Глава XXXIV. Перед холодным рассветом

Влад и Лайя не стали откладывать дела в галерее на потом, запирая в дальний ящик. Приехали уже в понедельник утром — Адель тоже, будто хвостик, попросилась с ними — а под дверями ожидали представитель строительной фирмы и проектировщик, который сразу же занялся замерами.

При дневном свете помещение понравилось Лайе куда сильнее, чем ночью, — теперь в нём виделось ещё больше простора, а белые стены создавали дополнительный объём. Забавно, как Лайя недавно злилась, глядя на этот цвет в оформлении дома Влада, а теперь восторгалась, считая идеальным. Пока муж вёл беседу, она вместе с Адель бродила по периметру, не веря в своё счастье. Неужели это всё принадлежит ей: галерея, муж, любовь маленькой девочки, в конце концов жизнь? Хотелось ущипнуть себя за запястье, чтобы убедиться в реальности, но одновременно было страшно, что сон рассеется розовой дымкой.

— Милая, — позвал Влад, и Лайя обернулась, — подойдёшь к нам?

Каблуки застучали по поцарапанному паркету — одной из немногих деталей, что требовали здесь замены. Все вместе перешли в кабинет, и мужчина, который представился Рэем, бегло изложил план, параллельно делая заметки на раскрытом на столе ватмане. Предлагал заменить пол, обновить цвет стен и потолка, а также добавить качественный искусственный свет.

— Перепланировка нужна? — уточнил он после того, как на все предыдущие замечания Влад ответил согласием.

Взгляды обратились на Лайю, и она, пока ещё не сильно представляя, как всё должно выглядеть, повертела головой по сторонам. Эйфория немного спала, и девушка оказалась растерянной: что и как делать. Одна она точно не справилась бы, но рядом находился Влад, для которого всё это как будто являлось просто мелочью, сущей ерундой, которую он решает по щелчку. И сейчас, видя состояние жены, он переплёл их пальцы, сжал, передавая через ладони уверенность.

— Я думаю, что зал мы оставим без изменений, — начал Влад. — Он просторный, и колонны в целом отлично зонируют помещение. Здесь можно поставить перегородку, для кабинета слишком много места, но это самый удачный вариант с точки зрения расположения. И перенесём дверь.

— Куда? — Рэй продолжал оставлять на листах пометки, а теперь ещё и делал наброски.

— Туда. — Влад кивнул в нужную сторону. — Там ещё одно помещение, подойдёт для приёмной. Здесь будет кабинет, за перегородкой мастерская. Тебе нравится такой вариант?

Лайя только утвердительно кивнула, а Адель прижалась к ней, тоже внимательно слушая. Девушке нравился любой вариант, а особенно тот, где Влад всё сам решал. Лайя знала, какой хочет оттенок белого для стен, как именно развесит картины, какие выберет кресла для кабинета и где закажет мольберты. Но все эти перегородки и переносы дверей казались чем-то запредельным. Она не представляла, сколько требуется сотрудников и нужны ли они вообще, как организовать открытие, о котором столько говорят, да и о дальнейшей работе даже не подозревала. Кто к ней будет сюда ходить? Зачем? В момент захотелось бросить всё и сбежать.

Влад уверенно взял все процессы в свои руки. Видел, что для Лайи это — зыбучие пески, и не мог позволить утонуть в них. Она поддавалась сомнениям и страхам, не понимала, что именно должна делать, и всё это превращалось в мучения, а не творчество. Влад этого не хотел, он дарил остров творцу — для радости, вдохновения, улыбок, а не вечных раздумий, как правильно. Конечно, он хотел как лучше, просто не учёл, что до конечного результата ведёт много ступеней.

Галерея вошла в холдинг «Уолтер Корпорэйшн» и нашла в нём ответственных за подготовку и открытие. Влад поставил чёткие задачи, обозначил сроки, а Лайе оставалось только готовить картины, потому что открытие назначили на двадцатое августа. Но она всё равно приезжала в галерею почти ежедневно, чтобы посмотреть, как движутся дела. И с каждым разом сделано было всё больше, помещение верно приобретало завершённый вид.

После очередного такого визита Лайя вышла на душную улицу и спрятала глаза за тёмными очками. Воздух раскалился до предела, на лбу мгновенно выступила испарина, и Лайя поспешила к своему авто, чтобы через считанные минуты спастись в прохладе кондиционера. Изначально она планировала направиться домой, однако вспомнила, что Влад сегодня уехал на целый день в предвыборный штаб, — и тоже решила наведаться туда.

Как день ото дня вырисовывалось помещение будущей галереи, так и их отношения — кирпичик за кирпичиком выстраивались в надёжное сооружение. В них приходило всё больше важных разговоров, спокойствия, доверия. Они становились друг для друга чем-то совсем близким, понятным, родным. И ощущение семьи крепло, а важные слова всё чаще вертелись на кончике языка, просто страшно было произнести их вслух.

К тому времени, как Лайя доехала до бизнес-центра, где располагался штаб, небо заполнили неожиданно налетевшие тучи. Они — сначала дымчато-серые — сбивались в кучи, темнели, плотнели и грозили обрушиться бурей на город. Блеснула первая зарница, и девушка невольно повела плечами от неуюта, а затем подхватила с пассажирского сиденья бумажный пакет с едой из ресторана и подставку с двумя стаканами кофе, за которыми заехала по дороге. Конечно, Влад пропустил обед — Лайя в этом даже не сомневалась.

Штаб привычно встречал шумом и работающим принтером — Лайя уже заезжала сюда как-то, поэтому нашла без особых усилий. Она заглянула, ища глазами Влада, который сидел за центральным столом у дальней стены, и он, будто чувствуя взгляд, оторвался от изучения документов. Их показывала девушка с откровенным декольте на пышной груди, и это не могло понравиться ни одной жене.

Лайя демонстративно сложила губы в трубочку, смотрела с укором, однако, если копнуть чуть глубже, ни капли не ревновала — не потому что всё равно, она доверяла. Влад сказал сотруднице что-то, не поворачиваясь, а супруге кивнул, приглашая к своему столу, и Лайя направилась к нему, по пути отвечая на приветствия тех, кто пробегал мимо.

— Привет, милый. — Лайя растянула губы в улыбке, ставя пакет и подставку на стол прямо поверх тех самых бумаг, затем наклонилась, чтобы поцеловать мужчину в щетинистую щёку.

Может, у неё и не было четвёртого размера, который грозил выпасть из рубашки, но уверенности в себе хватало.

А Влада это забавляло. В большинстве случаев на людях Лайя была максимально сдержанной: ни одной лишней фразы, неуместного прикосновения, даже взгляда. Всегда на полшага за ним, в маске предельной вежливости — идеальная первая леди. Но иногда она делала вот так: чертила помадой границы, демонстрировала, чей это мужчина, а потом смотрела самым сучьим взглядом на конкуренток, которые, по мнению Влада, конкурировать с ней вовсе не могли.

— Подойдёшь позже. — Мужчина всё своё внимание обратил на жену, успевшую опуститься в кресло, закинув ногу на ногу, и теперь демонстрировавшую острые коленки, не скрытые короткой юбкой.

— Я привезла салат и сэндвичи, чтобы ты перекусил. — В голосе Лайи не было ни капли упрёка или злости. — Наверняка же сидел здесь весь ланч.

— Это единственный тихий час в этом дурдоме.

Будто в подтверждение этих слов опять загудел принтер, выплёвывая макеты баннеров, кто-то выругался, а в довесок грянул гром. Ничего необычного — просто четыре месяца до выборов.

— Составишь мне компанию? — Влад поднялся на ноги и подхватил еду. — Но не здесь, хочу немного тишины.

