Глава 10

           

21 августа 2014 г.

Прошло уже пять дней с моего первого дня в старшей школе, и почему-то, как только я подхожу к кому-нибудь, эти люди сразу или молча уходят, или у них сразу появляются «неотложные» дела. Я спрашивала у Маркуса, знает ли он что-нибудь, но он лишь мотал головой, поэтому я перестала докучать его вопросами. Как такое может быть, что я стала изгоем, едва начался учебный год?

Вот и сейчас я подхожу к девочке по имени Оливия, с которой у нас общий урок киноискусства.

— Привет, Оливия! Ты поняла задание, которое нам дала мисс Фиггинс?

Я улыбаюсь, надеясь, что она не отвернется от меня, как и все остальные, но все остается по-прежнему.

— Нет...Я...Ты знаешь, мне надо идти. Нельзя опаздывать к...мисс Салливан.

Она даже не оборачивается, чтобы сказать «Увидимся», просто уходит. Я прекрасно знаю, что мисс Салливан прощает все, пока ты не делаешь что-то противозаконного, и пытаюсь скрыть обиду. Но как только слезы начинают застилать взгляд, срываюсь в туалет. По счастливой случайности в нем нет ни души, поэтому, закрыв кабинку, я усаживаюсь на холодный кафель. Слезы уже обжигают лицо, и я чувствую, как ненависть к себе охватывает меня, поэтому я засовываю два пальца в рот, чтобы вызвать рвоту. Я делаю так не в первый раз, поэтому довольно быстро меня начинает выворачивать. В мыслях продолжают крутиться каждый отказ, каждый взгляд отвращения и слова: «Тебя просто все ненавидят, ты никогда не будешь достаточно хороша для них», и я снова засовываю пальцы в рот. Легче не становится, а слезы так и продолжают катиться по моим щекам. Я сижу в туалете долгое время, пока не успокаиваюсь. Смотрю на телефон и вижу десять пропущенных и еще больше сообщений от Маркуса. Открываю сообщения, и в каждом он спрашивает, где я и в порядке ли я.

Я пишу ему: «Все в порядке, просто стало плохо, поэтому пошла домой». Все коротко, и никак не выдает. Поднимаясь с пола, открываю кабинку и подхожу к раковине. В зеркале отражается какая-то незнакомая мне девочка. Волосы в полном беспорядке, кожа совсем бледная, из-за чего красные от слез глаза кажутся еще краснее. На кофту попала рвота, поэтому я включаю воду и смываю с кофты и лица последствия сегодняшнего дня. Пальцами пытаюсь немного распутать волосы, но уже через несколько секунд решаю оставить эту идею и всего лишь приглаживаю волосы, чтобы хоть что-то во мне выглядело нормальным.

Выйдя из туалета, я незаметно иду к выходу, и как только теплый воздух ударяет мне в лицо, все уже не кажется так плохо. Домой идти я не хочу, поэтому решаю пойти к бабушке. Дорога к ней не занимает много времени, но, когда я подхожу к дому, грудь мне сжимают воспоминания. Раньше этот дом был и моим тоже, а сейчас я прихожу сюда, как гость. Конечно, бабушка и папа всегда рады, когда я прихожу, но все изменилось. Нашей семьи больше нет. Я подхожу и стучу в дверь, как будто всего пару лет я сама не открывала эту дверь.

Бабушка открывает мне дверь и сразу же улыбается.

— Привет, ба, — здороваюсь я и целую ее в щеку, а затем тихо спрашиваю. — Папа дома?

— Дома, — коротко отвечает она.

— Привет, пап, — кричу я.

Мне никто не отвечает, но сняв кеды, я иду в гостиную, где папа сидит, читая газету.

— Привет, пап, — подходя, говорю я и тоже целую его в щеку.

— Привет, чего так рано?

— Да у нас отменили два последних урока, — вру я и быстро меняю тему. — Что читаешь?

— Как обычно, газету.

На этом наш разговор заканчивается. Ушло много времени, чтобы восстановить наши отношения, но мне до сих пор кажется, что он старается сократить наше общение к минимуму. Не могу лгать, меня это расстраивает. Раньше всегда были я и папа. Мы были с ним близки, и сейчас я хочу, чтобы это вернулось. Но вместо этого иду в комнату к бабушке.

— Как у тебя дела, ба?

— Да как обычно, Тейт, глаза совсем перестают видеть.

— Может, все-таки сделаешь операцию? — с надеждой спрашиваю я.

— Не сейчас, может, позже, — каждый раз она отвечает мне в точности так же. — Будешь кушать?

Живот начинает урчать, учитывая, что я не ела с самого утра, но я отгоняю чувство голода куда подальше.

