Глава 15. На грани жизни

Лэндон ~ Лео

Больница была наполнена тишиной, которая давила сильнее, чем любой звук. Саманта сидела у кровати, не отрывая взгляда от неподвижного лица. Крис был рядом, сдержанный, собранный, но я видел, как он сжимал кулаки, будто пытался удержать себя от паники. Эван стоял у окна, молча наблюдая за тем, как медленно ползут облака по серому небу.

Я пытался сосредоточиться, но мысли всё время возвращались к этой ситуации. Иногда я думаю, что это не просто прошлое. Что я не просто вернулся, а провалился в параллельную вселенную. В ту, где всё знакомое вдруг стало чужим. Я никогда ранее не сталкивался с её отцом, кроме того злосчастного вечера и никогда не слышал от нее, чтобы она говорила о нем. Я вернулся в прошлое, чтобы защитить её, чтобы быть рядом, когда она нуждается. Но теперь, когда передо мной раскрывались новые фрагменты её жизни, я чувствовал себя чужаком.

Этот мир, в котором я сейчас нахожусь, не просто отличался от того, что я помню, он мне был совершенно незнаком. Как будто я вступил в пьесу, где роли распределены, сцены написаны, но я единственный, кто не знает текста. И всё же теперь я знал, что ее отец — фигура, отбрасывающая тень на всё, что связано с ней.

Я чувствовал, как внутри меня нарастает тревога. Не та, что приходит с внезапной опасностью, а та, что медленно, но неотвратимо подтачивает уверенность.

Я вылетел из этих мыслей, когда услышал голоса у открытой двери. Два полицейских прошли мимо, не заметив нас. Один говорил тихо, но я уловил фразу:

— Его отпустили. Пока нет оснований для ареста. Ждём показаний от пострадавшей.

Слова прозвучали как удар. Я не сразу понял, что он сказал. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать: он свободен. Тот человек, который причинил столько боли, сейчас на свободе. Я почувствовал, как в груди поднимается волна гнева и тревоги.

— Что значит — отпустили? — спросил я, голос сорвался, стал резким. — Он же избил её мать. Вы видели, в каком она состоянии.

Полицейский лишь пожал плечами, как будто это было не в его власти.

— Пока нет официальных показаний, мы не можем действовать. Всё зависит от неё.

Я отвернулся, чтобы не сказать лишнего. Руки дрожали, сердце билось слишком быстро. Я достал телефон, чтобы написать Аде, и тогда увидел пропущенный вызов. Без сообщения. Без повторного звонка. Это было странно. Я даже не слышал его...

Я сразу набрал её. Гудки шли, но она не отвечала. Я попробовал снова, но всё было так же бесполезно.

— Может, она в туалет отошла, — сказал Крис, подойдя ближе. Он говорил спокойно, но я видел, как напряглись его плечи. — Попробуй набрать Миру. Может, она рядом.

Я набрал Миру. Ни ответа. Ни сигнала. Как будто все исчезли.

— Она не отвечает, — сказал я, чувствуя, как внутри всё сжимается. — Ни одна из них.

Я резко повернулся и направился к буфету, где, по её словам, она должна была быть с Мирой.

На первом этаже было людно, но я сразу заметил — ни Ады, ни Миры. Я обошёл столики, заглянул в угол, где сидят посетители, подошёл к стойке.

— Простите, — обратился к женщине за кассой. — Вы не видели девушку — русые волосы, невысокого роста, в бежевом наряде? Она была с подругой.

Та покачала головой:

— Много людей прошло. Не могу сказать точно.

Я вышел из буфета, огляделся, потом подошёл к Саманте, которая всё ещё была наверху.

— Ада сказала, что пойдёт с Мирой в буфет. Но её там нет. Ты не знаешь, куда они могли уйти?

Саманта нахмурилась:

— Я думала, они просто посидят. Мира не писала мне... Подожди. — Она достала телефон, быстро открыла сообщения и ошеломленно взглянула на экран. — Вот. Мира написала мне: "Мы ненадолго отъедем. Прикрой нас, если что."

