Глава XXXVI. Холодный рассвет

Новый день холодным рассветом вырвал Влада из беспокойного сна, заставляя резко сесть на постели. За окном загорались первые алые полосы, красили небо на востоке, а Влад пытался сообразить, почему спал, одетый в измятую рубашку, и вокруг клубилось одиночество. За последние месяцы он так привык просыпаться вместе с женой, привык, что пробуждение начинается с тонких пальцев на его груди, поцелуев и шёпота, — сегодняшнее же утро виделось нереальным, дурным сном.

Сознание приходило в норму медленно, по кусочку собирая картинку прошедшего дня и ночи. После возвращения из Вашингтона и очередного скандала Влад отправился в кабинет, где прочёл всю переписку Лайи с Локидом — от первого сообщения до последнего, которое Лайя оставила без ответа.

Отбрасывая в сторону чувства ревности и злости, Влад пробовал анализировать. В сообщениях действительно не было ничего такого, что можно принять за подтверждение отношений. Ноэ не стеснялся писать о чувствах к замужней женщине, однако Лайя никак особо на это не реагировала. Если оставаться беспристрастным, то, наверное, можно было сделать вывод, что ей плевать, она отвечала как будто от скуки, а в отдельных сообщениях даже проскальзывал сарказм. Либо Влад сам его придумал — так сильно хотел оправдать жену в собственных глазах.

Ведь действительно, если думать, перекрыв вентиль эмоций, то Лайя всё это время играла на его стороне. Она была не просто марионеткой, которая улыбается по указке и говорит по шаблону, — напротив, сама предлагала идеи, искала варианты, что хорошо скажутся на предвыборных рейтингах. Она точно не была виновна в проклятой статье, либо снова — Влад хотел в неё верить.

За тот вечер он скурил целую пачку сигарет и открыл новую, продолжая думать. У них всё было отлично — семья, чувства. Они были настоящими и счастливыми — невозможно в подобном притворяться. Или возможно? У Элис, например, отлично получалось.

Нет, Влад даже качнул головой, пусть был один в тишине и темени — только точка сигареты и экран ноутбука освещали ночь. У Лайи могло быть много минусов, но она оставалась честной. Она говорила в лицо, что думала, она не боялась правды, не выбирала слова. Она одна из немногих, кто смотрел в глаза смело, не лебезя перед богатством и властью.

А ещё Лайя была преданной. Она ставила ради него, чёртового ублюдка, на кон свою жизнь и свободу, и даже не задавала вопросов, стоит ли оно того.

Усталое сознание вдруг зацепилось за мысль, споткнулась о неё, падая словно в лужу грязи, — Элис. Почему Лайя сказала о ней? Это явно не было просто желанием уколоть, произнесённым бессознательно. Влад прокручивал в голове скандал, стараясь вспомнить всё до мелочей, ведь откуда Лайе было известно об изменах? Сам он не говорил. Прочла дневник? Вряд ли, он положил его так, что возьми кто-то, обязательно стало бы заметно.

Влад не знал, как правильно назвать то, что набатом стучало внутри: прозрение, интуиция, просто догадка — однако это ощущение росло и росло, вылившись в итоге в новое сообщение с просьбой найти звонки и переписки, в этот раз первой жены. Влад ощущал себя идиотом, в очередной раз выставляя себя не то параноиком, не то ревнивым психом. Однако у него был лишь один человек — бывший сотрудник спецслужб, который имел связи и возможности достать подобную информацию.

В успех верилось слабо — Влад просил данные семилетней давности, которые, по его мнению, давно должны были удалиться с серверов, однако ему повезло хоть в чём-то. У Элис звонков и переписок было куда больше, чем у Лайи. На фоне первой жены вторая казалась затворницей, что игнорирует мир.

Читать всё Влад не собирался, снова воспользовался поиском, тут же подтверждая свою догадку: какое-то время Элис и Локид созванивались и переписывались. И это были не те нейтральные сообщения, что писала Лайя, — Владу хотелось закрыть глаза, будто ворвался в чью-то спальню в самый неудобный момент. Но в какой-то момент связь оборвалась — тогда Влад отыскал номер, с которым Элис контактировала в последний год жизни, и снова окунулся в её измены с откровенными фото и грязью.

Не став изучать подробно — с него хватило и без того, — Влад откинулся на спинку кресла и надавил на глаза. Под веками пульсировало от усталости и мигрени, в висках стучало от душевных ран и злости. Н. из дневника — это не кто-то без имени, это — Ноэ Локид, без вариантов и шансов. И Влад собственноручно доверял этому ублюдку важное, толкнул к Лайе, отправив в Лэствилл с брачным договором, потому что не хотел разбираться с этим самостоятельно.

Влад не знал, чего желал сильнее: свернуть Локиду шею, собственноручно перевернуть Элис в гробу или просто отмотать время назад и засунуть свой язык в задницу. Пожалуй, именно в тот момент, ближе к утру, морально и физический вымотанный от усталости и переизбытка эмоций, Влад волновался лишь о сказанном Лайе. Он был неправ. Он не выслушал. Он наговорил столько дерьма, от которого непонятно, как отмыться.

