Глава 12. Между жизнью и смертью

Адель ~ Ада

Я проснулась медленно, как будто из глубокой воды поднималась к поверхности. Голова гудела, но не так сильно, как я ожидала. В комнате было тихо, полумрак, и пахло чем-то знакомым — мятой и... Лео. Я приподнялась, одеяло соскользнуло, и я поняла, что лежу в его кровати. На мне всё ещё была вчерашняя футболка, грязная, пахнущая вчерашним алкоголем.

Сердце забилось быстрее. Он был где-то рядом, и я была у него. У него и в безопасности.

Я села, огляделась. На комоде стоял стакан воды. Он подумал обо мне. Я улыбнулась, взяла стакан, сделала пару глотков. Горло благодарно отозвалось. Потом я услышала шум воды в ванной.

Я встала, пошатываясь, и пошла к двери. В зеркале мелькнуло моё отражение, растрёпанное, но более менее живое. Я, не думая, пошла к ванной. Когда дверь открылась, я очень удивилась. Он стоял спиной ко мне, только что вышел из душа, в одном полотенце, волосы мокрые, капли стекали по плечам. Я застыла, а он повернулся, и я, как дура, просто уставилась на его торс. На ключицы, на живот, на то, как легко он двигался, будто не замечал, что выглядит как греческий бог.

— Карамелька, ты проснулась? — сказал он, заметив меня.

Я вздрогнула, и, конечно, пискнула, громче, чем мы оба ожидали. Глупо, как будто меня застали за чем-то запретным. Он в два шага оказался рядом и, смеясь, прикрыл мне рот рукой.

— Тсс, — прошептал он. — Мама спит.

Я замерла. Его ладонь была тёплой, пальцы осторожные. Я смотрела ему в глаза, и чувствовала, как лицо заливается краской. Он тоже смотрел на меня, чуть прищурившись, с той самой полуулыбкой, от которой у меня всегда сбивалось дыхание. Сердце билось так громко, что я боялась будто он услышит.

И в этот момент — стук в дверь.

— Лео? — голос мамы Лео, мягкий, но настороженный. — Можно войти?

Мы оба замерли. Он не успел ответить. Дверь открылась.

— Ой! — Мама влетела в комнату, и сразу же остановилась с расширенными глазами. — Прости! Я не хотела... Я просто... услышала шум...

Лео резко повернулся к ней, всё ещё стоя передо мной, прикрывая меня собой.

— Я же не разрешал заходить, — сказал он, спокойно, но твёрдо, глубоко выдыхая.

Мама замерла, потом отвела взгляд, явно смущённая.

— Извините, — пробормотала она, уже отступая. — Я просто... хотела убедиться, что всё в порядке.

— Всё в порядке, — сказал он, не двигаясь. — Мы разберёмся.

Она кивнула, быстро закрыла дверь, оставив нас в тишине.

Я стояла всё ещё красная после того, как его мама застала нас в самой нелепой позе. Лео, конечно, выглядел так, будто его это только развлекло. Он не спешил надеть футболку, и я старалась не смотреть, но глаза сами скользили по его торсу, по ключицам, по каплям воды, которые лениво стекали вниз.Он заметил. Конечно, заметил. Он медленно убрал ладонь, и я почувствовала, как жар поднимается к щекам.

— Ну... — пробормотал он, — это было... неловко.

Я кивнула, не зная, смеяться или провалиться сквозь землю.

— Ты хочешь чай? — спросил он, будто ничего не произошло.

— Да, — ответила я, почти шёпотом.

После чего задумалась, что мне необходимо принять душ.

— Лео... — начала я, чуть хрипло. — У тебя есть... какая-нибудь чистая одежда? Я не могу ходить в этом. Оно... пахнет.

Он приподнял бровь, чуть наклонил голову.

— Пахнет? — переспросил он, будто не понял.

Я закатила глаза, но без злости.

— Алкоголем. Дай мне что-нибудь, пожалуйста. Только не твою футболку с черепом. Я не готова быть рок-звездой.

Он рассмеялся, подошёл к комоду, начал рыться в ящиках.

— У меня есть футболка без черепа. Даже без дыр. И... — он достал мягкие серые штаны, — вот. Они огромные, но удобные. Ты будешь как в облаке.Я взяла одежду, стараясь не прикасаться к нему, но он задержал взгляд на моём лице.

— Ты выглядишь... — начал он, но замолчал.

— Что? — спросила я, настороженно.

Он пожал плечами, чуть улыбнулся, подошёл ближе, не нарушая границ, но достаточно, чтобы я почувствовала тепло его тела.

— А если я скажу, что мне нравится, как ты выглядишь утром? — его голос стал чуть ниже, мягче, почти ленивый.

Я прищурилась, стараясь не выдать дрожь в голосе.

— Ты флиртуешь?

Он усмехнулся, не отводя взгляда.

— Я? Нет. Я просто честно выражаю восхищение. Это же нормально — говорить девушке, что она красивая. Особенно когда она стоит в моей комнате, с полотенцем в руках, и делает вид, что не смотрит на меня.

Я закатила глаза, но уголки губ дрогнули.

— Ты слишком уверен в себе.

— Нет, — сказал он, — я просто рад, что ты здесь. И если могу заставить тебя улыбнуться — значит, всё не зря.

Я отвернулась, чтобы скрыть румянец, и пробормотала:

— Я пойду в душ. И если ты ещё раз скажешь что-то подобное, я вылью на тебя весь шампунь.

Он рассмеялся, отступая к двери:

— Только не мой хвойный. Он дорогой.

Я скрылась в ванной, закрыла дверь, и на секунду прислонилась к ней спиной. Его голос всё ещё звучал в ушах. Я скучала. Скучала так, как будто прожила тысячу лет без него.

Когда я вышла из ванной, в его футболке и штанах, волосы были еще влажные. Он сидел на диване, листал что-то в телефоне, но как только я появилась, поднял глаза. И, конечно, задержал взгляд.

— Ну надо же, карамелька,— сказал он, с ленивой улыбкой. — Моя одежда на тебе выглядит лучше, чем на мне.

Я глубоко выдохнула, пристально глядя на него.

— Не начинай.

— Что? Я просто констатирую факт. Ты выглядишь... — он сделал паузу, — Как будто сбежала из рекламы пушистых животных.

