Глава XXXVIII. Карма

Жизнь Кассандры Блэк никогда не была радужной и с единорогами, в ней было полно дерьма, которое даже спустя время не хотелось вспоминать.

Кассандра родилась в Вирджинии, в городе Лурей — маленьком, провинциальном и скучном. Но за развлечениями она и не гналась, зубрила школьную программу, мечтая убраться подальше из своей родной дыры. И если класса до восьмого жизнь была относительно нормальной — не считая вечного сквозняка из щелей у окон и скудного рациона, — то после стала невыносимой. Мать вышла замуж, и вместе с отчимом в их дом с почти картонными стенами пришли сальные взгляды, неслучайные прикосновения к заднице и растущей груди и дешёвое пойло.

Ровно в шестнадцать Кассандра вышла на работу: чтобы накопить на колледж и реже бывать дома. Заработанное хранила в школьном ящике — даже он казался надёжнее, чем тайник под матрасом в её комнате. Годы тянулись медленно, пальцы старого ублюдка забирались всё глубже, но страх не давал обо всём рассказать.

Сразу после окончания учёбы Кассандра сбежала в Вашингтон — искать другую жизнь, а если сильно повезёт, ещё и счастье. Работала няней, готовилась к поступлению, однако вариантов было не так много: лишь тот, где удастся получить грант, компенсирующий большую часть стоимости обучения в колледже.

Возможно, жизнь извинялась за доставленные неудобства, потому что в итоге Кассандра оказалась на педагогическом факультете, где восемьдесят процентов немалой суммы было оплачено кем-то, кого она не знала. Бонусом стала койка в общежитии. Подработка няней тоже сохранилась, это казалось лучше, чем стоять за прилавком в захудалом маркете недалеко от кампуса, там под потолком находился вентилятор, работающий через день, — вот тебе и столица огромной страны.

Но преподавать Кассандра не хотела, к тому же ей после колледжа светили детский сад или начальная школа, и куча маленьких орущих спиногрызов не прельщала от слова совсем. А вот работа с одним ребёнком и оплатой как за пару дюжин — вполне. К тому же, если попасть в состоятельную семью, можно было забыть о необходимости аренды жилья и покрытия базовых потребностей.

Кассандра всеми силами стремилась в дома на улицы побогаче. Перед каждым визитом изучала адреса, отдавая предпочтения районам лучше среднего, всегда была улыбчивой, даже если хотела пришибить подопечных, просила оставлять ей рекомендации на сайте. Однажды удача улыбнулась: состоятельная семья из благополучного пригорода срочно искала няню на вечер. Кассандра наплевала на лекции и дорогу продолжительностью в полтора часа, на дождь, что лил в тот день стеной, — это был шанс, она чувствовала.

Чувство не подвело. Кассандра очаровала ребёнка и его родителей, стала часто подменять их постоянную няню, женщину предпенсионного возраста, а когда та ушла на заслуженный отдых, получила предложение о переезде в особняк, но только после проверки кадровым агентством. Колледж оканчивала кое-как в перерывах между работой — но это было важно для резюме, — прошла необходимые проверки, однако эти неудобства не значили ничего на фоне жизни в приличном районе с приятным вознаграждением.

Первые месяцы всё казалось чудесным, однако со временем взгляды главы семьи начали наталкивать на определённые мысли, его руки постоянно норовили коснуться — далеко не дружески и уж тем более не нейтрально. Ему, мистеру Теччерсону, тогда было сорок, Кассандре — двадцать два. Его жена — молодая и красивая, но донельзя глупая — любила пить шампанское на завтрак и пропадала целыми днями в неизвестных местах. Сама Кассандра считала, что выбор очевиден, и презирала тупую стерву просто по умолчанию.

В тот день — поистине судьбоносный — мистер Теччерсон остался дома, а его супруга укатила куда-то в очередной раз. Кассандра уложила подопечного на полуденный сон, вышла из детской, держа в руках радионяню и намереваясь плеснуть себе воды со льдом — день выдался жарким. До кухни она не дошла, находившийся в кабинете с открытой дверью босс попросил заглянуть.

Мистер Теччерсон пригласил присесть на кушетку недалеко от стола, сам поднялся, прошёлся, заложив руки за спину. Он говорил, как хорошо Кассандра работает и как повезло его сыну Тедди с няней, о том, что стоит поднять ей жалование, — а после плотно закрыл дверь в кабинет.

Кассандра знала, что будет дальше. Она могла бы уйти, сменить вектор разговора, не дать охлаждённому кондиционером воздуху стать гуще и раскалиться до предела. Могла, но сейчас судьба опять ей подмигивала, давала возможность, и не воспользоваться той было бы глупо. Поэтому через считанные минуты Кассандра была прижата грудью к прохладной столешнице, издавала фальшивые стоны и старательно выпячивала зад.

