Глава 5

Наконец я вижу знакомую табличку и, оглянувшись по сторонам, прохожу сквозь арку. Я старалась бывать на кладбище, как можно реже, так принимать правду было чуточку легче, ведь мне не надо было сталкиваться с ней лицом к лицу. Сегодня я не хотела бояться.

Идя меж надгробий, я читаю каждую надпись, и чем ближе становлюсь, тем все больше мне хочется повернуть обратно. Однако мой взгляд цепляется за выведенные красивым шрифтом слова:

ЭНДРЮ МОРРИСОН ЭМЕРСОН1966 - 2017ЛЮБЯЩИЙ СЫН, ОТЕЦ И МУЖ«ЕСЛИ ПРОЖИВАЕШЬ СВОЮ ЖИЗНЬ, СОЖАЛЕЯ О ЧЕМ-ТО, ТО НЕ ЖИВЁШЬ ВОВСЕ»

Мой взгляд цепляется за эти слова. Папа постоянно говорил так, и я задумываюсь, неужели он и правда ни о чем не жалел? Ведь было столько вещей, которые наверняка он хотел сделать иначе. Я всегда жалею о многом. О том, что не сказала, когда была возможность. О том, что не сделала, а надо бы. Неужели тратя жизнь на сожаления, я забываю о том, что надо просто жить?

Именно так я и делала. Стряхнув снег с памятника и медленно проведя пальцем по выведенным буквам, я сглатываю подкативший комок, чтобы начать говорить. Мне хочется сесть рядом, но скамеек нет, а перспектива сесть на снег и заболеть мне не кажется заманчивой, так что я просто остаюсь стоять, не убирая руку от камня.

— Привет, пап... — мой голос не похож на собственный, и я закрываю глаза, чтобы сосредоточиться на том, что хочу ему сказать. — Я почти не навещала тебя, и мне очень жаль. Я просто не могла прийти, надеюсь, ты понимаешь.

Я жду несколько секунд, чтобы почувствовать какое-то присутствие, какой-то знак, но на всём кладбище тишина. Будто все оберегают покой умерших.

— Как твои дела? — я понимаю, что этот вопрос звучит глупо, но просто не могу не спросить. — У меня плохо. Не знаю, как объяснить, но я скучаю по тебе. А ещё вернулся Вэнс, представляешь? — И вот слезы начинают катиться по моим щекам только после одного произнесённого имени. — Я так злюсь на него. Какое право у него есть возвращаться? Почему он вдруг поступил в мою школу? Пусть бы оставался там, где он был, и держался от меня подальше.

Это была полнейшая ложь. Я не хотела, чтобы Вэнса не было рядом. Наоборот, единственное, чего я хотела — чтобы он вернулся, и все стало как прежде. Но я не могу его простить. Он разбил мое сердце, он бросил меня с помощью глупой смске, и возможно, отчасти я все драматизировала лишь из-за того, что в то же самое время умер папа, но мне все равно было больно. Мне больно и сейчас, но также сейчас я понимаю, что среагировала чуть острее, чем стоило.

— Я люблю его, — признать это вслух было сложнее, чем я думала. — То есть, я не уверена точно, потому что никогда не любила, но мне кажется, что я все ещё люблю его. Это глупо, правда? Любить человека, который не заслуживает твоей любви. Мне бы хотелось знать, как ты понял, что любишь маму. И в какой момент ваша любовь превратилась в обязанность. Может быть, я вообще в этом не смыслю? Я бы хотела, чтобы ты был тут, дал мне ответ. Я бы хотела, чтобы год назад я прибежала к тебе и рассказала, что первый парень, к которому я начала что-то чувствовать, замарал мои чувства и мое сердце. Что бы ты сказал? И что бы сделал? Теперь мне никогда не узнать.

Я хочу уже замолчать, хочу уйти, потому что слезы меня уже душили, но я знала и чувствовала, что было ещё что-то, что я должна сказать.

