Глава XXVI. Принцесса Лэствилла

Кассандре нравилось сидеть по правую руку от главы семьи. Ей нравилось ездить к чете старших Уолтеров, пусть исключительно в роли няни. И сам Влад Уолтер ей тоже очень нравился — с каждым днём влечение к нему лишь увеличивалось, однако Кассандра не знала, где и как найти возможность стать к нему ближе.

Дома буквально постоянно рядом с ним была жена, единственным местом, где они не вместе, стала спальня хозяина. И вот сегодня эта чёртова женщина добралась и туда — Кассандра столкнулась с ней утром в холле второго этажа. Миссис Уолтер выглядела растерянной и взвинченной, была растрёпана вопреки обыкновению, и Кассандра сделала вывод, что между супругами состоялась очередная ссора.

Возможно, они думали, что их склоки никем не замечены, но Кассандра умела быть тенью и подмечала всё. Она слышала их разговоры, видела неприязненные взгляды и за прошедшие месяцы поистине неожиданного и странного брака сделала однозначный вывод: он фиктивный. Факт, что мистер Уолтер женился не по-настоящему, не мог не греть душу. Кассандра не знала, зачем он так поступил, однако уверяла саму себя, что это ненадолго. Он обязательно разочаруется, прекратит тратить силы и деньги на чёртову суку, и она сама снова сможет его поддержать.

На завтрак мистер Уолтер спустился первым — Кассандра могла видеть его через открытую в кухню дверь. Мужчина позвал Адель, подхватил на руки, стоило той показаться в столовой, затем они расположились за столом, и Кэт подала еду и свежую газету, пусть он обычно их не читал. Девушка наблюдала за Владом: как он сидит с прямой спиной, как разговаривает с дочерью, как пьёт кофе, как отвлекается то и дело на прессу. В каждом его действии была статность, гордость, власть. На него нельзя было не смотреть, он привлекал к себе, приковывал невидимыми цепями, сам того не зная.

Однако этот идеальный во всех смыслах момент был нарушен голосом, ставшим Кассандре ненавистным: миссис Уолтер пожелала всем доброго утра, спустившись со второго этажа абсолютно бесшумно.

Сегодня она была в белом платье — слишком коротком по мнению Кассандры — и нелепом голубом платке, завязанном на шее. Волосы струились по плечам, хозяйка дома на удивление улыбалась, казалась абсолютно спокойной и расслабленной, словно не она мчалась по коридору совсем недавно, будто чокнутая ведьма. Кассандра знала: она играет, притворяется, прячет истинное лицо за маской дружелюбия, но гремучая змея точно выберется наружу, чтобы причинить вред тому, кто стал так сильно дорог.

— Доброе утро, — мистер Уолтер оторвал свой взгляд от газеты, сосредотачивая его на жене, однако его лица Кассандра не могла видеть из своего укрытия.

— Привет! — Адель тоже обернулась. — Ты такая красивая!

— Почти как ты, цветочек, — Лайя провела по распущенным волосам девочки, приглаживая тёмные кудри.

Затем она двинулась в сторону своего места, обходя супруга за спиной. Как бы невзначай опустила ладонь на его плечо, провела пальцами по ткани голубой рубашки — почти тон в тон платку, так по-хозяйски, словно мужчина — её собственность. Когда рука оказалась на противоположном предплечье, мистер Уолтер легонько её сжал, глядя с улыбкой, какой Кассандра не видела на его лице, наверное, никогда. Посмотри он на неё так хотя бы раз в жизни — Кассандра бы продала душу Дьяволу.

На все эти действия ушло не больше минуты. Они были на автомате, обыденными для людей в столовой, даже как будто привычными, в них не вкладывали большого смысла и, соответственно, не искали тот на выходе. Девушка опустилась на своё место, отбрасывая назад локоны, наклонилась, заглядывая в утреннюю газету, Кэт спешила подать ей напиток. Всё шло своим чередом, фарфоровые чашки звякали, ударяясь о блюдца, Адель стучала по тарелке ложкой, пахло кофе и едва уловимо новым парфюмом для дома — смородина и базилик.

Но за эту минуту многое изменилось для Кассандры. Она вдруг поняла, почему миссис Уолтер выскочила утром из чужой спальни, почему сейчас вела себя так, пусть это не заметили бы многие — те, кто не смотрел. Но она была другой, она не просто наблюдала — она видела, чувствовала и теперь точно знала: фиктивные супруги провели ночь вместе. Отсюда её хозяйские касания и его откровенные взгляды. Всё изменилось — теперь всё точно будет ещё хуже.

Кассандра пыталась удержать слёзы, что уже щипали глаза, а чувство несправедливости острыми когтями царапало горло, раздирало его до крови. Зависть раскалённой лавой плавила внутренние органы, непонимание застилало глаза: почему она, эта стерва? Она не стоит и мизинца мистера Уолтера, она — не та, недостойная. Она — просто фальшивка, и непонятно, что ей нужно в этом доме, зачем она здесь. Ногти впились в кожу ладоней, Кассандра отвернулась, сосредотачиваясь на солнечном дне, пусть душу заполнили лютая стужа и беспроглядная тьма.