Для Кассандры это было впервые — она всегда была слишком занята учёбой и работой, к тому же отчим прочно поселил в неё желание спрятаться и не контактировать с противоположным полом. Но такой шанс упускать нельзя, пусть испытывала она только боль и мерзкое отвращение. Пара минут, «хорошая девочка», липкий поцелуй в шею. Это всё открыло Кассандре дверцу к подаркам — не очень дорогим, но приятным, — повышению зарплаты и надежде, что однажды её ждёт счастливая жизнь. Она даже убедила себя, что ей нравится, а страх быть застуканными добавлял адреналина.

Надежды по закону жанра обернулись крахом. Миссис Теччерсон вернулась внезапно и слишком рано и застала их в том же кабинете на кушетке. Скандал, швыряние вещей в окно — хозяйка тогда наслаждалась драмой. Сымитировала обморок — как Кассандра имитировала оргазмы, — но увольнение было полюбовным, с блестящими рекомендациями, потому что именно так выглядит благополучие среди лицемерных богачей.

Пришлось вернуться на время к почасовым визитам и подменам основных гувернанток, но очень скоро поступил заманчивый запрос из агентства. Итогом стали собеседование с помощницей актрисы Элис Тёрнер и подписанный контракт с семьёй Уолтер — весьма именитой и обеспеченной, куда выше по статусу, чем были Теччерсоны.

Кассандра ликовала. Жизнь вообще налаживалась: к тому времени отчим уже отдал богу душу от вечного пьянства, а мать из крайности в крайность — протоптала дорожку к церкви. Теперь дома можно было появляться без страха снова ощутить холодные влажные ладони в пижамных штанах.

В первый рабочий день необходимо было приехать в Марбери — пригород Вашингтона, а не сама столица, как заявили изначально. Было немного страшно, учитывая новости об убийстве матери подопечной её же отцом, однако Кассандра убеждала себя, что всё это ложь.

По приезде няню встретила миссис Уолтер — мать Влада Уолтера, — державшая на руках крошечную Адель. Она показала детскую и сообщила, что какое-то время они будут жить здесь, а затем переедут в Вашингтон или Лэствилл, если дом там будет готов.

Кассандра не возражала. Особняк Уолтеров был хорош и буквально кричал о богатстве мрамором и золочёными ручками. Сущим наслаждением стали прогулки по благоустроенному двору, где распускались цветы, и в целом так просто там представлялось, что она — хозяйка всего этого великолепия.

Влада Уолтера Кассандра почти не видела. Он вообще больше напоминал тень, чем человека — совершенно серый, осунувшийся, со впалыми щеками и почти чёрными кругами под глазами, в которых лопнули капилляры. На его лице всегда была щетина, а во взгляде — полное безразличие к происходящему вокруг. Он заходил к дочери по вечерам, оставался один на один — только единожды Кассандре удалось увидеть, как сидит в кресле у кроватки и качает на руках, что-то шепча.

Из Марбери в Лэствилл они переехали в начале августа. К тому времени мистер Уолтер уже выглядел лучше, ежедневно ездил в офис, но скорбь оставалась его спутницей, заменив умершую жену.

Кассандра и сама не знала, в какой момент начала смотреть на него иначе. Возможно, тогда Адель уже был год или даже больше. И что именно привлекло так внезапно, ответить не могла — может, факт того, что он в отличие от отчима или мистера Теччерсона не распускал свои руки и не смотрел, как голодный пёс смотрит на кусок мяса. Мистеру Уолтеру было всё равно. А Кассандре — больше нет.

Но что могла сделать няня? Носить юбки короче, вырезы глубже? Его это не влекло. Ненароком касаться? Он всегда говорил с ней через свой рабочий стол. Так прошли четыре года: влюблённость крепла, однако не находила никакого отклика, оставаясь несбыточной мечтой. А ещё росла злость к маленькой девочке, вызванная завистью: за что её до безумия любит отец, почему всех так не могут любить, почему кто-то должен быть брошен ещё до рождения в доме с текущей крышей?

Смелость и отчаянность появились неожиданно, тогда и произошла их первая связь. Умом Кассандра понимала, что для мистера Уолтера это ничего не значило, он продолжал жить, как раньше, не задерживая взгляд, а она ещё сильнее тешила себя мечтами и надеждами. Вторая близость, которая стала более интимной, настоящей, для Кассандры казалась стабильностью. Плевать, что мистер Уолтер был пьян, не целовал и не говорил даже того, что она слышала от Теччерсона, не важно, что она сама выступила инициатором, — что случилось дважды произойдет и в третий раз, а там уже можно будет мечтать о браке и новой фамилии.

Но появилась она — наглая сучка, которую мистер Уолтер назвал своей женой. Откуда — непонятно, только она быстро начала изображать хозяйку, менять правила и использовать новоиспечённого супруга на все сто процентов.