— Пожалуйста, прости меня, — я начинаю шептать, потому что эти слова даются мне труднее всего. — Извини, что я так мало времени проводила с тобой, редко звонила. Извини, что я была недостаточно хорошей дочерью. И возможно, порой казалось, что я не люблю тебя. Но я очень люблю тебя. Мне жаль, что я редко говорила тебе это. Мне правда жаль...

Все мои чувства взрываются мигом, и я зажимаю рот рукой, чтобы успокоиться. Перед глазами начинает все расплываться, но у меня нет сил, чтобы утереть собственные слёзы. Я на грани истерики, нервного срыва, так что меня начинает трясти. Тело ослабевает, и мне хочется упасть, но я все ещё держусь и не позволяю себе расклеиться окончательно.

— Тейт? — голос сестры останавливает мою внезапную вспышку эмоций.

Энн подходит ко мне и кладёт ладонь на мое плечо:

— Ты в порядке? Может, воды? — в ее глазах я замечаю собственное отражение, и мне становится тошно от своей слабости.

Я утираю слезы и машу головой в знак отказа. Все, что мне нужно — это уйти отсюда.

Я выпрямляюсь, утираю слезы, будто смогу скрыть то, что вновь сломалась, и произношу:

— Я уже ухожу. Ты со мной или как?

Конечно, она только пришла, но я не собираюсь здесь больше оставаться. Ни на секунду. Прийти сюда было плохой идеей, я знала это с самого начала.

— Дай мне минут десять, — отвечает Энн, а взгляд ее устремлён в стороны могилы папы. — Встретимся на выходе.

Я оставляю ее наедине со своими мыслями и спешу скорее выйти за пределы этого невероятно грустного места. Покинув кладбище, я будто освобождаюсь от оков траура, которые захватили меня там.

Спустя десять минут выходит и Энн. По её лицу не особо понятно, что она чувствует, плакала ли она. Я вообще довольно редко понимала ее, потому что она никогда не показывала, что чувствует на самом деле. Я стараюсь быть к ней ближе, но мне кажется, она все равно держит меня на расстоянии. Боится подпустить, но я ведь ее сестра. Мы должны держатся вместе, разве нет? Очевидно, она так не думала.

По дороге домой Энн спрашивает меня:

— Что ты делала на кладбище так рано?

— Я...  начинаю оправдываться я. — Я просто не очень хорошо себя чувствовала, поэтому ушла с уроков раньше, и решила сходить к папе. Не говори маме, ладно?

— Без проблем, но я знаю, что ты врешь.

Как всегда. Энн, хоть и была младше меня, всегда могла понять, когда я вру и что чувствую. Иногда это очень бесит, как сейчас, например, но иногда это бывает нужно. Она один из немногих людей, с которыми я могу поговорить откровенно, даже если она меня к себе не подпускает.

Когда мы заходим домой, я чувствую запах блинчиков с кухни и слышу голос мамы, напевающую какую-то песню из девяностых. Из комнаты выбегает Эндрю, а за ним и наша кошка Нэнси. Нэнси запрыгивает на меня, в то время как Эндрю – на Энн. Я делаю вид, что обижаюсь, но он сразу же обнимает меня, а затем снова убегает.

— Парень знает, кого он любит больше, — нараспев, произносит Энн.

— Он бы любил меня так же, давай я ему столько же конфет, сколько ты, — толкаю я ее в бок.

Она прикладывает палец к губам, испугавшись, что мама услышит нас, но я лишь смеюсь. Будто она не знает, ага. Энн поднимается к себе в комнату, а я захожу на кухню и замечаю маму, которая танцует по всей кухне в своем любимом фартуке под одну из своих любимых песен. Ее волосы собраны в маленький хвостик, а в руке у нее венчик. Она подпевает, и я задаюсь вопросом, почему же она не стала певицей, а выбрала профессию медсестры. Тут мама замечает меня и протягивает руку в надежде, что я присоединюсь к ней, но я лишь мотаю головой в знак отказа.