— Что читаешь? — Лайя даже представить не могла, что творится в голове няни, какие демоны там лютуют, не задумывалась, что она за ними всё это время наблюдала, а сейчас мысленно сыпала страшными проклятиями.

— Вышла статья, читаю твоё интервью, — Влад приподнял страницы, демонстрируя первую, с их совместным фото.

— В газете? — кивнув, Лайя приняла из рук экономки чашку. — Какой сейчас год?

— Статья продублирована у них на сайте. И у меня тоже, но мне хотелось прочесть её именно так.

— Ты же слышал ответы, — сжав край газеты, Лайя ещё раз посмотрела на первую страницу и кричащий заголовок: — «Принцесса Лэствилла»? — её брови изогнулись. — Кто придумал это название?

— А мне нравится, — Влад вернулся к чтению, однако на его губах продолжала блуждать полуулыбка, выдававшая с потрохами. Ему было хорошо.

— Кто принцесса Лэствилла? — Адель не смогла остаться в стороне от обсуждения. — Ты? — она внимательно и восхищённо посмотрела на мачеху.

— Ты, цветочек, — тепло ответила ей Лайя, протягивая руку через стол и поглаживая по ладошке, — ты у нас главная принцесса.

Адель просияла, болтая в воздухе ножками, делая в голове какие-то свои выводы, сопоставляя известные факты, а затем, отодвигая в сторону почти пустую тарелку от каши, совсем по-взрослому изрекла:

— Если я принцесса, а папа — настоящий король, то ты тогда — королева.

Влад и Лайя переглянулись, не в силах скрыть улыбки. И от её милого вывода, и от того, что она не зациклилась на падении в бассейн, и потому, что отпустила или глубоко спрятала страх, что мачеха вытеснит её саму из отцовской жизни и сердца. Адель продолжала оставаться маленькой девочкой: доверчивой, искренней, с открытым миру сердцем, в котором живут любовь и вера в чудеса.

— Ты совершенно права, принцесса, — наклонившись к дочери, Влад поцеловал её в лоб.

Они продолжили завтрак разговорами с девочкой, но вскоре она вместе с Кассандрой ушла на уроки, оставив взрослых наедине. И они оба понимали, что существует необходимость обсудить случившееся прошедшей ночью, быть уверенными в том, что идут в одном направлении, что их близость одинаково много значит для обоих. Однако тема пугала, она казалась невероятно сложной, и так хорошо было в моменте, соприкасаясь изменившимися взглядами, пальцами и коленями.

— Когда ты пойдёшь к врачу? — Лайя задала первый, немного иной, но тоже важный вопрос.

— К какому врачу? — Влад разыграл удивление.

— К тому, у которого необходимо провести обследование. Или было что-то непонятно во фразе «на этой неделе»?

— Я хорошо себя чувствую и не нуждаюсь в обследовании, — мужчина беспечно пожал плечами, сложил газету и опустил на столешницу. — Отличная статья.

— Влад! — раздражение закипало в венах девушки, Влад продолжал сохранять спокойствие.

Где-то на подкорке ему нравилось, что Лайя за него переживает. Это было неожиданным, но чертовски приятным чувством, однако тратить своё поистине драгоценное время на походы по клиникам не хотелось. Он лучше потратит его на что-то более приятное, например, доведёт свою жену до нового оргазма, пусть пока доводил только до бешенства.

— Со мной всё в порядке, правда, Лайя. Последние дни выдались нервными. Жаль, что тебе пришлось столкнуться со мной... в таком виде. Но я постараюсь больше таким не быть.

— Господи! — девушка всплеснула руками. — Мы как будто говорим на разных языках! При чём тут какой-то вид? Если тебе плевать на самого себя, то подумай об Адель. Сделай это ради неё, исключи риски. Ты же бизнесмен, считай, что твоё здоровье — это компания. Ты же оберегаешь её от потенциальных угроз?

— Ты умеешь быть убедительной, — улыбнулся Влад, мгновенно выбирая другую тактику, чтобы купировать конфликт, затем тронул костяшками пальцев щёку жены и провёл вниз, к подбородку, пытаясь успокоить лаской. — Но на этой неделе у меня нет времени. Попозже, ладно?

— Когда? — не собиралась сдаваться Лайя. — Я не позволю тебе это проигнорировать.

— Я знаю, — на губах на секунду появилась усмешка, а затем Влад наклонился и быстро поцеловал девушку.

Его поцелуй не был похотливым или пошлым — почти целомудренным, в нём сосредоточилась искренняя благодарность. За то, что Лайя появилась в его жизни. За её ненавязчивую заботу, неоценимую помощь, за отношение к Адель, в конце концов. И не хотелось прекращать целоваться, пусть в голове Влада красными лампочками вспыхнуло множество вопросов, сомнений и страхов, пока он стоял утром под душем, и они продолжали мигать и не давали покоя.