И теперь Кассандра стояла за её спиной и всё сильнее затягивала концы шёлкового пояса. Она не думала о последствиях, не осознавала, какая может ждать ответственность и кара, — давила-давила-давила и исполнялась экстазом от рваных хрипов, что издавала стерва.

Миссис Уолтер хотела спастись. Она пыталась оттянуть ткань от своего горла, вырывалась, барахталась в этой безысходности, но только продолжала хрипеть, а Кассандра в зеркало видела, как лицо становится ещё бледнее, как закатываются глаза, почти чувствовала утекающую прочь жизнь.

Кассандра тоже заслужила счастье. Здесь — её место, она пять долгих лет терпела дочь мистера Уолтера, её капризы, болезни; она учила её ходить, говорить, писать и читать. Она должна получить справедливую плату, а не остаться просто гувернанткой, с которой однажды попрощаются за ненадобностью.

— Хочешь, расскажу, как он меня трахал? — прошипела она на ухо Лайи, зная, что скоро может стать слишком поздно. — Конечно хочешь. Это был лучший секс в моей жизни, и я бы повторяла его снова и снова, только появилась ты, проклятая сука. Ты всё испортила, ты забрала его у меня...

Лайя продолжала бороться. Она билась раненой птицей, металась, она не могла сдаться, не потому что боялась умереть, — страшно было, что сюда зайдёт Адель и надёт мёртвое тело. Страшно, что маленькая принцесса обрела, привязалась, а теперь снова потеряет кого-то, ставшего почти мамой, — во второй раз. Страшно за Влада — его же уничтожат стервятники, обвинят во всём, сожрут и обглодают кости. Страшно за Алекс тоже — её привычный мир рухнет, а для неё опасны все выходы за стабильные рамки. И Лайя пыталась, но не могла, а мерзкие слова, будто грязь липли к коже.

А потом раздался громкий крик. Он оглушал, он даровал надежду на жизнь, он позволил схватить кислород, который сразу же обжёг лёгкие и вырвался царапающим горло кашлем. Адель стояла на пороге и кричала так громко, что, казалось, вот-вот в доме начнут лопаться стёкла. Она не понимала, что происходит, но знала: это неправильно, страшно. Чувствовала: любимой принцессе плохо, — но как её спасти? И она просто кричала, будто это могло разрушить чары злой колдуньи.

Лайя повалилась вперёд, ударяясь о пол коленями, упираясь в него ладонями и продолжая выплёвывать хрипящий кашель. Кожу жгло, она горела адским пламенем, перед глазами плыло, превращая очертания имеющихся предметов в неясные контуры, закрывая их мутной плёнкой. Сознание уплывало, голова кружилась от недостатка кислорода, и только не затихающий крик оставлял у границы обморока, не позволяя повалиться в бездну, будто Алиса — в кроличью нору.

— Миссис Уолтер... — Крик затих, на замену ему пришёл смутно знакомый мужской голос.

— Лайя! Лайя! Лайя! — Адель тоже была совсем рядом, цеплялась пальчиками. — Лайя!

— Вам нужна помощь? — Писк рации. — Внимание! Код пятьсот один!

Раздались шаги, Лайя подняла свинцовые веки, замечая в первый момент, как в воздухе скользит чёрный пояс с золотыми иероглифами, стремясь вниз, а Кассандра выбежала из комнаты быстро и бесшумно. Охранник подорвался на ноги, оставляя хозяйку дома, которая внешне выглядела невредимой.

— Стой! — закричал он, вылетая следом. — Стой немедленно, иначе я буду стрелять!

Повинуясь инстинктам или интуиции, будто ощутив мощный толчок между лопаток — холодный и колкий, — Лайя резко подалась вперёд, к заплаканной Адель, притянула её к себе, прижала, закрыла её уши ладонями, не позволяя услышать того, что наполнило белый дом в следующий миг.

Грохот и вопль. Не выстрел — рёбрами о ступени парадной лестницы. Охранник матерился, а затем снова громко докладывал в рацию. Зацикленное в бесконечность мгновение — и всё затихло. Лайя продолжала прижимать Адель к себе, защищая от того, что произошло.

༻⋆⋆⋆༺

— Ты хочешь что?! — Гвен подавилась собственной слюной и громко закашлялась.

Влад смотрел на неё с титаническим спокойствием и вертел между пальцами телефон. Поразительно просто оказалось сказать, что он желает завершить гонку, бросить выборы, оставить всё, над чем работали так упорно и долго. Он был уверен в этом решении больше, чем на сто процентов: во взгляде ни намёка на сомнения или колебания.

— Ты пьяный?! — Чем ещё объяснить и оправдать это сумасшедшее решение, Гвен не знала. — Или обдолбанный?!

От беспомощности хотелось кричать, рыдать и биться головой о стенку. Уолтер собрался смыть в унитаз всё то, ради чего она жила в последние годы, — это был алтарь, а вместо жертвы — время и силы.

— Я абсолютно трезв. Сориентируй по процессу — что нужно с моей стороны. Хочу покончить с этим скорее.