— Я могу мяукнуть, если хочешь, — буркнула я, проходя мимо.

Он усмехнулся, встал и подошёл ближе.

— Осторожно. Я могу начать гладить такого милого котенка.

Я остановилась, повернулась к нему, прищурившись.

— Ты издеваешься?

— Немного, — признался он. — Но ты сама дала повод. Ты ходишь по моему дому в моей одежде, выглядишь как домашняя версия себя, и при этом делаешь вид, что тебе всё равно.

Я скрестила руки на груди, стараясь выглядеть спокойно, хотя внутри всё дрожало.

— А что, если мне действительно всё равно?

Он наклонился чуть ближе, голос стал ниже:

— Тогда почему ты краснеешь?

Я отступила на шаг, но он не двинулся. Просто смотрел, с теплотой, внимательно.

— Я не краснею, — соврала я.

— Ада, ты как помидор.

Я отвернулась, чтобы скрыть улыбку, но он уже видел. И, кажется, наслаждался этим.

— Ты всегда была такой? — спросил он. — Или это утро особенное?

Я замерла. Он даже не представлял насколько оно особенное.

— Ну, вообще-то, я давно не просыпалась у кого-то. Последний раз был у Томаса, но потом мы поругались. Ты же помнишь.

Он сразу напрягся. Лицо чуть потемнело.

— Адель, хватит. Ты знаешь, что меня это злит.

— Что? Правда? — я сделала вид, что удивлена. — А ты не злился, когда спал у Кайлы?

Я видела, как он пытается подобрать слова, но я не дала ему времени.

— Да, я спала у Томаса. Если ты спал у Кайлы, то почему мне нельзя?

Он шагнул ближе, взял меня за руку, но я вырвалась, резко, почти с обидой.

— Я пойду вниз. Выпью чай. Обойдемся без допросов.

Я вышла из комнаты, слыша, как он идёт за мной, почти бегом.

— Ада! — крикнул он. — Просто скажи правду! Ты серьёзно спала у него?

Я не ответила. Спускалась по лестнице, чувствуя, как внутри у него все кипит от моих слов. От чего то мне было приятно вывести его из себя.

И тут — голос:

— Лео? — женский, тёплый. — Всё хорошо?

Я резко остановилась. Внизу, в гостиной, стояли его родители. Мама в халате, с чашкой кофе. Папа в очках, с газетой. Оба смотрели на нас с удивлением.

— Что происходит? — спросил отец, приподнимая бровь.

Лео догнал меня, остановился рядом, всё ещё тяжело дыша.

— Мам, пап... — он замялся, потом взял меня за руку, уже мягко. — Это Адель... моя подруга. Очень близкая подруга.

Я посмотрела на него от неожиданности, а он на меня.

— Здравствуйте, — сказала я, возвращая взгляд на его родителей и стараясь улыбнуться. — Простите за шум. Мы просто... обсуждали кое-что.

Его мама тепло улыбнулась, как будто всё поняла.

— Главное — что вы оба проснулись, и что утро начнется с приятной чашки чая. Пойдёмте, я как раз поставила чайник.

Лео сжал мою руку чуть крепче. Я посмотрела на него, и он чуть опустил голову и прошептал мне на ушко:

— Я не спал у Кайлы, карамелька. Никогда.

После чего повел меня к столу, заливаясь счастливой улыбкой, от чего и мне самой захотелось улыбнуться.

Я села за стол, завернувшись в его серую футболку, волосы были ещё влажные, а внутри было приятное тепло. Лео молча возился у плиты, не глядя на меня, будто давая мне пространство. Я наблюдала за ним украдкой. Он двигался уверенно, спокойно, будто знал, что делает. Взял хлеб, поджарил его на сухой сковороде, потом достал мягкое масло, комнатной температуры и аккуратно намазал, не спеша, как будто это был ритуал. А потом положил сыр. Я замерла. Он достал тот самый солёный сыр. Белый, плотный, с лёгкой крошкой. Не фета, не брынза — именно тот, который я всегда выбирала. Который редко бывает в магазинах. Который я ела на завтрак почти каждый день. Он нарезал тонкие ломтики, положил их на тост, прижал ладонью, чтобы всё держалось. Поставил тарелку передо мной, не говоря ни слова.

— Чай будет через минуту, — сказал он, всё ещё не глядя.

Я смотрела на тост. Он стоял у плиты, спиной ко мне, будто ничего особенного не произошло.Я не спросила, просто молча задумалась. После чего взяла тост и сделала первый укус. Вкус был именно таким, каким должен быть.Лео сел рядом, настолько, что я чувствовала тепло его плеча, слышала, как он дышит, и старалась сосредоточиться на еде, а не на нём.

Родители сидели напротив, пили чай, улыбались, будто всё происходящее было милым утренним спектаклем.

— Так вы встречаетесь? — спросила Марта, глядя на нас с интересом.

— Да, — сказал Лео, не моргнув.

Я чуть не подавилась.

— Нет! — перебила я резко, повернувшись к нему. — Мы не встречаемся. Он просто издевается.

Он усмехнулся, не отводя взгляда.

— Ада...

— Не надо, — сказала я, с нажимом. — Ты прекрасно знаешь, что это не так.

Он пожал плечами, как будто ничего страшного не произошло и в следующую секунду положил руку мне на колено. Спокойно, уверенно, как будто это было естественно.

Я вздрогнула. Сердце подпрыгнуло, лицо вспыхнуло. Я дёрнулась, отодвигаясь, но он не убрал руку сразу, только после того, как я посмотрела на него с явным предупреждением.

— Что с тобой? — спросил Тревор - отец Лео, прищурившись. — Тебя будто током ударили.

— Всё хорошо, — пробормотала я, стараясь улыбнуться. — Просто... горячий чай.

Марта хихикнула, но Лео наклонился ближе, прошептал:

— Ты всегда так реагируешь, когда я рядом?

Я не ответила. Просто сделала вид, что занята тостом, а потом повернулась к нему, чуть наклонившись, чтобы он слышал только меня.

— Только когда рядом кто-то слишком самоуверенный.

Он усмехнулся, но прежде чем успел ответить, Марта снова вмешалась:

— Ада, ты в порядке? Ты как будто напряжена.

Я выпрямилась, улыбнулась как можно невиннее.