Но размышлять, расставлять точки над «и», педантично раскладывать мысли по полочкам в присутствии Лайи Влад не мог. О них Влад собирался думать по пути в Сиэтл — шесть часов в воздухе, простор для размышлений без заманчивой возможности сбежать, даже от самого себя. Возможно, стоило даже записаться к психотерапевту, он точно гораздо быстрее мог помочь решить все внутренние дилеммы, однако походы по врачам — все ещё были роскошью в расписании, а потенциальные оргазмы их перевешивали на невидимой чаше несуществующих весов.

— Нам нужно поговорить, — Влад наконец отстранился от жены, но немного, они продолжали нарушать личные границы друг друга. — Я не хочу, чтобы между нами возникло недопонимание.

— Звучит так, будто ты сейчас вызовешь мне такси и попросишь больше не звонить, — Лайя хмыкнула, скрещивая руки на груди, занимая тем самым оборонительную позицию. На всякий случай.

— Не говори глупости. Это твой дом, Лайя. Наш. И я бы предпочел, чтобы спальня у нас тоже была одна, — тема ускользала от сути.

— Это приглашение съехаться? — мгновенно расслабившись и сделав глоток почти остывшего кофе, Лайя облизнула верхнюю губу.

Она играла. Она флиртовала. Она соблазняла и заводила, и ей нравилось это делать, нравилось видеть, как в глазах супруга зажигается желание.

— Мы ещё слишком мало знакомы, — хихикнула и как бы невзначай провела босой ступнёй по ноге мужчины вверх, заставляя зрачки его глаз расшириться, а губы приоткрыться.

— Ты играешь с огнём, Лайя, — Влад покачал головой. — Терпение — не моя сильная сторона.

— Правда? — сделала ещё один маленький глоток. — Мне кажется, мы достаточно долго и успешно... терпели.

— Больше я не намерен, — поймав её ногу, достигшую его колена, Влад несильно сжал пальцы. — Так что по поводу одной спальни? Можешь выбрать любую.

— Я подумаю, — Лайя невинно похлопала ресницами. — Пока можем ходить друг к другу в гости.

Ответить возмущением Влад не успел, их нахально прервал телефонный звонок, и Лайя как ни в чём не бывало убрала стопу, сосредотачивая весь свой интерес на чашке с остатками капучино. Влад же ответил, поднимаясь из-за стола, проходя мимо жены, невесомо чмокнул её в макушку и направился в сторону кабинета, обсуждая первые на сегодня рабочие вопросы.

Лайя осталась в одиночестве. Перевела взгляд на окна: сегодня уже светило солнце, Мартин возвращал подушки обратно на шезлонги, солнце отражалось в спокойной воде. У Лайи как обычно не было плана на день, к врачу ей ехать предстояло завтра, клиника доктора Кёрнера ожидала визит благотворительного фонда в четверг. Очередная бесцельная и бессмысленная трата жизненных часов.

Опустив уже пустую чашку на стол, Лайя тоже поднялась. Взяла газету, которую повертела в руках, разглядывая заголовок жирным шрифтом и их с Владом фотографию. Нужно признать, та вышла почти отличной и точно лучше свадебных. Их позы были расслабленными, руки Лайи покоились на плече Влада, а сама она сидела на подлокотнике его кресла. Всё, как полагается, немного за ним, уступая первый план, авансцену, потому что это — его игра. У нее же — роль второго плана, но и её Лайя собиралась теперь исполнять достойно.

Опустив прессу на место, Лайя взялась за телефон. Зашла на сайт фонда, сохранила фото, которое было на первой полосе, и ещё несколько, а затем открыла свою страницу в Инстаграм. В самом начале их «семейной» жизни Влад предлагал воскресить блог — Лайя сомневалась, что сам он им интересовался, скорее всего, пиарщица надоумила, однако преуменьшать влияние социальных сетей на современные умы было бы глупо.

Лайя не была звездой, моделью или инфлюенсером. Она не получала доход от рекламы, не учила дышать маткой или делать миллионные запуски, просто публиковала фото  жизни — красивые, эстетичные, такие, что хочется поставить на заставку своего телефона. Иногда проскальзывало волонтёрство — обязательный пункт учебы в университете и инструмент поддержания имиджа семьи.

Однако с приходом информации о необходимости женитьбы интерес к поиску красоты в обыденном у Лайи угас. В конце зимы ей даже жить не сильно хотелось, не говоря уже о постинге фотографий в ленту. Пожалуй, лишь один человек тогда не позволял сдаваться — Алекс. Лайя знала, ради кого ей держаться, быть сильной. Но сейчас всё изменилось, буквально развернулось на сто восемьдесят градусов: опять хотелось брать от прожитых дней всё, находить прекрасное в рутине, наслаждаться.

Прислонившись бедром к столу, Лайя загрузила в приложение фото, оставила ссылку на статью, напечатала пару слов об аутистах и благотворительном фонде Влада Уолтера. Эти действия не стоили ей ничего ровным счётом, а Владу могли добавить очков на выборах и в глазах окружающих. Потому что как бы там ни было — они теперь вместе, неделимы в устах прессы и горожан.