Это было извечной проблемой Влада — сначала сказать, поддавшись внутренним демонам, а потом осознать. Конечно, он мог извиниться, осыпать жену подарками, ползать перед ней на коленях, но простит ли она? Захочет ли вернуть всё обратно, даст ли очередной шанс?

Влад опять вернулся к перепискам, будто желая убедиться наверняка, щёлкая по календарю, сопоставляя, понимая, что эта проклятая встреча у озера была, скорее всего, после дня рождения Адель, когда он сам в очередной раз облажался и всё испортил. На предложения о других встречах Лайя обычно отвечала отказами, она напоминала о том, что находится в браке, а Локид заманивал её информацией о случившемся с Элис. Только гадёныш и понятия не имел, что случилось с его шлюхой, — Альберто был куда умнее сына и не делился важными сведениями с ним.

В какой-то момент Влад понял, что больше не в состоянии: сидеть там, читать, думать, сжирать самого себя. Нужна пауза, лечь в постель, дать себе хотя бы пару часов покоя от мыслей и эмоций, иначе рехнётся окончательно. В секунду его накрыло пустотой и необъятной тоской: что он натворил. За рёбрами, где-то, где должно биться сердце, щемило и ныло, натужно рыдало — он обидел ту единственную, что верила в него больше, чем в себя. Своими руками разрушил такой хрупкий мирок, который Лайя осторожно и заботливо построила на руинах его прошлого. Остался только пепел, осевший горечью буквально везде.

Поднявшись наверх, Влад замер у гостевой спальни. Как можно быть таким мудаком, выгнать её из их спальни, как у него повернулся язык сказать про жизнь в этом доме до выборов — на черта они вообще нужны?

Пальцы почти нажали на ручку, однако Влад одёрнул ладонь. Время едва-едва перешагнуло пять утра, Лайя наверняка уснула — она уходила после очередной порции крика совершенно уставшая и вымотанная, пусть отдохнёт. А утром он всё исправит. Или попытается исправить, а остальное будет зависеть от неё. И если Лайя даст шанс, то он будет любить, как положено, как она того заслуживает, сильнее, чем можно представить.

По-хорошему нужно было принять душ, чтобы попытаться смыть разочарование в себе самом, однако сил на это не было. Влад забросил в рот принесённую с собой таблетку успокоительного и дал себе пару минут просто полежать в постели, однако те превратились в почти три часа. И теперь за окном горел рассвет, ветер плавно качал уже совсем осенние деревья — с наполовину опавшей жёлтой и красной листвой, а Влад сидел и пялился на стенку, не зная, как возвращать свою прежнюю жизнь.

Для начала поднялся и машинально посмотрел на часы: половина восьмого. Размял затёкшие плечи, прошёл в ванную, на ходу сбрасывая измятую одежду, ступил под горячий душ. Чувствовал Влад себя отвратительно. Привкус омерзения колол кончик языка, в голове всё звенело и стучало, а чувство паники подкатывало к горлу.

Влад надел свежую рубашку и джинсы, пригладил влажные волосы, посмотрел на своё отражение в зеркале, сильно желая разбить стекло кулаком, пустить по нему паутину трещин, чтобы не видеть и не знать ублюдка, который не умеет думать и ценить. Глубокий вдох, ещё один взгляд на дисплей, где была куча уведомлений и пропущенных, однако на все дела сейчас стало плевать. Восемь утра. Лайя обычно не спала в такое время, поэтому Влад не очень уверенно направился к соседней комнате и робко постучал.

Без ответа. Тишина такая, что громче любого крика, поэтому он повторил, а внутри сотнями колоколов зазвонила тревога: вдруг она с собой что-то сделала? Больше не ожидая и не медля, Влад ворвался в гостевую спальню — пусто. Сердце пропустило удар — пусто. Но пусто не так, будто она вышла в душ или спустилась на завтрак, не так, словно уехала в галерею или ушла к Адель — пусто совсем. Постель аккуратно заправлена, шторы открыты, на комоде лежит карточка и обручальное кольцо.

Владу не нужно было сейчас открывать гардероб, чтобы убедиться, что там не хватает вещей. Не нужно спрашивать у охраны, потому что и так всё понятно и ясно. Лайя ушла. Оставила его, сделав это абсолютно заслуженно, только, как теперь жить без неё, Влад не знал. Он стоял и смотрел: на кольцо и пустоту, — слушал тишину вокруг и замедленные удары своего сердца. Лайя — ушла.

Влад не знал, сколько прошло времени, прежде чем он сел на край постели, вертя между пальцами кольцо. Оно красиво блестело, а рассвет давно растворился, уступив место холодному октябрьскому солнцу, что пыталось выбраться из сетей низких туч. Тупик. Он дошёл до тупика, остановился, упёрся в стену.

Как сказать Адель, что любимая принцесса больше не живёт в этом доме? Как ложиться спать в одиночестве, как просыпаться, зная, что никто не будет обнимать? Как дышать, в конце-то концов, если без Лайи сейчас вообще не дышится?

Телефон зазвонил, на экране было имя Гвен, но Влад сбросил. Он устало опустил голову на подушку, втягивая в лёгкие запах цветов — родной и нежный, такой необходимый, но скоро он выветрится из этих стен и станет ещё более тоскливо. Затем Влад открыл галерею и листал, листал и листал. За последние месяцы у него накопилось много фотографий — его семьи. Всё свободное время — пусть его было не сильно много — он проводил с Адель и Лайей, и жена старалась сохранить на будущее их пусть незначительные, но такие дорогие сердцу моменты.