— Всё хорошо. Просто... Лео решил, что может меня подразнивать.

— Ада, — сказал он, чуть наклоняясь, — ты же знаешь, что я не могу удержаться, когда ты рядом.

— Вот именно, — сказала я, глядя на родителей. — И поэтому мы не встречаемся. Потому что он — ходячая проблема.

— А ты — ходячая загадка, — парировал он, не отводя взгляда.

Тревор хмыкнул, отставляя чашку.

— Ну, если вы не встречаетесь, то вы, по крайней мере, ведёте себя как те, кто скоро начнёт.

Марта кивнула, с мягкой улыбкой.

— Лео, ты давно так не смотрел на кого-то. Даже на Анну.

Я напряглась. Он — тоже. Я почувствовала, как его плечи чуть дёрнулись.

— Мам, — сказал он, спокойно, но наседая, — не надо про Анну.

— Прости, — сказала она. — Просто... видно, что Ада тебе важна.

Мы сидели за столом, чай уже остыл, а атмосфера — наоборот, становилась всё теплее. Марта и Тревор переглядывались, явно наслаждаясь утренним спектаклем. Лео сидел рядом, слишком близко, и я всё ещё чувствовала остаточное тепло от его прикосновения к колену. Он молчал, но в его взгляде было что-то задумчивое, как будто он строил план.

— Вам сегодня на пары? — спросил Тревор, глядя на нас поверх очков.

Я уже открыла рот, чтобы ответить, но Лео опередил:

— Нет. У нас дела.

Я повернулась к нему, прищурившись.

— Какие ещё дела?

Он не отводил взгляда, улыбнулся чуть шире, чем обычно.

— У нас свидание.

Я замерла.

— Свидание? — переспросила я, с лёгкой издёвкой. — А ты не хочешь сначала спросить, согласна ли я?

— Ты уже согласна, — сказал он спокойно. — Просто ещё не знаешь об этом.

Марта рассмеялась, прикрывая рот рукой.

— Ну тогда Аде нужно платье, — сказала Марта, с улыбкой. — Не пойдёт же она на свидание в твоих штанах.

Я покраснела, но Лео даже не моргнул.

— Я уже позаботился об этом, — сказал он, как будто речь шла о чём-то очевидном. — Утром заказал. Через пару минут должно быть здесь.

Я уставилась на него.

— Ты заказал мне платье? Ты серьёзно?

— Абсолютно, — сказал он. — Я проснулся, посмотрел на тебя, и понял: ты не пойдёшь на свидание в моих штанах. Это было бы преступление против эстетики.

Марта прыснула в чай, Тревор хмыкнул, а я уже хотела что-то язвительное ответить, как вдруг — дзинь — раздался звонок в дверь.

Все замолчали.

Лео встал, как будто знал, что это именно то, чего он ждал. Пошёл к двери, не торопясь, с видом победителя, которому только что вручили медаль.

— Вот и оно, — бросил он через плечо.

Я сидела, не веря. Он действительно заказал платье. Утром. Для меня. На свидание, о котором я ещё даже не решила, согласна ли.

Через минуту он вернулся, держа в руках аккуратную коробку с лентой. Поставил её передо мной, как будто это был трофей.

— Примеришь? — спросил он, и в его голосе было слишком много удовольствия.

Я посмотрела на коробку, потом на него.

— Ты ненормальный.

— Зато с хорошим вкусом, — ответил он, подмигнув.

Марта вздохнула, улыбаясь:

— Ну вот, наконец-то хоть кто-то в этом доме думает о романтике.

Тревор кивнул:

— Главное — чтобы свидание не закончилось, как у нас в 82-м, когда кто-то включил ложную тревогу о пожаре.

Мы все рассмеялись.

Я всё ещё сидела на кухне, с чашкой чая в руках, а Лео рядом. Он не просто сидел, он будто оккупировал пространство. Родители ушли в гостиную, оставив нас наедине, но я чувствовала, что они всё ещё прислушиваются. Слишком тихо стало.

Лео наклонился ближе, голос стал мягким, почти ленивым:

— Пойдём наверх.

— Зачем? — спросила я, прищурившись.

— Платье ждёт тебя. А я жду, когда ты согласишься на свидание.

Я фыркнула, отставляя чашку.

— Я не соглашалась. И вообще, ты не спрашивал.

Он усмехнулся, опёрся локтем на стол, глядя на меня с тем самым выражением, от которого у меня внутри всё сжималось.

— Хорошо. Тогда я скажу маме, что ты отказалась, и она будет разочарована, а папа начнёт читать лекцию о том, как важно не упускать момент.

Я закатила глаза.

— Ты шантажируешь меня родителями?

— Я же с любовью.

— А если я всё равно скажу «нет»?

Он наклонился ещё ближе, почти касаясь щекой моей.

— Тогда я скажу, что ты хочешь поужинать у нас. И они начнут готовиться к ужину, с вином и свечами. И ты не сможешь уйти, потому что будет неловко.

Он смотрел на меня, не отводя взгляда. И я знала, что он не отступит.

— Ты невозможный, — пробормотала я.

— Но ты всё равно идёшь наверх, — сказал он, вставая. — Потому что сама этого хочешь, просто не признаёшь.

Я встала, медленно, с демонстративной усталостью.

— Я иду наверх, потому что хочу посмотреть, насколько ужасное ты выбрал платье.

Он усмехнулся, подал руку.

— Держу пари, ты наденешь его, и будешь выглядеть так, что я забуду, как дышать.

Мы поднялись наверх. Я шла впереди, он за мной, и я чувствовала его взгляд на спине. Он не торопился, не говорил, но каждый шаг будто сопровождался его мысленным комментарием.

В комнате он открыл коробку, достал платье. Аккуратно сложенное, как будто ждало меня заранее. Я взяла его, провела пальцами по ткани — мягкое, струящееся, цвет вина, как я люблю. Слишком точно.

— Ты серьёзно купил это? — спросила я, не глядя.

— Конечно, — ответил он, подходя ближе. — Я же сказал, что оно для тебя и этого свидания.

Я повернулась, прищурилась.

— Ты ненормальный.

Он усмехнулся, сделал шаг ближе.

— А ты слишком красивая, чтобы ходить в моих штанах.

Я закатила глаза, но он уже подошёл вплотную. Взял платье из моих рук, поднял его, будто примеряя на меня взглядом.