— Влад! — Гвен подскочила так резво, полная негодования, злости и даже отчаяния, что стул с грохотом повалился. — Что ты, блядь, делаешь?! Какого, мать твою, хрена?!

— Прикуси язык, — жёстко осадил Влад. — Выбирай тон и выражения.

— Да какие нахрен выражения?! Ты... Да ты... Почему?! — Она упёрлась ладонями в столешницу, вперила в босса почти безумный взгляд. — Мы не проиграем, слышишь?! У нас есть целый месяц! Я придумаю, как всё исправить, Влад! Я придумаю и всё исправлю.

— Дело не в проигрыше, Гвен. А во мне. Я не хочу быть мэром, мне это не нужно.

— А что тебе нужно?! Что?! Зачем мы столько пахали?! Как ты можешь сдаться перед финишем?!

Гвен кричала, плевав, что ей указали выбирать тон. Что ей терять, если всё уже потеряно? Она выстроила из пота, крови и сотен тысяч долларов идеальный фасад, готова была зашлифовать и закрасить на нём любые трещины и несовершенства, снова и снова возвращая сияющую белизну, но под шаткое строение бросили динамит и подорвали к дьяволу.

Прерывая тираду, зазвонил телефон Влада. Он почти сбросил звонок машинально, однако в последнюю секунду ответил, приподнимая указательный палец, чтобы дать Гвен понять: время заткнуться. Имя звонившего ещё до ответа заставило холодок заскользить по позвонкам неприятным волнением и дурным предчувствием — начальник охраны. Так просто Стивен О'Нил никогда не звонил.

— Код четыреста три и код пятьсот один, — проговорил он. — Мы вызвали девять-один-один.

— Выезжаю. — Влад сбросил, подорвался на ноги, хватая висевшее на спинке кресла пальто.

— Куда ты?! — Гвен всплеснула руками.

— Домой, вышли мне всё на почту.

— Но...

Ответом стал хлопок двери.

Начальник охраны Влада был бывшим военным и работал по собственным протоколам и правилам. Влад не спорил, выучил коды, что обозначали происшествия в доме и заменяли слишком длинные объяснения.

Четыреста три — прислуга серьёзно ранена.

Пятьсот один — у члена семьи незначительное ранение.

Влад не задавал лишних вопросов: всё пояснят на месте, а время может быть очень ценным и его нельзя потратить на пустые разговоры. Только градус волнения это не сбивало, напротив, заставляло растекаться по венам ядовитую истерику.

Дождь и ветер на улице не затихли — стали хуже. Невидимая сила швыряла в лицо пригоршни ледяной воды, рвала с веток остатки листьев, шатала дорожные знаки и поднимала в воздух мусор. На лобовом стекле, прямо в районе руля лежал мокрый лист, который Влад тут же убрал, чтобы не мешал обзору, — его собственная предвыборная агитационная листовка, которая вмиг оказалась измята и на автомате сунута в карман.

Из машины Влад выжимал максимум. Щётки натужно рыдали, не справляясь с дождевыми потоками, брызги летели из-под колёс, а сердце заходилось в бешеном стуке. На полпути Влад понял, что он попросту не доедет до дома — рехнётся от накрывшей паники, от незнания, что там произошло. Удерживая руль одной рукой, он потянулся к портфелю на соседнем сиденье, нашарил застёжку, продолжая следить за дорогой, которой практически не было видно, затем достал пузырёк с транквилизаторами и резко ударил по тормозам.

Визг шин, крик мужчины, который чудом выскочил из-под колёс, авто, что развернуло из-за аквапланирования и выбросило в сторону, — до столкновения с осветительной мачтой остались считанные дюймы. Влад сумел затормозить и уронил голову на руль — секунда на осознание, как близко он был к черте. Затем забросил в рот пару таблеток, проглотил, не запивая, вновь запустил двигатель и рванул в сторону дома, а чудом выживший стоял под дождём и сыпал проклятиями. Сейчас остановить Влада могла только смерть, но и с костлявой старухой он бы боролся.

Когда Влад добрался до знакомых откатных ворот, у крыльца уже стояли машины неотложной помощи и копов, проблесковыми маячками разгоняя скопившуюся в воздухе серость и крася дождевые капли в синий и красный. Он сбросил скорость, чтобы вписаться в поворот, заехал во двор, а за ним следом показался джип местного капитана полиции.

— Влад. — Кевин Престон вышел под ливень и хлопнул дверцей. — Что произошло?

— Не знаю ещё.

— Мои ребята сказали, что вызов к тебе домой, и я приехал.

Мужчины поравнялись друг с другом, обменялись коротким рукопожатием и через пару секунд вошли в дом. Там было людно и шумно, Влад окинул быстрым взглядом помещение гостиной, цепляясь за тело Кассандры у подножия лестницы, — она лежала в неестественном положении, правая рука вывернута, под виском растекается красный. На ступенях тоже застыла кровь, над девушкой склонились медики, чуть поодаль стояла каталка. Значит, жива. Но Кассандра, конечно, на фоне Адель и Лайи не интересовала Влада от слова совсем.