Лео побледнел.

— Отъедем? Куда?

— Не сказала. Я думала, Ада просто хотела немного подышать воздухом...

Я уже не слушал. В голове вспыхнула мысль, что возможно она поехала домой.

— Чёрт, — прошептал я. — Если она там... если он там...

Крис посмотрел на меня, и в его взгляде было то же, что я чувствовал сам — страх, который не нуждается в словах.

— Я поеду, — сказал я, уже направляясь к выходу.— Я с тобой, — отозвался Крис, догоняя меня.

Эван остался с Самантой, кивнув:

— Если её мама очнётся, то мы сразу сообщим. Езжайте.

Я вышел из больницы, и воздух показался настолько холодным, что пробил легкие. Я сел за руль, сжал его так сильно, что побелели пальцы. Всё внутри меня кричало, что я должен успеть. Я уже был в похожей ситуации. Я уже терял её. В будущем, которое я не смог изменить. А теперь всё шло наперекосяк, жизнь словно подставляла все новые и новые ловушки. Единственное что оставалось прежним  —это боль , она была та же.

Дорога до дома Ады казалась бесконечной. Я гнал машину, не обращая внимания на светофоры, на сигналы. Крис сидел рядом, молча, сжав кулаки. Он знал, что сейчас лучше не говорить. Я чувствовал, как внутри всё сжимается, как будто сердце пытается вырваться из груди. Пропущенный вызов от неё не выходил из головы.

Один звонок. Один шанс. И я не ответил. Как я мог не услышать?

Когда мы свернули на её улицу, я уже не думал, только действовал. Я резко остановил машину у дома и выскочил, не закрыв дверь. Крис не отставал, он был рядом.

Дверь была приоткрыта. Это уже было плохим знаком. В гостиной стоял хаос. Сломанный стул, разбросанные вещи. Мы бросились по комнатам. В спальне на полу лежала Мира. Кровь на виске. Крис сразу опустился рядом, проверил пульс.

— Жива, — сказал он. — Но ей нужна помощь и срочно.

Я кивнул и бросился дальше искать Аду. В моменте услышал прерывистый, истошный крик. Голос Ады. Он резал воздух, как нож. Я незамедлительно бросился на звук в сторону кабинета.

Роберт. Стоял над ней, с кривой усмешкой, с холодным взглядом, как будто наслаждался её страхом. Я ни о чем не думал и просто ударил.Ногой прямо в грудь. Он отлетел, ударился о стену, захрипел.

Ада лежала на полу, спина напряжена, лицо в слезах, руки вытянуты, как будто пыталась защититься. Я бросился к ней. Она дрожала, всхлипывала, не могла говорить. Я опустился рядом, осторожно коснулся её плеча

Я держал её в объятиях, чувствуя, как она дрожит, как дыхание сбивается, становится поверхностным, будто каждое движение причиняет ей боль. Она не говорила ни слова. Только всхлипывала, тихо, будто боялась, что звук снова привлечёт его.

— Ада... — выдохнул я, как будто только сейчас позволил себе дышать.

Её взгляд метался, не фокусируясь. Она не сразу узнала меня. В её глазах был страх — не просто испуг, а что-то гораздо глубже, как будто она не могла понять, что происходит.

— Всё хорошо, — прошептал я, стараясь говорить мягко, почти шёпотом. — Это я. Ты в безопасности. Он больше не тронет тебя.

Я прижал её крепче, стараясь быть осторожным, но мои руки вдруг стали липкими. Я отстранился, посмотрел — кровь. На её спине. На моей ладони. Я замер, сердце застучало в висках.

— Чёрт... — выдохнул я, голос дрожал. — Мы едем в больницу. Сейчас же.