Лайя поспешила за мужем, смерив напоследок долгим взглядом девушку с большим бюстом. Очень хотелось попросить Влада её уволить, но тогда она сама будет выглядеть совершенно глупой.

Дверь отрезала от нескончаемого потока шума и гама, Влад уверенно шёл вперёд по коридору ровно до мягких кушеток, что предназначались для ожидающих посетителей офисов. В большие окна, что находились за спинами, хорошо просматривалась гроза. Первые, ещё пока редкие капли стучали по стёклам и разбивались о тротуары, путались в зелёных кронах деревьев, а тучи ещё плотнее набились в складки неба.

Они сидели там совершенно одни, в лёгкой прохладе и относительной тишине. Не будущий мэр города и его супруга — как будто подростки, что сбежали с занятий, чтобы устроить свидание в тёмных коридорах лицея. У них не было разницы в двенадцать лет и причин, почему свадьба случилась не по любви, не имелось ошибок, обидных до больного слов — всё просто и искренне, соприкасаясь коленями, роняя крошки сэндвича на брюки, прерываясь на поцелуи.

Влад в очередной раз думал, что о нём раньше так не заботились: не привозили обеды в офис, не напоминали о посещении врача — разве что помощница в рамках должностных обязанностей — не спрашивали, как прошёл его день, массируя напряжённые плечи. С Лайей было столько впервые, которые хотелось повторять изо дня в день.

— Там отдел персонала, — проговорил Влад, вытирая салфеткой губы, — прислал мне несколько резюме управляющих для галереи. Отправлю на твою почту, посмотришь? Нужно будет назначить с ними собеседования, если нужно, я подключусь.

— Я справлюсь сама. — Лайя опустилась щекой на плечо мужа и закрыла глаза, наслаждаясь редкими минутами наедине.

— Хорошо. А ещё нужен юрист, хотел предложить тебе младшего Локида.

Лайя резко выпрямилась. Ситуация развивалась совсем не так, как ей хотелось бы. Буквально секунда размышлений, и вместе с росчерком очередной молнии сверкнула и другая мысль: это способ устранить назойливого адвоката, убрать как непотребную пешку с доски.

— Нет, — ответила она довольно грубо, сразу привлекая внимание супруга, отчего он застыл на месте, не донеся стакан с кофе до рта. — Не хочу. Он мне не нравится.

Беспокойство океанской волной хлынуло в душу Влада, порождая одним мигом слишком много вопросов, которые сформировались в один озвученный:

— Почему?

— Он... — Лайя на секунду запнулась. — Мне не нравится, как он на меня смотрит. Это... смущает.

Поставив стаканчик на сиденье рядом, Влад сжал и разжал кулаки. Какого чёрта?! Слова Лайи вмиг вывели из себя, нарушили равновесие, теперь хотелось крушить и ломать всё от злости и ревности. Какого, сука, чёрта?! Как он смеет смотреть на его женщину?! И почему Лайя до этого момента молчала?!

— С сегодняшнего дня он на меня не работает, — процедил Влад сквозь зубы. — Ублюдок.

— Успокойся. — Голос девушки был тихим, заискивающим и в нём явно читалось поощрение, а пальцы заскользили по его груди. — Знаешь же, что кроме тебя мне никто не нужен.

— Дело не в этом. — Влад запустил ладонь в волосы жены, сжал их, а затем потянул её к себе, прислонившись лбами. — Никому не позволю относиться к тебе неуважительно.

— Ты смешной. — Лайя хихикнула мужчине в губы. — Такой ревнивый.

Ресницы томно опустились, лица стали ближе.

— Хочу запереть тебя дома и никому не показывать.

— Только если ты всегда будешь там со мной.

— Мистер Уолтер...

Их прервали. Владу пришлось поцеловать жену на прощанье и отпустить, переживая, как она доберётся домой в грозу, а самому вернуться к делам. Но между нескончаемыми списками срочных задач яркой красной строкой горело предупреждение про Локида, и ярость вскипала в крови. Избавиться — пришла пора от него избавиться, пусть их компании и сотрудничали уже не одну дюжину лет.

Вечером, оставшись в штабе в одиночку и закурив, Влад набрал отца, чтобы сообщить о своём решении. Бенджамин Уолтер всё ещё был владельцем корпорации и предпочитал оставаться в курсе значимых событий, несмотря на то, что сын давно и прочно обосновался в кресле генерального директора.

— Мне не нравится эта идея, — сразу ответил мужчина. — Локиды — наши старые партнёры, они хорошо работают и нам должны. Короткий поводок — всегда отличная идея.

— А похотливо пялиться на мою жену — плохая, — почти прорычал Влад. — Я хочу свернуть сучонку шею, а не просто перестать с ними работать.

— Это твоя извечная проблема, Влад. — Отец перешёл на наставительный тон, который раздражал с самого детства. — Ты всегда, абсолютно всегда возносишь свою женщину во главу. Что первую, что сейчас новую...

— Не начинай, умоляю! — Влад поднялся со своего места, на ходу выуживая из пачки вторую подряд сигарету, а затем направился к окну. — Не хочу слушать нравоучения. Тебе всё равно все не нравятся.

— Неправда. — Бенджамин сохранял спокойствие. — Мне нравится Лайя, она тебе подходит...

Лица Влада коснулась сначала горькая усмешка: они будто обсуждали сорочку под пиджак — затем её стёр сигаретный фильтр, а лёгкие наполнил горький никотин.

— ... и у неё, безусловно, много положительных качеств, но только она не должна мешать твоему здравому смыслу и работе.

— Это моё окончательное решение, отец. Я не хочу больше работать с Локидами и завтра утром вышлю им уведомление.

— Укажешь в нём причину? — Сквозило язвительной усмешкой.

— У меня нет такой обязанности, — в тон ему ответил Влад. — Есть кто-то на примете или мне самому искать новых адвокатов?

— Я вышлю тебе варианты чуть позже, а завтра заеду, и мы обсудим.

— Спасибо. — На этом разговор был завершён.

༻⋆⋆⋆༺

День открытия галереи нагрянул неожиданно и принёс вместе с собой нешуточное волнение. В ожидании стилистов Лайя в неврозе бродила по дому, не находя себе места, и никак не могла допить несчастную чашку кофе. Ситуацию усугубляло и то, что Влада не было рядом — он уехал рано утром в штаб. Супруг вообще проводил там очень много времени в последний месяц — выборы дышали в спину.

Лайя за него переживала: отдыха у мужа становилось всё меньше, он отчаянно балансировал между гонкой за пост мэра и компанией, а потом пытался уделять время ей и Адель. Лайя не знала, как помочь, поэтому просто старалась не мешать. Она полностью забрала вопросы фонда себе, по максимуму решала всё, что требовало вмешательства хозяев дома, выискивая мужу свободные минуты для передышки.

Но сегодня Лайе Влад был нужен — даже необходим. Просто сказать, что всё пройдёт успешно, обнять, провести ладонью по волосам. Одно его присутствие рядом внушало покой и уверенность в завтрашнем дне и всех остальных заодно.

Лайя сделала глоток и сморщилась — кофе остыл, пенка растворилась. Невкусно и грустно. Она поставила чашку на стол и вышла к бассейну, усаживаясь на шезлонг, откидываясь на спинку и закрывая глаза.

Лето неспешно подходило к концу. Август дарил последние жаркие дни, синоптики в скором времени грозили похолоданием, которое принесёт с собой сентябрь. Но Лайя теперь измеряла время иначе: в днях, оставшихся до голосования в Лэствилле. Восьмое ноября. Этот день должен многое изменить в их жизни.