На горизонте показался начальник охраны, капитан отошёл к детективам, и Влад обратился в слух.

— Кассандра пыталась задушить миссис Уолтер, — начал незамедлительно мужчина, Влад в ответ только беспомощно открыл и закрыл рот, но затем информация стала ещё хуже: — Это увидела Адель. Она закричала, Мэтт был у себя. Не знаю, что именно спугнуло Кассандру, но она попыталась скрыться и упала с лестницы.

— Где они? — одними губами спросил Влад.

— Наверху...

Дальнейший отчёт о происшествии стал не важен — Влад бросился к ступенькам на второй этаж. Коп в мокрой куртке преградил ему путь, выставив вперёд руку, пришлось развернуться, бежать к черновой лестнице в другом крыле дома.

Тук. Тук. Тук. Сердце гулко ударялось о рёбра. Тук. Тук. Тук. Нервы натянулись до предела, действие таблеток оказалось подавлено новым стрессом. Влад переступал через две ступени, как мог сокращал время на путь до спальни. В комнату Кассандры была открыта дверь, там тоже работала пара полицейских, однако он миновал её и ворвался к себе.

Лайя и Адель сидели на кровати. Прижатые друг к другу, напуганные, они заставляли на куски рваться душу, трещать нитки вен. Лайя гладила Адель по волосам, зафиксировав невидящий взгляд на стене. Адель вцепилась пальчиками в рукав её кофты, но, заметив отца, встрепенулась.

— Папочка, — пискнула она, однако не решилась отпустить мачеху, будто та может раствориться и исчезнуть, снова оставив их королевство без тепла и света.

— Я здесь, я здесь, я здесь. — Влад поспешил к ним, на ходу снимая мокрое пальто и роняя на пол, затем сбрасывая туфли, которые оставляли грязные следы. — Я здесь, всё хорошо, всё будет хорошо.

Крепкими холодными объятиями Влад обхватил сразу двоих. Притянул, прижал к груди, не понимая, почему снова страдают его самые близкие люди, чем они заслужили эту боль. Адель сжала ткань его свитера, а Лайя, как безвольная кукла, — не двигалась сама, только поддавалась.

Так они и сидели, не шевелясь, не говоря ничего, но вместе, игнорируя происходящее за пределами спальни. Первой ощутила неудобство Адель, она отстранилась немного в сторону, потёрла затёкшую коленку. Лайя тоже чуть отодвинулась, наконец-то подняла на мужа глаза, и он нашёл там укор — но за что?

— Ты в порядке? — Влад задал глупый вопрос, ведь Лайя едва не погибла, однако молчать казалось невыносимым.

— Нет, — прохрипела она в ответ, от каждого звука испытывая саднящую горло боль.

— Кассандра ведьма! — закричала Адель и разрыдалась, опять возвращаясь к пугающим воспоминаниям и ударяя кулачками по постели. — Она злая-злая ведьма!

Лайя беспомощно и в то же время с мольбой посмотрела на Влада: успокой — сейчас у неё самой не было на это никаких сил, пусть сердце рвалось от боли за ребёнка. Она поднялась с кровати, отошла к окну, уставилась в него, слушая, как громко барабанят дождевые капли по подоконнику, стеклу и остаткам листьев. А за спиной Влад тихонько убаюкивал Адель, обещал, что злую няню они больше не увидят, что теперь у них точно всё будет хорошо.

А Лайя в светлом будущем уверена не была. И дело не только в том, что за полгода брака она уже два раза едва не отправилась на тот свет, — их будто преследовали беды, справляясь с одной проблемой, они обнаруживали двойное дно, являя на свет очередную напасть, и так раз за разом, снова и снова. Заветный свет в конце тоннеля не сиял — только непроглядная тьма.

Ощутив несильное прикосновение к плечам, Лайя вздрогнула и обернулась, встречаясь с Владом взглядами. В его глазах было беспокойство на грани страха, нежность, забота. А Лайя хотела оттолкнуть, сделать шаг назад, но за ней была лишь оконная амбразура.

— Ты с ней спал, — парировала Лайя едва слышно, а хотела кричать. — Ты. С ней. Сука. Спал.

— Лайя...

— А мне сказал, что нет. — Толчок ладонями в грудь, но муж стоял рядом как каменная стена и даже не шелохнулся.

Влад понимал, что сейчас Лайя выворачивала ситуацию наизнанку. Когда они об этом разговаривали, вопрос шёл исключительно о настоящем времени, а не о том, что случалось когда-то. Он бы тоже мог сейчас припомнить ей ситуацию с Локидом, только знал: начнёт — и назад пути уже не будет, мост вспыхнет и сгорит дотла, не оставив шансов. Влад выбрал быть с ней, а не правым.