— Представляю, как ты будешь выглядеть в нём, — голос стал ниже. — Волосы распущены, щеки чуть красные от смущения. И ты злишься, потому что я снова сказал что-то дерзкое.

— Ты всегда говоришь дерзко, — буркнула я, отступая.

Он не отступил. Положил платье на кровать, а потом снова подошёл и встал рядом.

— Ада, — сказал он, мягко, — Ты ведь хочешь этого свидания. Просто не признаёшь.

— Я хочу, чтобы ты перестал флиртовать.

Он наклонился, прошептал:

— А если я перестану, то ты будешь скучать.

Я застыла. Он будто видел меня насквозь.

— Надень платье, — сказал он, отступая. — Я подожду за дверью. Но если ты не выйдешь через пять минут, то я войду, и тогда свидание начнётся прямо здесь.

Я бросила в него подушкой. Он поймал её, смеясь, и вышел, закрыв дверь.

Я стояла перед зеркалом в его комнате, в платье цвета вина, которое сидело идеально, будто было сшито специально для меня. Я не хотела признавать, но чувствовала себя красивой. Я потянулась к молнии на спине, но она застряла. Я дёрнула сильнее — ничего. Платье будто решило поиграть против меня.

— Лео, — позвала я, не оборачиваясь. — Можешь подойти?

Дверь приоткрылась, и он заглянул.

— Уже готова? — спросил он, заходя. — Или ты просто хочешь, чтобы я снова помог?

— Молния застряла, — сказала я, стараясь звучать спокойно. — Не могу застегнуть.

Он подошёл ближе, медленно, как будто наслаждаясь моментом.

— Повернись, — сказал он, тихо.

Я повернулась спиной, чувствуя, как сердце начинает стучать громче. Он встал за мной, близко, а его пальцы коснулись ткани, осторожно, почти нежно.

— Ты нервничаешь? — прошептал он, чуть наклоняясь.

— Нет, — соврала я.

— Ада, ты дышишь, как будто пробежала марафон.

Я закатила глаза, но не ответила. Он аккуратно потянул молнию, медленно, будто нарочно. Я чувствовала, как его пальцы скользят по спине, как дыхание касается шеи.

— Готово, — сказал он, но не отступил.

Я стояла, не двигаясь, не зная, что сказать. Он всё ещё был за моей спиной, и тишина между нами стала слишком осязаемой. Я чувствовала его дыхание, его взгляд, его руку, которая всё ещё лежала на моей талии.

— Ты знаешь, — сказал он низким голосом, — меня возбуждает твоё присутствие.

Я замерла. Он не шутил, сказал это спокойно, как факт. Как будто это было нормально. Я обернулась, медленно, глядя ему в глаза.

— Наверное, так же сильно, как возбуждает присутствие Кайлы?

Он сразу напрягся. Взгляд потемнел.

— Не начинай.

— Почему? — я шагнула назад. — Потому что правда неудобна? Потому что ты поцеловал её, когда я сидела рядом с Крисом?

— Ты избегала меня, Ада. Ты сама отстранилась.

— Потому что ты был с ней! — я повысила голос. — Потому что я пришла к тебе после той драки, после Томаса, а ты уже был с ней. Она мотала тебе руку, а ты смотрел на неё, будто она весь твой мир. Да, возможно фото и были ненастоящими, но тот момент был реальным.

Он сжал челюсть, глаза потемнели.

— Я был в ярости. Я просил тебя не идти к нему, а ты ушла. Потом ты просто избегала меня все 2 недели, не отвечала ни на одно сообщение. А когда ты появилась, то села с Крисом и делала вид, что я тебе безразличен.

— Потому что мне было больно! — я сорвалась. — Потому что я не могла видеть тебя с ней!

— Ты же кричала мне, что ничего не чувствуешь, что не любишь меня!

— Да, так и есть! Я тебя не люблю, и, если ты до сих пор не понял этого, то ты идиот!

Он замер смотря мне в глаза. Я стояла у двери, сердце колотилось, а в груди всё сжималось. Слова, которые я бросила ему, были острыми, как лезвие. И всё это — ложь, которую я пыталась сделать правдой.

Он молчал, но не ушёл, а просто смотрел. И в этом взгляде было не разочарование, а тихая боль от услышанного.

— Я больше не верю тебе, — сказал он наконец. — Ни одному слову.

Я хотела ответить, но он шагнул ближе. Голос стал мягче, почти шепотом:

— Я знаю, что ты чувствуешь. Я видел это. В шатре, когда ты плакала после второго этапа. Я был рядом, и ты не прогнала меня.

Он сделал паузу, глаза потемнели.

— Я помню, как ты искала меня после соревнований. Как расстроилась, когда меня не было и как пыталась скрыть радость, когда я всё-таки пришёл.

Я сжала пальцы, но не отступила. Он продолжал:

— И вчера. Когда я забрал тебя от Эвана. Ты была пьяная, но держала меня за руку. Как будто я — единственное, за что можно держаться.

Я отвернулась, чтобы скрыть дрожь. Но он подошёл ближе, осторожно, как будто боялся спугнуть.

— Я хочу, чтобы ты знала, — сказал он, — я никогда не любил Кайлу. — Никогда, Ада. Ни тогда, ни сейчас. Я поцеловал её на той вечеринке, потому что был зол. Потому что ты сидела с Крисом, и избегала меня. Это было глупо, и я сожалею.

Он взял меня за руку, осторожно, как будто просил прощения прикосновением.

— Прости меня за тот поцелуй. За то, что пытался заставить тебя ревновать. И за то, что так долго молчал, что ты мне дорога.

Я смотрела на него. И всё внутри отзывалось на его слова. Как будто он только что снял с меня груз, который я носила слишком долго. Груз сомнений, боли, сравнения.Он посмотрел мне в глаза. Его глаза... они были синие, но не просто синие. Не небесные, не морские. Это был насыщенный, глубокий цвет, как будто в них растворилось вечернее небо перед грозой. Они были яркие, но с холодным оттенком. И всё же, самые тёплые глаза, которые когда-либо смотрели на меня. В них было всё: его заносчивость, его сила, его уязвимость и любовь, с которой он смотрел на меня. Темные волосы, густые, слегка взъерошенные, как будто он только что провёл рукой, небрежно, но с намерением. Они падали на лоб мягкими прядями, чуть в беспорядке, но в этом беспорядке была своя элегантность.Когда он наклонился ближе, я заметила, как в свете лампы отдельные пряди отливали почти синевой, как уголь, нагретый до сияния. Волосы обрамляли его лицо, подчёркивая резкие скулы, линию подбородка, и делали его взгляд ещё более пронзительным.