Лайя опубликовала пост, тут же наблюдая первые уведомления об отметках «Нравится», комментариях, которые решила не читать, — на всякий случай, чтобы случайно не расстроиться от критики и нелицеприятного мнения. Затем заблокировала трубку и направилась в мастерскую, чтобы хоть чем-то себя занять.

༻⋆⋆⋆༺

Влад устало потёр глаза, когда время уже вплотную подобралось к обеду. В его жизни ничего не менялось: работа поглощала, утягивала в водоворот. Только обывателям кажется, что руководить легко: всего-то и требуется, что ставить задачи и контролировать их беспрекословное и верное исполнение, — но это ложь. Руководить — это быть внутри всех процессов, знать, как работает станок, уметь находить уязвимости, иногда рисковать и достойно принимать поражения.

Лайя была права: Влад всегда был внимателен к бизнесу. Он щепетильно подходил к рутинным задачам, пытался просчитывать риски. Он не чурался ходить по заводам, если это требовалось, и здороваться за руку с работягами, что могли рассказать о производстве и его изнанке. И абсолютно не терпел управленцев, что заседали исключительно в кабинете, боясь запачкать рукава всегда белоснежной рубашки.

Если бы мать кормила грудью, можно было бы говорить, что Влад впитал особое отношение к компании с её молоком. Но на самом деле это отец вложил в его голову необходимое. Первый раз Влад переступил порог офиса ещё мальчишкой. Тогда и мир казался огромным, и коридоры — почти бесконечными. Он часто сидел в отцовском кресле и всегда знал: однажды сам займёт его. Работа началась на второй день шестнадцатилетия: с тех пор Влад прошёл все департаменты, был курьером, помощником слесаря и экономиста, учился писать коммерческие предложения и мотивированные отказы. Он не на словах знал, как работает их бизнес.

Кто-то под «попробовать всё» подразумевает алкоголь, наркотики и шлюх — Влад для начала попробовал работу. Нравилось ли ему это? Нет. Его сверстники наслаждались жизнью, открывали её новые грани, а он — двери в очередной кабинет. Безусловно, случались и вечеринки с пьянством до беспамятства, и травка в туалете лицея, и в постели оказывались девушки, имени которых Влад не знал, но большую часть времени занимали учёба и познание азов работы семейного дела.

Затем случился Оксфорд, бесконечная зубрёжка, но не потому что нужна стипендия, на которую буквально молились те, кому не повезло родиться с золотой ложкой во рту, — требовались знания, не просто диплом. А во время каникул снова ждала работа, только теперь в своём кабинете, который выделил отец. Часто жизнь напоминала день сурка, отношения не переступали отметку в пару месяцев, учёба окончилась, и Влад вернулся из Англии в США.

Тайм-аут нагрянул неожиданно. Отец позволил насладиться жизнью, перед тем, как уступит кресло, а Влад не знал, как ею наслаждаться, не умел вовсе. Он работал, иногда выбирался на светские приёмы, находил подружек, но все они оказывались не теми, тупыми куклами, падкими на шелестящие купюры, или он сам таких выбирал. А затем на его пути оказалась Элис Тёрнер.

Владу казалось, что он сорвал джекпот. Он и представить не мог, что может испытывать подобное, и вот, как будто: сейчас начнётся настоящая жизнь. Однако Элис к тому времени уже стала известной, с ней нельзя было бродить по улицам за руку, целоваться у всех на виду — как это было, к примеру, с Лайей в Париже. Они не пили вино из бумажных стаканов, не хохотали, наплевав на нормы приличия, — Влад просто её боготворил. Наверное, подобная любовь изначально не могла довести до добра, закончиться на «жили они долго и счастливо».

У Элис тоже не было юности в полном её понимании. Она как и Влад была занята, только актёрской карьерой, не умела просто веселиться — без пафоса и фотокамер, когда нужно обязательно оказываться лучше других. В этом плане Лайя была другой, и рядом с ней Влад чувствовал вкус той жизни, что упустил. И ему нравилось это чувствовать, проживать, пропускать через себя и испытывать, хоть внутри и клокотало неприятное чувство предательства. Будто Элис не хотела, чтобы он снова стал счастливым. Может, она была права? Может, он того не заслужил, загубив её?

Влад прикрыл крышку ноутбука и вышел из кабинета, направляясь на звуки фортепиано, — видимо, у Адель был очередной урок. После слов Лайи о том, что девочка ненавидит этот музыкальный инструмент, Влад часто думал о целесообразности занятий, но пока склонялся к необходимости: сам он в детстве учился играть и Лайя наверняка тоже. Это было как математика или литература — необходимое, но кому?

В учебный класс Влад вошёл бесшумно. Остановился у двери, прислонившись плечом к стене, ожидая, когда Адель закончит играть незамысловатую мелодию. Получалось у неё хорошо, и в душе расцветала гордость. Оставаясь незамеченным, Влад смотрел на тёмные кудри дочери, перевязанные белым бантом, и видел в ней теперь почему-то не Элис, а Лайю — настолько они двое стали целостными. Понимал, что это глупо и даже неправильно, однако упорно искал в жене и дочери одинаковые черты.