Признаться, Лайе нравилось быть женой будущего мэра. Влада иначе и не называли: потенциальным или кандидатом, например, — как будто уже уверились в его победе и вручили ключи от города. И Лайя тоже в эту победу верила, из абсолютно незаинтересованной политикой превратившись в страстного спорщика, доказывающего, почему демократы лучше республиканцев.

Пахло осенью. Несмотря на старания бесконечно работающего садового разбрызгивателя трава пожолкла, листья тоже уже тронуло золотым, а солнце каждый день всё раньше клонилось к линии горизонта, спеша спрятаться и потушить день, и небо — оно будто бы опускалось ниже, намекая на скорую смену сезона.

— Милая, — раздалось за спиной, и Лайя обернулась, тут же улыбаясь мужу, который вышел из гостиной к ней.

— Ты так рано...

— Подумал, что тебе нужно немного поддержки перед важным вечером.

Лайя опустила ступни на плитку, разворачиваясь, а Влад присел напротив, тут же сжимая её пальцы в своих ладонях. В их взглядах было тепло, а рядом витала теперь не скорая осень — любовь. Исчезло волнение и беспокойство, с плеч Влада упала усталость, и всё мгновенно сделалось понятным и простым.

— Мне страшно, — призналась Лайя спустя несколько минут молчания. — Вдруг никто не придёт? Вдруг меня разнесут в прессе и критики? Или...

— Лайя, — прервал её мужчина, — перестань, пожалуйста. Ты у меня очень талантливая, а если кому-то не понравится, значит, у него просто нет вкуса.

Лайя рассмеялась, а затем пересела на шезлонг к Владу, опустила голову на его плечо — так привычно — покрутила на пальце обручальное кольцо, глядя, как красиво оно переливается в лучах света. Влад её обнял, водил пальцем по обнажённой коже руки, а вместе можно было преодолеть всё.

До начала сборов выдалось немного времени, чтобы побыть с Адель, но вскоре приехали стилисты, и Лайя доверилась им в создании своего образа на вечер.

Влад очень хотел посмотреть, однако терпеливо ждал ровно до момента, когда не придёт время надевать платье. Сам он уже был в чёрных брюках и белоснежной рубашке — как того требовал дресс-код — оставалась только надеть смокинг и завязать бабочку. Они встретились на верхней ступеньке лестницы: Лайя поднималась, придерживая полы длинного белого халата, Влад напротив — хотел спуститься.

Он смотрел на жену с восхищением, восторгом, вожделением. Хотел наплевать на всё и остаться с ней, упиваться и доходить до исступления, однако не мог своровать у неё этот вечер. Лайя была прекрасна: блестящие локоны лежали за спиной, макияж подчеркнул и без того идеальные черты, но стёр любимые солнечные точки на щеках.

— Поможешь мне с платьем? — Лайя опустила ладони на талию мужа. — Я без тебя не справлюсь с застёжкой.

Влада не нужно было уговаривать, он послушно шёл за ней, будто зачарованный и попавший в плен. Сдался в него добровольно и почти без борьбы, готов был сделать для этой женщины всё и даже больше, если она захочет. Может быть, отец был прав, может, Влад действительно увлекался чрезмерно, забывая про важное, но в моменте казалось, что важнее уже ничего нет.

Платье Лайи — красное, длинное, с высоким разрезом по бедру и на тонких лямках — лежало на постели. Едва в спальню захлопнулась дверь, девушка опустила пальцы на узел пояса, а через мгновение шёлк бесшумно упал к ногам. Лайя ни капли не стыдилась своей наготы, а знала, что соблазняет, она наслаждалась жадными взглядами мужчины рядом, но прошла мимо.

— Думаешь, это реально? — Влад оказался за ней в секунду, пристроился сзади, опустил руки на грудь.

— Что именно? — невинно отозвалась Лайя и потёрлась ягодицами о его пах.

— Смотреть на тебя и не трогать, — прошептал он в шею, оставил на ней поцелуй, а одной ладонью скользнул вниз, сразу же проникая под бельё, а потом сам же ответил на свой глупый вопрос: — Не реально.

— Я не позволю тебе испортить этот макияж. — Однако вырываться Лайя даже не пыталась, напротив, наслаждалась откровенными ласками, откинув голову на мужскую грудь, чтобы дать больше пространства для поцелуев.

— Я и не собирался.

Влад одним резким движением развернул жену, а потом усадил на кровать.

— В смысле ты не собирался?! — Лайя едва не задохнулась от возмущения и мгновенно накатившего возбуждения заодно, чем вызвала у мужчины смех. — Влад!

— Да, милая, я тебя внимательно слушаю.

Лайя посмотрела на него снизу вверх, надув губы, а Влад опять хотел чувствовать их на себе — такие мягкие и влажные, такие старательные, жаждущие доставить ему удовольствие. Но макияж действительно стоило поберечь, поэтому он опустился на пол и оставил на левой коленке жены поцелуй.

Давать хотелось больше, чем брать, и это касалось всего. С Лайей Влад наверняка знал, как должно быть в жизни, как правильно. Когда-то им пользовалась Элис, потом он сам — другими женщинами, к которым ничего не чувствовал. Но сейчас, с женой, они делили чувства поровну, ни от одного из них не требовалось любви больше, чтобы в итоге хватило двоим. Им доставало с лихвой, пусть признание не прозвучало вслух, а только между строк: «позвони, когда приедешь, Лайя», «не забудь пообедать, Влад», «надень мой пиджак, родная», «я помассирую твои плечи, милый».

Влад провёл кончиком носа по внутренней стороне её бедра, потом коснулся губами влажного кружева, а Лайя громко застонала и вцепилась пальцами в его волосы, приводя идеально лежавшие пряди в беспорядок. Она теряла от своего мужа рассудок: от его рук, губ, языка, взглядов. Она сходила с ума под ним и на нём, не знала, как может быть с кем-то хорошо настолько, что иногда казалось будто это Эдем, а не реальная жизнь.

Бельё оказалось где-то в стороне, а рот Влада — в самом нужном месте. Он целовал, иногда легко прикусывал чувствительную кожу, он собирал языком смазку, толкался им внутрь, а потом заменял пальцами — двигал ими быстро, вводя до конца. А Лайя металась на месте, стонала, хватала жадно воздух, повторяла сбивчиво: «Влад-Влад-Влад!»

Всё вокруг дрожало и пульсировало, Лайя согнула ноги и закинула их мужу на плечи, скрещивая за его спиной, упала на постель, сминая причёску, но это уже не имело никакого смысла. Лишь бы Влад не останавливался, не менял темп, лишь бы довёл её до экстаза, как делал это всегда, — и он продолжал движения языком с неимоверным усердием, ощущая, как туго стенки обхватывают два его пальца.

Лайя беспорядочно терзала под собой гладкую ткань и выкрикивала имя мужа, пока её тело содрогалось в блаженстве. Вот он — идеальный способ успокоиться и прийти в себя, унять страхи и волнения. Как же искусно этот мужчина приводил к экстазу, как хорошо изучил каждую точку, на которую стоит давить.

Комната медленно переставала двигаться, и Влад отстранился, пошло облизывая свои губы, а затем и пальцы. Сдержаться и продолжить сборы он не мог, схватил Лайю за лодыжки, потянул ближе, чтобы она лежала на самом краю, расстегнул брюки, приспуская, а потом грубо взял, вызывая у неё хриплый крик. Вбивался как сумасшедший, быстро и глубоко, наслаждаясь громкими шлепками тел. Так, как хотел сам, с силой сжимая одной рукой шею, а другой грудь. А потом кончил с низким рыком, закатив глаза и повалившись на жену сверху, а она в ответ крепко обвила его руками и ногами, прижимая к себе.

