сделала этот жест из страха.

— На колени! — вновь его слова заставили всех на миг вздрогнуть, а затем застыть. Все превратилось в сцену из какого-то исторического фильма, а я была одиноким зрителем, пытающимся вникнуть в сюжет. Я не двигалась, но мои глаза прыгали с одной девушки на другую, а затем на Брендона, и так по кругу.

Шатенка, пошатываясь из стороны в сторону, поднялась на руках, упирающихся о край стола. Обойдя свой стул и повернувшись лицом к своему "Хозяину", она медленно опустилась на колени, скрыв свои бледные ступни на шпильках под подолом бледно-зеленого платья. Медленным шагом он дошел до Лилиан и молча стал разглядывать ее светло-каштановые корни волос. Как оказалось, одну меня смутил тот факт, что он, не отрывая от девушки взгляда, на протяжении уже нескольких минут молчал. Его рука медленно опустилась на ее макушку и проскользила до щеки и к подбородку, грубо сжав его большим пальцем. Тем самым он поднял вверх ее перепуганное лицо и заставил посмотреть ему в глаза.

— Она уже в аду, — казалось, что это он сказал не шепотом, как было слышно мне своими ушами. На миг я дернулась оттого, что лицо обожгло его дыхание, но это просто не совместимо с законами логики. Он стоял впереди меня, в десяти футах, а не над моим ухом в двух дюймах. — Ребекка, — не смотря на меня, сказал уверенно Брендон, — идем за мной.

Он направился в сторону двери, а я стала прокручивать сказанные им слова, не спешившие покидать мою голову. Точно ли все это было наяву.

— Ребекка! — снова его властный рык, но теперь вне столовой комнаты. Он доносился из коридора, куда я поспешила на своих ватных ногах.

Я, как маленький ребенок, провинившийся перед отцом, поспешила к нему, дабы получить наказание. Я ничего не успела сделать с того момента, как он принес меня в комнату. Зачем он снова появился? Но я была даже рада уйти отсюда. Мне надоели эти взгляды, которыми меня даже проводили, когда я покидала столовую.

За дверью его не оказалось, Брендон будто бы пропал. Я осмотрелась вокруг. На стенах висели картины, изображающие разные абстракции. Длинный коридор сопровождался округлыми бра, наполнившими мягким светом это пространство. Все казалось таким не реальным, а сказочным. Я все еще ловила себя на мысли о том, что нахожусь в центре событий какого-то старого фильма. Я не теряла надежд, что, как в сказке Льюса Кэрролла, я в скором времени пробужусь от сна.

Холодные руки упали на мои плечи, и я не успела даже пискнуть, как уже была прижата к стене в двадцати футах от того места, где стояла ранее. Я почувствовала себя такой беспомощной. Казалось, что спасти было меня уже невозможно, и, наверное, лишь от безысходности, я спросила на выдохе:

— Я буду наказана? — я верила словам Лилиан. Меня ждет наказание за попытку сбежать, хотя он сам мне дал эту возможность, но это не давало мне шанса на то, чтобы остаться нетронутой. Но ведь это было не первый раз, когда я пыталась спастись. Надеюсь, что он не узнает о той выходке. Или уже...

Послышался его смешок, доводящий до дрожи в коленках.

— Не сейчас... — Я не смотрела ему в глаза, разглядывая его серую рубашку, которой почти касалась носом. Чувствовался слабый запах его одеколона, от которого веяло свежестью. — Тебе надо поесть, — он обхватил мою руку, отчего от нее к шее, а затем по всей спине пробежал табун мурашек.

Я машинально пошла за ним, ничего более не спрашивая. Когда коридор закончился, мы прошли в большую залу, из которой мы поспешили выйти. Единственное, что мои глаза успели в ней зацепить — фигурные колонны.

Впереди нас были большие двустворчатые двери из темного дерева. Отпустив меня, он величественно распахнул обе створки и вошел в комнату, не уступающую моей по размерам. Но она выглядела грубее из-за палитры цветов, выбранных для этой спальни. Потолок и полы были белыми, стены винного оттенка, черная кровать, а на ней белоснежные подушки, укрытые алым одеялом. Резкость, буйность, страх. Все стены были пропитаны чем-то недосягаемым и неизвестным мне.

— Попрошу, чтобы принесли обед сюда, — он поспешил выйти из комнаты, а я, не отдирая глаз, рассматривала спальню, которая манила своей роскошью.

Уже был обед, а я даже и не обратила внимание на то, что было на столе у девушек.

Мои руки скользнули по лакированному темному дереву бортиков кровати. Дойдя до окна, я увидела в нем совсем другую картину, нежели в моей комнате. Каменного ограждения не было. Вдали была роща, за которой были скалистые горы. Возможно, я действительно еще спала.

— Обед подан, — артистично проговорил парень за моей спиной. И комната, и его силуэт были такими темными, что было невозможно их разглядеть.