— Блинчики? Что за неожиданный порыв?

— Просто решила порадовать вас, ничего такого. Налить чай?

— Да, спасибо, — я подхожу к холодильнику и достаю клубничный джем.

Я сажусь обратно за стол, а мама ставит около меня тарелку, поэтому я скорее беру первый блин, макаю его в джем и наслаждаюсь самым божественным вкусом. Беру еще несколько блинов, кладу их на отдельную тарелку и отправляюсь в свою комнату. Приходится спуститься еще раз, чтобы забрать свой рюкзак и телефон. Поднявшись, я закрываюсь, сажусь за стол и достаю рисунок из рюкзака.

Из-за всего, что уже сегодня приключилось, из моего головы совершенно вылетел тот факт, что я взяла чужой рисунок с чужого стола. Развернув лист, я невольно вздыхаю от увиденного. Я не была художником и экспертом тоже не была, но в том, что тот самый парень талантлив, я не сомневалась. На рисунке была изображена кофейня. Я предполагала, что он рисует именно ее, но даже не могла представить, насколько детализирована каждая мелочь. Кажется, будто от взгляда этого парня ничего не ускользнуло. Он даже умудрился нарисовать каждого посетителя, и все они выглядели так, будто прямо на рисунке проживают свою жизнь. Это не был четкий рисунок, больше походило на набросок, но даже рисунок передавал всю живость заведения. 

В самом центре рисунка, но чуть поодаль от всех других посетителей нарисован и наш столик. Мы с Маркусом выглядим иначе, чем другие, так что могу предположить, что сам рисунок был готов до того, как мы вошли. И хотя мы сидели от художника дальше всех, он нарисовал нас более чётче и ярче на фоне всего остального. Я не могу понять, нравится ли мне это или же наводит только больше вопросов? И почему ему так не понравился рисунок? Может быть, это мы испортили всю ту атмосферу, которую он хотел передать? Навряд ли мне удастся узнать это, но в одном я уверена — я хочу сохранить этот рисунок.

Так что я делаю неожиданную для меня вещь: достаю кнопку и вешаю рисунок на свою стену. Отхожу на расстояние и смотрю на полную картину: на стене красуются различные вырезки с вдохновляющими словами и моими кумирами, а их, я бы сказала, очень много, также здесь самые разные фотографии, которые мне, к счастью, удалось восстановить: с моей большой семьей, очень много с Маркусом, где мы в кафе, на наших днях рождениях, на музыкальных фестивалях и еще много где, а еще здесь есть мое самое любимое фото с моими самыми большими кумирами – One Direction. Каждый раз, когда я начинаю говорить о них, Маркус затыкает уши, а остальные только закатывают глаза, но я правда люблю этих парней. Не раз они своими песнями заставляли меня улыбаться, давали почувствовать себя особенной.

Я еще раз бросаю взгляд на стену, потому что мне нравится, как она пополняется новыми воспоминаниями, хоть на ней уже давно не было ничего нового. Иду к шкафу, чтобы переодеться в свою домашнюю одежду, потому что только в ней я чувствую себя защищенной, затем включаю музыку и ложусь на кровать. Для внешнего мира я стала прежней, но внутри мне было все так же больно. Оставшись наедине с собой, мое сердце снова напомнило о том, что разбито, а воспоминания накатывали подобно волне во время плохой погоды – неожиданно и с еще большей силой. Если бы можно было бы их вычеркнуть или стереть себе память, я бы обязательно так и сделала, но таковы правила жизни – ты либо учишься жить дальше, либо сдаешься. Я не могу сдаться, но жить дальше у меня тоже пока не выходит. Я застряла где-то посередине и пока не могу разобраться, что именно должно произойти, чтобы я уже сделала выбор.