— Я люблю тебя, Ада, — произнес он в этом заставшем мгновении.

Счастье пришло не как взрыв, а как волна. Тёплая, мягкая, накрывающая с головой. Я чувствовала, как губы сами собой расплываются в улыбке, как сердце стучит в груди, будто хочет выскочить и прыгнуть к нему. Как будто всё, чего я боялась, растворилось в его словах. Он всё ещё стоял рядом, слишком близко, слишком уверенно. Я чувствовала, как его взгляд скользит по мне.

— Ты покраснела, — сказал он, с ленивой улыбкой. — Это от моего признания или от того, как хорошо на тебе сидит платье?

— От жары, — парировала я, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Конечно. И от того, что я стою в сантиметре от тебя, дышу тебе в шею и говорю, что люблю.

Я закатила глаза, но он не отступал. Подался чуть ближе, голос стал ниже:

— Ты знаешь, если бы ты была чуть менее упрямая, мы бы уже целовались. А ты стоишь, как будто я предложил тебе налоговую декларацию заполнить.

— Потому что ты — не романтик, а стратег, — сказала я. — Всё просчитал, даже платье заранее купил.

Он усмехнулся, провёл пальцем по моему плечу, едва касаясь.

— А ты не просто упрямая. Ты моя катастрофа с глазами, в которых я теряюсь.

Я вздрогнула, но не отступила. Он знал, что делает. И я — знала, что не могу позволить себе дрогнуть.

— Я расскажу тебе о своих чувствах, — сказала я, спокойно. — Когда увижу, как пройдёт наше свидание.

Он прищурился, усмехнулся шире.

— Значит, мне нужно быть особенно убедительным.

— Ты можешь начать с того, чтобы не флиртовать с официантками.

— А я думал, ты ревнуешь только к Кайле.

— Я не ревную, — сказала я. — Я просто наблюдаю и делаю выводы.

Он наклонился ближе, почти касаясь лбом моего.

— Тогда наблюдай внимательно, потому что сегодня и отныне — я смотрю только на тебя.

Я покраснела. Он заметил. И, конечно, усмехнулся.

— Вот и доказательство, — прошептал он. — Ты всё-таки чувствуешь.

Я отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

— Посмотрим, как ты справишься с ужином. Если не сбежишь от моей язвительности.

— Я не сбегу, — сказал он. — Я влюблён, а это хуже, чем любая ловушка.

Мы спустились вниз, по лестнице. День был ясным, воздух свежим, и в нём витало что-то лёгкое, почти праздничное. Лео шёл рядом, руки в карманах, походка уверенная, как будто он уже знал, что день будет идеальным.

У входа нас встретила его мама.

— Хорошего дня вам, дети, — сказала она, глядя на нас с теплотой. — Ада, ты сегодня особенно хороша.

Я улыбнулась, смущённо кивнув, а Лео только бросил ей в ответ:

— Я конечно же хорош каждый день, мне можешь и не говорить.

Она рассмеялась, качая головой, и скрылась в доме.

Мы прошли к гаражу, и я уже направилась к его привычному спорткару — блестящему, дерзкому, как и он сам. Но Лео остановил меня, слегка коснувшись локтя.

— Не сегодня, — сказал он. — На этой игрушке мы далеко не уедем. Нам нужен гелик.

— Гелик? — переспросила я, прищурившись. — Ты собираешься в экспедицию?

Он усмехнулся, открыл дверь гаража, и перед нами появился чёрный Mercedes G-Class — массивный, уверенный, как будто создан для приключений.

— Мы едем туда, где дороги заканчиваются, — сказал он, и в его голосе было что-то загадочное. — А там спорткар — как каблуки на тропе.

Я фыркнула, но внутри всё затрепетало. Он что-то задумал. И я — часть этого плана.

Мы ехали уже больше часа, за город, всё дальше от шума, от людей, от привычного. Я пыталась угадать, куда он меня везёт, но Лео только улыбался и включал всё новые песни, будто нарочно отвлекал.

— Ты хоть намекнешь? — спросила я, глядя на него.

— Нет, — ответил он. — Ты слишком умная, чтобы играть честно. Я хочу, чтобы ты удивилась.

И я удивилась.

Когда мы свернули с дороги, я увидела деревянную арку, за ней зелёные холмы, озеро, и... альпаки. Настоящие, смешные, пушистые, с любопытными мордами. Ламы, шотландские коровы с длинной рыжей шерстью, пасущиеся у воды. Всё было как из сказки — тихо, спокойно, будто мир замер.Я вышла из машины, ошеломлённая.

— Это... ферма? — спросила я, оглядываясь. — И тут никого?

Он подошёл ко мне, держа руки в карманах.

— Я арендовал её до завтра. Только для нас.

Я замерла.

— Ты... арендовал всю ферму?

— С животными, озером, домиком, — кивнул он. — Чтобы ты могла быть собой. Чтобы никто не мешал. Чтобы ты могла смеяться, гладить альпак, и не думать, кто смотрит.

Я смотрела на него, не веря.

— Ты сошел с ума.

— Ты говорила, что любишь животных и природу. Я просто хотел, чтобы ты отдохнула от городской суеты.

Он взял меня за руку, повёл по тропинке. Альпака подошла, ткнулась в плечо. Я рассмеялась. Он смотрел на меня, как будто мои эмоции для него были дороже любых признаний.

— Здесь будет ужин, — сказал он. — На берегу, с пледом и чаем с мятой, как ты любишь. А потом ночёвка в домике, если ты, конечно, не сбежишь.Я покраснела. Это и правда было неожиданно приятно.

— Ты всё ещё думаешь, что я не знаю, что ты чувствуешь?

Я не ответила. Просто сжала его руку.

Солнце клонилось к горизонту, окрашивая небо в медные и розовые оттенки. Озеро блестело, как зеркало, отражая облака, а альпаки лениво бродили неподалёку, будто тоже наслаждались вечером.

