Глава 3

Я не иду на оставшиеся уроки, ведь все равно не могу сейчас думать. Маркус тоже решает не идти и предлагает сходить в наше любимое место. Мне удается незаметно кивнуть, другой человек не обратил бы внимание на этот жест, но мой друг, как обычно, все понимает. Он берет меня за руку и ведет к своему старенькому Форду. Я смотрю на разваливающуюся машину, на которой мы постоянно искали приключения, и чувствую себя такой же разбитой и неисправной. Хочется скорее сесть, чтобы почувствовать себя в безопасности, поэтому, когда наконец закрываю дверь переднего сиденья, сразу же делаю глубокий вдох и выдох. Маркус садится за руль, выезжает со школьной парковки и едет к границе города.

Всю поездку я смотрю на пролетающие мимо дома, хранящие в себе различные тайны и истории, цветные магазинчики, продающие вещи всех видов и форм, а Маркус, делая мне одолжение, ничего не говорит, пока мы не останавливаемся. Он выходит из машины, открывает дверь с моей стороны и помогает выйти. Мне удается улыбнуться ему, чтобы напомнить, как я благодарна за все, что он делает для меня. В ответ мой друг берет меня за руку, и мы идем к месту, где началась наша история.

Запах выпечки ударяет мне в нос, и я понимаю, что сейчас не может быть ничего лучше, чем зайти и заказать свою любимую булочку и клубничный коктейль, чтобы успокоиться и забыть обо всем, что случилось. Да, наше кафе, которое не меняется уже спустя много лет, все то же старое здание, где местами стала обваливаться известка, та же вывеска «Desires», вот только буква e уже давно отвалилась, веранда, которую на зиму закрывают, а через стекло видно столики и сидящих за ними людей. И их, как обычно, немало.

Внутри тоже ничего не изменилось. Стены были обклеены сиреневыми обоями, которые бы давно стоило переклеить, а на одной из них была доска с фотографиями посетителей, которых снимали в самые неудачные моменты. С краю висит фотография семьи Клос, где дети прыгают на мистера Клос, картошка вылетает из его руки и падает прямо на новую кофточку его любимой жены. Здесь так же есть и их фотография в молодости, когда только зарождались их отношения. На другом краю видны улыбки сотни людей, тогда был день рождения маленькой девочки, чьи родители были в больнице из-за аварии, поэтому их соседи и постояльцы кафе устроили ей этот праздник.

Тейт продолжала разглядывать фотографии и помнила каждую мелочь, произошедшую в тот день, когда был сделан каждый снимок. Да, некоторые фото были сделаны ещё до ее рождения, но хозяин кафе часто рассказывал им с Маркусом истории, связанные с каждым снимком. Тут взгляд девушки падает на центр, где красуется её фотография с Маркусом, когда они были здесь на свою тринадцатую годовщину. Он тогда рассказывал смешную историю, как провел лето в танцевальном лагере, а она в это время пила коктейль. И все бы ничего, если бы в тот самый момент Маркус не начал рассказывать самый смешной момент, так что коктейль был пролит на девушку, а сама она не могла сдержать свой смех. Тогда Тейт казалась такой счастливой и беззаботной, в её глазах не было ни намека на грусть или боль. Теперь этой девушки больше нет, поэтому она идет к самому дальнему столику, где их никто не увидит. К ним подходит хозяин этого заведения – мистер Брукс или, как его называют все постояльцы, Грегг. Он улыбается в привычной ему манере – широко и очень дружелюбно, но, замечая красное лицо Тейт, быстро усаживается к ней и обнимает.

— Хэй, красавица, кто заставил тебя плакать? — и звук его голоса сразу же заставляет девушку все рассказать.

Так происходит всегда. У этого мужичка есть какая-то особая сила, потому что ему всегда удается разговорить Тейт. Этот раз был не исключением.

— Он сегодня был в нашей школе и заметил меня, — с тоской промямлила девушка.

— Ох, милая, — Грегг обнимает её еще крепче, — вы разговаривали?

Целый год я почти каждый день сидела здесь и плакала. Я не могла утаить от Грегга своё разбитое сердце, так что он все знал. Не знаю, было ли мне легче, но прямо сейчас я была благодарна, что я могу что-то ему рассказать.

— Нет, он подрался с кем-то, а я не смогла даже подойти к нему.