Просто прогулки в парке, маленькие путешествия, походы в кино или поесть вечером пиццу — всё это осталось в памяти телефона, но в реальности Влад всё просрал. Он листал и листал, пока не добрался до того самого — первого видео. Лайя и Адель, двадцать три секунды абсолютного счастья. Тогда всё только начиналось по-настоящему, и так хотелось вернуться в тот миг и не позволить себе наделать ошибок.

У Влада не осталось больше ни одного сомнения: он любит Лайю. Может быть, его любовь неправильная, рваная, сложная. Она болезненная, она с безумием, но такая сильная. Жаль, что он понял и распознал её лишь тогда, когда стало слишком поздно.

— Папочка? — Негромкий голосок отвлёк от тяжёлых размышлений, заставляя Влада поднять взгляд на дочь в дверях. — Что ты здесь делаешь?

— Смотрю наши фотографии, — ответил Влад чистую правду, сдвигаясь на центр кровати. — Хочешь со мной?

Адель кивнула и вскоре устроилась рядом, и теперь они вместе листали снимки на дисплее.

— Я скучаю по Лайе, — совсем тихо произнесла в какой-то момент Адель. — Почему она не осталась с нами?

Влад ощутил, как к горлу подступил огромный ком, осознавая, что не одному ему плохо. Адель любила мачеху, та за непродолжительной период стала миром для маленькой девочки, вдохнула в её жизнь волшебство и бесконечную радость.

— Она же вернётся, правда? — Адель повернулась на бок, а в её огромных глазах застыли слёзы и надежда.

Но Влад не мог обещать. Он даже пытаться вернуть не имел права, потому что Лайя ушла от него и из-за него.

— Ты её сегодня видела? — спросил Влад вместо ответа.

— Лайя заходила ко мне рано утром и читала сказку. А ещё она была очень-очень грустной...

Сердце рвалось на куски и острыми осколками задевало душу или то место, где она должна находиться.

— Наверное, её обидел злой дракон. — Влад заблокировал телефон, отложив в сторону, и заправил локон Адель за ухо.

— А почему он её обидел?

— Потому что дракон очень эгоистичный и не замечал, что делает ей больно.

— А что значит «эгоистичный»? — задала новый вопрос девочка.

— Эгоистичный — это тот, кто думает только о себе.

— Она вернулась обратно в свою сказку? — Адель села на кровати и прижала коленки к груди, опуская на них подбородок.

— Я не знаю, Адель, правда, не знаю. Она не говорила мне, куда уходит.

«Потому что я не заслужил даже одного слова на прощание».

— Но ты король, папа! Ты можешь спасти её от дракона.

Влад грустно улыбнулся. Король и есть тот злой и эгоистичный дракон, и этого уже не исправить. Только как объяснить своему ребёнку, что ты — мудак? Никак, наверное.

Влад понял, что сейчас он нужен не выборам, не рейтингам и собственному имиджу — он нужен Адель. Потому что она — маленькая ранимая девочка, которую лишили источника радости и счастья. И теперь ей как никогда необходима поддержка и забота, а не пустота и занятия французским или фортепиано.

— Помнишь, мы сегодня собирались на барбекю? — Влад тоже сел, и Адель ловко забралась на его колени, прижимаясь к груди в поиске защиты и тепла. — Съездим вдвоём? Дед обещал пожарить тебе на костре маршмеллоу, это вкусно.

— Я знаю! — улыбнулась девочка. — Мы с ним жарили в прошлый раз.

Однако Влад видел, что её радость от предстоящей поездки разбавляла печаль. Она плескалась в глубине ясно-голубых радужек, такая бескрайняя, в ней можно было захлебнуться и утонуть.

— Я так тебя люблю, родная, — прошептал Влад, пряча лицо в её волосах. — Больше всего на свете люблю.

— И я тебя люблю, папочка. Пойдём завтракать? — Адель соскочила на пол и проверила, есть ли на её шее цепочка с кулоном. — Кэт сказала, что сегодня будут блинчики.

— Конечно, принцесса. — Влад протянул дочери руку, даже не представляя, как будет заталкивать себе в глотку еду.

Лайя пришла в его жизнь, в которой не было и капли смысла, в конце зимы. Весной отогрела этот дом, вдохнула в него тепло и радость, растопила сердце. Всё лето они сияли и горели, их ласкало тёплое солнце, а осенью снова накрыло тоской — существование потянула толстая корка льда.

Но он должен справиться, потому что не может потерять ещё и Адель.

༻⋆⋆⋆༺

Лайя наблюдала в окно автомобиля, как просыпается новый прохладный день, и была бесконечно благодарна Анике за то, что та не задавала лишних вопросов. Они оставили за собой Магнолиа-Лэйн, выбираясь к выезду из Лэствилла, в голове Лайи всё ещё звучали последние прочитанные строчки книги:

«Мне нужно срочно вернуться и вылечить его»...

Они были на предпоследней странице, когда Адель уснула, а Лайя не нашла в себе сил перелистнуть и прочесть до конца. Будто оставила приоткрытую дверь, взяла на себя обязанность вернуться.