— Я бы лучше немного поспала, хорошо?

— Да, конечно, ложись, — говорит бабушка и укрывает меня одеялом.

Я моментально засыпаю и открываю глаза через пару часов, когда начинаю слышать какие-то крики. Я встаю с кровати и иду на звуки, которые доносятся из гостиной. Там стоят папа и...мама? Что она здесь делает? Они продолжают кричать друг на друга, даже не замечая меня, когда я подхожу и прошу их остановиться.

— Можешь собирать свои вещи, и чтобы вас тут не было! — орет папа на маму.

— Если бы ты был лучшим мужем и отцом, мы бы не собирались уходить, — на повышенном тоне отвечает ему мама.

В эту же секунду рука папы поднимается и ударяет маму, она падает на диван, держась за больную щеку. Я пытаюсь закричать, чтобы они прекратили, но ничего не выходит. Пытаюсь позвать бабушку, но не произношу ни звука. Я хочу подбежать к маме, но мои ноги меня не слушаются. Я смотрю на папу с такой ненавистью, надеясь, что он почувствует мой взгляд, но он не сводит глаз с мамы.

— Он будет лучшим отцом, чем ты, — произносит мама, окончательно выводя папу из себя, и он набрасывается на нее.

Беря ее за шкирку, папа со всей силы откидывает ее к шкафу. Мама ударяется головой, и я вижу, как начинает идти кровь. Я хочу подбежать и помочь ей, но все еще не могу и шагу сделать. Меня будто приклеили к одному месту и заставляют смотреть это. В глазах папы читается неприкрытая ярость, и он еще раз ударяет маму. Из меня вырываются рыдания, но я все еще ничего не могу сделать. Мамино тело лежит около шкафа, а кровь продолжает растекаться по ковру. Я вижу, как с каждой секундой маму покидают жизненные силы, пока на полу не остается лишь бездыханное тело. Я начинаю кричать, пытаясь добежать до нее, но с каждым шагом лишь становлюсь только дальше, пока кто-то не касается моего плеча...

И я просыпаюсь. Щеки и подушка мокрые от слез, а рядом сидит бабушка с испуганным лицом и стоит папа с точно таким же. Мне так давно не снились кошмары, почему они снова вернулись?

— Тейт, все в порядке? Ты кричала, — обеспокоенно спрашивает папа.

— Мне просто приснился кошмар. Кошмар, где ты убиваешь маму, — этого я, конечно, не говорю и стараюсь их успокоить. — Все хорошо, извините, что напугала вас.

Папа облегченно вздыхает и целует меня в макушку, а бабушка все еще держится за сердце.

— Девочка моя, ты так кричала, будто увидела что-то невообразимо ужасное. Скажи, что тебе приснилось?

Я не могу ей сказать. Она не поймет, конечно, ведь мне снится, как мой собственный отец убивает маму. Как я вообще могу такое рассказать?

— Бабуль, тебе не о чем беспокоиться, серьезно, — я стараюсь улыбнуться, чтобы она перестала переживать, а затем встаю с кровати. — Мне вообще-то уже пора, у нас с Маркусом запланирован вечер кино.

Она вздыхает, но больше ничего не говорит, а я на покачивающихся ногах иду в прихожую, надеваю кеды, прощаюсь с бабушкой и папой и направляюсь домой.

Заходя домой, понимаю, что никого нет, и сразу поднимаюсь к себе, попутно набирая Маркусу. Он берет трубку с первого гудка и моментально спрашивает:

— Как ты себя чувствуешь?

— Немного лучше, — вру я. — Придешь ко мне сейчас? Мне нужен мой друг.

— Конечно, — отвечает он и сбрасывает трубку.

Вот такой вот Маркус. Он даже не спросил, что случилось, потому что ему это было и неважно. Если я попросила прийти, значит, мне действительно было плохо. Такая у него логика. Когда он впервые мне о ней рассказал, я лишь усмехнулась, но в глубине души я знала, что он прав. Маркус оказывается на пороге через несколько минут после звонка, ничего не говоря, он лишь подходит и обнимает меня. Я не хочу плакать при нем, но за сегодня уже столько накопилось, что я просто не выдерживаю.

— Пойдем, ты мне все расскажешь.

Иногда мне кажется, что ему не четырнадцать, а все двадцать, потому что он постоянно успокаивает меня и помогает со всем справляться. Я не знаю, что бы я делала без него. Зайдя в комнату, мы садимся в комнату, и я все выкладываю ему:

— Все в школе сторонятся меня. Я не понимаю, что такого я сделала, Маркус, почему все ведут себя так, будто я какая-то зараза? Из-за этого я очень расстроилась и решила, что не хочу идти на оставшиеся занятия, поэтому пошла к папе. Там..., — я делаю паузу и пытаюсь говорить спокойно, — мне снова приснился кошмар. Маркус, они не снились мне уже почти год, а сегодня все снова было таким реальным.