— Принцесса, — позвал Влад, как только прозвучал последний аккорд.

Его голос — низкий, с лёгкой хрипотцой — был для Кассандры божественным нектаром. Он обволакивал, убаюкивал, укутывал в невесомый шёлк, убирая всю остальную жизнь на задний план. Девушка почти обернулась, почти спросила «что?», словно мог мистер Уолтер назвать её принцессой. На её удачу Адель крутанулась на стуле первой, звонко воскликнула «папочка» и побежала в отцовские объятия.

— У тебя чудесно получается играть, — Влад подхватил дочку на руки, а она обвила ручками его шею и прижалась к щеке. — Хочешь, мы с тобой станцуем?

Адель засияла, словно рождественская ель, на которой разом зажглись тысячи лампочек. Влад опустил её на пол, затем учтиво поклонился, протягивая ладонь, будто взрослой:

— Позволите?

— Да! — для девочки за радость было просто побыть вместе с всегда занятым отцом, а сейчас будто и вовсе настал второй за год день рождения. — Нам нужна музыка.

— Мы будем танцевать вальс, достаточно просто считать.

— Считать? — Адель широко распахнула глаза. — У нас же не математика.

Влад засмеялся, беря маленькие ладошки малышки в свои.

— Попробуем? Я говорю «раз», ты делаешь шаг правой ножкой вперёд.

Адель послушно повторила, продолжая пребывать в восторге.

— «Два» — левой, «три» — ещё шаг. А потом назад.

Адель пыталась всё делать верно, хихикая, Влад кружил её по просторной комнате, считая вслух:

— Раз, два, три, раз, два, три.

Элис не умела танцевать вальс. Не умела и не хотела, и они за всё время танцевали лишь несколько раз, их можно было пересчитать на пальцах одной руки: на свадьбе и буквально на паре приёмов, где это было необходимо.

А Адель нравилось, пусть пока не очень получалось, но она тоже вторила:

— Раз, два, три, раз, два, три.

Кассандра начала играть в такт их нестройному танцу. Глупо завидовать маленькой девочке, которая проводит драгоценное время с отцом, но Кассандра завидовала. Она хотела тоже так танцевать, только прижаться близко-близко, чтобы чувствовать дыхание на своей шее, сильную ладонь на талии. Слиться с ним в одно целое, почувствовать наконец-то губы, вкус которых так и не удалось ощутить.

— Лайя! — голос Адель и появление девушки испортили даже мечты. — А ты умеешь танцевать вальс?

Кассандра на секунду оглянулась через плечо, продолжая играть по инерции.

— Конечно, цветочек. Но у вас отлично получается, — Лайя прислонилась к дверному проёму, наблюдая с улыбкой, как они двигаются, а Влад продолжает счёт.

— А ты мне покажешь? — девочка остановилась, тут же оказываясь на руках отца, и он её закружил, заставляя засмеяться.

— Только если ты уступишь мне своего кавалера, — не переставая улыбаться, Лайя подошла ближе.

— Уступлю, — протянув ручку, Адель привычным жестом коснулась локонов мачехи. Она любила так делать, волосы Лайи всегда были мягкими и красивыми, и вкусно пахли цветами.

Через одно мгновение Влад опустил на спину жены ладонь, вторую приподнял, приглашая, и Лайя вложила в неё свои пальцы. Кассандра перестала играть, застыла с ровной спиной, едва коснувшись клавиш, — до безумного хотелось перейти в минор, а ещё лучше — громко хлопнуть крышкой и сказать всё, что она думает.

— Готова? — Влад говорил тихо, глядя прямо в глаза, получил утвердительный кивок, сделал первый шаг: — Раз, два, три, раз, два, три.

Адель считала вместе с ними, наблюдая с восторгом и безграничным счастьем. Нет, никакая Лайя не мачеха, она настоящая принцесса, в своём белом платье, которое волшебно развевалось в танце, и папа рядом с ней так много улыбался и гораздо чаще бывал дома. С ней можно было много разговаривать, смотреть мультики и рисовать, а ещё — печь очень вкусные кексы. Можно примерять её наряды и украшения, просить делать красивые прически — и она обязательно сделает, а не как Кассандра, которая умела только плести неудобные косы.

— Раз, два, три, раз, два, три.

Кассандра с тех пор возненавидела этот счёт и вальс. Она не оборачивалась, однако иногда в гладкой поверхности фортепиано отражалась танцевавшая пара. Они кружились легко и плавно, соединив взгляды, и будто находились в какой-то отдельной, своей реальности, где не действуют земные законы. А Кассандра не понимала, почему не она, что нужно сделать, чтобы мистер Уолтер смотрел на неё. Ей непонятно было, что достаточно быть собой, настоящей, искренней, не подражать другим, потому что маски рано или поздно спадут.

— Раз, два, три, раз, два, три.