Я без вопросов села на подушку, брошенную им на пол и принялась есть то, что мне преподнес на небольшом столике на колесиках Брендон. Он молча стоял в стороне и смотрел на то, как я ела. Это стало меня напрягать до такой степени, что в горле встал ком, пока я пыталась прожевать кусочек мяса.

— Я тебя смущаю? — поинтересовался он издевательским голосом. Он сел напротив меня на кресло, обитое черным бархатом, и продолжил наблюдать за мной. — Прости, но стола в моей комнате нет.

— Почему? — задала я молниеносно вопрос, не успев подумать.

— В этом нет необходимости... Моя еда — ты, — он сказал это с таким удовольствием, что перед глазами всплыл момент нашей роковой встречи.

Я понимала, что меня ждет после этого обеда: ему нужна моя кровь, он голоден. А почему бы ему не воспользоваться своей привилегией в сторону одной из тех молодых девушек? Он был так зол на Лилиан, но почему-то он ее не наказал. Или я ошибалась в догадках, кем являлись эти девушки?..

— Кто те девушки? — он не изменился в лице, а вот я смутилась, будто бы мой вопрос был глуп.

— А они тебе не сказали? — улыбка не слезала с его довольного лица. Я бы сделала все, чтобы он перестал получать наслаждение от моего страха.

— Твои пассии? Рабыни? — мне было противно говорить эти слова. Они оскорбляли их. А теперь и меня.

— Пусть даже и так. Мне они нужны, чтобы удовлетворять свои потребности, и все, — он, возможно, не заметил грубости в моих словах, потому был спокоен, или же счел их уместными, поэтому я продолжила напирать:

— Зачем ты со мной возишься? Я же могла пообедать и там.

— На сегодня тебе достаточно сплетен.

— Это не ответ.

— Видимо, ты уже наелась, — он вскочил с кресла и, проходя мимо меня, добавил:

— Вставай.

Брендон открыл верхний ящик комода, стоящего по правую сторону от кровати. За это время я успела встать, сделав вид, что совсем не интересуюсь его хождением по комнате. Парень потянул меня за руку, и я чуть ли не упала, но была крепко схвачена его грубыми холодными руками, на одной из которых был повязан шелковый платок цвета фуксии. Его глаза почернели, я знала это его состояние. В нем просыпалась его сущность. Стало страшно. Кажется, что зверь не сможет вовремя остановиться и перегрызает своей жертве глотку.

Брендон молниеносно прокусил мою шею, которая была и без того вся в его укусах. Стало больнее, чем в прошлый раз, и я с визгом схватилась за его черные волосы. Мое тело повисло на его руках. В глазах заискрилось и на мгновенье потемнело. Я замахнулась над его головой и нанесла удар, тем самым, оттолкнув Брендона от себя. В шее появились сильные спазмы, и мне пришлось схватиться за нее рукой, дабы снизить боль, которая начала раздирать меня изнутри.

В его глазах был все тот же голод, к которому добавился гнев. Он подлетел ко мне и, ухватив за талию, швырнул с такой силой, что я думала, что, приземлившись, не соберу костей, но оказалась на кровати. У меня не было времени, чтобы опомниться: Брендон навис надо мной и стал рассматривать окровавленную шею.

— Если ты еще не поняла, то я напомню, — прохрипел он мне звериным голосом над ухом, отчего по всему телу пробежали мурашки, — думай, что делаешь. В следующий раз, когда ты поднимешь на меня руку, я, не задумываясь, сломаю тебе ее.

Мы очень долго смотрели друг другу в глазах. Я чувствовала тот страх, с помощью которого он овладел моим разумом. Глаза вновь обрели человеческий облик — он не нуждался больше в крови.

— Выхода нет, остается только примириться с реальностью.

Парень оттолкнулся от кровати, потянув меня за собой и усадив напротив. Он взял в руки тот самый шелковый платок и обвязал им мою шею.

— Носи всегда на шее платок.

— Зачем? — сказала я шепотом, боясь пробудить в нем того монстра, который намеревался только что покалечить меня.

— Дабы не привлекать мое внимание на твою шею, — Меня тшнило от того, как он выговорил эти слова. — Тебе очень идет этот цвет, — в его темных глазах снова появились искры удовольствия.

— Расскажи мне, - это интересовало меня сейчас больше всего.

— О чем?

— О том, что здесь происходит.

Парень молчал, не спешил с ответом. Я думала, что это могли знать все. А вопросов было предостаточно.

— Сегодня вечером отвечу на пару твоих вопросов, если захочешь.

— Любых?

— Интересно, захочешь ли ты их знать?

Он озадачил меня этим вопросом. Что значит, захочу ли я знать? Есть что-то, что не стоило бы знать мне? Я и так узнала много, оказавшись здесь.

— О чем ты?

— Все вечером.