Меня начинает трясти. Конечно, я рассказала не все, но и этого было достаточно для того, чтобы Маркус крепко прижал меня к себе. Он продолжает гладить меня по голове, уверяя, что все будет в порядке, и я действительно начинаю ему верить. Мы сидим так некоторое время, пока я не успокаиваюсь.

— Ну что, все хорошо? — с улыбкой спрашивает он.

— Теперь да. Спасибо тебе большое, — отвечаю я ему. — Вечер кино еще в силе?

Теперь он уже широко улыбается и произносит:

— Черт, конечно, да. После первой недели учебы нам с тобой просто необходим этот вечер.

Я смеюсь и говорю ему:

— Тогда на тебе еда, а я выберу диски.

— Отлично, — и он спускается на кухню.

Я решаю позвонить маме и спросить, как у них дела, так как еще в начале недели она, Джек и Энн поехали в мини-путешествие. Мама, как обычно, берет трубку в последний момент:

— Привет, как твои дела? — спрашивает она, и от ее голоса мне сразу становится легче.

— Привет, все хорошо, сегодня устраиваем вечер кино с Маркусом, а у вас как дела?

— Все просто отлично, Тейт. Здесь такая красота, жаль, что ты не поехала с нами. Но учеба важнее.

— Еще успею, мам, — с улыбкой в голосе произношу я, больше радуясь тому, что мне не пришлось ехать с ними. — Передавай привет Джеку и Энн.

— Тебе от них тоже привет. И еще: ты же помнишь, какой аккуратной надо быть?

— Да, мам. Меня также проверяет миссис Диккинс, а раз не было тревожных звонков от нее, значит все отлично.

— Ладно, отдыхай, — произносит мама.

— Вы тоже.

И мы отключаемся. Я достаю наши любимые диски и раскладываю их в том порядке, в котором мы будем их смотреть. В этом плане я немного помешана на контроле, но ведь в этом нет ничего плохого, поэтому, сложив диски по порядку, я спускаюсь с ними в гостиную. Стол уже заставлен едой, и мне уже не терпится включить фильмы. Я ставлю первый диск, достаю огромный плед, и мы с Маркусом начинаем наш вечер кино.

Появляется заставка Гарри Поттера, но я чувствую, как Маркус постоянно поглядывает на меня. Я не выдерживаю, ставлю на паузу и спрашиваю:

— Почему ты так смотришь, Маркус?

— Тейт, я... мне так жаль, — произносит он.

Я не понимаю, о чем он говорит, о чем ему жаль, поэтому спрашиваю:

— Что случилось, Маркус?

— Я не хотел тебе рассказывать, думал, что решу эту проблему самостоятельно.

Я ни на шутку пугаюсь, потому что в этот момент голос Маркуса звучит обреченно.

— Скажи же уже, что произошло, — теряя терпение, говорю я.

— Я знаю, почему все в школе тебя сторонятся. Ты помнишь, как в конце восьмого класса Кейси забрала твою одежду, и тебе голой пришлось бегать по всей школе? Это все засняли, Ти. Они засняли все до последней секунды, и в начале этого года Кейси показала это видео всей школе.

Все встает на свои места. Я тогда не на шутку разозлилась, поэтому начала орать по всей школе, долбя по ящикам. Наверняка все думают, что я какая-то психопатка, которая любит разгуливать голой по школе. Воздух начинает сжиматься вокруг меня, и я вскакиваю с дивана и бегу в ванную. Меня снова тошнит. Теперь понятно, почему все меня так сторонятся. Я бы и сама себя сторонилась.

Я встаю с пола и запираю дверь в ванную. Достаю из секретного места небольшой контейнер и, открыв его, достаю маленькую бритву. Слез больше нет. Я опозорена. Меня все презирают и ненавидят. Я разрушаю все, к чему прикасаюсь. И сейчас умереть кажется таким правильным. Нет ничего, что бы держало меня здесь.

Я провожу бритвой по запястью и вижу, как появляются первые капли крови, но ничего не чувствую. Провожу бритвой еще раз и еще. Я режу себя, пытаясь хоть что-то почувствовать, но физической боли нет. Голова начинает кружиться, и я падаю в темноту. Мои глаза все еще открыты, но я наконец чувствую, как из меня вытекает жизнь. Последнее, что я вижу — Маркус, склонившийся надо мной и набирающий скорую. А затем я умираю. Или мне так кажется.