Слезы снова стали застилать глаза, но я не могла заплакать, не сейчас.

— Все будет хорошо, Тейт. Я знаю, этот мальчик сделал тебе больно, но ты все еще должна знать, почему он так поступил с тобой, поэтому наберись сил и поговори с ним, а мы с Маркусом тебя поддержим, — ободряюще произнес Грегг и встал из-за стола. — Сейчас я принесу вам ваш любимый заказ, ждите, ребятки.

Мы с Маркусом остаемся наедине, и я вижу, как ему не терпится что-то сказать.

— Говори уже, Маркус, — тихонько произношу я.

— Я знаю, это не мое дело, но у тебя еще есть что-то к нему? — голос его наполнен злобой.

По его лицу видно, как сильно он переживает за меня, поэтому решаю сказать всю правду. В конце концов я знаю, что он поддержит меня, что бы я сейчас ни сказала.

— Мне бы очень хотелось ответить тебе отрицательно, но думаю, ты и так понимаешь, что да. Я так старалась выкинуть его из головы, постоянно хотела удалить все переписки, но вместо этого только перечитывала их по несколько раз. Пыталась порвать все фотографии с ним, но, как только брала их в руки, начинала пересматривать их и вспоминать каждое мгновение, проведенное с ним...

Я делаю паузу, думая о том, рассказать ли все до конца, но пути назад уже нет, поэтому продолжаю:

— Закрывая глаза, я все еще вижу каждое слово, которое он мне тогда написал. Но самое сложное – это то, что я просто не могу выкинуть его из головы, даже учитывая его поступок. И если бы вдруг он поманил меня пальцем, то я бы все бросила и побежала к нему. Только ты видел его взгляд сегодня? В его взгляде читалось равнодушие, было такое чувство, будто он считает меня пустым местом, что, наверное, так и есть. Но мои чувства никуда не делись даже спустя год, и я не знаю, как с этим справиться.

Закончив, шумно выдыхаю и смотрю на Маркуса. Его всегда было просто понять, вот и сейчас это заметно. Его плечи поникли, голову он опустил. Мне хочется куда-нибудь исчезнуть, потому что я все-таки расстроила своего лучшего друга. Я не подумала о том, как вся эта история отразится на нем, и то, что сейчас я открыла все карты, лишь подтверждало это. Мне хочется извиниться перед ним, но единственное, что из меня выходит – это его имя. Маркус поднимает свои глаза на меня, и я вижу, как в них отражается чувство вины. Он наконец начинает говорить:

— Тейт, почему ты не рассказывала мне? Почему ты не сказала, что тебе все еще очень тяжело? Я бы сделал все, лишь бы ты снова улыбалась. Все это время я думал, что ты решила жить без этого парня в твоей жизни, но если бы я хоть на минуту заметил, как тебе до сих пор больно, я бы постарался все исправить.

Я только хотела ответить Маркусу, но Грегг принес наш заказ и поставил на стол. По нашим лицам было видно, что момент не совсем подходящий, поэтому он постарался как можно быстрее уйти. Мы даже не притронулись к еде, потому что нам еще многое нужно было сказать друг другу, и сейчас была моя очередь:

— Маркус, мне очень жаль, что я скрывала это от тебя. Но я делала это, потому что не хотела, чтобы ты расстраивался и переживал за меня. Посмотри на себя сейчас, ты очень расстроился и к тому же начал винить себя, чего делать не стоит, потому что ты не виноват. Это не ты сделал мне больно. Ты наоборот сделал для меня слишком много хорошего, — улыбаюсь и продолжаю. — Как мне вообще достался такой друг? Потому что нельзя пожелать лучше.

Я вижу, как мои слова меняют его настроение, потому что он тоже начинает слегка улыбаться, но я-то знаю, что он уже очень счастлив. На моем лице тоже появляется улыбка, потому что я люблю, когда Маркус радуется. От него всегда веет светом, добром и заботой, поэтому я не могу мечтать о большем. Я вижу, как Грегг подходит к нам с большой порцией мороженого и со своей фирменной, широкой улыбкой, и мне кажется, что они с моим лучшим другом сговорились, потому что, смотря на них, невозможно сдерживаться от смеха и улыбки.

— Вот она та девочка, которую я знаю и люблю! Она снова смеется и улыбается, ура!

— Да, а я думал, что придется теперь с ней киснуть весь день, — саркастично замечает Маркус, а я в ответ лишь бью его ногой под столом.

Он притворяется, что ему больно, но в то же время глаза выдают его озорство. Мне становится так уютно в этой атмосфере дружелюбия и любви, что на время, кажется, я забываю, что так сильно огорчило меня. Грегг уходит, а мы с Маркусом едим наши булочки и пьем коктейли. Я начинаю рассматривать кафе и посетителей. Даже днём сюда приходит довольно много людей при том, что самое заведение находится далеко от центра. Два столика заняты туристами, которые рассматривают меню, и активно спорят, что лучше взять, еще пара столиков занята школьниками, которые громко что-то обсуждают, смеются и наверняка прогуливают школу, так же тут сидят некоторые постоянные посетители, вроде миссис Хеввидж, старушки, которая каждое утро заказывает кофе и круассан, напоминающие ей о муже, который умер в том году. Я заметила, что через столик от неё сидит дедушка её возраста, который всегда приходит в то же время, что и она, заказывает только ромашковый чай и наблюдает за ней, пока она не уйдет. Я думаю, миссис Хеввидж ему очень нравится, но он почему-то даже не пытается завести с ней разговор.

Я продолжаю оглядывать зал и останавливаю свой взгляд на столике у самого выхода. Редко, кто туда садится, так как туда попадает очень мало света, из-за чего столик почти не видно. Мне удается разглядеть молодого парня, который что-то активно рисует в своем блокноте, не замечая ничего вокруг. Интересно, как он рисует в такой темноте? Парень выглядит довольно увлеченным своим делом, так что я пытаюсь разглядеть его. Мне кажется, что я никогда не видела его раньше, может быть, он тоже турист? Не похоже, рядом нет ни рюкзака, ни сумки. Он перестает рисовать, отводит блокнот подальше и смотрит. На его лице отражается различная гамма эмоций, но мне сложно понять, что конкретно он чувствует. И после этой вспышки эмоций парень вырывает лист и, скомкав, бросает на столик. Видимо, рисунок вышел не таким, как он хотел.

Я уже собираюсь отвернуться, но тут он поднимает глаза и смотрит прямо на меня. Мне не удается увидеть его лица, но кажется, он улыбается, а к моему лицу приливает краска, и я отворачиваюсь настолько быстро, насколько это возможно. Маркус смотрит на меня с недоумением, но я лишь бормочу что-то, похожее на «Мне надо выйти» и быстро сматываюсь. Залетев в туалет, включаю холодную воду и скорее умываю лицо. Лицо больше не красное, но чувствую, что мне нужно пару минут, чтобы отдышаться и прийти в себя. Не понимаю, почему я так остро среагировала. Ну посмотрел этот парень на меня, ну и что?.. Ну подглядывала я за ним так, будто он занимался чем-то личным, не предназначенным для лишних глаз. Наверное, он подумал, что я совсем идиотка.

— Надеюсь, я больше его не увижу, — говорю я себе и выхожу из туалета.

Подходя к нашему столику, мельком смотрю в сторону выхода, но парня уже и след простыл, на столе остались только кружка с кофе и скомканный рисунок. Любопытство берет вверх, поэтому я сворачиваю и иду прямо туда. Смотрю по сторонам, надеясь, что никто, в том числе и Маркус, не видит, как я хватаю с чужого стола какой-то лист, и скорее иду обратно. Мне не терпится посмотреть, что этот парень нарисовал, но и при Маркусе я смотреть не хочу, иначе возникнет много вопросов, ответов на которые я сама не знаю. Подхожу к нашему столику, сажусь и незаметно закидываю скомканный рисунок в рюкзак, в то время как мой друг уже начал собираться.

— Уже уходим? — спрашиваю я, удивленная его спешкой.

— Эээээ...да. Мама попросила забрать Лесли после уроков. И она узнала, что мы, — он резко начинает кашлять, — то есть я прогулял.

— Я надеялась, что ты отвезёшь меня туда и побудешь со мной, — меня мгновенно охватывает разочарование.

— Я мог бы подъехать позже и забрать тебя, как только отвез бы Лесли домой.

— Или Лесли может пойти с нами? Я знаю, что это не то, куда ей стоит приходить, — я прекрасно понимала, что моя идея тащить Лекси на кладбище не была лучшей, но я не хотела оставаться одна, — но после всего мы могли бы сходить в кино. Я бы взяла Энн, и мы бы провели время вместе.

— Тейт, ты же знаешь, как мама относится к... — он делает паузу, думая, как правильно сказать, — к этому.

Да, я прекрасно знаю, как его мама относится к «этому», то есть ко мне. С того самого момента, как мы подружились, миссис Фрей меня не взлюбила. Я не знаю, в чем было дело, потому что Маркус всегда избегает этой темы, а спросить лично у его мамы я бы ни за что не решилась. Но, если честно, мне совсем не нравится, что Маркус поддается её правилам. Я не хочу показаться эгоисткой, но Лесли нравится проводить время со мной, потому что её мать-диктатор, да простит меня мой друг, совсем не обращает внимания на свою дочь, которая и так старается изо всех сил быть лучшей во всем. Решаю еще раз попробовать уговорить Маркуса:

— Ага, я знаю, что не нравлюсь твоей маме, но я ведь нравлюсь Лесли, верно? Ты же знаешь, что твоя мама совсем не дает ей отдохнуть, а мы с тобой могли бы немного развеселить её.

Я знала, что это должно повлиять, он слишком сильно любит Лесли, но также он слишком боится миссис Фрей. Я видела в его глазах, как он мечется, но в конце концов он лишь отвечает:

— Я не могу.

Черт! Я была так зла на него сейчас, он что не видит, как его собственная мать разрушает их жизни? Почему он не борется? Я этого не понимаю, но я его друг, поэтому у меня нет прав указывать ему, что делать. Сейчас мне нужно отступить.

— Ну тогда в следующий раз, — с улыбкой произношу я, чтобы он не понял, как мне было обидно за них. — Поезжай за Лесли и передавай ей, что я скучаю.

— Хорошо. Увидимся завтра!

Маркус обнимает меня на прощание и выходит из кафе, а мне совсем не хочется никуда уходить отсюда. Мне нравится прятаться здесь от своих проблем, я чувствую себя в безопасности, как и все приходящие. Кажется, в этом кафе возможно все: все проблемы вдруг решаются, кто-то находит здесь свою родственную душу, семью, и больше нет недосказанностей. Но еще я люблю это место за возможность быть собой. У стены с фотографиями находится небольшая сцена, на которой мог выступить любой желающий, а рядом стоит музыкальный автомат в стиле 80-х, который Грегг купил совсем недавно на деньги, которые он копил в течение нескольких лет. Может, автомат и выглядит в стиле ретро, но, как мне известно, это сейчас самая современная модель, в которой нереально большой ассортимент песен. Люди постоянно рвались что-нибудь спеть, у кого-то получалось замечательно, кто-то пел просто, чтобы поднять настроение всем посетителям, выказать свою боль и обиду или счастье и радость.

Смотря на сцену, я вспоминаю о той записке, что нашла сегодня у себя между листами. Мне нужно было взглянуть на неё ещё раз, ведь в школе этого сделать не удалось. Достаю из рюкзака два листочка: помятую записку и рисунок того парня. Рисунок пока откладываю в сторону и всматриваюсь в каждую строчку. И раньше, чем я успеваю хоть что-то обдумать, ноги несут меня к музыкальному автомату, где я мгновенно нахожу эту песню.

Я давно не выступала здесь, но сейчас это кажется правильным, поэтому я беру микрофон, встаю на сцену и обвожу взглядом всех посетителей. Мне хочется что-то сказать, однако мелодия уже начинает играть, и я полностью отдаюсь ей. В левой руке все так же сжимаю листочек с посланием, и кажется, будто написанные строчки проникают под кожу, проходят через все тело прямо к сердцу. На протяжении всей песни мои глаза закрыты, но я чувствую, как по щекам текут слезы.

Музыка заканчивается, и я открываю глаза, не в силах сделать ещё хоть какое-нибудь движение. Мои глаза внимательно следят за посетителями, и я замечаю, что у многих глаза на мокром месте, а кто-то и вовсе уже утирает катившиеся слезы, но я чувствую себя, как ни странно, освобожденной. Я не знаю, кто подкинул мне эту записку, но этот человек напомнил мне, какой я была раньше и какой хотела стать.

Спустившись со сцены, я иду обратно к своему столику, чтобы собрать вещи и наконец пойти домой. Мне становится гораздо легче, и проблемы теперь не кажутся такими уж и серьезными, но я знала, нет, я чувствовала, что это ненадолго. Сложив листочки в сумку, я направляюсь к выходу, где обернувшись, благодарю Грегга за то, что открыл такое уютное заведение.

На небе ярко светит зимнее солнце, а до кладбища было всего несколько кварталов, так что я решаю пройтись пешком. Достав наушники, я включаю музыку и отправляюсь вдоль дороги. Идя мимо домов, я задумываюсь о том, сколько секретов и воспоминаний хранят эти стены, сколько семей жило и живет в них и сколько ещё будет.

Незаметно я подхожу к дому, который раньше был нашим. Таблички «Продается» больше нет. Я достаю наушники из ушей, смотрю на теперь уже чей-то новый дом и замечаю, что больше он не голубого цвета, а скорее серого. На лужайке перед домом снега было так много, что, ступив в него, думаю, можно утонуть по колено. Видимо, после того, как мы выставили его на продажу, никто не интересовался им. До этого момента. Потому что на окнах висят занавески, которые издалека отлично подходят к внешнему декору дома, и он выглядит чуть более новым. И, хотя все окна закрыты, я отчетливо слышу из своей бывшей комнаты песню Three Days Grace «Pain».

У входной двери стоят коробки, значит новые хозяева только заезжают и могут выйти в любой момент, в то время как я тут стою и пялюсь. Наверняка выглядит это немного странно со стороны, поэтому я уже собираюсь отходить, как из дома выходит женщина, которую я прекрасно знаю. Её волосы собраны в пучок, на ней старый, потрепанный свитер, куртка и джинсы Mom's. За год она почти не изменилась, хоть я и заметила новые морщины, появившиеся на ее лице. Она уже берет коробку в руки, но тут её взгляд останавливается на мне, поэтому коробки остаются на месте, а она идет ко мне с самой дружелюбной улыбкой, с которой она, по-моему, ходила всегда.

Я не знала, что они уезжали, так значит сейчас наверху моя комната стала его? Воспоминания болью отдаются у меня в груди, и я делаю все усилия, чтобы снова не оказаться в той тьме. Черт, может ли все стать еще хуже? Мне хочется быстрее убежать отсюда за тысячу километров, потому что это не то, что мне сейчас нужно, но все же выдавливаю из себя какое-то подобие улыбки.

— Тейт, милая, здравствуй! Я так рада тебя видеть! — громко приветствует меня мисс Сандерсон.

Да уж, я и забыла, какой шумной она бывает. Но надеюсь, что у него хватит ума не спускаться сейчас. Или он и вовсе не услышит.

— Здравствуйте, миссис Сандерсон. Я тоже рада видеть. Не знала, что вы уезжали.

— Да, нам пришлось, но теперь мы вернулись, и это так здорово. Вы уже виделись с Вэнсом?

Не знаю, стоит ли упоминать сегодняшнюю встречу в школе, где он устроил настоящий мордобой, но я не могу молчать, потому что какая-то часть меня переживает, какие последствия были для него от этой драки.

— Да, в школе, — я делаю неловкую паузу. — Он с кем-то подрался.

— Ох, и не говори. Мне позвонил директор и рассказал все. А потом Вэнс пришел домой, и я так сильно перепугалась. Его руки были все в садинах и очень распухли, на футболке была кровь, а под глазом уже образовался синяк. Я первым же делом обработала все его раны и отправила его отдыхать, ему ведь нельзя напрягаться, — она тут же замолкает и старается сменить тему, что кажется мне очень подозрительным. — Его не стали наказывать пока...

Мама Вэнса перестаёт говорить, и я вижу в ее глазах грусть и беспокойство за сына, но тут она вспоминает, что я все еще стою здесь, поэтому она, как гостеприимная хозяйка, произносит:

— Почему бы тебе не зайти к нам? Сейчас там, конечно, беспорядок, но я бы с радостью угостила тебя чаем.

— О, нет, спасибо, миссис Сандерсон. На самом деле, мне уже пора, но я была рада поговорить с вами.

— Ну хорошо. