Глава 29. Джордан

Двадцать седьмое января- И чем она теперь будет заниматься? - сопереживает папа, скрестив руки на груди.- Сначала пройдет обучение в охранном предприятии, - пересказываю ему то, что успел после тренировки узнать сам, - Затем выйдет на оплачиваемую стажировку, а после месяца испытательного периода получит полноценную должность. Так Тайлер и его младший брат всегда будут под ее присмотром и смогут бесплатно тренироваться.- Это же прекрасно! - Мамины глаза слегка блестят от подступающих слез, когда рука папы ложится на ее спину, растирая.Я краем глаза отмечаю этот жест, и почему-то надеюсь, что делаю подобные вещи так же неосознанно в отношении Планеты, когда ей это нужно.- Это максимум, что смог устроить им Зальцман, - все равно недовольно ворчу, продолжая готовить пасту на ужин. Ложка царапает дно кастрюли, будто мне нужно куда-то деть остаток злости. - Нам запретили вмешиваться, потому что клуб сам предоставил несколько рабочих мест родителям тех детей из программы.- Это в любом случае помощь. - Уверяет папа.- Но этого недостаточно. - Устало выдыхаю я, чувствуя, как в груди медленно нарастает что-то горячее и бесполезное.- Ты несправедлив, - серьезно начинает Финн, - Концентрируешься не на...- Привет!С прихожей его перебивает усталый голос Планеты, и я мгновенно напрягаюсь.Сначала то ее смс «Ты сегодня дома? Можно я приеду?» - как будто я не собирался сам после ужина с семьей завалиться к ней в квартиру. Теперь этот тон... что-то не так. Я чувствую это каждой мышцей, хотя стараюсь выглядеть так, будто сосредоточен только на кастрюле.Но она появляется в кухне, старается вести себя как обычно, радушно и чересчур искренне обнимая каждого из моей семьи. Ее руки цепляются за моих родных так, будто она пытается за что-то уцепиться сама, и я не знаю, отчего мне щемит под ребрами - от желания сдуть с нее весь этот усталый глянец или от злости на себя, что не спросил сразу.- Извините, что я так без приглашения...- Не начинай, Нова.Ее имя слетает с моих губ быстрее, чем я успеваю подумать. И я слышу, как вся моя семья разом оборачивается на меня затаив дыхание. Я чувствую их взгляды. Грудью, шеей, пальцами, но молчу, продолжая размешивать пасту так, будто это способ удержать себя от того, чтобы не подойти и не спросить прямо при всех - «Ты в порядке, Планета?».- Но я принесла вино, - натянуто улыбается она, заставляя меня на нее взглянуть.Черт. Она обычно не пьет алкоголь. Я видел всего раз, когда она пила при мне - это были две бутылки пива в гостиничном номере, за пару дней до того, как я застал ее за чтением в ванной. И я помню, как тогда она смеялась, уткнувшись мне в плечо, и как мне хотелось, чтобы она всегда смеялась только так. А сейчас... это странно. И мне это не нравится.- Как все прошло на подкасте? - спрашиваю так, будто прощупываю почву, пока она возвращается в прихожую, чтобы оставить пальто.Смотрю ей вслед, не замечая, что сжимаю ложку слишком сильно.- Ох, все было слишком прекрасно. - Отзывается красотка. А я тянусь к чайнику, включая его для нее и киваю папе в ящик, где он может найти штопор.- Кто был сегодня? - спрашивает Лав, перевалившись через Финна, чтобы выглянуть в прихожую, из которой возвращается моя девушка.- Карлос Браво, - восторженно заявляет Планета, подходя ко мне.Я не знаю, могу ли поцеловать ее при собственных родителях. В смысле не из-за них - я бы плюнул на это, если бы знал, что ей это правда нужно. Но она сама, как на автопилоте, тянется ко мне и касается моих губ своими. Ее пальцы чуть цепляют меня за живот - тепло через футболку бьет куда-то глубже, чем должно. И я не двигаюсь, не прижимаю сильнее, хотя руки просят. Она отрывается, обходит меня, буднично делает себе мятный чай.И снова все мои родственники молча смотрят на меня с еще большим удивлением, пока Финн достает наличку и передает ее Лавли. Вот два засранца... они что спорили на нас?!- Это основатель того благотворительного фонда, с которым мы теперь сотрудничаем вместе с Орлами, - как ни в чем не бывало продолжает Планета, пока я посылаю младшему брату и сестре убийственный взгляд. - Думаю, подкаст вышел очень душевным и значимым для многих людей благодаря ему.- Разве его ответы зависят не от твоих вопросов? - интересуется папа, передавая маме и Финну по бокалу вина.Планета уже с огромной кружкой чая, которую я специально купил для нее в свой дом, оказывается рядом со мной, наваливаясь на каменную столешницу чуть дальше от плиты.- Что вы имеете в виду?- Я имею в виду, - хмыкает папа, - чтобы получить цепляющий ответ - ты должна задать правильный вопрос.- Например? - щурится Финн.- Например, - пожимает плечами папа, - Нова может спросить, как мои дела, и я скажу ей «я в порядке», но также она может спросить - что сейчас больше всего занимает мои мысли, и я не отделаюсь односложным ответом.- Разве нельзя сказать односложно - мол вино? Или что-то в этом роде? - закатывает глаза Лавли.- И тогда ты будешь выглядеть как полная задница, - смеется Финн. - Очевидно же, что ты так не ответишь и придется объясняться.- Именно, - соглашается папа.- Я... я об этом не думала, - признается Планета, и я вижу, как она отхлебывает чай слишком большими глотками, чтобы не встретиться со мной взглядом. - Обычно я просто знаю тему, которую хочу раскрыть, и вопросы сами складываются в моей голове.И я тут же думаю только о том, какие вопросы мне задать, чтобы она не смогла отмахнуться коротким ответом. Чтобы я услышал все, что она сейчас скрывает за этой своей выученной улыбкой.- Потому что тебе не все равно. - Уверяет папа. - Ни на гостя, ни на его историю, ни на то, чем он может помочь кому-то своим опытом.- Разве, - грустно хмыкает Планета, - в вашем возрасте вы не должны считать, что на самом деле у меня нет работы и я занимаюсь ерундой?- В моем возрасте? - искренне смеется папа. - Ну спасибо, дорогая.Кухня погружается в семейный смех, и от этого тепло мгновенно растекается под кожей. Я смотрю на Планету, на то, как она чуть улыбается, будто не до конца верит, что смеется вместе с нами. И мне нравится, как она тут смотрится - как будто всегда была частью всего этого шума и тепла.- Извините, я просто... не сильна в шутках.- Мне понравилась, - успокаивает ее папа, - но я серьезно, Нова. Ты делаешь большое дело, у тебя определенно талант. Странно, что еще ни одна стриминговая платформа не предложила тебе контракт.- Вообще-то, - неуверенно отзывается красотка, и я сразу отрываюсь от плиты, чувствуя, как все внутри переключается на нее, - вчера, после недавних новостей от СМИ с тем благотворительным вечером и вышедшей сегодня обложкой с моим интервью, я получила два предложения.- Правда? - первым отзываюсь я, и кухня вспыхивает радостью, как спичка о край коробка - быстро, ярко и громко.Мама радостно вскрикивает, Финн что-то шутит, Лавли уже хлопает в ладоши, папа тут же тянется обнять ее - и Планета почти теряется в этих объятиях, будто не ожидала, что ее успех так мгновенно станет нашим достоянием. Она улыбается, обнимает каждого по очереди, едва сдерживает слезы благодарности, и все равно под этими ее глазами есть что-то, что не дает мне расслабиться полностью.Я подхожу ближе и вырываю ее у всех. Притягиваю к себе. Прижимаю так, чтобы она наконец перестала притворяться, что все держит под контролем. Целую ее за ухом, чувствую, как дрожит кожа под моими губами.- Я горжусь тобой, Планета.Это не признание. Это факт. Я хочу, чтобы она знала это, чтобы не сомневалась хотя бы в этом.- Ты невероятная.Выдыхаю это ей в висок, когда она сильнее вжимается в меня, зарывается носом в мою шею так, что мне хочется не выпускать ее никогда. Даже когда запах подгоревшего ужина подбирается к нам слишком быстро. Но она первая отстраняется, едва слышно всхлипывая и разворачиваясь так, чтобы смахнуть подступившие слезы.- Спасибо вам, - выдыхает она, глядя на мою семью, - Я... я так вам благодарна за поддержку.Мама не говорит ничего, просто целует ее в макушку и мягко растирает ее плечи, будто благословляет на что-то большее. Финн и Лавли тут же хватают посуду и приборы, переговариваясь о чем-то своем и уносят все в столовую. Папа забирает мою пасту, ворчит, что она чуть не сгорела к чертовой матери, и уже несет кастрюлю туда же - прихватывая за собой моего далматинца, чтобы дать нам секунду тишины наедине.- Я не хотела вот так врываться и портить семейный вечер, - Нова звучит так, как будто правда верит, что в силах что-то портить здесь, у меня дома, с моей семьей.Она быстро утирает слезы, но я все вижу.- Не говори так, пожалуйста. - Прошу я.От ее взгляда сердце сжимается так, что я почти ненавижу эту уязвимость.