Сзади раздался глухой звук, Роберт, зашевелился и попытался подняться. Я не обернулся. Да, злость и гнев на него кипели во мне и я готов был разорвать его на куски, но сейчас Ада была важнее.

Крис, заметив его движения, подошёл, без слов, и ударил. Тот пытался подняться, но Крис уже сорвался. Один удар в челюсть, второй в живот. Роберт захрипел, осел, но Крис не остановился.

— Ты сукин сын! — закричал он, голос сорвался, стал хриплым. — Я разорву тебя на части, понял?! За неё! За Мирy! За всё, что ты сделал!

Он снова ударил. Роберт захлебнулся воздухом, попытался закрыться, но Крис был как буря — ярость, которую он держал внутри слишком долго, теперь вырывалась наружу.

— Ты гниль! — кричал он. — Ты даже не человек! Ты думал, тебе всё сойдёт с рук?!

Я хотел остановить его, но не мог отпустить Аду. Она дрожала, вжималась в меня, как будто каждый звук причинял ей боль.

— Крис... — сказал я, тихо, но твёрдо. — Хватит. Она слышит.

Он замер. Дыхание тяжёлое, кулаки дрожат. Он посмотрел на нас и вытер кровь с костяшек, опустившись на колени. Роберт лежал без сознания.

— Он больше не тронет её, — сказал он. — Никогда. Я вызвал скорую и полицию. Они уже едут.

Я кивнул, не отрываясь от Ады и попытался поднять её, но она вдруг посмотрела на меня глазами полными слёз, боли, усталости. И тогда слова вырвались из неё, как крик души:

— Лео...молю, забери меня отсюда... — ее пальцы дрожали, но сжали края моей рубашки с невероятной силой, словно она боялась, что я её отпущу.

Она съёжилась, как будто пыталась стать меньше, исчезнуть, спрятаться от всего, что только что произошло. Её тело дрожало, как лист под ветром, и я чувствовал, как каждая её дрожь отзывается во мне.

И сразу после этого её тело обмякло. Она потеряла сознание, прямо у меня на руках.

Я закричал её имя, но она не реагировала. Крис уже был рядом, говорил с диспетчером, спрашивая через сколько будет скорая.

Я поднял её, осторожно, как будто она могла рассыпаться.

— Держись, — прошептал я, прижимая её к себе. — Я с тобой...

Скорая приехала быстро, но для меня это были самые длинные минуты в жизни. Мы неслись по ночному городу, сирена выла, отражаясь от окон домов, как эхо боли, которую невозможно заглушить. Я сидел рядом с Адой, сжимая её руку, не отпуская ни на секунду. Её глаза были закрыты, дыхание слабое, но стабильное. И я не мог перестать думать, что это — моя вина.Я смотрел на её лицо, на следы слёз, на синяк у скулы, на кровь, которую всё ещё не успели смыть. Она держалась до последнего. До того момента, когда увидела меня. И тогда отпустила. Я чувствовал, как внутри всё сжимается, как будто сердце пытается вырваться, чтобы кричать вместо меня.

— Прости, — прошептал я, не зная, слышит ли она. — Я должен был быть рядом.

Слёзы текли по моим щекам, падали на её руку, которую я держал, как якорь, как единственное, что связывает меня с реальностью. Я пытался не думать, что снова не уберёг.

Во второй скорой ехали Крис и Мира. Её рана на голове была серьёзной, но она уже пришла в себя. Она говорила, отвечала, держалась и также винилась себя, что не смогла помочь Аде.

Роберта задержали. Крис видел, как его скрутили, как он пытался выкрикнуть что-то, но никто уже не слушал. Он был в наручниках, и это было единственное, что давало хоть каплю облегчения. Я наклонился ближе, прижал её руку к щеке. Скорая свернула к больнице. Врачи уже ждали. Я не отпускал её руку, даже когда двери открылись, даже когда её начали перекладывать на каталку. Она лежала на каталке, уже придя в сознание, глаза открыты, но взгляд всё ещё затуманен. Я шёл рядом, не отпуская её руку, чувствуя, как она сжимает мои пальцы — неуверенно, но отчаянно. Врачи говорили между собой, задавали вопросы, но она не отвечала.