— Лайя, это случилось очень давно. Мы с тобой даже не были знакомы, я был пьян. Знаю, что это не оправдание, знаю, что совершил тогда ошибку, но исправить не могу никак. Единственное, о чём я жалею, что не послушал тебя в самом начале, не выставил Кассандру за порог сразу же, тогда этого бы не произошло.

Лайя покачала головой: не знала, что сказать, не хотела, да и сил на это не было, продолжала сопровождать боль. Она опять посмотрела на дождливую улицу, пытаясь про себя предположить, который час, сколько уже прошло времени. Но реальность ускользнула от неё.

Сразу после случившегося Лайю осмотрела охрана, определяя необходима ли первая медицинская помощь; затем их с Адель сопроводили до спальни, принесли седативные, вызвали врачей, которые не диагностировали ничего, что могло бы угрожать жизни или здоровью, но вкололи успокоительное — отсюда была заторможенность сознания.

О Кассандре, получившей мгновенную карму, нельзя было сказать того же: Стивен, заходивший перед самым приездом Влада, сообщил, что уже по первым прогнозам врачей ясно, что шансов на жизнь не овощем у неё нет. Только Лайя не испытывала по этому поводу радости или хотя бы злорадства — какую-то жалость что ли, ведь смерти гувернантке она точно не желала.

— Адель меня спасла, — прошептала Лайя, дойдя до кровати, и поправила плед, которым была укрыта девочка. — Оставила в комнате колечко, вернулась, не нашла меня там, пошла на голос... Ещё минута... Ещё одна только минута...

Влад в пару шагов преодолел возникшее между ними расстояние, заключил Лайю в кольцо своих рук, прижал к груди, желая спрятать за рёбрами, у самого сердца, чтобы бесконечно беречь. Одна минута могла лишить жизни их троих: Лайю — буквально, их с Адель — перекрыв доступ к счастью. Одна минута могла изломать построенное, такое хрупкое. Всего одна минута.

В Лайе боролись две части: одна злилась на Влада и его прошлое, на ложь, утаивание правды, а другая так сильно жаждала его защиты. Лайя в нём нуждалась: как в кислороде, как в воде, как в солнечном свете. Она почти угасла без его любви, а сейчас обрела вновь и в этот раз не могла потерять и отказаться. Поэтому она обнимала в ответ — вместе они всё переживут, а прошлое останется в прошлом. В другое она не могла верить.

В дверь спальни раздался стук, Лайя сделала маленький шаг назад, а Влад отправился открывать. По ту сторону был капитан полиции — он кивнул, замечая Лайю, и она в ответ тоже, вспоминая его лицо, но не имя.

— Хочу переговорить, — сказал мужчина. — С вами двоими. Адвокат уже приехал, но это неофициально, без протокола.

Влад и Лайя вышли в холл, не став спускаться в кабинет, чтобы не оставлять Адель одну. Капитан кратко изложил имеющуюся информацию: Кассандру увезли в реанимацию, будет заведено уголовное дело, однако свидетелей её самостоятельного падения достаточно — несчастный случай, который не требует доказательств больше, чем есть.

— Что касается покушения на убийство, — посмотрел он на Лайю, — необходимо подать заявление...

— Нет, — прервала она уверенно, но всё ещё тихо. — Нет, я не буду подавать заявление.

Повисла пауза, мужчины уставились вопросительно, а Лайя искала слова, которыми бы могла всё объяснить. И те были, только произнеся их, она потянет из клубка ниточку огромной тайны.

— Кевин, нам нужна минута, — попросил Влад, на что получил утвердительный кивок.

Они направились в сторону гостевой спальни, чтобы не уходить слишком далеко, но при том не тревожить Адель и говорить тет-а-тет. Лайя бросила случайный взгляд вниз, на успевшую засохнуть кровь, некстати вспомнила сон, что приснился после самого переезда: только в нём падала Элис. Почти вещий кошмар — действующие лица оказались другими.

Лайя некстати подумала, что бедняге Кэт придётся это отмывать, от чего к горлу подступил тошнотворный комок, а ноздри наполнились запахом металла, заставляя ухватиться за дверной косяк от лёгкого головокружения.

— Ты в порядке? — Влад в тот же миг подставил руку, дополнительно страхуя.

— Да. Думаю, тебе стоит доплатить Кэт за уборку... Этого всего.

— Объяснишь, почему ты не хочешь заявлять в полицию? — Он задал действительно важный и волнующий вопрос.

Нервно заламывая пальцы, Лайя прошлась по комнате, затем покрутила обручальное кольцо — как же его не хватало, как нужны были эти медитативные движения. Ответила, зная, что объяснение глупое:

— Я не хочу ходить на допросы, в суд. Повторять одно и то же сто раз, отвечать на вопросы. Не хочу. Хочу спокойно жить.