Влад думал, как хорошо Лайя танцует. Он уже отмечал это и раньше: в день их свадьбы, пусть тот танец был вымученным, не приносил ни капли удовольствия; на приёме в Вашингтоне, когда жена дала понять, что стоит начать относиться к ней по-настоящему, она такой же будет в ответ; и, конечно, в Париже, тем утром, когда они впервые перешли красную черту и стали гораздо ближе.

— Раз, два, три, раз, два, три.

А Лайя просто была счастлива. Так неожиданно, но пьяняще. От того, что рядом потрясающий мужчина и его одеколон кружит голову, от того, что ко всему прочему он чудесный отец для своей дочери, и та может быть маленькой принцессой. Даже от того, что их танец закончился, и Влад опять танцевал с малышкой, а она звонко смеялась. А затем потому, что обедали втроём, и они с Владом, будто подростки, едва заметно, на считанные секунды касались друг друга, обменивались многозначительными взглядами, и между ними почти искрило.

Но телефонный звонок снова всё прервал, снова вытащил Влада из-за стола, и Лайя и Адель заканчивали еду вдвоём. А когда и девочка ушла, Лайя попросила Кэт заварить чай, взяла горячую чашку и уверенно направилась в кабинет мужа. Тихонько постучала, слыша, что он продолжает беседу, затем заглянула, получая кивок, обозначавший разрешение войти.

Устроившись в кресле и закинув ногу на ногу, Лайя наблюдала за Владом. Он внимательно слушал собеседника, иногда задавал вопросы и теперь ещё покручивал на блюдце чашку. Сосредоточенный, с закатанными рукавами рубашки, которая обтягивала крепкие мышцы, с красиво выступающими венами на руках — чертовски сексуальный, Лайя почти таяла, глядя на него. Разве законно быть таким? Разве можно сводить с ума одним лишь взглядом с пронзительной синевой?

Лайе хотелось столкнуть со стола вещи, залезть на него самой, потянуться за поцелуем и получить его сполна. Отдать Владу власть, контроль, всю себя. В какой момент её так переклинило, когда снесло голову, стерло всё, что было до? Неужели она так соскучилась по ласке? А может, просто влюбилась? Нет, эту мысль Лайя решительно отогнала.

— Да, завтра обсудим, — Влад кивнул невидимому собеседнику, оканчивая разговор, — до встречи, — наконец сбросил, сделал небольшой глоток чая и улыбнулся: — Спасибо.

— Не за что. Просто зашла... — причины не было, она заканчивалась на первом слове. Просто захотела, просто соскучилась, просто без повода.

Влад в ответ был просто рад, что она здесь: в кабинете, в доме, в жизни.

— В четверг я улетаю в Сиэтл рано утром, — начал разговор мужчина, стирая повисшую на секунду неловкость. — Нужно провести аудит на всех производствах, начнём оттуда. В субботу вернусь обратно.

— Хорошо, — Лайя кивнула, болтая в воздухе ногой и привлекая к ней внимание мужа. — А я завтра собираюсь в Вашингтон.

— Зачем?

— Мне нужно к врачу.

— Тебя что-то беспокоит? — тревога вспыхнула будто по щелчку.

— Нет, плановый визит.

— Почему именно в Вашингтон? В Лэствилле отличная клиника, тебя примут в любое время.

— Я хочу поехать к своему врачу, — упрямо произнесла Лайя.

— Ладно, — Влад пожал плечами, — водитель в твоём распоряжении круглосуточно.

— Мне не нужен водитель, — сейчас они подбирались к сути, пусть Лайя пришла вовсе не за этим. — Я сама могу справиться с машиной.

— Лайя, пожалуйста, я не хочу за тебя лишний раз волноваться.

— Не волнуйся. Но и за руку меня не нужно водить.

— Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Снова.

— А я не хочу, чтобы за мной следили.

— За тобой никто не следит, — Влад вздохнул, откинулся на спинку кресла и устало сжал переносицу.

Лайя сощурилась, поджала губы, а после выпалила:

— Разве? А как же тот раз, когда ты знал, в каком я клубе, и прислал водителя?

В ответ Влад покачал головой:

— Я не следил за тобой, Лайя. А местоположение узнал по оплате карточкой. Ты сбежала с важного мероприятия и не вернулась домой. Я тебя не знал, мне не нужны были проблемы с прессой или ещё с кем-нибудь. Это была вынужденная мера. И даже тогда я не хотел, чтобы с тобой что-то произошло.

Лайя дёрнула уголком губ, покрутила на пальце кольцо. На самом деле девушка хотела съездить в Фэрвью. Сейчас она активно строила свою жизнь, даже была счастливой, забывая, что есть человек, которому она тоже нужна, — Алекс. Сообщений и редких телефонных звонков явно было недостаточно, а поехать мешали посторонние, которые наверняка сдадут её Владу. Эти встречи — тайна, и Лайя не готова была ею делиться даже с мужем, который перестал быть фиктивным. Тайна не только её, в ней находились и другие люди, которые не желали открывать свои лица.

— Хорошо, — Влад снова тяжело вздохнул, понимая, что споры бесполезны, они приведут исключительно к новой порции ругани. — Но умоляю тебя, будь осторожна.