Слезы начинают катиться по моим щекам, хотя я даже не понимаю, что оплакиваю. Я просто не могу остановиться, потому что кажется, что если я перестану, боль внутри меня станет настолько сильной, что я задохнусь от нее. Обычно я выдерживаю до ночи, чтобы меня наверняка никто не услышал, но сегодняшний день отличается от предыдущих. Еще утром я была уверена, что справлюсь, во мне начала просыпаться надежда, а потом в школе я увидела его. Возможно, я повела себя глупо, поддалась эмоциям, но оставленные им раны еще не успели затянуться, и сегодня он своим взглядом снова заставил их кровоточить. Мало того, что он вернулся спустя год, так еще и будет ходить со мной в одну школу, из-за чего она стала для меня еще менее безопасной и более ужасающей.

Я не помню, сколько я проплакала, свернувшись комочком, но в реальность я вернулась только из-за звонка телефона. На экране высветилась фотография Маркуса, и я скорее взяла трубку.

— А я уже и подумала, что ты забыл обо мне, — пытаясь говорить обычным голосом, произнесла я.

— Я когда-нибудь так делал? Ты заставляешь чувствовать меня задницей, — с улыбкой ответил Маркус.

Я пытаюсь естественно засмеяться и отвечаю:

— Нет, ты самый лучший друг. Так ты позвонил, чтобы услышать, как я в очередной раз расхваливаю тебя?

— Я позвонил, чтобы узнать, что еще случилось у моей подруги, которая любит меня расхваливать.

Мне хочется быть такой же оптимистичной, как и Маркус, и уж тем более я не хочу сваливать все свои проблемы на него, потому что он не заслуживает этого. Никто не заслуживает. Но я уже однажды соврала ему, и это не привело ни к чему хорошему.

— Он и его родители переехали в наш старый дом, и, когда я проходила мимо, его мама увидела меня, и мы с ней поговорили. Это был милый разговор, но осознание того, что он был на втором этаже и возможно все слышал, просто кричало мне, чтобы я быстрее убиралась оттуда. И еще он будет ходить с нами в школу. — Тут мой голос затихает. — Ты думаешь, я справлюсь?

— Знаешь, что я думаю? Тейт, ты чертовски сильная. Ты просто этого не понимаешь. Я больше, чем уверен, что ты справишься со всем, что для тебя уготовано. И я буду рядом с тобой. Мы пройдем через все это дерьмо вместе. Помни, ты никогда не будешь одна.

— Мне нужно рассказать тебе еще кое-что.

— Я надеюсь, ты не собираешься сказать мне, что связана с мафией, — он смеется в трубку, но когда я не смеюсь в ответ, он спрашивает:

— Что случилось?

— Я не сказала, почему еще я не сплю. Я просто так скучаю по нему. Порой мне кажется, что я вижу его среди толпы или слышу его голос, который выкрикивает мое имя. Закрывая глаза, я вижу его лицо так четко, что мысль от того, что это не он, заставляет меня задуматься о том, что я не хочу жить без него. — Тут я понижаю голос. — Это нормально?

Проходит несколько минут, прежде чем Маркус отвечает:

— Тейт, мне все еще так жаль, что ты это переживаешь это, но я не знаю. Я даже не представляю, что тебе сейчас ответить. Мысли о смерти никогда не бывают нормальными, но после того, что ты пережила, я не могу тебя судить, хоть и считаю, что это ужасная мысль. Может быть, тебе снова начать ходить к психологу? Я думаю, он сможет тебе помочь, но даже если ты еще не готова, я приму любое твое решение. Подумай об этом, потому что прошёл уже год, а ты, кажется, все не отходишь. Это затягивает тебя все больше, а это точно не хорошо.

Слезы снова текут по моим щекам, но это слезы благодарности. Я так рада, что все рассказала ему, потому что тащить этот груз одной было слишком тяжело, мне казалось, что он тянет меня вниз. Но также я должна оставаться хорошей подругой и не забывать о том, что у него был свой груз, с которым нам надо разобраться.

— Как дела у вас? Как Лесли?