И Лайя понимала, что вернуться придётся: возможно, ей нужно будет доиграть до конца роль миссис Уолтер, в любом случае останется необходимость оформить развод и забрать свои вещи, а ещё — сказать Владу «прости», потому что она своей ошибкой разрушила то, что он строил так долго. Но прямо сейчас хотелось бежать, потому что в ней тоже что-то сломалось, такое хрупкое и нежное, как стебель цветка. Надломилось и треснуло, и непонятно теперь, как починить. Ласточке повредили крыло, и она больше не могла летать.

Почти у самого съезда на трассу Аника немного сбросила скорость и включила поворотник, затем вывернула руль вправо, а Лайя вопросительно глянула на неё и сразу на отметку, что бак почти полон.

— Что случилось? — спросила Аника, едва затормозив на парковке возле автозаправочной станции. — И не вздумай мне врать.

Лайя покачала головой. Сказать это всё казалось выше её сил, слова перекрывали кислород, будто если их озвучить, то всё это уже точно превратится в неподлежащее исправлению.

— Это из-за статьи? — не унималась Аника. — Он тебя выгнал? Что он сделал? Лайя, поговори со мной, пожалуйста, я волнуюсь за тебя.

— Я не знаю, что тебе сказать, не знаю. — Лайя наконец повернулась, демонстрируя лицо, по которому крупными каплями катились слёзы. — Это Локид, ублюдок Локид, это он всё сделал...

— Кто это? — Аника отстегнула свой ремень безопасности, затем соседний и заключила подругу в объятия, принявшись гладить по голове.

— Адвокат Влада. Помнишь, ездил с нами в клуб? Ноэ.

— Вот мразь!

— Влад в бешенстве, мы поругались, но... Чёрт, не знаю, что будет дальше с его выборами. — Лайя принялась утирать щёки. — Понимаю, что я тоже виновата, но он столько всего сказал... Он меня ненавидит, Аника, а я... А я его люблю. И просто не вынесу каждый день чувствовать его злость.

— Куда ты собралась идти? Куда отвезти? Домой?

— Нет, съезжу за город. — Лайя шмыгнула носом, затем открыла бардачок, зная, что там у Аники всегда есть сигареты.

Пальцы дрожали, пусть в салоне было тепло в противовес температуре на улице. Лайя зажала губами фильтр, подкурила, выпустила едкий дым, приоткрыв окно. Затем закрыла глаза и откинулась на подголовник. Легче не становилось, но она того и не ждала.

— Я тебя отвезу, — уверенно заявила Аника, а после потянулась назад и достала из сумки карту. — Но пока тебе нужно выпить кофе и поесть.

— Не хочу ничего. Подбросишь меня до аренды машин в Вашингтоне? Я разберусь, нужно ещё заехать домой.

Аника в ответ только цокнула, качнула головой и вышла из машины, направляясь ко входу в минимаркет. Всё время её отсутствия Лайя тупо смотрела прямо перед собой, не видя происходящего, и отчаянно толкала в лёгкие дым. В голове гудели мысли, разрастались сомнения по поводу того, правильно ли она поступила, сбежав. Полтора часа назад решение казалось верным и единственно возможным, а сейчас виделось импульсивным и глупым.

На секунду Лайя представила, как возвращается назад, как натыкается на арктические льды глаз, как погружается в толщу воды злобных слов и тонет-тонет-тонет. Невыносимо.

Хлопнула дверь, в авто ворвался запах осени, скверного кофе и жареных на гриле сосисок. От сигареты остался лишь фильтр, и Лайя его выбросила, а Аника сунула ей в руку хот-дог и переместила стаканы в подставку по центру.

— Ешь, — приказала она и не дала возразить: — Даже если не хочешь. Тебе нужно вернуться в норму.

Лайя осторожно надкусила тёплую булку, затем сделала глоток кофе — показалось не просто сносным, а даже вкусным, последний раз она ела почти двадцать часов назад. Аника была права: стоило прийти в себя, потому что бессонная ночь и тяжёлый вечер не прошли даром. Нельзя заявиться к родителям, а затем в клинику растрёпанной, нельзя дать Алекс повод для волнения, нужно продолжать держать лицо, пусть и упала им в дерьмо.

— Потом сходишь умыться и накраситься. — Аника будто прочитала мысли. — В таком виде тебе никто не даст тачку в аренду. Деньги есть?

Лайя утвердительно кивнула. К счастью, на счету галереи осталось немного после всех обязательных выплат, и она могла позволить себе жить какое-то время самостоятельно. Дальше пары недель Лайя пока не загадывала, слишком уж туманным казалось будущее, но сейчас, допивая кофе, могла поразмыслить, как быть.

Живя в доме Влада, Лайя совершенно не думала о деньгах. Карта казалась безлимитной, Влад расходы не контролировал, можно было действительно купить себе остров, пока завтракаешь. С родителями Лайя тоже о подобном не особо думала. Она никогда не работала, плыла по течению, и последние месяцы, где появились обязанности, связанные с фондом и галереей, стали чем-то совершенно новым.

Лайя понимала, что ей придётся работать. Жизнь изменилась, она — давно не маленькая девочка, и пришла пора нести ответственность за собственную жизнь. Проблема состояла в том, что она ничего особо не умела, но всегда можно научиться. Только это всё, конечно, будет позже, сейчас Лайя хотела только уехать и разложить свои мысли по полкам.