— Буду, — голос в миг сделался весёлым, а затем и вовсе приобрел игривые нотки: — Я хотела спросить: формально, ты теперь мой босс?

Влад ухмыльнулся, подался ближе, отодвигая чашку и складывая пальцы в замок на столе.

— Формально, твой босс — Итан.

— Так не интересно, — Лайя демонстративно надула губы, а Влад засмеялся, поднимаясь со своего места, заходя за спину жены и опуская на её плечи ладони.

— Красивый платок, — наклонившись ниже, опаляя дыханием щёку, Влад ловко развязал узел.

— Это твой подарок.

— У меня хороший вкус.

Бросив шёлк на стол, Влад резко крутанул кресло, и теперь Лайя сидела к нему лицом, вздёрнув подбородок, и смотрела прямо в глаза: испытующе, искушающе. Она закусила губу, пробежалась пальцами по торсу мужчины, зацепила пояс джинсов, немного оттягивая, нетерпеливо поёрзала.

Разве можно было сохранять рациональное мышление, трезвость ума? Давать их взаимоотношениям оценку? Нет, и Влад накрыл губы девушки своими, а ладони опустил на грудь, понимая, что она без белья, — блядство, и как после этого работать? Никак, потому что его пальцы решительно отодвинули мешавшую ткань, ласкали, Лайя стонала в поцелуе и расстёгивала джинсы мужа.

Как мало им нужно было рядом друг с другом, словно бензин и спичка: секунда — и всё полыхает. Однако пожар потушил негромкий и осторожный стук в дверь, заставляя двоих отстраниться друг от друга.

— Кто? — бросил Влад, не намеренный надолго прекращать.

— Приехала мисс Спенсер, — сообщила Кэт из коридора.

Мужчина нахмурился, не понимая, кто это, глядя вопросительно на Лайю, а она одними губами ответила:

— Аника. Я забыла, что она должна приехать. Я выйду к ней через минуту, — крикнула уже громче, отодвигая мужа от себя, поднимаясь, поправляя одежду и подхватывая платок.

— Нет-нет-нет, — Влад прижался к ней сзади, забираясь ладонью под платье, сминая кожу на бедре, — твоя подружка может немного подождать, — пальцами второй руки сжимая и без того истерзанную требовательными поцелуями шею, затем прикусывая мочку уха, отчего девушка не смогла сдержать новый стон.

— Тренируйте терпение, мистер Уолтер, — Лайя хохотнула, — и будет вам награда, — она развернулась и начала демонстративно завязывать платок. — Жаль, конечно, что ты не мой босс: мог бы приказать остаться.

Влад смотрел на неё потемневшими глазами, продолжая прижимать к краю стола бёдрами. Ему нравилась эта игра, это ребячество в Лайе, он сам рядом с ней становился юным, беззаботным, не обременённым болью прошлого.

— Ты вынуждаешь меня сделать тебе рабочее предложение.

— Ты мне ещё руку и сердце не предлагал, — Лайя отвлекла Влада, поправляя ворот рубашки, а затем ловко вывернулась из его хватки. — До встречи, милый, — остановившись у двери, послала воздушный поцелуй и оставила в ожидании вечера и продолжения.

Аника ждала у бассейна, сбросив туфли и вытянувшись на шезлонге. Кэт уже подала ей мартини, и девушка лениво болтала нанизанной на деревянную шпажку оливкой в напитке. Солнце бликами играло в её светлых волосах, скользило по золотистой коже, и вся она источала роскошь.

— Привет, — Лайя устроилась рядом с подругой и тоже взяла бокал, что стоял на столике.

Сегодня они были словно Инь и Янь: Аника в чёрном, Лайя в белом. Похожие и нет одновременно, но Лайя не могла даже представить друга лучше. В их жизнях, прочно переплетённых очень давно, случалось многое. Ссоры, непонимание, зависть. Парни, которых не могли поделить. Были и тайны, что они поклялись хранить до могильной плиты. Однако нашлись и те секреты, что Лайя прятала ото всех, не позволяя никому заглядывать в эти уголки души. А ещё она не делилась с Аникой тем, что их брак с Владом фиктивный. Просто предпочитала каждый раз опускать эту тему или сказать, что чувствует, но не раскрывать подробностей. Ведь Лайя всегда знала, как должно выглядеть благополучие.

— Что у тебя были за дела? — Аника сдвинула очки на кончик носа и окинула подругу подозрительным взглядом, а затем сделала глоток вермута.

— Я не могу делать ничего полезного? — хмыкнула Лайя.

— Учитывая, какой у твоего мужа годовой доход, это совершенно не обязательно.

Лайя рассмеялась, устраиваясь на шезлонге удобнее. Она понятия не имела, какой у Влада доход, но им явно хватало на жизнь, и платок на шее, созданный модным домом Шанель, был ярким тому подтверждением. Девушка тронула пальцами нежную ткань, спрятавшую следы от нетерпеливых и жадных поцелуев, и улыбнулась мимо воли.