— Ты очень хороший политик, — мурлыкнула Лайя мужчине на ухо, поглаживая его по голове, а он устало уткнулся ей в шею и пытался восстановить дыхание. — Изумительно работаешь языком.

Влад расхохотался и перекатился на кровать, отбрасывая со лба ставшие влажными пряди, а Лайя села, притягивая к груди колени и опускаясь на них подбородком. Места крепкой хватки Влада побаливали, но девушка всё равно смотрела на него с безграничной нежностью. От его рук, наверное, она бы согласилась умереть.

— Мы с тобой справились и не испортили макияж. — Влад улыбнулся, тоже садясь ровно, и осторожно поцеловал Лайю в висок. — Правда, ещё чуть-чуть, и опоздаем, но нам можно.

— Нельзя. — Лайя покачала головой. — Не хочу опаздывать на открытие своей собственной галереи.

— Прости, если сделал больно. — От его грубости не осталось даже следа, теперь были лишь ласковые и почти невесомые прикосновения.

— Мне нравится такая боль. — Лайя дёрнула уголком губ, вставая. — Пойдёшь со мной в душ?

А вскоре Влад застегнул молнию на платье жены. Они стояли у зеркала, смотрели на своё отражение и не могли представить более подходящих друг другу людей. Лайя улыбнулась, потом повернулась к мужу, поправила на его шее галстук-бабочку, провела по лацканам чёрного смокинга. Её глаза наполняло восхищение, и даже не верилось, что этот мужчина — её, без остатка. Он реальный, а не выдуманный, его можно касаться и чувствовать.

— Ты готова? — негромко спросил Влад, и Лайя утвердительно кивнула. — Не волнуешься?

— Ты же меня успокоил. — Лайя качнула головой и негромко добавила: — Спасибо.

— За успокоительные? — ухмыльнулся мужчина.

— За всё, что ты для меня сделал за это время.

Влад взял жену за руку и повёл за собой. У крыльца их уже ожидала машина, и понадобилось не так много времени, чтобы добраться до новой галереи практически в самом центре Лэствилла.

Теперь здание выглядело не тем покинутым и заброшенным, с тёмными амбразурами окон, как было в начале, — его покрасили в чистый белый, вокруг высадили цветущие кусты, уложили идеальный газон, облагородили клумбы. За начищенными до блеска стёклами горел свет, приглашая, а вывеска золотыми буквами гласила:

«Арт-галерея Л. Уолтер»

Лайя видела её до этого только на макете, а массивная табличка заняла своё положенное место считанные минуты назад. Окончательное осознание, что именно в нескольких шагах от неё находится, вызвало волну эмоций. Это был мандраж вперемешку с восторгом, стайки мурашек на спине, руках и бёдрах. Безграничная радость и волнение, немного страха и бесконечная благодарность к мужчине рядом, сжимавшим её холодные пальцы в своей горячей ладони.

Чем она заслуживала это всё, но главное — его, Лайя не знала. Но готова была молиться всем богам и чествовать небо за такой подарок.

— Расслабься, родная, — ласково проговорил Влад, а молчаливый водитель уже заезжал на парковку для персонала с обратной стороны здания. — Ты сегодня не принцесса — королева.

— Наверное, потому что Адель права и ты — настоящий король. — Лайя засмеялась.

Внутри галереи было суетливо. Последние штрихи, крайние минуты подготовки. Лайя медленно шла по коридору, оглядываясь, снова не веря, что это всё — принадлежит ей. Касалась белых стен, чтобы точно убедиться, что они не мираж.

Влад не скупился ни на что: материалы для ремонта утвердил исключительно лучшие, для приготовления фуршета пригласил поваров из вашингтонского ресторана высшего класса, а на столиках в углу ровными рядами стояли бутылки шампанского «Вдова Клико». И, конечно, главное: зал украшали нежные ранункулюсы, в несчётном количестве. Лайя была достойна исключительно лучшего, и плевать, цифра с каким количеством нулей улетучилась со счёта.

— Я уже думала, что вы не приедете! — Стоявшая по центру главного зала Гвен обернулась на звук шагов.

— Немного задержались, — проговорил Влад, опуская ладонь на талию жены. — Всё готово?

Гвен утвердительно кивнула. Выглядела она весёлой и бодрой, сделала всё, что от неё зависело, лишь бы этот каприз маленькой избалованной девочки не стоил им падения рейтингов. Бюджеты впечатляли, и это было заметно невооруженным взглядом, а значит, судачить будут много, долго и ядовито — ведь можно было сделать столько прекрасного для города.

— Мисс Холт, — прервала беседу девушка в чёрном брючном костюме, и внимание всех присутствующих обратилось к ней. — Мистер и миссис Уолтер, — вежливо улыбнулась виновникам торжества, отвлекаясь, — приехали музыканты.

— Пусть располагаются возле входа, — скомандовала Гвен, а незнакомка испарилась.

— Кажется, начали собираться гости. — Влад бросил взгляд в окно, и Лайя ощутила, как накатила новая волна паники, а заученные слова улетучились из головы.

Хотелось сбежать, не привлекать к себе внимания, потому что всё казалось каким-то слишком. Лайя нервно вытерла влажные ладони друг о друга. Теперь чёрно-белый дресс-код для всех, когда сама она в красном, казался абсолютно глупым, всё вокруг — чрезмерно вычурным, а картины на стенах — уродливой мазнёй.

— Пойдём. — Влад заметил состояние жены, сжал в очередной раз её пальцы и повёл за собой в сторону кабинета и мастерской.

— Я боюсь, — прошептала Лайя, едва они отгородились от всех дверью. — Хочу домой...

— Успокойся, милая. — Голос мужчины был тихим, почти убаюкивающим. — Попытайся расслабиться. Это твой день, всё это ради тебя.

— Кому я нужна... — Лайя покачала головой, прошлась от стены к стене, а потом устало опустилась в белое кожаное кресло, неуютно ёрзая.

— Мне, как минимум. — Влад присел перед ней и сложил руки на обнажённых коленях. — И людям за дверями тоже, они пришли сюда смотреть на твои картины.

— Они пришли, потому что ты потратил кучу денег на пиар.

— Ты, правда, хочешь сбежать, Лайя? — Влад попытался зайти с другой стороны. — Оказавшись здесь, на финише, хочешь всё бросить? Если да, то я пойду с тобой. Поедем домой или погуляем в городе, выпьем вино, займёмся любовью. Или я научу тебя играть в шахматы. Хочешь поиграть в шахматы? Сделаю всё, что захочешь. Но, может, ты всё-таки готова сделать последний шаг и показать всем, кто такая Лайя Уолтер? Я тоже буду рядом.

Уголки губ девушки чуть дрогнули, на лице появилась слабая и совсем неуверенная улыбка.

— Всё это время ты, как могла, поддерживала меня. Словами, делами, просто была рядом. Во всём. Сегодня я поддержу тебя, даже если ты захочешь уйти. Я буду рядом в любом твоём решении, вот здесь, — говоря это, Влад осторожно коснулся плеча жены, — за спиной. Сегодня ты главная, и я тобой уже горжусь.

— Дашь мне свою таблетку? — Обхватив лицо Влада ладонями, Лайя посмотрела ему в глаза. — Мне нужно успокоиться. Все иногда волнуются, правда ведь?

— А может без таблетки?

Лайя отрицательно покачала головой, Влад тяжело вздохнул, однако поднялся и достал из кармана брюк телефон, набирая водителя и прося принести его портфель, из которого через пару минут извлёк пузырёк. Скрепя сердце вытряхнул из него круглую пилюлю на ладонь девушки, налил из стеклянного кувшина в стакан воды.