Кофе и хот-дог закончились, Аника снова залезла в свою бездонную «Биркин» и выудила оттуда косметичку, отдавая приказ привести себя в порядок. Лайя послушалась, нехотя выбираясь на холодную улицу и плетясь в сторону одинокого здания. Первый же порыв ветра распахнул полы расстёгнутого чёрного пальто и заставил клацнуть зубами.

В просторном и только что убранном, если судить по влажной плитке и запаху моющих средств, туалете было пусто. Вода шла только холодная — Лайя на всякий случай попробовала повернуть поочередно три крана в разные стороны. Но она отлично освежила, пусть и не убрала красноту глаз и тёмные круги под ними. Смотреть на своё отражение хотелось не сильно, поэтому Лайя умылась быстро, затем промокнула лицо бумажными салфетками и накрасилась тем, что удалось найти у Аники. Вышло приемлемо.

К тому времени, как Лайя вернулась обратно в авто, начал моросить дождь. Разговоров не хотелось, Лайя сама включила музыку, снова вперила взгляд в окно и изучала жёлтую полосу разметки на влажном тёмном асфальте вплоть до самого Вашингтона.

В столице дождя ещё не было, только позади наступали тёмные тучи, отражаясь в зеркалах. Из-за низко висевших облаков сизого цвета даже пробивались солнечные лучи, однако тепла не приносили — лишь глупую надежду, но октябрь никак не мог вдруг обратиться жарким летом.

Аренда авто находилась у самого въезда в город, и буквально через пятнадцать минут Лайя подписала договор и оплатила названную сумму за десять дней вперёд. Дальше она не готова была планировать. Там же купила себе в автомате пару банок энергетика и вскоре вырулила обратно на трассу, чтобы добраться к родительскому дому.

Дверь в особняк Бёрнеллов открылась и хлопнула ровно в девять утра. Дождь всё ещё не пошёл, однако тучи уже расползлись по небу, оттого всё кругом казалось тёмным, будто на землю опустился поздний вечер.

— Есть кто-нибудь дома? — крикнула Лайя, задирая голову, чтобы посмотреть на второй этаж.

— Лайя? — Элеонор вышла из столовой, глядя на дочь с удивлением. — Что-то случилось?

— Нет. — Девушка изо всех сил старалась сохранять спокойствие и невозмутимость, и стоило это остатков сил.

— Кроме того, что вчера опубликовали, — добавила женщина.

Лайя натянуто улыбнулась на замечание, прекрасно зная, что мать не могла смолчать. Но сейчас стоило оставаться милой, потому что она приехала просить и очень сильно не желала получить отказ.

— Я уверена, что это происки конкурентов, — проговорила Элеонор, подходя ближе, не то не замечая нервозное состояние дочери, не то просто его игнорируя. — Привет, милая.

— Привет, — буркнула Лайя, позволяя себя обнять и чмокнуть в щёку.

— Выпьешь со мной кофе? Лидия ещё не успела убрать со стола после завтрака.

Лайя перекатилась с пяток на мыски и отрицательно мотнула головой. Она приехала по делу и откладывать его не собиралась, поэтому сразу перешла к сути, предварительно кашлянув, чтобы прочистить пересохшее горло.

— Дашь мне разрешение забрать Алекс из клиники?

Элеонор нахмурилась, скрестила руки на груди, всем своим видом задавая немой вопрос: «Зачем?»

— Хочу съездить с ней в Бэй-Гарден, — ответила Лайя.

— Зачем? — уже вслух спросила Элеонор. — Вдвоём?

Лайя кивнула.

— Что происходит?

— Ничего. — В голосе была беспечность, однако глаза не лгали. — Просто хочу побыть с ней немного.

— Лайя, — проговорила Элеонор довольно жёстко, — что происходит?

— Ничего. — Ответ был в том же тоне. — Ты дашь разрешение?

— После того, как ты ответишь.

— Я ответила. — Раздражённо.

— У тебя есть муж и обязанности, с чего вдруг уезжать одной? Что происходит?

— Ты можешь хотя бы раз просто сделать, как я прошу? — Лайя всплеснула руками. — Без нравоучительного тона, без миллиона вопросов — просто сделать.

Нервы не выдерживали — они, словно тонкая нитка, готовы порваться в любой момент и отпустить на волю истерику. Лайя больше не была сильной, она давно перестала быть безразличной, она переживала, чувствуя, как выворачивается наизнанку душа: за Влада и его цели, за крошку Адель и её маленькое сердечко. Только теперь их разделяли десятки миль и куча болезненных слов и ошибочных действий.

— Идём. — Элеонор развернулась и направилась в сторону кабинета, а Лайя поплелась следом, не став снимать пальто.

Вскоре острый кончик ручки коснулся бумаги — Элеонор вписала в шаблон разрешения даты, поставила свою подпись, а через считанные секунды Лайя сжала лист как самую большую ценность на свете.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, дочка.

Лайя натянула улыбку вместо ответа: она не знала уже ничего.

Можно и нужно было поговорить, ведь кому, если не матери, открывать свою боль, однако Лайя никогда не была с ней особо близка. Обычная история в семьях подобного уровня, но этот дефицит родительской любви иногда давал о себе знать.