— Как обычно, ты же знаешь. Мама закрылась в своем кабинете, она даже не удостоила нас хоть одного, мимолетного взгляда. Лесли сразу же убежала в свою комнату, она совсем не понимает, почему её мама совсем не заботится о ней. Я стараюсь, как могу, но, черт, — я чувствую, как он проводит ладонью по волосам, — я хочу дать ей хоть немного той любви, что она заслуживает. Когда я передал ей твои слова, она так улыбнулась, что в груди у меня все сжалось. Я пожалел, что не взял тебя с собой, потому что с тобой рядом она выглядит счастливой. Может быть, завтра мы могли бы провести время вчетвером?

Мое сердце всегда болело за них. Они заслуживали гораздо больше любви, чем получали, и я любила проводить время с ними, поэтому я сказала единственную, правильную фразу:

— Конечно, я уж думала, ты и не попросишь!

— Спасибо. Я думаю, мы стоим друг друга, а теперь иди спать. И когда я говорю спать, я имею в виду спать, понятно? Иначе я установлю в твоей комнате камеры и начну следить за твоим сном.

Я верю словам Маркуса, потому что он и вправду может это сделать, но я не могу пообещать ему этого.

— Это не так-то просто, но я спала сегодня... как будто он был рядом и гладил меня по голове, как раньше, понимаешь?

Его голос смягчается.

— Я понимаю, но просто постарайся, хорошо?

— Хорошо, Маркус. Я постараюсь. Доброй ночи.

— Сладких снов, Тэти.

Я уже хочу возмутиться, ведь мы договаривались, что он больше никогда не будет меня так называть, но Маркус отключается быстрее, и я снова возвращаюсь в реальность, где сказать легче, чем сделать. Но я правда постараюсь сделать это ради него.

Я ложусь в кровать, пытаясь вспомнить о тех ощущениях, когда засыпала. Мысли вращаются в беспорядке, и сейчас мне слишком страшно закрывать глаза, потому что это значит, что я снова увижу папу. Я не хочу снова просыпаться вся в слезах, которые душили бы меня. Сегодня мне показалось, что он был рядом, но я хочу, чтобы так было всегда. Я хочу, чтобы сейчас он сидел у моей кровати и гладил меня по голове, пока я не усну. А завтра утром он разбудил бы меня с улыбкой на лице, сказав «Уже утро, а мое солнце почему-то еще не встало». Я не хочу думать об этом сейчас. Это сумасшествие. Если бы он был рядом, то мне бы точно пришлось бы лечиться, но пока я все ещё в состоянии отличать свои собственные фантазии от реальности.

«Я должна поспать. Я пообещала Маркусу.» — говорю я себе, когда первая слеза начинает скатываться по моей щеке. «Я сделаю это, я должна справиться с этим, я сильная» — я продолжаю эту мантру, пока слезы продолжают течь по моему лицу, а голос совсем не осип. Видимо, это сработало, потому что в какой-то момент я уснула.

Проснувшись утром, я чувствую себя отдохнувшей. Я и забыла о том, что такое спать, но вот уже вторую ночь мне удается сделать это. Сегодня я снова спала нормально, без кошмаров и криков посреди ночи. Впервые за год во мне появляется надежда, что, возможно, я могу с этим справиться. Встав и собравшись, иду к шкафу, где решаю надеть сегодня рубашку и джинсовый комбинезон, и, накинув пальто, выхожу из дома и направляюсь в школу. По вторникам и четвергам Маркус всегда уезжает раньше, так что сегодня меня ждет поездка на автобусе, что вообще-то хорошо. У меня будет время подумать обо всем перед началом занятий. Сегодня мне предстоит целый день избегать Вэнса, но это не должно быть трудно, ведь в нашей школе очень много учеников, поэтому легко затеряться в толпе. И что насчет психолога? Может, и вправду стоит сходить. Я не говорила маме о своих кошмарах, чтобы не беспокоить её, но от этого они ведь никуда не исчезнут, а я уже, если честно, устала.

Придя в школу, первым делом иду к шкафчику, чтобы взять биологию. Около него, оперевшись на соседние шкафчики, уже стоит Маркус со своей улыбкой и кофе в руках. Он протягивает мне стаканчик с вопросительным взглядом, из которого я, по-видимому, должна была что-то понять, но я лишь открываю шкафчик и достаю учебник по биологии.

— Ты спала сегодня?

— Да, — я закрываю шкафчик и поворачиваюсь лицом к нему. — Все благодаря тебе. Спасибо.

Он берет меня за руку, и мы отправляемся в сторону кабинета биологии.

— Да пожалуйста. Я рад, что могу помочь. Ты подумала над моим предложением насчет психолога?

— Я подумала, но еще не решила. Я не хочу, чтобы меня снова пичкали таблетками, а так как я уже вторую ночь спала нормально, то думаю, что пока в этом нет необходимости.

Мы заходим в кабинет, садимся за вторую парту и перестаем обсуждать мою больную тему. Вслед за нами заходит мистер Кармел, который несет в руках горшки с цветами. Он вечно что-то придумывает на занятия, за что многие любят его, к тому же на его уроках всегда весело, и мы никогда не пишем контрольные работы.

До звонка остается еще несколько минут, поэтому к нашей парте подходит Кейси Кристал. Покачивающиеся в такт ее шагу завитые соломины, то есть волосы? Есть. Штукатура, простите, тонны косметики на ее лице? Имеется. Невероятные формы, которые привлекают внимание всех парней и заставляют девушек завидовать? Как же без этого. Кейси идеальна по меркам остальных. Она ходит с прямой осанкой и высоко поднятой головой, что говорит о ее превосходстве. Конечно, она состоит в различных комитетах школы и группе поддержки. С самого детства она выигрывает различные конкурсы красоты, но даже это было не пределом. Она не глупая, учится хорошо, хотя думаю, в этом ей помогала и ее семья, которая одна из самых богатых в нашем городе. Почти все в нашей школе стремятся дружить с ней, но она сама выбирает, кто «достоин» дружбы с ней. Серьезно? Это так тупо. И я говорю это не потому, что она прямым текстом говорила мне, что я была бы последней, с кем она бы стала дружить, а потому, что считаю, что нет достойных и не достойных. Убедить в этом других было труднее, но я и не старалась этого делать. Каждый был вправе поступать так, как он считал нужным.

Но прямо сейчас она стоит около нашей парты и строит глазки Маркусу, совсем не обращая на меня внимания. Я даже рада этому, иначе пришлось бы снова выслушивать её саркастические замечания в мою сторону. Наконец она прочищает горло и говорит:

— Маркус, как ты знаешь, у меня в следующую пятницу день рождения.

Она произносит это так, будто для него это новость года. Все знают об этом, потому что именно в этот день девушки хвалят ее еще больше, а парни дарят еще больше подарков. Маркусу не нравится Кейси, но он все равно вежливо отвечает ей:

— Да? А я и забыл, — он ухмыляется. — Обязательно поздравлю тебя в следующую пятницу, Кейси.

Я пытаюсь не засмеяться, а она делает вид, будто не слышит его слов и продолжает:

— Будет вечеринка в моем доме. Все приглашены.

И под «всеми» она подразумевает тех, кто в её понимании достаточно хорош, чтобы находиться с ней рядом и ступать на порог её дома.

— Да? Тогда мы с Тейт с радостью посетим твою вечеринку.

Маркус делает это специально, чтобы намекнуть Кейси о том, что меня она не приглашала. Мне нет до этого никакого дела, но наблюдать за тем, как ей неловко, я бы сказала, чертовски приятно. Она осматривает меня с ног до головы, и я уже готовлюсь дать ей отпор, но она лишь поворачивается к Маркусу и с улыбкой говорит то, чего я ожидала меньше всего:

— Ох, это замечательно. Начало в шесть! Наденьте что-нибудь праздничное.