— Подействует через полчаса. — Влад посмотрел на часы на запястье, а потом заговорил максимально серьёзно: — Лайя, просто будь собой. Ты прекрасна во всех смыслах этого слова. Оставайся такой, какая есть, такой, какой...

Здесь Влад неосознанно хотел добавить «...я тебя люблю», однако их прервали нахальным стуком в дверь, затем заглянула Гвен, прося повторить приветственную речь. Больше наедине Влад и Лайя не оставались, а время и пространство наполнились ещё большей суетой и быстро сменяющими друг друга картинками важных дел, что не запоминались.

Лайя очнулась лишь на свежем воздухе, дышавшем вечерней прохладой, в свете золотистых лучей предзакатного солнца, что готовилось нырнуть за крыши домов и уйти на покой. Ветер облизывал плечи, но это было не страшно — за ними был Влад, на полшага позади, отдавая всё внимание ей.

Музыканты играли что-то лёгкое, гости — лишь избранные, кому повезло получить заветное приглашение, — замерли в ожидании вперемешку с восхищением и наверняка немного завистью, а ведущий приветствовал королеву этого праздника.

Быть настоящей. Делая последние шаги к красной атласной ленте, которая была протянута прямо перед ступенями, Лайя прокручивала в голове свою речь. Её дала Гвен, там всё было правильно, по шаблону, как того требуют нормы. Но можно ли в этих безусловно прекрасных строках найти что-то действительно от неё настоящей?

— Добрый вечер, — начала Лайя, едва взяв в руку микрофон, и лёгкое эхо прокатилось над чёрно-белой толпой. — Для начала я хочу поблагодарить каждого, кто пришёл, каждого, кто захотел разделить со мной этот миг. Мой муж...

Лёгкий поворот к мужчине, едва заметная улыбка, понятная только им двоим.

— ... сказал, что галерея — это остров. Для меня и для моего творчества. И сегодня на этот остров я приглашаю всех вас. Он такой, как я мечтала: просторный и светлый, и как будто часть души. Я делюсь ею с каждым и очень хочу, чтобы вы получили её кусочек и улыбнулись.

Кто-то первый хлопнул в ладоши, и это повторили остальные. Снова смычки ударили по струнам, мелодия полилась по округе, а на бархатной алой подушке несли золотистые ножницы.

Пальцы Лайи мелко дрожали, и это стало хорошо заметно Владу, когда она тронула прохладный металл. Мужчина сжал запястье жены, поймал её взгляд, одними губами шепча, что всё в порядке. Лайя кивнула, пусть успокоиться окончательно не могла, сделала шаг к центру ленты и под вспышки фотокамер коснулась лезвиями тонкого полотна — то поддалось легко, и вот уже толпа снова аплодировала, поздравляя с открытием.

Лайя первая поднялась по лестнице на крыльцо — Влад сразу за ней, на одну ступень позади. Дверь отворилась, галерея безропотно приняла свою хозяйку, а следом входили приглашённые, тут же рассредоточиваясь по периметру. Их ожидали картины на стенах, изысканные закуски и игристое, светские беседы. И каждый желал оказаться рядом с главной фигурой вечера, выразить своё восхищение — может, иногда фальшивое, но мир давно не был искренним на сто процентов — и благодарность, что именно его посчитали избранным и первым вхожим в уже самое модное и желанное к посещению место.

Влад позволял себе вольности: его ладонь практически всё время покоилась чуть ниже талии жены, он не отказывал себе в удовольствии целовать её — пусть только целомудренно. Они вместе приветствовали подходивших гостей, смеялись их шуткам или улыбались комплиментам, позировали фотографам. И казалось, что этот вечер нельзя испортить ничем.

— Моя хорошая! — Мать Лайи, Элеонор спешила навстречу с бокалом на тонкой ножке, а отец едва поспевал за супругой следом. — Как это прекрасно!

Через секунду Лайя оказалась в объятиях, окутанная ароматом тяжёлых сладких духов, а мистер Бёрнелл в этот момент подал руку зятю.

— Дочка, чудесный вечер! — Теперь Лайю обнимал отец, а Влад делал комплимент его жене.

Мужчины зацепились словами, переходя на рабочие дела, уже через минуту извинились, отходя в сторону, чтобы обсудить, как казалось, важное.

— Я недолго, — заверил Влад девушку напоследок, поглаживая её обнажённое предплечье. — Ты даже не успеешь соскучиться.

Лайя проводила спину мужа тоскливым взглядом, а затем немного натянуто улыбнулась матери, получая почти зеркальную улыбку в ответ.

— Здесь прекрасно, — повторила Элеонор, обводя помещение цепким взглядом. — У тебя хороший муж, Лайя, тебе очень повезло.

— Повезло, что вы отдали меня ему взамен на закрытие долгов? — Лайя не смогла смолчать, её обида утихала лишь на время, а потом снова и снова клокотала за грудной клеткой.

— Ты можешь вернуться домой прямо сейчас. — Элеонор пожала плечами, сделала из бокала глоток, а затем поставила его на поднос пробегавшего мимо официанта. — Если говорить о долгах, то Влад очень нам помог, всё не в порядке, но в относительной норме. Если тебе так противен муж и брак, пожалуйста, мы всегда тебя ждём. Только подумай, кто ещё сделал бы для тебя такое.

Лайя молчала и смотрела, насупившись и скрестив руки на груди в обороне.

— Он влюблён, и это видно издалека. И ты рядом выглядишь счастливой. Может, стоит перестать лелеять обиды, будто маленькая девочка, а принять факт, что всё было сделано правильно? Для твоего блага.

— Или вашего. — Обвинение.

— Мы с твоим отцом не будем жить вечно. Рано или поздно всё достанется тебе. И Алекс тоже достанется тебе, Лайя, и, конечно, я бы хотела, чтобы у вас двоих было всё хорошо. Чтобы вы в любой момент могли быть свободны в выборе дальнейшей жизни, имели место, куда можно пойти или, если понадобится, уйти. А эту свободу дают деньги, кто бы что не говорил. Мне спокойнее, зная, ты не будешь зависеть от мужчины. Влада или любого другого.

Теперь Лайя закусила губу и смотрела вдаль, сквозь мать, вперив свой взгляд в картину на стене, однако не разбирала на ней ничего: ни форм, ни цвета. В голове роилось много мыслей, куча боли и щепотка понимания, что сейчас были произнесены правильные слова. Только почему они острой бритвой разрезали сердце?

— Это была ты, — выдавила наконец-то Лайя. — Это ты придумала эту идею с женитьбой, а не папа, да?

— Да.

Элеонор, как и подобает, держала лицо. Лайя не знала, о чём она думает, что чувствует, потому что в карих — как её собственные — глазах нельзя было прочесть ничего.

— Да, это была моей идеей. Я считала и считаю, что вы с Владом отлично подходите друг другу. У вас одно воспитание, одинаковые взгляды на вещи. Вы из одного круга.

— Может, ты с рождения меня обещала, — фыркнула Лайя, махая парню рядом, чтобы он подал ей шампанское.

— Я никому тебя не обещала, — отрезала женщина, когда официант удалился и у них теперь поблёскивали в руках новые сосуды. — Но не буду скрывать, всегда хотела, чтобы вы были вместе. Сложно представить для тебя кого-то более подходящего. Да и для него тоже. Котики не дружат с собачками, дочка, и люди тоже должны выбирать себе правильную пару.

Лайя сделала жадный глоток игристого, осушая бокал почти наполовину, поджала губы, слушая.

— Не будь глупой. Даже если ты к нему не чувствуешь того, что называют, любовью, не стоит рубить с плеча. Всегда можно договориться и выстроить жизнь без этого. Может быть, прозвучит жестоко, но в твоём случае лучше всего поскорее родить, ты обеспечишь и себя, и ребёнка до конца дней.

— А ты родила меня для этого? — Лайя уже не говорила, а почти шипела.

— Я родила тебя, потому что хотела ребёнка. И я люблю тебя, хотя ты наверняка считаешь иначе.

— А Алекс? — На глазах уже блестели слезы, и девушка моргала, пытаясь их загнать обратно. — Её ты не любишь, раз...

Слова застряли в горле, Лайя не договорила, качая головой, попыталась прогнать слизкий комок, что застрял в горле.

— Люблю. Но это слишком сложная тема.

— А что в ней сложного? Ты её отдала, убрала из жизни, потому что она неудобная.

Элеонор тяжело вздохнула.

— Она не неудобная, Лайя. Алекс больна. Если ты думаешь, что мне было очень просто, то сильно ошибаешься. Это самый сложный выбор в моей жизни, и я тебе такого никогда не пожелаю. Но он правильный, потому что ей в клинике лучше, там дают гораздо больше, чем могла бы дать я или твой отец. Ты не помнишь, как Алекс не переставая кричала в детстве, как её невозможно было взять на руки. А сейчас я могу её обнимать, и это самое прекрасное, что может быть.

Наверное, в первый раз за всю жизнь Лайя заметила, что в глазах матери застыли слёзы. Они тонкой плёнкой потянули зрачки и радужки, собрались в уголках, готовые скатиться по щекам, но Элеонор похлопала длинными ресницами, возвращая на лицо привычную маску.

— Жизнь не чёрная и белая, Лайя. Она куда сложнее и глубже. Но лучше бы ты знала только белое.

На этом их прервали, и Лайя осталась с ворохом мыслей, совершенно не зная, что с ним делать и как сложить в ровные стопки, распределяя по нужным углам. От напряжённых раздумий между бровей пролегла складка, Лайя сама не заметила, как вцепилась в запястье мужа, до боли сомкнув на нём пальцы, а заданный вопрос и вовсе не услышала — абсолютно все звуки стали просто шумным фоном.

— Лайя, — повторил Влад уже в третий раз и теперь потрогал девушку за плечо, выводя из транса, — у тебя всё в порядке?

Она вздрогнула, резко к нему повернулась, глядя, широко распахнув глаза, а потом кивнула.

— Оставлю вас. — Элеонор улыбнулась, забрала у дочери опустевший бокал и удалилась.

— Что-то произошло, пока меня не было? — с беспокойством спросил Влад.

— Нет. — Лайя покачала головой. — Всё в порядке. Пойдём.

Взяв мужчину за руку, Лайя повела его за собой, подальше от шума и яркого света, от людей, их разговоров, вспышек камер. Небольшой коридор, дверь в кабинет — едва они оказалась отрезаны от гостей, Лайя впилась в губы мужа долгим поцелуем, стягивая с плеч смокинг. Он был ей необходим. Не теряясь, Влад сжал ладонями женские бёдра, толкнул к столу, перехватывая инициативу. В считанные шаги они были у кресла, а пиджак — на полу, неудачно брошенный.

— Хочу тебя, — выдохнула Лайя Владу в губы. — Снова. Всегда.

В его руках всё было правильным, а проблемы меркли. Его поцелуи отрывали от реальности, в которой иногда находились сложности, непонятности и страхи. С ним всё обретало иной смысл.

— Моя девочка. — Влад провёл ладонью по гладкой коже бедра Лайи вверх, а потом, легко подхватив на руки, усадил её на столешницу, небрежно сдвигая в сторону какие-то вещи.

— Твоя.

Уже стемнело, и только горели глаза: его льды, что давно растаяли с ней, её тёмный янтарь, будто напитанный солнцем.

Лайя обхватила лицо Влада ладонями, обняла ногами за торс, потянула к себе, прижала, снова впилась голодным поцелуем, будто не видела и не чувствовала его сотни лет. И он мгновенно ответил, тоже жадно, по-хозяйски, раздвигая губы, проводя языком по нёбу.

Может, они правда друг для друга созданы? Может, стоило пройти через разное, многое, чтобы встретиться, несмотря ни на что именно в этой точке? В такие моменты, когда губы к губам и сердцем к сердцу, верилось и в судьбу, и в провидение, и во всё на свете.

Только в дверь постучали — они даже не услышали. Потом настойчивее и ещё, заставляя отпрянуть, будто они под школьной лестницей, а над ними возвышается декан и смотрит с осуждением.

— Кто?! — крикнул Влад абсолютно недовольный и уже возбуждённый.

— Всё в норме? — По ту сторону находилась Гвен. — Я могу войти? Одну из картин хотят купить, можно продавать?

Влад и Лайя переглянулись: он был доволен, а она — удивлена. Девушка спрыгнула на пол, на ходу поправляя платье и волосы, а Влад развернул жену к себе спиной, открыл крышку ноутбука на столе и дал разрешение войти.

— Что вы здесь делаете? — Гвен внимательно окинула помещение взглядом.

— Смотрим, — почти невозмутимо ответил Влад, хотя на дисплее компьютера был только экран блокировки, а смокинг красноречиво валялся на полу.

Пиарщица закатила глаза, недовольно цокая, и повторила вопрос:

— Картины продаются? Что ответить?

— Лайя? — Влад осторожно опустил пальцы на локоть жены.

— Да, конечно, — ответила та наконец. — Можно продавать.

— Цена? — Гвен не уходила.

— Я... не знаю. Решите там сами.

— Нужно вернуться к гостям. — Это женщина произанесла уже выходя. — Досматривайте, что вы там смотрели, скорее.

Едва дверь закрылась, Лайя глупо хихикнула, поворачиваясь к Владу, и чмокнула его в губы.

— Мы почти попались.

— Нам действительно сейчас стоит вернуться. — Влад нежно гладил её скулы.

— Продолжим дома, — промурлыкала Лайя в ответ, опуская ладонь к члену, но Влад перехватил её за запястье и покачал головой.

— Не усугубляй, пожалуйста. Не знаю, про что мне подумать, чтобы тебя не хотеть.

Лайя деланно надула губы, но отошла на пару шагов, тут же поднимая смокинг и помогая мужу надеть, а он в ответ поправил её растрепавшиеся волосы. Пытаясь излучать невозмутимость, они вернулись в зал, на ходу зацепив по новому бокалу шампанского, и тут же столкнулись с отцом Влада.

— Наконец-то я вас нашёл! — Мужчина улыбнулся, тут же раскрывая объятия для невестки. — Лайя, чудесно выглядишь! Поздравляю с открытием!

— Спасибо, мистер Уолтер.

— А где мама? — Влад протянул руку для приветствия, осматриваясь по сторонам.

— С кем-то болтает, — отозвался мужчина беспечно. — Простите, что опоздали, были неотложные дела. Я очень извиняюсь, что в праздник, но нужно переговорить.

— Это срочно? — Влад нахмурился.

— Да, но недолго.

— Всё в порядке. — Лайя провела ладонью по спине супруга. — Можете воспользоваться кабинетом, а я пока узнаю, кто купил картину.

Девушка прошла в центр зала, болтая в воздухе бокалом, а затем заметила, какую из картин снимали со стены: озеро, окружённое деревьями и стеблями трав. То место, где она совершила огромную ошибку, ответив на поцелуй Локида, и теперь только от одной мысли об этом хотелось вымыться. Дура. И Лайя была ряда сейчас избавиться от этой мазни — жаль, что воспоминания нельзя точно так же продать и забыть.