- Я рад, что ты здесь. - Мои ладони ложатся на ее талию, проскальзывают к спине, притягивая ее ближе, почти впечатывая в меня. - Рад, что ты поделилась своими успехами. Рад, что ты чувствуешь себя в безопасности, когда делишься своими эмоциями.Большим пальцем смахиваю ее слезу, оставляю ее лицо в своей ладони, чтобы она не могла отвернуться.- И я хочу, чтобы ты осталась со мной сегодня.Я вижу, как она смотрит на меня - вижу, как внутри нее перелистываются мысли одна за другой. Она точно знает, что этим разговор не закончится. Что я вытащу из нее все, что она пытается спрятать за этим усталым смехом и хрупкой улыбкой. Она пытается решить - готова ли. Готова ли сказать мне все.- Пожалуйста, Нова. Ты нужна мне.Я почти чувствую, как в этот момент она сдается - глаза чуть мягче, плечи ниже. Она тихо кивает, и я не даю ей передумать: наклоняюсь к ней, губами ловлю ее губы. Она сразу раскрывается мне - язык касается моего, пальцы впиваются мне в грудь. Моя ладонь скользит выше - в ее волосы, где я так люблю держать ее, когда она наконец перестает все контролировать. Поцелуй мягкий, но я кусаю ее губу, чувствуя, как она еще сильнее клонится ко мне, будто не может иначе.- Все готово! - Раздается мамин голос из столовой, и Планета первая отстраняется от меня физически.Но я вижу, что морально она не отходит ни на шаг. Весь ужин она держится рядом - то плечо к плечу, то пальцы чуть касаются моего колена под столом. Девушка с каждой новой темой для разговора все больше дышит свободнее - смех все чаще вырывается у нее по-настоящему. Я вижу, как ей становится легче, и мне чертовски нравится, как она вписывается в этот шум и свет, как моя семья обожает ее так же, как я.Никто не спешит расходиться, хотя все прекрасно знают - завтра понедельник, и всем нужно рано вставать. Но мы все равно слишком долго обнимаем друг друга на прощание. Я не знаю, как удержать этот вечер в голове навсегда, но знаю точно одно - хочу, чтобы Нова была со мной вот так. Всегда.- Я сделаю тебе чай, - предлагаю я Планете, когда входная дверь закрывается за моими родственниками. - Прими пока душ, переоденься.Она не спорит, просто коротко кивает и поднимается наверх - она уже знает, где лежат полотенца, какие флаконы мои, а какие куплены только для нее. Я слышу, как щелкает дверь ванной, и включаю чайник, заодно беру пульт и зажигаю общий камин - пусть горит не только здесь, но и в моей спальне. Теплый свет и ровный треск - все, чтобы она чувствовала себя в безопасности, даже если захочет уйти спать раньше меня.На кофейном столике в гостиной раскладываю все, что может ей пригодиться этой ночью: наши недочитанные книги, чтобы она могла зарыться в страницы, если захочет спрятаться от своих мыслей; наушники - если вдруг решит утонуть в своем бесконечно грустном плей-листе; теплый плед, если разговор пойдет глубже, чем она сама ожидает. Все должно говорить ей одно - здесь ей можно все.Сам быстро захожу в гостевую ванную, смываю с себя остаток разговоров и семейного вечера - выхожу только в боксерах, потому что между нами нет смысла прятаться за тканью. Когда возвращаюсь на диван и наваливаюсь на подлокотник, слышу, как она появляется в дверном проеме.Она в моей футболке - к счастью, только в ней - и ее загорелые длинные ноги бросаются в глаза первыми. Лицо красное от горячего душа, волосы почти сухие, чуть пушатся на концах. Такая настоящая, почти беззащитная, и от этого сердце сжимается так, что я едва не протягиваю к ней руки сразу. Она медлит лишь секунду - потом опускается рядом, но я тут же тяну ее ближе, перетаскиваю на себя так, чтобы она легла мне на грудь, подогнув ноги.- Как ты на самом деле, Планета? - спрашиваю тихо, проводя пальцами по ее еще влажным прядям.Она должна знать, что мне не все равно - никогда не было и не будет.- Я просто... устала.- Когда ты просто устала - ты не сушишь волосы после душа, предпочитаешь сразу оказаться в постели и просишь меня тебе почитать. - Мои пальцы все еще перебирают ее волосы, пока она замирает и грустно хмыкает.- Ты слишком внимательный, - бормочет она и сильнее прижимается ко мне, будто хочет спрятаться под мое ребро.- Поделись со мной. - Прошу ее после короткой паузы, слыша, как камин ровно потрескивает. - Ты же знаешь, что можешь рассказать мне все что угодно.