Лайе и Анике никогда не нужны были темы для разговоров, которые находились сами, перетекали одна из другой, стирая время. Они были будто родственные души, что поймут с полуслова и придут на помощь в любое время. Сложно было поверить, что легкомысленная Аника может быть такой, однако она ни один раз доказала, что умеет дружить. Иначе, как объяснить её приезды после аварии в Лэствилл, когда не было места веселью, когда Лайя смотрела в одну точку, переваривая произошедшее, а Аника просто сидела рядом и молчала, поглаживая по спине. Где найти объяснения тем объятиям, когда в жизни Лайи случилась самая страшная ночь, о которой они старались никогда не упоминать вслух.

— Что это? — Аника вдруг убрала очки для лучшего обзора и ткнула пальцем в бедро Лайи, которое обнажилось из-за поднявшегося вверх платья.

— Где? — Лайя перевела взгляд с бокала на кожу, а подруга бесцеремонно задрала юбку выше, почти до самого белья, открывая ещё больше синяков, оставленных Владом в порыве страсти. — Аника! — возмутилась, одёргивая одежду. — Какого чёрта?

— Это что?! — повторила девушка громче, поставила бокал рядом с шезлонгом, расплёскивая алкоголь, опустила ноги на нагретую солнцем плитку, затем стянула с плеч Лайи рукава платья, находя ещё доказательства своей страшной догадки. — Это правда? — голос вмиг сделался тихим, а красивое лицо исказилось злостью. — Правда, что о нём писали? Он тебя бьёт?

— Нет! — Лайя потянула одежду на место, когда смогла наконец отстраниться. — Нет же!

— Тогда откуда синяки? Скажи мне, Лайя, об этом нельзя молчать. Я сверну этому ублюдку шею, — Аника тараторила так, что невозможно было вставить и слово. — Ты меня слышишь? Лайя! Скажи мне правду!

— Аника, Господи! Замолчи хоть на секунду, — пришлось приложить к её губам ладонь. — Всё в порядке, меня никто не бьёт.

— А откуда тогда это?! — молчать Аника не собиралась, сжала запястье Лайи, чтобы убрать руку от лица, и на всякий случай тоже проверила на наличие кровоподтёков.

А потом в её белокурую голову заглянула другая догадка: Аника сложила губы трубочкой, округлила глаза, зацепила пальцем край платка, открывая взгляду тёмные пятна.

— Ой!

— Про личные границы тебе всё ещё неизвестно? — Лайя подкатила глаза и взялась за бутылку, чтобы обновить напитки.

— Прости, — неожиданно смутившись, Аника почесала кончик носа, но затем в её зрачках вспыхнуло любопытство, и это пугало. — Ты же мне расскажешь всё-всё-всё?

— Думаю, ты знаешь ответ: нет-нет-нет.

— Пожалуйста!

— Аника...

— Я умру от любопытства, — девушка выхватила из рук подруги бокал, жадно отпила почти половину, а потом подскочила с места и уселась рядом, нахально потеснив.

Лайя демонстративно поджала губы.

— Ладно, — цокнула Аника, выражая своё недовольство. — Но хорошо, что у вас всё наладилось. Миру нужно больше красивых людей, а ваши гены созданы для того, чтобы соединяться и размножаться.

Расхохотавшись, Лайя обняла подругу, притягивая ближе. Она не просто любила — обожала Анику и её лёгкое сумасшествие. Пусть задаёт неудобные вопросы, делает непристойные предложения и нарушает черты дозволенного — только остаётся в её жизни.

А затем в голову Лайи пришла важная мысль. Она ухватилась за неё, словно это та самая соломинка, которая может спасти. Мистер Ламберт — отец Аники — уже помогал однажды, буквально спас, пусть и пришлось заплатить за это бесконечно высокую цену. 

— Мне нужна твоя помощь, — негромко проговорила Лайя, и подруга внимательно посмотрела на неё. — Вчера к нам приезжало ФБР. Перерыли офис и дом, искали у Влада документы, — про то, что бумаги сожжены, она, конечно, умолчала.

Глаза Аники округлились, брови вопросительно взмыли вверх, она потянулась за добавкой мартини, продолжая внимательно слушать.

— Может быть, ты можешь поговорить с отцом? Вдруг он узнает что-то через свои связи.

— Что ты хочешь узнать? — Аника быстро переключилась на волну серьёзности. — В чём его обвиняют или что?

— Я знаю, в чём, Аника. Это не имеет смысла. Хочу понять, что у них есть. С чего вообще федералы взяли свои обвинения, — Лайя повертела в руках бокал, задумчиво глядя вдаль.

— Я попрошу, конечно, — обняв девушку, Аника опустила голову на её плечо.

— Спасибо.

Стало тихо. Стоя сегодня в мастерской, водя карандашом по белому холсту, Лайя много думала. И в конечном итоге пришла к одному: авария, ФБР, возможно, ещё что-то, о чём Влад ей не рассказывал, — всё оно связано. Это части одной мозаики, составляющие большой игры. Только противник не виден, и это пока было его явным преимуществом. Однако всё тайное имеет свойство становиться явным, это радовало и пугало одновременно: скелеты Лайи тоже гремели костями в шкафу.