Ещё пара шагов — и Лайя застыла, глядя на того, с кем разговаривала администратор галереи. Человек, которого она, казалось, убрала из их с Владом жизней, человек, о котором думала только что, испытывая исключительно липкое отвращение, человек, которого точно не приглашали на этот праздник. Ноэ Локид её тоже заметил и кривовато ухмыльнулся.

Оставаясь в тени, Ноэ смотрел на Лайю весь вечер. Она сияла. Сжимая тонкими пальцами изящный бокал, улыбалась, светилась от счастья. Сегодня, здесь и сейчас это была не та потерянная и несчастная девочка на балу Сатаны, которая предпочла сбежать, — королева и хозяйка вечера. Уолтер не отводил от неё взгляда и обнимал за талию, и без слов было ясно, что боялся отпускать.

Сейчас, встретившись с ней взглядами, Ноэ покачал головой, пытаясь поселить в свои глаза осуждение: продалась за галерею. Он тоже мог дать ей такую, стоило только попросить, но она сделала неверный выбор — продала душу дьяволу во плоти.

Лайя крепче сжала хрустальную ножку, уверенно направляясь вперёд и намереваясь прогнать чёрта со своего вечера и жизни. Ноэ же не двигался, лишь кивнул работнице, которая вмиг ретировалась.

— Кто купил картину? — Лайя эту девушку остановила на полпути.

— Покупатель пожелал остаться анонимным и оплатил наличными, — вежливо ответила та, — но он сейчас стоит позади, в чёрном костюме и со светлыми волосами.

Лайя кивнула, подтвердив свою догадку, дала разрешение уйти, а сама продолжила путь.

— Какого хрена? — прошипела она, едва остановилась возле их бывшего семейного адвоката. — Что ты здесь забыл?

— Пришёл на открытие. — Локид опять ухмыльнулся. — Отличный праздник, твой муж здорово потратился. Уже успел накосячить и заглаживает вину? Что он сделал? Снова трахнул Саманту? Или, может, няню своего ребёнка? Или уже бьёт тебя?

Лайя сжала челюсти, твердя себе, что это просто манипуляции, попытка вывести её на эмоции и подорвать доверие к Владу. На деле же у неё нет поводов сомневаться в муже.

— Возможно, тебе не знакомы моногамные отношения, — процедила Лайя, — но они есть. Некоторые мужчины трахают только свою жену, а не всех подряд.

— Значит, последнее.

— Ты смешной. И жалкий. Не суди людей по себе, Ноэ.

— Если он такой замечательный, то почему Элис хотела уйти? — Ноэ применил последний аргумент, а Лайя в ответ лишь дёрнула уголком губ, глядя с откровенной насмешкой.

— Может, потому что Элис была обычной шлюхой?

Стрела попала в яблочко. Ноэ подался вперёд, сжимая кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Теперь вдруг стало всё на свои места. Лайя — не бедная несчастная овечка, которой нужна помощь и спасение, она — самая настоящая сука. И сейчас она, потягивая остатки шампанского, смотрела свысока, будто уже победила.

Ноэ ощутил себя кретином. Лайя только играла потерянную девочку в логове монстра, монстр — она сама. Они с Уолтером точно друг друга стоят — подобные должны держаться вместе. Стало вмиг мерзко и жаль потраченных на неё минут и мыслей: Ноэ ведь действительно желал помочь и сейчас приехал, чтобы предложить ей бросить всё и сбежать, уехать в Италию, на виноградники его семьи, пить там вино и смотреть закаты.

Вдруг пронзила и ещё одна догадка: может, это именно Лайя поспособствовала тому, что Уолтер расторг с ними контракт. Он не объяснял причин, а объективных поводов не было. Ноэ не хотел в это верить, но интуиция твердила: это она. Отец уже которую неделю рвал и метал — неудивительно, с Уолтерами ушло тридцать пять процентов прибыли, их примеру последовали ещё несколько компаний, а значит, Локиды опасно приближались к границе банкротства.

— Убирайся, — бросила Лайя холодно. — Иначе я позову охрану.

Ноэ много хотел сказать, однако слова так и остались где-то в районе лёгких, из которых начисто вышибло воздух. Лайя — не Элис. В ней ничего от той, что он так свято любил. Любил и любит до сих пор и глупо пытаться заменить истинное божество тупой куклой, подделкой, в которой нет и капли той глубины.

— Ты ещё пожалеешь, Лайя, — произнёс Ноэ и небрежно сунул пальцы в карманы брюк. — Он уничтожит тебя, когда ты перестанешь быть полезной.

— Вон. — Ровно и холодно. — Пошёл вон.

Лайя развернулась, тряхнув волосами, заметила спину мужа в толпе и уверенно направилась к нему, отдав по дороге официанту бокал. В ней сейчас извергался вулкан. От злости и ненависти, от беспомощности перед прошлым, где она сделала ошибки, которые нельзя исправить никак.

Все взгляды были прикованы к ней — Лайя знала. И Локид тоже прожигал её спину глазами, и так сильно хотелось показать ему, кто главный здесь и не только.

Лайя тронула Влада за плечо, он оторвался от разговора, повернулся, тут же улыбаясь ей. Обхватив его лицо ладонями, Лайя накрыла губы поцелуем. Откровенным и неприличным, зная, что его запечатлят на снимках и будут обсуждать. Но сейчас было плевать, нужно показать, кому она принадлежит, и стереть упоминания блядской Элис.

Влад опешил только на секунду, его ладони почти сразу опустились ниже спины, пальцы впечатались в ягодицы, прикрытые тонким шёлком. Пусть все знают о его чувствах, пусть смотрят, завидуют и даже ненавидят за то, что он — чёртов счастливчик, в чьих руках королева.

Затворы щёлкали, сохраняя горячие кадры. Гвен сжимала и разжимала кулаки, недовольная, ведь именно ей в случае чего придётся давать комментарии и объясняться. У босса совсем отказал мозг, он должен быть примером настоящих семейных ценностей, скромности и порядочности, а не трахать шлюху в кабинете, когда важные гости за стеной; и не лапать её за зад на глазах у всех; и уж точно не тратить сотни тысяч, чтобы ублажить.

Это нужно было срочно решать, исправлять ситуацию, перетягивать одеяло на важное, чтобы спрятать за ним неподобающее поведение. Едва ли кто-то будет голосовать за эскортницу, и Гвен быстро направлялась к ведущему вечера. Она зашептала ему на ухо, затем нашла глазами Уолтера — тот продолжал целоваться с женой в центре зала, будто сегодня открыл не галерею, а бордель.

— А сейчас, — начал мужчина в микрофон, привлекая внимание к себе, — у меня для вас очень важная и приятная новость.

В зале стало тише.

— Одна из картин только что была продана, и миссис Уолтер приняла решение направить все вырученные за неё средства на благотворительность. Пять тысяч долларов будут потрачены на добрые дела, что, безусловно, огромный вклад. Отчёт об их использовании можно найти на сайте галереи.

Влад, который наконец-то оторвался от поцелуя, удивлённо посмотрел на жену, одними губами спрашивая, когда она успела. Но Лайя в ответ была лишь удивлена, покачала головой, давая понять, что вообще не в курсе этой ситуации.

— И вы тоже можете помочь тем, кому повезло в этой жизни меньше, — продолжал мужчина. — Все картины находятся в свободной продаже, а подробности можно узнать у Марии — администратора. Давайте творить благие дела вместе.

— Что за чёрт? — шикнул Влад, выискивая в толпе пиарщицу, а затем посмотрел на супругу: — Лайя, я разберусь. Прости за эту самодеятельность. Я компенсирую тебе за все приобретенные картины.