Она задерживает дыхание - я чувствую это животом и рукой на ее бедре. Потом медленно поднимается с меня, отстраняется ровно настолько, чтобы сесть и обхватить колени руками. Глаза цепляются за пламя в камине - как будто оно может сжечь то, что она боится сказать. Я вижу, как она ломается изнутри - решает, говорить или оставить все внутри себя.- Только не ври мне, Планета. - Слова звучат тише, чем хотелось бы, но я знаю - она слышит все.Она тяжело выдыхает, но не смотрит на меня - взгляд все там же, в огне.- Снова твой отец? - мгновенно хмурюсь я, готовый вскипеть за секунду.- Нет, - дергается она и качает головой. - Он последнее время ведет себя более-менее сносно.Значит, мой разговор с этим ублюдком все-таки не прошел мимо - и это странное облегчение хоть чуть-чуть, но гасит в груди злость. Только вот напряжение в самой Планете от этого не исчезает. Я это вижу.- Все дело в мистере Браво, - наконец признается она и запинается, будто ей нужна еще секунда, чтобы собраться.Она сглатывает, вжимает колени сильнее в себя, цепляется за собственные лодыжки.- Мы обсуждали его молодость и путь становления. Банальные, базовые вопросы, чтобы познакомить аудиторию с гостем.Я сижу, откинув голову на подлокотник, и медленно вожу большим пальцем по ее шее и затылку - она все еще далеко, хотя в шаге от меня. Я стараюсь дышать ровно, но внутри все ноет.- Обычно в такие моменты все в основном говорят о себе, а он - говорил о своей жене.На его месте я бы тоже говорил только о ней. Только о Нове. И больше ни о чем другом.- О том, как много она значит для него даже спустя тридцать пять лет брака. Как была с ним с самого начала. Как поддерживала его и помогала в организации благотворительности.Я слышу эти слова и внутри меня поднимается простое желание - я хочу того же. Хочу рассказывать о ней даже спустя тридцать пять лет - о том, как она пришла ко мне уставшая и все равно нашла силы смеяться с моей семьей. О том, как сидела сейчас в моей футболке, в моих руках, и как я знал - никто и никогда не сможет быть на ее месте.- У них были и трудные времена - когда все рушилось между ними, в его бизнесе, в ее здоровье, но... они всегда выбирали друг друга.Я смотрю, как пламя из камина вырезает светом линию ее шеи, и думаю только об одном - черт, я хочу видеть ее в своей жизни всегда. Не только в хорошие дни, но и тогда, когда все пойдет к черту. Когда я буду злой, вымотанный, когда все вокруг будет рушиться - я хочу, чтобы она была рядом. Чтобы мы выбирали друг друга так же упрямо, как они.- И я сидела там, слушала все это и единственное, о чем могла думать...Я замираю, не двигаюсь ни на миллиметр - чувствую, как воздух между нами становится острее.- Что со мной, черт возьми, не так?Она наконец поворачивается ко мне, и мне приходится сглотнуть - в ее глазах столько боли, что мое сердце будто ловит удар, и я почти не уверен, выдержу ли второй.- У меня нет нормальных родителей. Мои брат и сестра знать меня не хотят. Карьера идет в гору только благодаря тебе и твоей помощи. Я вру всем без остановки о нас, когда ты в любую минуту можешь уйти, потому что моя помощь тебе больше не нужна и...Ее голос режет меня острее любого ножа. Каждое слово врезается так глубоко, что внутри все сжимается в тугой узел. Я ненавижу, что она вообще может так думать. Я ненавижу, что она говорит «уйдешь». Я не хочу никуда уходить. Я хочу держать ее в своей жизни, так близко, что любое ее сомнение о том, что она чего-то не достойна, исчезло бы к чертовой матери.- Я просто не понимаю, что действительно правда, а что я сама себе выдумала, думая, что я действительно этого достойна.- Действительно достойна чего, Планета?Я спрашиваю почти шепотом, потому что голос не слушается. Потому что от ее слов все внутри разламывается на части, и я с трудом держусь, чтобы не выпалить то, что сжимает мне горло уже недели.Она поднимает на меня глаза, и этого взгляда мне хватает, чтобы понять - все. Я не вытащу себя из этого. Я уже так глубоко в ней, что нет смысла даже притворяться.- Действительно достойна любви, Джордан.Черт бы побрал эти три слова. Черт бы побрал все, что они со мной делают. Потому что я смотрю на нее и знаю - она понятия не имеет, что я влюблен в нее так, что уже не помню, где заканчивается она и начинается все мое. И то, как она сейчас сидит передо мной, разбивает мне сердце, потому что она не видит того, что вижу я: у нее уже все это есть. Потому что я давно уже выбрал ее.