Глава 28. Нова

Шестнадцатое январяЯ громко смеюсь, сильнее цепляясь за борт ледянки, пока Грейс позади меня едва держится за мои плечи. Ветер вырывает из моего горла еще один визг, искусственный снег вьется вокруг подола платья, липнет к туфлям на каблуке, и от этого вся эта сумасшедшая идея - катиться вниз в вечерних платьях - кажется еще более нелепой и безумно веселой. Я ощущаю, как ткань цепляется за холодный пластик, как Грейс визжит мне в ухо, едва не теряя равновесие. Мы проносимся мимо сверкающих ледяных скульптур и гирлянд - и все это похоже на вырванный из мультфильма кадр, только мы в нем живые и настоящие.- Мне нужно выпить еще три стопки и я сделаю это, стоя на ногах! - Заявляет Грейс, как только мы с грохотом тормозим у подножия склона.Я почти падаю вперед, но тут же чувствую теплую руку - Джордан мгновенно оказывается рядом. Он поднимает меня на ноги, как будто вес мой ничего для него не значит, и в этот момент сквозь смех я чувствую, как сердце подскакивает к горлу. Он тянет меня ближе, и мир вокруг - этот сказочный ангар с ледяными замками и детским смехом - на секунду стирается.- Встретимся у бара, - киваю ей я, и хоть стараюсь казаться легкой и беспечной, внутри все трещит от напряжения. Я скольжу взглядом по смокингу Джордана, вверх, туда, где на его шее быстро бьется пульс. - Мне нужно сказать, как горячо выглядит мой мужчина.Я замечаю, как глаза Джордана темнеют, едва слышу, как он выдыхает что-то себе под нос перед тем, как вцепиться в меня губами. Его поцелуй рвет с меня остатки холодного воздуха - я буквально проваливаюсь в него, прогибаясь в спине так глубоко, что ощущаю, как под платьем напрягается каждая мышца.- Мне нравится, как это звучит с твоих губ, - шепчет он, обжигая кожу под ухом, и я чувствую, как что-то теплое, опасное расползается внизу живота. - Ты невероятная, Планета.- Это все платье, - выдыхаю я, пряча смущение за коротким смешком, хотя щеки горят под светом гирлянд. - Ты знал, что покупать.- Если бы знал - купил покороче.- Джордан! - Почти шиплю я, и этот звук рвется из меня с нервным смешком, когда он, совершенно довольный, тянет меня к себе еще ближе.- Ты права, длина тут ни при чем, - он склоняется к самому уху, и я чувствую, как горячий выдох щекочет кожу. - Ты сама по себе выглядишь как женщина, которая вот-вот сядет мне на лицо.Я не успеваю прикрыться колкостью - внутри все вспыхивает так резко, что я непроизвольно прижимаюсь к нему бедрами. Ткань смокинга мнется под пальцами, когда его рука смещается с талии ниже - туда, где кожа под тонкой тканью дрожит.- И я умру чертовски счастливым, Нова, если ты сделаешь это сегодня.- Не многовато грязных разговорчиков для мероприятия, посвященного детям, Джордан? - пытаюсь пошутить я, хоть голос звучит слишком высоким, а дыхание вырывается слишком часто.- Поверь мне, - он хмыкает, но в этом хрипе больше нет игры - только напряжение, от которого у меня внутри все скручивается. Он едва заметно двигает бедрами, поправляя застежку брюк так, что я чувствую это. - Мои грязные разговоры ничто по сравнению с твоими.- Но...- Нет, Планета, - он перехватывает мой взгляд, и мне некуда спрятаться. Его голос ломается о мое прозвище. - Не заставляй меня страдать. Еще одно слово - и я засуну тебе язык так глубоко, что ты об этом пожалеешь. Ну или пальцы. Тут не принципиально.Я почти слышу, как дрожат собственные мысли, рисуя сцены, которые я не должна прокручивать прямо здесь, среди ледяных горок, влиятельных людей и кучи детей. Но я думаю об этом. И я хочу все это от него.- Я...- Мисс ДеМарс, - женский голос режет воздух, я вздрагиваю и оборачиваюсь, натягивая на лицо что-то похожее на улыбку. - Прошу прощения, но вы просили заранее позвать вас перед аукционом. Мы начинаем через пять минут.- Спасибо, Трейси, - выдыхаю я, и только тогда понимаю, что забыла дышать. - Сейчас буду.Она кивает, серьезная и собранная, и исчезает в суете ангарного зала. Я возвращаюсь к Джордану - он по-прежнему стоит близко, так что мне приходится оторваться от него самой.- Точно не хочешь поучаствовать?- Куплю все, что ты захочешь, - ухмыляется он, будто только что не угрожал мне самыми сладкими вещами, которые я хочу воплотить в жизнь.- Пожалуй, начнем с мятного чая и на этом закончим, - я тихо смеюсь, касаясь его губ своими. - Веди себя прилично, пока меня нет.- Если ты настаиваешь.Он целует меня еще раз - мягко, но в этой мягкости я чувствую все его желание. Мне даже не нужно слышать это словами, чтобы понимать.