— Что? — Лайя растерялась. — Зачем?

— Так будет честно.

— Меня не интересуют деньги. — Девушка покачала головой, затем поправила на шее Влада бабочку. — У меня есть ещё одна идея, пойдёшь со мной?

— Куда? — Мужчина задал вопрос скорее ради приличия, потому что уже послушно следовал в сторону ведущего. — Какая идея?

— Мы всё объединим: галерею и фонд. А ещё можно найти преподавателей по рисованию, которые будут давать здесь уроки для детей малоимущих. И проводить их в детских домах и клиниках. Это точно пойдёт тебе на пользу.

Влад остановил девушку, удерживая на месте буквально в паре шагов от цели.

— Лайя, эта галерея не ради моего имиджа, не ради выборов. Она для того, чтобы ты улыбалась.

— Я буду очень сильно улыбаться, когда мой муж станет мэром. — Лайя хихикнула и чмокнула его в уголок губ. — Пошли.

Теперь взгляды снова обратились к супругам. Влад продолжал находиться немного за спиной Лайи, приобнимая её за талию, а сама она сжимала полученный от ведущего микрофон. Больше не было страшно или волнительно: от успокоительных или шампанского или потому что ублюдок Локид убрался с глаз долой — Лайя одарила присутствующих яркой улыбкой, получая такие же в ответ.

Пожалуй, только Гвен напряглась, раздражаясь, что снова всё идет не по плану и без согласования с ней.

— Спасибо каждому, кто разделил с нами этот вечер. Спасибо каждому, кто уже обратился к Марии, чтобы купить картину. Надеюсь, они будут радовать вас, но ещё лучше, что порадуется кто-то, кому нужна наша помощь. Все средства, вырученные сегодня, действительно пойдут на добрые дела. А в дальнейшем эта галерея будет плотно работать с благотворительным фондом семьи Уолтер, перечисляя часть прибыли туда.

В зале уже раздались аплодисменты, зачинщиком которых была Гвен, сумевшая наконец-то немного выдохнуть. Не всё так плохо.

— Но это ещё не всё. В дальнейшем мы планируем организовать здесь художественную школу для ребят, чьи родители не могут позволить себе такие уроки. Творчество нас объединяет и делает однозначно счастливее. Все новости будут на сайте и в официальных социальных сетях.

И снова раздались хлопки — ещё более громкие и яркие. Гости шумели, выстраивались в очередь к администратору, чтобы приобрести картину, — потому что можно потом поделиться её фотографией в своём Инстаграм и написать, какой был сделан вклад, пусть на самом деле большинству плевать. Но имидж превыше всего.

Вечер медленно клонился к финалу. Галерея Лайи Уолтер официально открылась и теперь готова была принимать посетителей ежедневно, а её хозяйка сияла от счастья, то и дело возвращаясь влюблённым взглядом к своему мужу. И он тоже был счастлив и горд, тоже влюблен — в девочку, которая своим появлением принесла в его дом жизнь.

Эта галерея была не просто подарком — признанием, и оба понимали это. Честное, искреннее, без капли фальши, пусть несказанное снова вслух. Лайя тоже хотела стать с Владом честной, если собиралась и желала прожить с ним жизнь.

Гости разошлись, Влад и Лайя остались один на один в зале, где картин стало меньше почти наполовину. Музыка стихла, свет теперь был приглушён, и в окно лился серебристый лунный блеск.

— Спасибо! — Лайя обернулась к мужу, порывисто его обнимая. — Лучшего подарка нельзя придумать.

— Не за что, милая. Мне... — Влад не секунду запнулся. — Мне так хорошо от того, что ты счастлива.

— Мне не хочется заканчивать этот вечер, — немного отстранившись, произнесла девушка, глядя в ставшие такими родными глаза. — Может, прогуляемся? Ещё не сильно поздно и, кажется, тепло.

Влад утвердительно кивнул, незамедлительно снимая свой смокинг и укрывая им обнажённые плечи супруги. Они попрощались с оставшимися работниками, вышли из галереи через парадный вход и двинулись по дорожке к парку неподалёку. Там, в самом центре озера отражался бледный серп луны, а высокие кроны громко шелестели листвой.

Лайя первая присела на скамейку недалеко от воды, дождалась, когда Влад окажется рядом, затем негромко заговорила, набрав перед этим побольше воздуха в лёгкие:

— Алекс. Я хочу рассказать тебе об Алекс.

Влад видел, что Лайе это даётся с трудом. Хотелось закричать: «Я всё знаю, выдохни, милая», обнять её, прижать, позволить почувствовать поддержку и заботу. Но он не мог раскрыть себя и своё низкое недоверие, ведь Лайя совершенно точно не простит подобного нарушения своих границ и будет права. Поэтому Влад сжал челюсти и внимательно слушал.

— Это моя сестра. Ей двенадцать, у неё аутизм. — Лайя смотрела вперёд, раскачивалась из стороны в сторону, будто маятник, нервно мяла пальцами подол платья. — Знаю, я могла и должна была рассказать тебе сразу, но... Мне было страшно и стыдно. Стыдно не за неё, а потому что я ничего не сделала, чтобы она была со мной, а не в клинике. Она живет там с младенчества, родители решили, что так лучше, но я не знаю, так ли это на самом деле. Возможно, они правы...

— Лайя, — негромко сказал Влад и тронул девушку за плечо, — тебе нечего бояться или стыдиться. — Ты... я тобой восхищаюсь. Тем, как ты хранила тайну своей семьи. Какой бы она не была.

— Ты... ты во мне не разочарован?

— Что? Нет! Ни в коем разе! Расскажешь мне про свою сестру?

Так было безопаснее, чем что-то говорить, потому что внутри роилась только ненависть к себе самому, исключительно линчевание и всего пара слов: «подонок» и «мразь». Но Лайя ни о чём не подозревала, она рассказывала, а в её голосе были любовь и нежность. Потом достала из клатча телефон, показывала Владу фотографии девочки и снова говорила, говорила и говорила, не обращая внимания на время и прохладу, что вместе с ночью опускалась на Лэствилл.

— Когда я была немного младше, — продолжала рассказывать Лайя, — мы часто ездили в домик в лесу. Вообще практически с самого рождения Алекс туда ездили. Он не очень большой, целиком из дерева, а вокруг только деревья. Особенно осенью он будто из сказки или с картинок. Алекс нравится это место, у нас там тоже есть любимый маршрут, мы всегда собираем шишки, а по вечерам пьём у озера чай из термосов. Мне там хорошо. И ей тоже.

— Хочешь, у нас тоже будет такой домик в лесу? — тихо проговорил мужчина, чувствуя, как каждая буква царапает его горло. — Будем ездить туда все вместе: с Адель и Алекс.

— Может быть однажды. — Лайя поднялась и поправила смокинг, кутаясь в него сильнее. — Алекс сложно с новыми людьми. У неё есть очень чёткая зона комфорта, и я всегда боюсь её нарушить. Но я обязательно познакомлю вас, я о тебе ей уже рассказала.

— Вернёмся домой? — Голос Влада превратился в едва слышный шёпот. — Не хочу, чтобы ты замёрзла.

Лайя кивнула, обняла мужа крепко, прижимаясь и слушая, как стучит его сердце. Одной тайной меньше, будто глоток прохладного воздуха в знойный день.

Стоя там, вдвоём в сильных объятиях, они ещё не знали, что остались считанные дни до момента, когда Влад снимет трубку телефона и поймёт, что его королевство, так трудно возведённое, рухнуло. Он станет бессильным, и всё, что останется, — смотреть на руины.

А на землю готовился опуститься скорый холодный рассвет.