Дома Лайя не задержалась — только поднялась к себе в комнату, чтобы взять пару небольших холстов, альбом и принадлежности для рисования.

Дождь начался уже на подъезде к Фэрвью. Мелкий и частый, он застилал лобовое стекло, пришлось включить дворники и сбавить скорость, но, благо, до точки назначения оставалось совсем немного.

На парковке клиники Лайя открыла банку энергетика и быстро осушила, потому что глаза и от погоды, и от недостатка сна предательски пытались закрыться. Идея ехать в Бэй-Гарден — маленький городок в лесу, где располагался их дачный домик, — в дождь и в не лучшем состоянии казалась плохой, но отступать уже было поздно и некуда.

Алекс удивилась и обрадовалась одновременно, собралась быстро, и очень скоро Лайя снова сидела за рулём, ещё отчаяннее пытаясь делать вид, что всё в порядке. Она заехала в аптеку и магазин, делала музыку то и дело громче — но не от веселья, а чтобы избежать вопросов от сестры. Однако та смотрела внимательно, постоянно отвлекаясь от созерцания мокрой дороги посреди осеннего леса.

Знак начала города представлял собой деревянную табличку с резными краями, и Лайя миновала его уже после обеда. Дом их семьи располагался на другом конце, в отдалении от цивилизации, которая, впрочем, здесь была довольно условной: небольшой магазин, заправка и забегаловка с перекошенной вывеской. Бэй-Гарден окружал лес — сейчас он пах не только привычной хвоей, но и мокрой листвой.

Оказавшись на месте и петляя по узкой извилистой дороге, Лайя наконец сбросила с себя волнение за безопасность сестры. Они добрались без происшествий, сейчас можно забросить в духовку замороженную лазанью из супермаркета и заварить травяной чай. Потом надеть дождевики, пойти гулять по их обычному маршруту до озера, что расположилось сразу за участком. И не думать: про Влада, Адель и потерянную самую-счастливую-жизнь.

Лайя припарковалась у дома, затем обернулась к Алекс, натянуто улыбаясь и машинально сжимая кулон. Как там её маленький цветочек?

— Ты грустная, — констатировала Алекс и отстегнула ремень безопасности. — Почему мы приехали сюда вдвоём?

— Потому что я по тебе скучаю и уделяю очень мало времени. Пойдём внутрь?

— Ладно. — Алекс пожала плечами, а потом потянулась к ладони сестры и осторожно погладила. — Всё же будет хорошо?

Лайя кивнула. Однажды будет. Будет же?

༻⋆⋆⋆༺

Кассандра ликовала. От неё не укрылась ни вчерашняя ссора хозяев дома, ни сегодняшний побег паршивки, ни расстройство на лице мистера Уолтера, который вместе с Адель уехал сразу после завтрака на все выходные. Но то, что её не взяли с собой, конечно, немного расстраивало, однако Кассандра восприняла освободившееся время подарком для себя.

Дом будто бы погрузился в траур, и только ей хотелось танцевать. Первым делом Кассандра распустила волосы и устроилась с чашкой чая в гостиной, наслаждалась тишиной. Все выходные она упивалась жизнью, воображая себя хозяйкой дома, нежась в ванной с душистой пеной, расхаживая в халате, на что Кэт осуждающе качала головой, но ничего не говорила.

Будни, конечно, немного вмешались в мечты, опустили с небес на землю, только Кассандра всё больше убеждалась, что браку мистера Уолтера пришёл конец. Его жена не возвращалась, а дни утекали песком сквозь пальцы: понедельник, вторник, среда, потом четверг, когда Адель проснулась в пять утра от кошмара и громко рыдала, пятница, что принесла с собой порывы ураганного ветра и очередную порцию дождя.

В последний день рабочей недели мистер Уолтер не приехал вовремя. Кассандра выглядывала его машину в окно, и что-то неприятное грызло внутри, будто у неё были права и основания за него волноваться. К этому времени она уже уложила Адель, стрелки часов неумолимо подползали к десяти, а свет автомобильных фар каждый раз проносился мимо их дома.

Из детской раздался какой-то звук, Кассандра отвлеклась от созерцания улицы и двинулась туда, чтобы проверить. Она думала, что Адель уже уснула, и сейчас недовольство росло с каждым шагом.

— Адель, — строго проговорила Кассандра, отворив дверь, и внимательно посмотрела на девочку, — кажется, у нас запрет на телефон поздно вечером.

— Отстань! — Адель в ответ отвернулась, продолжая смотреть на дисплей.

— Отдай мне телефон немедленно. — Кассандра шустро подошла ближе и протянула ладонь. — Что ты там делаешь?

— Отстань! — повторила девочка. — Ничего я тебе не отдам!

— Немедленно! Иначе я всё расскажу твоему отцу.

— Рассказывай!

Прежде, чем Адель заблокировала телефон, Кассандра успела заметить, что она смотрела фотографии с мачехой, и это привело в мгновенное бешенство. Она уже мысленно похоронила эту сучку и не хотела никаких упоминаний.

— Угомонись! Или ты забыла, как себя стоит вести? И хватит уже, чёрт возьми, это смотреть! — выкрикнула няня и выхватила телефон. — Хватит!

— Отдай!

— И не подумаю! Довольно! Твоей защитницы больше нет! Она никогда не вернётся! Так что пора возвращаться к нормальному поведению, моя дорогая!

— Вернётся! — закричала Адель. — Вернётся! Лайя вернётся!

— Никогда! Ляг спать!

— Она вернётся!

— Немедленно угомонись! — Кассандра теряла терпение, а ладонь так и чесалась в желании опуститься на детское лицо в призыве успокоиться. — Немедленно!

Адель громко всхлипывала, вжавшись в подушки, слёзы градом катились по щекам — Кассандра нависла тенью над ней.

— Если не успокоишься, — прошипела няня, — я прямо сейчас позвоню твоему отцу!

Рыдания мгновенно затихли, но солёные капли быстро-быстро катились вниз. Она обещала Лайе быть хорошей девочкой, она не должна плакать и расстраивать папу — только маленькое, но вместе с тем такое большое сердце рвалось на куски.

— Так-то лучше. — Кассандра одобрительно кивнула и убрала телефон на верхнюю полку книжного шкафа. — Спи, я скоро приду и проверю.

Ночник погас, Кассандра вышла за дверь, неспешно двигаясь в сторону гостиной. Теперь она собиралась вернуть в этот дом порядок, вымести поганой метлой весь сор, что принесла своим появлением жена мистера Уолтера. Фиктивная и неверная, недостойная его. Но так даже лучше, она показала своё истинное лицо.

Кассандра почти достигла своей цели, когда в дом вошёл хозяин. В его глазах застыла усталость, а взгляд не сразу сфокусировался на девушке перед ним. В знак приветствия он кивнул машинально, переложил портфель из одной руки в другую.

— Адель уже спит? — спросил Влад первым делом.

— Только что уснула, — соврала Кассандра, надеясь, что он сейчас не направится в детскую.

— Хорошо. — Мужчина снова кивнул, отрешённо глядя куда-то в сторону. — Зайду к ней позже.

Кассандра чувствовала его тоску. Чувствовала, но не понимала, не разделяла, не принимала. Мистер Уолтер после ухода жены угасал день ото дня, он серел, не смеялся, как было ещё недавно, он возвращался к той глыбе арктических льдов, какой был на протяжении пяти лет. Всю неделю он уезжал рано, ещё до пробуждения дочери, а затем, возвращаясь — обычно после ужина, — всё время проводил в детской.

Кассандра не знала, о чём говорили отец и дочь, мистер Уолтер сам укладывал девочку, а затем уходил к себе. И это продолжалось день ото дня, лишь пятница стала исключением, когда он приехал поздно.

Кассандра начала медленно подниматься наверх, уверенно пользуясь парадной лестницей. Теперь никто не мог делать ей замечаний или что-то запрещать, для Кассандры наступило идеальное время. Она дошла до хозяйской спальни — как бы хотелось оказаться там, с мужчиной, который так сильно притягивал её уже не первый год.

Момент вдруг показался отличным шансом — заменить ту, что предала и ушла, бросила, сломала всё. Кассандра вернулась на пару шагов назад и аккуратно нажала на ручку, открывая дверь в комнату миссис Уолтер — бывшей миссис Уолтер, она была в этом уверена.

Кассандра вошла и по-хозяйски включила свет. Осмотрелась, будто не была здесь раньше, затем подошла к гардеробной. После появления в доме жены мистера Уолтера Кассандра тоже начала носить длинные халаты, однако они, конечно, сильно уступали — это стало ясно по поясу, который девушка однажды нашла в прачечной и не могла не забрать себе. Не такие дорогие, они иначе струились по коже, лучше смотрелись.

И вот сейчас Кассандра сняла с вешалки халат — почти невесомый, шёлк скользил сквозь пальцы. Красный, как-то платье, которое однажды оказалось порванным — взгляд невольно зацепился за вещь в конце гардеробной. Но сейчас на тот проступок было глубоко плевать.

Кассандра сняла чёрное платье и бюстгальтер, затем распустила волосы и накинула на острые плечи халат, что ощущался второй кожей. Повертелась у зеркала, задаваясь вопросом, можно ли принять её за миссис Уолтер. Она, гордо вздёрнув подбородок, медленно вышла из комнаты, забросила вещи в свою спальню, а затем вернулась к главной лестнице, хотя объективно черновая быстрее бы позволила ей добраться до запланированной точки.

Она будет рядом — даже если её об этом не просили. Пока чёртова сучка сбежала и продолжает приносить проблемы, она станет поддержкой, окружит заботой, даст всё, что только можно желать.

Пара минут — и Кассандра оказалась у входа в кабинет. Поправила пояс, негромко постучала, а после короткого «Да» вошла. Внутри было темно, только горел экран ноутбука да тлела точка сигареты, сжигая табак.

— Мистер Уолтер... — Кассандра плавно двинулась в сторону стола.

— Что? — Влад ткнул остатки сигареты в пепельницу, отчего дыма стало ещё больше и он тонкой струйкой поспешил к открытому окну.

Кассандра не ответила. Снова тронула дрожащими пальцами узел, тут же его ослабляя, а затем и развязывая вовсе. Сделала ещё шаг навстречу, шёлк заструился по её предплечьям вниз, обнажая грудь, живот и ноги. Она вся была — для него. Смотри, трогай, бери. Ни одной преграды, ни капли сомнений, всё такое правильное, как никогда раньше.