Ладно, последнее предложение точно относится ко мне, потому что, как нам известно, Маркус всегда выглядит, как звезда на красной дорожке. Кейси уже вернулась на свое место и что-то шепнула своим подружкам, но мне плевать, потому что сейчас я злюсь на Маркуса. Я не хочу на эту вечеринку и уж тем более не хочу выглядеть посмешищем перед всеми, но мне не удается хоть что-то ему сказать, потому что мистер Кармел начинает занятие.

— Доброе утро, ребята! Сегодня на уроке у нас будет практическое занятие. Как вы могли заметить, я принес комнатные цветы. Они нужны нам для сегодняшнего исследования. Для начала мы разделимся на пары. Итак, ...

В дверь неожиданно постучали, и в класс зашел парень. Когда он прошел мимо первых парт, мне кажется, я услышала, как девушки задержали дыхание. Мне не удается толком разглядеть, что же так восхитило их в новеньком, так как он подходит к столу мистера Кармела и отдает какой-то листочек. Мистер Кармел помечает что-то у себя в тетради и, прочистив горло, произносит:

— Познакомьтесь с вашим новым одноклассником — Айзеком Хэмсвелом!

Новенький оборачивается, и я наконец понимаю, почем все девушки начали сходить по нему с ума. Он выделяется среди остальных, таких парней вы точно узнаете даже по их походке. Уверенной, расслабленной, якобы зовущей за собой в опасные сети. Парень абсолютно не вписывается в обстановку нашей школы, будто он забыл повернуть на перекрёстке и спутал элитную школу с нашей. Даже его внешний вид не просто говорит об этом, скорее, кричит. Его волосы золотисто-пшеничного цвета аккуратно уложены, но не так, будто он потратил на свою прическу много времени. У него светлая кожа, я уж думаю, не засветится ли он прямо сейчас, уголки его рта слегка приподняты вверх, и от меня не ускользает, что он мимолетно проводит языком по верхней губе, пока все разглядывают его, а он разглядывает их. Верхняя губа у него чуть толще чем нижняя, но я уверена, что такие губы с радостью поцеловала бы любая девушка, но все внимание привлекают его голубые глаза. Говорят, в глазах можно утонуть, что ж, в его точно можно потонуть. Они похожи на бездонное озеро с кристально чистой водой или на ясное небо в безоблачный день. Его глаза обрамляют длинные ресницы, чему могут позавидовать множества девушек, и я была в их числе. Помимо этого, парень отлично сложен, это заметно по его бицепсам, которые прятались под рукавами рубашки, а за ухом у него скрывается карандаш, что придает ему образ этакого идеального, но загадочного мальчика. Наверное, он даже строит из себя такового, а учитывая, что он новенький, он наверняка привлечёт всеобщее внимание, как привлёк мое прямо сейчас. Я опускаю глаза, прекращая разглядывать новенького.

— Вы присоединились к нам как раз вовремя, мистер Хэмсвел. Так как вы новенький, я думаю, я посажу вас с тем, кто очень хорошо разбирается в биологии.

И тут я снова поднимаю свои глаза и начинаю паниковать. Я в биологии профан, а вот Маркус самый талантливый ученик в классе. Если его отсадят от меня, навряд ли я смогу сделать эту работу.

— Айзек, присоединитесь, пожалуйста, к мистеру Фрей и мисс Эмерсон.

В этот момент я слишком громко выдыхаю из-за облегчения, на что половина класса поворачивается в нашу сторону и начинает хихикать. Конечно же, Кейси и ее подружки смеются громче всех и даже успевают сделать язвительное замечание. Айзек тоже смотрит на меня, но не смеется. Он всего лишь улыбается и направляется в нашу сторону. Два парня, Рик и Ник, сидящие за нами, отсаживаются на парту, чтобы Айзек мог сесть рядом с нами. Он ничего не говорит, когда занимает свое место, и я рада, что у меня есть хотя бы несколько минут, чтобы успокоиться.

— Итак, — продолжает мистер Кармел, —возьмите себе по растению. Из группы подходит один человек, чтобы не создавать толпу.