Лео расстелил плед прямо у воды, рядом с деревянным столом, накрытым ужином. Всё было просто, но идеально: запечённые овощи, сыр, свежий хлеб, клубника в шоколаде и чай с мятой — как я люблю. Он не спрашивал, он просто знал.

— Ты всё это сам выбрал? — спросила я, садясь на плед.

— Конечно, — ответил он, наливая чай. — Я же не просто романтик. Я — стратег, помнишь?

Я рассмеялась, но внутри всё дрожало. Он был рядом, спокойный, уверенный, и я чувствовала, как защита начинает трескаться.

Мы ели, разговаривали, он дразнил меня, а я парировала. Он рассказывал, как однажды пытался приручить козу, и она укусила его за капюшон. Я смеялась до слёз, а он смотрел на меня.

Когда солнце почти скрылось, он встал, протянул руку:

— Пойдём.

— Куда?

— Купаться.

Я замерла.

— В озере?

— Ада, ты в платье, которое я выбрал, на ферме, которую я арендовал, рядом с альпакой, которая, кажется, ревнует. Купание — логичный финал.

— У меня нет купальника.

Он усмехнулся:

— А я не против импровизации.

Я покраснела, но он уже снял рубашку, бросил её на плед и пошёл к воде. Я смотрела, как он заходит, как вода обнимает его, как он оборачивается и зовёт:

— Ты боишься?

— Я боюсь, что ты снова начнёшь флиртовать.

— Я уже начал.

Я сняла туфли, подошла к воде, медленно вошла. Она была прохладной, но приятной. Он подплыл ближе, осторожно, не касаясь, просто рядом.

— Это лучше, чем ресторан? — спросил он.

— Это... неожиданно.

— А ты невероятно красивая, когда удивлена.

Я плеснула в него водой. Он рассмеялся, подплыл ближе. Озеро было тихим, гладким, как стекло, отражая последние отблески заката. Я стояла по пояс в воде, платье прилипло к телу, тяжёлое от влаги, и каждый мой жест был осторожным, будто я боялась, что вода раскроет больше, чем нужно.Лео плыл рядом, не касаясь, но явно наблюдая. Слишком внимательно.

— Перестань смотреть, — сказала я, не глядя. — Это смущает.

Он усмехнулся, голос ленивый, тёплый:

— Ада, ты в прилыпшем мокром платье. Думаешь, я способен не смотреть?

— Тогда отвернись, — буркнула я, но голос дрогнул.

Он сделал вид, что поворачивается, но всё равно бросал взгляды через плечо.

— Знаешь, — сказал он, — Теперь, пока платье сохнет, тебе придётся надеть мою одежду.

Я замерла.

— Что?

— Ну, ты же не пойдёшь спать в мокром платье, а я могу отдать тебе рубашку.

— Ты хочешь, чтобы я ходила в твоей одежде?

— Я хочу, чтобы ты перестала стесняться, потому что в моей рубашке ты будешь выглядеть ещё более опасно.

— Опасно?

— Да. Потому что это будет выглядеть так, будто ты — моя. И я не против, чтобы все это видели.

Я покраснела, отвернулась, но улыбка уже расползалась по лицу.

— Ты неисправим.

— А ты такая красивая и всё ещё пытаешься держать дистанцию. Это трогательно.

Я плеснула в него водой. Он рассмеялся, подплыл ближе, а потом мы вышли из воды, и он протянул мне свою рубашку. Тёплую, сухую, пахнущую им. Я надела её, закатала рукава, и он смотрел, не скрывая.

— Теперь ты точно моя катастрофа, — сказал он.

Я лежала на пледе, в его рубашке, которая пахла им, чем-то древесным, тёплым, спокойным. Волосы ещё влажные, ноги босые, а рядом он. Без футболки, в одних штанах, с каплями воды на груди, которые блестели в свете звёзд.Небо было бездонным. Звёзды, как россыпь серебра, и всё казалось нереальным. Слишком красивым, чтобы быть правдой.

— Мне холодно, — сказал он, лениво, но с намёком.

Я повернула голову, и он уже притянул меня за талию ближе. Его тёплая, уверенная рука, будто я всегда должна была быть рядом, крепко держала меня.В мгновенье я замерла, потому что мои пальцы случайно коснулись его груди. Оголённой, влажной, живой. Я хотела отдёрнуть руку, но он накрыл её своей.

— Так теплее, — прошептал он. — Останься так. Просто лежи и смотри на звёзды.

Я не двигалась. Только слушала, как он дышит. Как сердце стучит под моей ладонью. Как всё внутри меня дрожит, не от холода, а от него.

И вдруг он заговорил, спокойно, но с той самой интонацией, от которой у меня перехватывало дыхание:

— Я жду.

Я повернулась к нему, приподнялась на локте.

— Чего?

— Признания в твоих чувствах.

Сердце застучало громче. Я отвела взгляд, попыталась встать.

— Мне холодно. Я пойду в домик.

Но он не позволил. Мгновенно перевернулся, оказался надо мной, навис, но не давил. Просто смотрел сверху, глаза тёмные, решительные. Его руки держались на моих запястьях, мягко, но надёжно.

— Не отвертишься, — сказал он. — Я ждал слишком долго.

Я попыталась пошутить, но голос дрогнул.

— Лео...

— У тебя три минуты, — перебил он. — Иначе я поцелую тебя.

Я метала взгляд. Он был серьёзен, и я не могла дышать.

— Ты не можешь шантажировать меня поцелуем.

— Это не шантаж. Это вызов.

— Ты хороший друг... — прошептала я, почти умоляюще, будто это могло всё остановить.

Он усмехнулся, но в его взгляде не было ни капли веселья.

— Не смеши меня, Ада. Я не твой друг. Я тот, кто любит тебя. И если ты не скажешь это сейчас, я всё равно узнаю. По твоим глазам. По тому, как ты дрожишь от одного моего прикосновения.

Я попыталась вырваться, но он не отпустил. Его пальцы были мягкими, но цепкими, как будто держали не только мои запястья, но и всё, что я пыталась скрыть.

— Время вышло, — сказал он, и его лицо приблизилось. Я чувствовала его дыхание, слышала, как оно смешивается с моим. Его губы были в миллиметре от моих. Я зажмурилась.