Влад смотрел на неё буквально пару секунд. Не оценивающе, не с вожделением, похотью или страстью — просто безразлично.

— Ты, блядь, охренела? — наконец спросил он.

Кассандра сделала невольный шаг назад, пугаясь его голоса.

— Пошла вон!

Громогласный голос и хлопок двери разделила всего одна секунда. Именно столько хватило Кассандре, чтобы вылететь из кабинета, потерпев сокрушительное поражение. Тон мистера Уолтера, его полный презрения взгляд, который не смогла скрыть даже ночь, — всё это в очередной раз указало Кассандре на её настоящее место. Не рядом с ним, рука об руку, а где-то далеко позади.

Влад, оставшись один, выругался. Конечно, он сам во всём этом виноват. Давно стоило вышвырнуть Кассандру из этого дома, ведь она в последнее время была исключительно проблемой. Она упустила Адель в парке, она позволила себе хамство по отношению к Лайе, она была, скорее всего, виновна в пропаже колье. Только Владу было удобнее закрыть на это глаза — не разбираться, не искать новую гувернантку, держать, в конце концов, на коротком ремне, ведь кто знает, что взбредёт ей в голову, а сделать одноразовый секс достоянием общественности очень не хотелось.

Но время пришло, сейчас это было ясно как никогда раньше. Свернув окно с информацией о предвыборных рейтингах — которые на этой неделе не радовали ни разу, — Влад открыл календарь. Мысленно спросил себя, как успела пролететь неделя, ведь дни без Лайи казались растянутыми в чёртову бесконечность, затем открыл новый понедельник и быстро напечатал:

«Позвонить в агентство (новая няня)».

Всё это напоминало реалити-шоу из психбольницы. Хотелось попросить у режиссёра «Стоп, мотор», а у пациента в халате — волшебную таблетку. Но из таблеток имелись лишь транквилизаторы по рецепту, но и они предательски подходили к концу. Наверное, из-за близкой кончины очередного пузырька Влад вытащил сигарету, но очередную порцию никотина не успел вдохнуть — позвонила Гвен.

— Как дела? — спросила она первым делом, и в голосе даже слышалось участие.

За эту неделю Гвен тоже устала. На её плечи легла бешеная коммуникация со СМИ и просто любопытными тварями — осуждающими, строящими свои ублюдочные теории. Она отбивалась как могла, из последних сил, а сотворённый её кропотливым трудом фасад, ослепительно белый, невообразимо прекрасный, которым восхищались и любовались, который идеализировали, пошёл трещинами и уродливыми чёрными пятнами. Оставалось только смотреть, как всё рушится и катится к дьяволу.

— Дерьмо. — Влад не стал врать, но вердикт и без его слов был известен.

— Вам нужно снова показаться вместе, поддержать легенду, что всё отлично. Завтра будет ланч в Вашингтоне, наряди жену поприличней, улыбайся и...

— Её нет, Гвен, — устало проговорил Влад, прерывая изложение идеи.

— В смысле «нет»? — Гвен даже не пыталась скрыть удивления. — Ты же её не...

— Нет! Конечно нет. Она ушла.

— Как ушла?

— С вещами. — Влад решил не курить и сунул сигарету обратно в пачку. — Ещё в субботу.

— Надо её вернуть! Какого чёрта ты сидишь и ждёшь чуда?! Её и без того уже похоронили самые шустрые, а ты...

— Понизь голос, — прервал мужчина. — Я без тебя разберусь со своей женой.

Гвен фыркнула, и Влад примерно догадывался, что она хочет сказать, однако субординация того не позволяла.

— Ладно, — наконец проговорила она, — я придумаю что-нибудь другое. Будь завтра готов, я позвоню и скажу, куда ехать.

— Я никуда не поеду. — Влад сам поражался своему спокойному тону, из него будто выкачали все эмоции и спустили в канализацию. — Я собираюсь провести выходные с Адель.

— Влад, — прошипела Гвен, — какого хрена? Что ты, мать твою, творишь? До выборов остался месяц, ты по уши в дерьме, но вместо того, чтобы решать проблемы, ты просто... Да я не знаю, как это назвать!

— Отцовство? Сейчас я нужен своему ребёнку, и буду с ней. Остальное подождёт. — Разговор хотелось поскорее окончить.

— Твой единственный ребёнок сейчас — это выборы! Только ему нужно внимание!

— Моего ребёнка зовут Адель. — Влад поднялся со своего места и захлопнул крышку ноутбука. — Она маленькая девочка, которой грустно, непонятно и страшно. Ты говорила, что моя сила в семье? Ты права. Только она должна быть не на билбордах, а дома.

— Оставь эти высокопарные речи для журналистов, — бросила раздражённо Гвен, — звучит отлично, то, что нужно.

— Ты тоже отдохни, Гвен. — Звучало ни капли не заботливо и не мило. — Наберись сил и не звони мне до понедельника. Спокойной ночи.

Не дожидаясь ответных прощаний, Влад сбросил вызов и сунул телефон в карман. Может, именно для этого Лайя и появилась в его жизни — показать то, что обладает настоящей ценой?