— Лайя... — Влад покачал головой, ощущая во всём этом неправду.

— Да и какая разница? Она... Она уже не станет нормальным, полноценным человеком. Она сама себя наказала, и от суда нет никакого смысла.

— Лайя. — Новая попытка. — Всё равно должно существовать какое-то правосудие. Кассандра хотела тебя убить. Это нельзя оставить просто так, незамеченным, нельзя.

— Можно, — упрямо произнесла Лайя. — Пожалуйста, Влад, не заставляй меня. Просто поверь, что так лучше.

Влад вздохнул. Он уже доверялся ей и не прогадывал, но этот раз стал другим, хотелось справедливой кары, как требует закон. И подвох — он всё равно интуитивно ощущал подвох, будто где-то рядом кроется какая-то тайна, которую жена бережёт. Нежелание идти в суд казалось слишком слабой мотивацией в текущей ситуации, особенно учитывая, что ходить туда будет адвокат.

— Пожалуйста, — прошептала Лайя вновь, положив ладонь на его щетинистую скулу. — Ты мне доверяешь?

— Да, но...

— Тогда не переубеждай.

— Ладно. — Влад сдался и поцеловал в макушку.

Они вернулись к капитану, и тот с удивлением, но принял позицию и желание жертвы. Не мог настаивать — слишком хорошие отношения с ним выстроил Влад, для себя самого в первую очередь. В мире не зря очень многое решают связи, в этой ситуации они тоже помогли.

Затем двое опять скрылись в спальне — их надёжном оплоте на сегодняшний день. Адель продолжала спать, лишь перевернулась на другой бок, и хотелось лечь рядом с ней, тоже забываясь. Но прежде — смыть этот бесконечный день горячей водой, оттереть кожу губкой, вытрясти воспоминания из головы.

— Тебе очень больно? — Коснуться шеи жены Влад не решился, провёл пальцами по воздуху, рисуя оставшееся на коже отметины.

— Терпимо.

— Я отвезу тебя завтра в клинику, нужно нормальное обследование.

— Заодно проверим твоё сердце, — не преминула напомнить Лайя. — И ещё нужно найти хорошего психолога для Адель. Мне страшно представить, как на ней это всё отразится...

— Она не заслужила всего того, что с ней произошло за пять лет жизни. — Влад покачал головой, глядя на безмятежную дочку. — Может, это расплата за какие-то мои ошибки?

— Мы справимся. — Лайя тронула его локоть. — Вместе. Но пока я приму душ и лягу спать, сил нет совсем.

Однако Лайя даже не успела дойти до ванной, как Адель закричала во сне. Она заметалась из стороны в сторону, махала ручками, борясь с незримым врагом, плед в один миг сбился в комок и упал на пол.

— Отпусти! Отпусти! Отпусти!

— Адель! — Влад и Лайя бросились к ней.

— Отпусти! Мама! Мама! Мамочка! — Она продолжала кричать и плакала, а тёмные прядки прилипли ко лбу. — Мамочка! Отпусти! Отпусти!

— Адель! — Влад попытался её разбудить, легонько тряся за плечи. — Адель, родная, проснись.

Лайя присела рядом, а где-то за рёбрами закололо — от волнения за неё и чего-то ещё, необъяснимого. Как бы сильно она ни любила эту маленькую девочку — она не заменит для неё маму, пусть та вообще не хотела детей. Адель не будет любить её безусловно, между ними всегда будет преграда в виде имени в свидетельстве о рождении.

— Мамочка... — Адель вырвалась из своего, сна, дрожа, глядя по сторонам в тусклом свете настенных бра. — Мамочка...

По щекам катились крупные слёзы.

— Тебе просто приснился страшный сон, принцесса. — Влад потянулся к дочери, но та слишком резко дёрнулась в сторону Лайи и обхватила ту двумя руками за шею.

— Ты не умерла, не умерла, не умерла... — зашептала она, продолжая трястись.

— Тихо, цветочек, тихо. — Лайя принялась гладить девочку по волосам. — Всё в порядке, я здесь, я с тобой.

— Ты не умерла...

— Конечно, Адель. — Влад сел ближе. — Тебе приснился плохой сон, забудь его, милая. Всё в порядке.

— Ты же защитишь Лайю, папочка? — Адель повернулась к отцу.

Влад кивнул, но знал, что лжёт: уже два раза он не смог её уберечь, два чёртовых раза Лайя была на черте между жизнью и смертью. А сколько ещё раз он сам причинял ей боль?

— Твой папа защитит нас двоих, — прошептала Лайя, обнимая девочку ещё крепче. — Он у нас самый сильный и смелый.

Адель закивала, Лайя утирала её слезинки, Влад гладил по голове.

— Может, поедем в отпуск? — предложил он неожиданно, переводя тему. — Каникулы нам всем нужны. Например, в Диснейленд.

— В Диснейленд? — восторженно повторила Адель, оборачиваясь. — Я хочу в Диснейленд.