— Люблю, — выдохнула я, почти беззвучно, но достаточно, чтобы он услышал.

Он замер, а потом тепло, победно улыбнулся.

— Так и знал, — прошептал он. — Я ждал этого слишком долго.

Лео наклонился ближе, его губы почти коснулись моих. Я затаила дыхание, сердце билось в ушах. Но вдруг он прищурился, усмехнулся и отстранился.

— Холодно стало, — сказал он с издевкой, встал и пошёл к домику, даже не оглянувшись.

Я осталась лежать, ошарашенная. Что это было? Он... не поцеловал меня? Я медленно поднялась, надувшись, и пошла за ним, босиком, с влажными волосами, всё ещё в его рубашке.

Он уже устроился внутри, включил какой-то фильм, будто ничего не произошло. Я стояла в дверях, обиженная, но он только бросил взгляд и приподнял бровь.

— Ты чего такая? — спросил он, притворно невинно. — Что-то случилось?

— Ничего, — буркнула я, скрестив руки на груди.

— А, понятно... Просто так дуться решила? Или всё-таки чего-то хотела?

Я отвернулась, но он не отставал.

— Ну скажи, Ада. Я же видел твое лицо. Или я всё придумал?

— Я ничего не хотела, — отрезала я, но голос дрогнул.

Он усмехнулся, лёг на кровать, потянулся к пульту.

— Ладно, тогда ложись смотреть фильм со мной. Иди сюда.

— Не хочу.

Он молча встал, подошёл, легко подхватил меня на руки, несмотря на мои протесты, и уложил рядом с собой.

— Раз уж ты так хочешь быть рядом, — сказал он, глядя мне в глаза, — Могла бы и сама поцеловать меня.

Сердце стучало слишком громко, и я старалась не смотреть ему в глаза. Он был слишком близко.

— Будь взрослой девочкой, Ада, — сказал он, голос низкий, спокойный, но с той самой интонацией, от которой у меня внутри всё сжималось. — Если чего-то хочешь — говори прямо.

Я отвернулась, губы поджались.

— Я ничего не хочу. Прекрати.

Он не ответил. Просто медленно провёл рукой по моей спине, под рубашкой. Его пальцы скользнули по коже, и я вздрогнула. Это было слишком интимно, слишком точно.

— Неужели... совсем ничего? — прошептал он, наклоняясь ближе.

Я резко села, отстранилась, пытаясь сохранить хоть какую-то дистанцию.

— Ничего, — повторила я, но голос дрогнул.

Он не дал мне уйти. Мягко, но уверенно уложил обратно, нависнув сверху. Его колено оказалось между моими ногами, не давая вырваться. Я замерла, дыхание сбилось.

— А если я сам чего-то хочу? — прошептал он, глядя мне в глаза.

Я покраснела, щёки горели, взгляд метался, но он не отступал. Медленно опустился к моей шее, коснулся губами. Я вздрогнула от него. Его поцелуй был тёплым, влажным, обволакивающим. Он провёл языком по коже, от шеи к подбородку, к губам. Я задержала дыхание, а потом он поцеловал. Страстно, уверенно, с той самой жаждой, которую я чувствовала в себе, но боялась признать. Я прикрыла глаза, отдаваясь моменту, и всё внутри меня будто растворилось.

Я растворялась в нём. В его руках, в его дыхании, в его поцелуе. И впервые не боялась быть собой.

Его губы были горячими, уверенными, и когда он поцеловал меня по-настоящему, страстно, я будто перестала существовать отдельно. Всё растворилось: звёзды, плед, ночь. Остались только мы. Его дыхание, его ладони, его губы, мои дрожащие пальцы, сжимающие его плечи.

Но как только он отстранился, я резко вскочила, будто очнулась. Щёки горели, сердце колотилось, и я, не сказав ни слова, выбежала из домика, босиком, с распахнутой рубашкой, прижимая ладони к лицу.

— Ада! — услышала я за спиной, и через секунду он уже был рядом.

Он догнал меня, обхватил за талию, развернул к себе. Я попыталась отвернуться, но он мягко, но настойчиво, наклонился, заглядывая в лицо.

— Ты... смутилась? — спросил он с той самой интонацией, от которой у меня всё внутри переворачивалось.

Я прикрыла лицо ладонями, но он не отступал. Его голос стал мягким, почти игривым:

— Неужели это тебя так смутило? — он чуть склонил голову, глаза блестели. — А я думал, ты у нас храбрая.

Я покачала головой, всё ещё пряча щёки, но он осторожно убрал мои руки, взял их в свои.

— Мне нравится, когда ты такая настоящая, — он провёл пальцем по щеке. — И да, ты покраснела. Очень.

Он смотрел на меня с тем самым выражением , в котором было больше нежности, чем насмешки. Я прикусила губу рефлекторно, как всегда, когда не знаю, что сказать. И он, конечно, заметил.

— Ты опять прикусила губу, — сказал он, с теплом в голосе. — Знаешь, как сильно мне это нравится?

Я замотала головой, отнекиваясь, как могла.

— Я не... это случайно... — пробормотала я, чувствуя, как жар поднимается к ушам.

— Случайно? — он шагнул ближе, и я сделала шаг назад, но он не дал мне уйти. — Ада, ты такая милая, когда отнекиваешься.

Я попыталась отвернуться, но он вдруг начал целовать меня быстро, легко, почти игриво. В щёку, в нос, в лоб, в губы. Снова и снова, пока я не рассмеялась, не захихикала, не попыталась оттолкнуть его ладонями.

— Лео! — выдохнула я, смеясь. — Перестань!

— Никогда, — сказал он, и обнял меня крепко, прижимая к себе.

Я встала на носочки, чтобы обнять его в ответ, он был выше, шире, и в его объятиях я чувствовала себя маленькой, защищённой. Его руки обвили мою талию, и я уткнулась в его плечо, всё ещё смеясь, всё ещё смущённая.

А потом он неожиданно схватил меня крепче и закружил. Я вскрикнула, но смех не прекращался. Волосы разлетелись, а он смеялся вместе со мной, глядя так, будто я самое светлое, что было в его жизни.

Я смотрела на него, запыхавшаяся, с горящими глазами.

— А если всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой? Вдруг это ошибка?