Но я нехотя разворачиваюсь, собирая платье в ладони, и иду за Трейси. Сразу же попадая в суету: дети, малыши в пышных платьях и крохотных смокингах, бегают между столиками и ледяными колоннами. Кто-то лепит миниатюрного снеговика прямо у стены, кто-то швыряется искусственными снежками - снежинки липнут к лакированным туфлям серьезных бизнесменов, которые с уморительной сосредоточенностью отпрыгивают от атаки.Я улыбаюсь, разглядывая, как Харпер и Винс с визгом бегают по ледяному лабиринту, едва не сбивая с ног целую ораву детей. В самом углу женщина премьер-министр по делам детей в дорогом костюме лепит снеговика - рукава пальто измазаны искусственным снегом. Чуть дальше владелец сети кофеен, чья реклама заполонила полгорода, рассказывает что-то важное десятилеткам. Те слушают, деловито кивают, но по их взглядам видно - им бы сейчас больше понравился снежный бой.Я хмыкаю, пробираясь мимо - платье чуть цепляется за чьи-то ботинки, я улыбаюсь в ответ на чье-то «Извините!», поправляю заколку, чувствуя, как от всего этого теплеет внутри. Эти дети, эти взрослые, которые хоть на пару часов сбросили свои должности - сейчас просто веселятся - чтобы по итогу помочь тем, кому это нужнее всего.За сценой я быстро пробегаюсь взглядом по лотам, проверяю каждую бирку, каждую карточку. Напоминаю ведущему о перестановках - коротко, четко, но с улыбкой, чтобы он не забыл расслабиться. Когда все готово, я выглядываю через кулисы - мои ладони все еще теплые от прикосновений Джордана, но мысли уже снова здесь. Гости заполняют свои места. Смех детей и приглушенные разговоры взрослых перемешиваются в воздухе с запахом чего-то пряного и морозного. Я вдыхаю это глубже. И знаю, что сегодня все будет правильно.- Я буду сразу у выхода на сцену, - киваю я Трейси, когда за кулисами совсем не остается места. Я машинально приглаживаю подол оливкового платья и смотрю ей вслед, будто это может отвлечь меня от того, что внутри все дрожит от предвкушения и легкой тревоги. - Если что-то вам понадобится, дайте знать.Гул залитого светом зала тянет меня обратно к происходящему - мягкая музыка затихает, и голос ведущего разрывает пространство. Молодые спортсмены-школьники один за другим появляются на сцене под вспышки камер - кто-то еще с детской неловкостью, кто-то уже уверенно держит подбородок выше. Они держат лоты перед собой, как трофеи - поездка в соседние города, прокат машин, выходные в спа. Все это мигом уходит за тысячи долларов - влиятельные люди города поднимают карточки, сверкают вспышки СМИ. Каждое «продано» отдается где-то у меня в ребрах приятной пульсацией, потому что это не просто цифры. Это тепло в чьих-то руках, шанс, который получат те, кому он нужнее всего.- Ты должно быть та самая Нова ДеМарс, - голос режет этот ровный ритм и я оборачиваюсь.«Важная шишка». Высокий, плечи широкие, пиджак сидит безукоризненно. Складки у рта выдают привычку к циничным улыбкам, взгляд тяжелый, как будто он смотрит сквозь тебя и уже все про тебя знает. Густая щетина, будто эта неряшливость - часть имиджа. Мужчина, который привык ломать правила под себя.- Бенджамин Говард, - он протягивает мне руку.И я смотрю на нее пару секунд - мои пальцы чуть дрожат, но я все равно пожимаю ее. Ровно на миг. Он улыбается, но улыбка не дотягивается до глаз - там холодный расчет.- Тебе знакомо это чувство, - Говард говорит спокойно, почти лениво, делая короткий шаг ближе так, что я улавливаю легкий запах дорогого одеколона, смешанный с чем-то тяжелым, вроде застоявшегося табака. - Когда все в жизни наконец складывается так, как ты мечтал? Еще чуть-чуть - и ты на вершине. Все лучше, чем в твоих самых нереальных фантазиях.Он склоняет голову ближе, будто хочет, чтобы никто больше не услышал - голос падает ниже, колется о кожу:- А потом приходит кто-то - и рушит все к чертям.- Не понимаю, о чем вы, - отзываюсь я сухо, цепляясь за ровный тон.Но внутри все сползает вниз. По позвоночнику пробегает холодок, и я почти заставляю себя не дернуться обратно к залу. Пусть Джордан не видит этого. Пусть думает, что все идет хорошо.- Еще как понимаешь, - губы Говарда едва заметно растягиваются, но в голосе слышится ржавчина. - Это ведь ты появилась из ниоткуда. Сделала из Джордана хорошего мальчика. И похоронила этим мою чертову карьеру!Я моргаю, не до конца понимая о чем он. В висках стучит, и хочется отвернуться обратно к сцене, к свету, к шуму молотка. Все что угодно - лишь бы не дать этому человеку считать мое лицо.- Я ведь почти обменял его. - Он делает еще шаг, почти ленивый, но в этой медленности есть угроза. - Почти получил сделку мечты. Миллионы. Собственный клуб.Я напрягаюсь сильнее - мышцы плеч ноют, пальцы сводит. Он говорит о Джордане так, будто тот просто цифра в таблице. Строка в бюджете. Вещь, которую можно было переложить с полки на полку.