— Мы сделаем КТ, — сказал врач. — Нужно исключить внутренние повреждения. И психолога — как можно скорее.

Я кивнул. Я бы согласился на всё, лишь бы она почувствовала себя в безопасности.Когда её перевели в палату, я остался с ней. Медсестра принесла воду, поправила подушки, но Ада не двигалась. Только лежала, свернувшись, как будто всё внутри неё сжалось до точки.

— Я не дам ему приблизиться, — сказал я. — Никогда больше.

Она не сказала ни слова. Просто медленно придвинулась ближе, уткнулась мне в грудь. Я почувствовал, как её дыхание стало ровнее, как дрожь постепенно утихла. Её пальцы всё ещё держали мою рубашку, но уже не с отчаянием, а с усталостью. И вскоре она уснула.

Я сидел, почти не двигаясь, боясь потревожить её. Впервые за весь этот день тишина не казалась враждебной. Она была хрупкой, как тонкий лёд, и я не хотел нарушать её ни словом, ни движением.

Через какое-то время дверь приоткрылась, и в палату вошла медсестра. Женщина лет сорока, с мягким голосом и усталым видом.

— Простите, — сказала она, — мне нужно проверить её показатели. А вам... вам лучше дать ей немного отдохнуть.

Я кивнул, осторожно освободил рубашку из её пальцев и вышел в коридор.

Я вышел из палаты, оставив Аду в руках медсестры. Я шёл по коридору, не зная, куда себя деть. Всё внутри было напряжено, как струна, и я чувствовал, что если кто-то заговорит со мной — я не выдержу.

И тогда я увидел её.

Мама.

Она стояла у окна, в пальто. Волосы собраны, лицо усталое, но в глазах виднелась тревога. Не та, что бывает у врача или прохожего. Та, что бывает только у матери, когда её сын сломлен, но не говорит об этом вслух.

— Эван позвонил мне, — произнесла она, прежде чем я успел что-то возразить. — Сказал, что ты здесь. Что тебе нужно, чтобы я была рядом.

Я замер. Не потому, что не ожидал, а потому, что не знал, как реагировать. Я не просил его и в любой другой ситуации я бы скорее всего разозлился, но сейчас...

— Я... — начал, но голос дрогнул. — Я не знаю, что сказать.

Она подошла ближе, не обнимая, просто стоя рядом. Как будто давала мне пространство, но не отпускала.

— Тогда ничего не говори, — сказала она. — Я все равно рядом.

И в этот момент я почувствовал, как внутри что-то отпускает. Как будто всё, что я держал в себе, страх, вина, ярость, наконец нашло место, где можно просто быть собой.

Я сел на скамейку, обмякший. Мама села рядом, её руки на моих плечах, я не плакал, но внутри всё кричало.

— Я не справляюсь, — прошептал я.— И сейчас выгляжу глупо, показываясь слабым перед тобой.

Мама не перебивала. Она просто держала меня, как когда-то, когда я был ребёнком и боялся темноты.

— Лео, — сказала она тихо, — Ты можешь быть взрослым, сильным, твёрдым... но для меня ты всегда ребёнок. Мой ребёнок. И я всегда буду рядом, когда тебе тяжело. Даже если ты не просишь.

Я закрыл глаза. Эти слова — как спасение. Как якорь, который удерживает, когда всё вокруг рушится.

— Мне страшно, — признался я. — Я боюсь, что не смогу её удержать. Что не смогу забрать её боль и помочь ей.

Она сжала мои плечи крепче.

— Ты уже рядом. Ты уже держишь. И она знает это. Иногда быть рядом — это всё, что нужно.

Я кивнул, не открывая глаз. Впервые за долгое время я позволил себе быть просто сыном. Просто человеком.