— Если это ошибка.., — прошептал он, когда мы остановились. — То я — тот, кто вывернул время наизнанку, чтобы снова её совершить. Потому что даже в самом правильном будущем без тебя нет смысла.

Моё сердце сжалось, словно внутри меня расправлялись крылья, которые я боялась раскрыть слишком сильно. Я не знала, что сказать. Слова казались лишними, ненужными, как шум в тишине, которую он только что сотворил. Я просто кивнула. Он взял меня за руку, и мы пошли к домику, не торопясь, будто боялись спугнуть момент. Ветер шевелил листву, ночь опускалась мягко, как покрывало.

Я легла на край кровати, натянув плед до подбородка. Лео на другом краю, демонстративно далеко. Между нами подушка, как граница. Я бросила на него взгляд.

— Только не вздумай домогаться, пока мы спим. Я серьёзно.

Он усмехнулся, не открывая глаз.

— А если ты начнёшь? Я не против быть жертвой.

— Мечтай, — буркнула я, отворачиваясь.

— Уже, — прошептал он.

Я закрыла глаза, пытаясь не думать о том, как близко он. Как странно спокойно с ним рядом. Как будто я не в опасности, а в каком-то странном покое. Мы уснули.

А проснулась я в его объятиях. Сначала не поняла, где нахожусь. Потом почувствовала тепло. Его рука лежала на моей талии, дыхание касалось шеи. Я застыла и медленно повернула голову. Он спал, совсем рядом. Его лицо было так близко, что я могла рассмотреть каждую деталь. Скулы чёткие, как вырезанные из камня, но не холодные. Губы мягкие, чуть приоткрытые, будто он всё ещё говорил во сне. Ресницы длинные, тёмные, почти касались век. Он был красив, настолько красив, что это даже было сложно признать. Я тихо улыбнулась, и в этот момент заметила, как его веки дрогнули. Я быстро закрыла глаза, притворившись спящей. Сердце билось слишком громко. Он не сказал ни слова. Только провёл пальцем по моей щеке, убирая прядь волос. Его прикосновение было лёгким, почти невесомым. Но в нём было всё — забота, нежность, и что-то ещё. Что-то, что я боялась назвать. Он улыбнулся. Я почувствовала это, даже не открывая глаз.

Я резко села, оттолкнув его руку. И тут же замерла.Пижамы не было. Я была в нижнем белье. Только белье. И тепло его тела всё ещё ощущалось на коже.

— Чёрт, — прошептала я и схватила подушку, прикрываясь. — Наверное, моё платье уже высохло...

Он потянулся, не скрывая улыбку.

— Я всё равно уже всё видел. Но если хочешь, то могу притвориться удивлённым.

— Лео! — я бросила в него взгляд, полный ужаса и раздражения.

Он поднял руки, будто сдаётся, и кивнул в сторону стула.

— Я попросил принести нам чистую одежду. Тебе кое-что особенное. Вдруг понравится.

Я повернулась, и действительно, на стуле лежал наряд.

— Ты... удивил. Это красиво. Даже слишком.

Он усмехнулся, приподняв бровь.

— Я умею выбирать. Могу помочь надеть. Или... принять душ вместе. Вдруг там тоже нужна помощь.

Я метнула в него подушку, не раздумывая.

— Помощь мне понадобится только, чтобы не задушить тебя во сне.

Он засмеялся, а я, не дожидаясь новых предложений, вскочила и скрылась в душевой. За дверью я прислонилась к стене и выдохнула. Он сводил меня с ума. И, что хуже всего — мне это нравилось.

Я вышла из душа, завернувшись в полотенце. Волосы мокрые, капли стекали по плечам. Комната была наполнена мягким светом, а Лео — всё ещё здесь, как будто не собирался никуда уходить.Я начала вытирать волосы, когда почувствовала, как его руки обвили мою талию. Тепло, уверенно, слишком близко.

— Лео, отпусти, — сказала я, не глядя на него.

Он наклонился ближе, голос стал ленивым, с той самой улыбкой, которую я уже начинала узнавать.

— Если отпущу, могу случайно потянуть за полотенце. Но есть альтернатива... поцелуй. Ради доброго утра.

Я закатила глаза, но злиться не смогла. Он был слишком... настойчивым, и даже в этом казался искренним.

— Ты неисправим, — пробормотала я и быстро чмокнула его в губы, почти мимолётно.

Он замер. Удивлённый. А потом — засиял. Настояще. Как будто я подарила ему целую вселенную.

— Ладно, иду мыться, но ты подожди меня здесь. Не исчезай, потом вместе пойдем завтракать.

Он скрылся в душевой, а я села на край кровати, всё ещё в полотенце. И тут вибрация. На телефон пришло сообщение. Я взяла его, глядя на экран.

Неизвестный: «Ада, срочно. Твоя мама в реанимации. Отец пришёл ночью, тебя не было. Он сорвался. Всё плохо.»

Я замерла. Мир вокруг будто исчез. Комната, свет, Лео в душе — всё стало фоном. Только экран, только эти слова.

— Нет... — вырвалось у меня. — Нет, нет, нет...

Я начала дрожать. Пальцы сжались, дыхание стало рваным. Слёзы подступили мгновенно, как будто тело осознало раньше, чем разум.

— В прошлый раз... — я бормотала, не осознавая, что говорю вслух. — В прошлый раз я была дома. Этого не было. Я всё испортила. Я изменила что-то...

Слёзы потекли по щекам. Я не знала, что делать. Хотела вскочить, побежать, но ноги не слушались. Всё внутри кричало: это моя вина.

Мир вокруг сжался до одной точки. Я застыла, не в силах поверить. Это случилось. Потому что я решила, что могу жить иначе.

Я медленно опустилась на пол, как будто гравитация вдруг стала сильнее. Сердце билось в горле, дыхание стало рваным, как будто воздух превратился в стекло. Я закрыла лицо руками, надеясь спрятаться от реальности, но слёзы текли, горячие, бесконтрольные. В голове начался хаос. Только одна мысль пробивалась сквозь шум: я должна вернуться, сделать хоть что-то.И в этот момент дверь душевой приоткрылась. Лео вышел, с полотенцем на плечах, с улыбкой, которую я не могла разделить.Он увидел меня и замер.

— Ада..?

Я подняла на него глаза, полные слёз, и прошептала:

— Я всё испортила.