— Куда полетим? — Влад теперь обратился к Лайе.

— Орландо? Флорида — самый тёплый штат. Дождь и холод вселяют в меня тоску.

— И в меня тоже! — Адель заставила взрослых наконец-то засмеяться, а потом спросила: — Можно я сегодня останусь спать здесь? Мне страшно.

— Конечно. — Лайя не думала ни секунды. — Но ты ещё не ужинала. Принесёшь что-нибудь сюда? — Она посмотрела на Влада. — И пижаму, а ты, цветочек, пока подготовишься ко сну.

— Розовую, — попросила Адель, соскакивая с кровати.

— У тебя почти все розовые, — улыбнулся Влад, беря дочь за ладошку, а потом крутанул словно в танце, и она хихикнула.

— Значит, розовую с альпаками.

— Поищу альпак.

Через пару мгновений Лайя и Адель скрылись за дверью ванной комнаты, а Влад вышел в холл. Нужно было уточнить у охраны о статусе ситуации, дать задание купить билеты на самолет завтра вечером и забронировать отель. И набрать отцу — от него было много пропущенных. Остальные рабочие дела сейчас мало значили, куда важнее была семья — хотелось увезти их подальше, отвлечь от случившегося, нажать кнопку перезагрузки, стерев страх хоть немного.

Влад так задумался, что машинально дошёл до парадной лестницы, потом замер у верхней ступени, глядя вниз. Кровь уже была убрана, внизу дежурил охранник Мэтт, который первым прибежал на помощь. Полиции тоже не было, как и медиков с Кассандрой, да и адвокат, наверное, уехал. Влад начал аккуратно спускаться, держась за перила.

Мэтт вытянулся по струнке, услышав шаги босса, вежливо ему кивнул, а Влад протянул руку, выражая благодарность и стараясь не думать, что могло бы быть, не окажись его рядом.

— А где Стивен? — уточнил Влад, прежде, чем направиться дальше.

— Уехал в больницу, сказал, что позвонит вам, как только будет какая-то конкретная информация.

Влад отпустил секьюрити отдыхать, а сам пошёл дальше по запланированному маршруту. Кухня манила тусклым, но тёплым светом, обещая уют и покой. Влад осторожно нажал на ручку, вошёл, замечая у окна экономку и садовника. Те сразу поднялись, оставляя на подоконнике чашки с чаем, но Влад махнул рукой, давая понять, что условности сейчас ни к чему.

— Соберёшь нам ужин на троих? — попросил Влад у Кэт. — Я зайду за подносом через пару минут.

На все оставшиеся пункты недлинного списка дел Владу понадобилось пятнадцать минут. Время уже подползло к полуночи, дождь немного затих, но ветер всё равно бушевал и гонял по небу чёрные тучи, надёжно скрывая за ними луну и звёзды. В спальне Адель сидела на кровати, укутанная в белый халат, будто облако, и выбирала на телевизоре фильм. Лайя как раз вышла из ванной, сразу же забрала у мужа поднос и кивнула назад, намекая, что ему тоже не помешает отпустить вместе с водой прожитый день.

Встав под душ, Влад наконец осознал, как же сильно устал. С момента пробуждения прошло пятнадцать часов, но по ощущениям — все сто пятьдесят. Столько всего произошло, так круто изменилось, но главное оставалось неизменным: Лайя вернулась, Адель опять улыбается. Он должен взять себя в руки и дать им поддержку и защиту, он должен быть максимально сильным и не позволить больше страху и опасности трогать нежные сердца.

Влад уже надел футболку, ставшую чуть влажной у горла из-за мокрых волос, когда где-то на полу раздался телефонный звонок. Трубка осталась в кармане джинсов, пришлось её достать — начальник охраны.

— Код четыреста пять, — проговорил тот сразу же. — Я возвращаюсь.

Влад пару секунд помолчал, глядя на своё отражение и пытаясь понять, что он ощущает от новости.

Код четыреста пять — кто-то из прислуги мёртв.

Не скорбь, не вина, но и не радость, что свершилась кара, а карма настигла в момент. Пустота и ещё большая усталость.

Лайя, слышавшая, что звонил телефон, вопросительно посмотрела на вернувшегося мужа, а он только отрицательно покачал головой. Она всё поняла и сильнее обняла Адель, жевавшую пиццу. По спине пробежал холодок, нужных слов не было, и говорить ничего не хотелось.

— Ты будешь, папочка? — Адель протянула кусок, но Влад отрицательно покачал головой, устраиваясь на постели.

— Я вас люблю. — Влад чмокнул дочь в макушку, потом коротко поцеловал жену.

Они живы.

Они вместе.

Они завтра улетят в Орландо.

А дальше — у них всё будет хорошо.

Только почему говорят: хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах?

___________

Если вы читаете, не поленитесь оставить отзыв — это очень важно для автора ❤️