Прежде чем я успею подумать, Маркус встает и идет в конец класса к цветам, и мы с Айзеком остаемся один на один. Он снова улыбается и говорит:

— Мисс Эмерсон, значит? Кажется, я привлек твоё внимание, пока стоял там, — он указывает на то место, где стоял пару минут назад. — А могу ли я узнать твое имя?

— А? — я делаю вид, что не услышала, но по тому, как покраснели мои щеки, он наверняка все понял.

— Имя, — он все еще улыбается.

— Тейт.

— Разве это не мужское имя?

Я тяжело вздыхаю, как будто он первый, кто спрашивает меня об этом.

— Это сокращение от Тейттон, и да, это тоже мужское время — можешь уже смеяться, но мне не нравится, как звучит мое полное имя.

И вообще почему я оправдываюсь перед ним? Это всего лишь имя.

— Приятно познакомиться, Тейт. Кажется, я где-то слышал, что имя Тейт означает «самая красивая».

— Твои познания в значении имён не так уж хороши. Мое имя означает «весёлая», — пытаясь смутить его, отвечаю я.

Такое чувство, что вся эта ситуация забавляет его, потому что он произносит себе под нос «И правда веселая» и лишь внимательно разглядывает меня, качая головой, как будто понял что-то важное, чего мне не понять. Слава Богу, Маркус возвращается к нам, и мне удается избежать еще одной неловкой ситуации. Он ставит цветок на парту Айзека, тем самым создавая препятствие между нами, чему я очень рада. В течение следующих тридцати минут мы работаем над нашим исследованием, хотя, если посмотреть, то Маркус и Айзек что-то делают, а я всего лишь записываю то, что мне говорят.

Наконец звенит звонок, и мистер Кармел говорит нам поставить растения на месте, но на горшок приклеить листочек с фамилиями. Айзек уходит, пока я пишу наши фамилии на листочке, а Маркус ждет меня, и выражение его лица не сулит ничего хорошего. Он смотрит на меня так, когда собирается допрашивать.

Мы выходим из класса и направляемся к шкафчикам, чтобы положить учебники и отправиться на свои занятия.

Маркус не стал молчать и сразу же спросил:

— Что это было между тобой и этим новеньким?

— А я уж думаю, когда ты спросишь. Не знаю, просто поддержала разговор, вот и все.

— Хмм, увлекательно.

— Маркус, ничего такого. Серьезно.

— Хорошо, но моя репутация под угрозой.

- Какая репутация? Ты, — начинаю перечислять я, — капитан футбольной команды, баскетбольной вообще-то тоже, состоишь во всех советах, которые вообще существуют в школе, всегда милый и вежливый, не тупой, и ко всему этому еще красавчик, — я прикладываю палец к подбородку. — Ты просто идеальная пара для Кейси, кто ещё может составить тебе конкуренцию?

— Спасибо, что напомнила, какой я классный, но не стоит упоминать Кейси, — задирает голову Маркус.

— Насчет этого, кстати. Раз ты такой классный, может, пойдешь к Кейси один? Я не хочу на эту тупую вечеринку.

Маркус делает свое фирменное лицо, когда ему что-то нужно, и начинает меня упрашивать:

— Ну Тееееееееееееееейт, ну пожалуйста, будет весело. Когда мы последний раз выбирались на такое грандиозное событие? Давай, соглашайся.

Я уже привыкла к его уговорам, поэтому на меня это не действует, но возможно он прав. Может быть, стоит сходить. Может, я даже смогу отвлечься. Я вздыхаю, принимая, наверное, самое глупое решение из всех, но в последнее время я вообще стала вытворять что-то непривычное.

— Хорошо, я согласна. Но мы пойдем ненадолго, ладно? И как только я почувствую косые взгляды или какую-то усмешку в мою стороны, мы сразу же уйдём.

— Идет! — выкрикивает он, направляясь к школьному спортзалу.

Во что я ввязываюсь? Чувствую, что эта вечеринка не принесет ничего хорошего.