- А теперь вместо чертовых миллионов меня отправляют к каким-то соплякам в колледж. - Его голос становится суше, скрипучее. - Чтобы я там пылился, пока эти юнцы криво держат свои клюшки.Что-то внутри меня хрустит - напряжение трескается, оставляя злость. Горячую, плотную, ту, что сама расправляет мои плечи.- И за это спасибо тебе, маленькая мисс «я все изменила». Ты ни черта не изменила. Ты все мне испортила.- Добро пожаловать в реальный мир, - я почти выплевываю это - слова острые, как кость в горле.Я делаю шаг назад, чтобы уйти, но он хватает меня за руку - резко, хищно. Я вздрагиваю. В локте простреливает легкая боль, будто сухожилие горит.- Думаешь это смешно? Думаешь можешь прийти, испортить мою карьеру, мою жизнь - и тебе это сойдет с рук?Его пальцы вцепляются в мою руку сильнее, будто он хочет оставить на коже метку. Боль пульсирует в такт сердцу, но злости во мне больше.- Я потяну твоего любовничка за собой, ДеМарс.Моя фамилия, произнесенная им, как пощечина, щелчком отдает в голове. Как будто он сам открыл мне дверь, за которую лучше бы ему не заходить. Злость становится острой, как лезвие, и дает мне шанс выплеснуть все прямо на него.Даже если я собираюсь блефовать.- Знаете, - на выдохе говорю я, прищуриваясь и склоняя голову чуть в бок, - когда в восемнадцать лет я начинала свой подкаст, я тоже мечтала о миллионах. Своих собственных. Которые заработаю сама, без чьей-либо помощи.Непонимание мелькает в глазах Говарда. Он пытается вернуть себе контроль, натянуть привычную маску надменности, но я вижу - она трескается.- Поэтому я взяла фамилию своей троюродной тети как псевдоним. Чтобы моя реальная фамилия не шла впереди меня.Я сильнее расправляю плечи и поднимаю подбородок. Но впервые - не в попытке защититься, а чтобы почувствовать собственную власть.- Должно быть, вы в курсе, кто такой Колтон Пейн? - почти хмыкаю я. - Я обычно просто называю его папой.Я вырываю руку из его хватки.- Уверена, вы о нем наслышаны. Довольно тяжело в наше время не знать, кто он и в каких кругах водится.По его лицу все ясно. Он знает. И знает, какую власть мой отец имеет. И что может сделать с ним, если я попрошу.- Поэтому, если будет такая необходимость, - киваю я, - я все-таки нарушу свой принцип не использовать фамилию отца и сделаю все возможное, чтобы Джордан остался в «Бостонских Орлах».Конечно, я блефую. Я бы никогда не попросила у отца подобного - не из-за Джордана. Из-за себя. Мне не нужна его помощь, после всего, что он думает обо мне и моей жизни. Но Говард не должен об этом знать. Ему достаточно поверить в то, что я на это способна.- Поэтому, Говард, вам лучше принять это ваше предложение от университета. Пока не стало слишком поздно. Будет неловко, если после такого весомого опыта вас не допустят даже к детсадовцам.Он отступает на шаг, пытаясь удержать лицо и спрятать злость, но она все равно прорывается - в сжатых губах, в коротком рывке плеча, в жестком взгляде.Я вижу, как он пытается переварить мой блеф, но не может оставить за мной последнее слово.- Думаешь, ты изменишь его? Думаешь, он не сломает тебя так же, как все, к чему прикасается?- Думаю, я как минимум смогу принять, что если это произойдет - это будет не его вина. А моя.И я верю в это не ради Джордана. Ради себя. Потому что он учит меня этому: принимать страх, держать его за горло и не прятаться.- Ты пожалеешь.Возможно. Даже наверняка. Но я не могу позволить себе думать об этом сейчас. Должна - но не могу.Не тогда, когда после аукциона Джордан оказывается рядом, целует меня так, будто все еще принадлежит мне.Не тогда, когда он вместе с Харпер и детьми визжит на ледяной горке, поднимая облака искусственного снега, или смеется так, что его слышно даже сквозь музыку и шум гостей.Не тогда, когда среди десятков детей он первым делом замечает Тайлера - того самого мальчика с тренировки, которому я завязывала шнурки на коньках - и опускается к нему на корточки, чтобы спросить, как идут тренировки.Я чувствую, как сердце дергается внутри - от этого простого, настоящего Джордана. Оттого, как он смотрит на детей. На своих друзей. На меня.Но внутри все равно проскальзывает страх. Если все, что сказал Говард, правда - Джордан больше не держится за меня, потому что ему это нужно.Ему больше не нужны наши фиктивные «мы», чтобы закрывать рот прессе. Потому что все это - теперь не угроза его обмена. Все это - угроза мне.Потому что я впервые вижу, что ему больше не нужна фальшь, чтобы остаться. А значит, совсем скоро он сможет уйти. И мне больше нечем будет его держать.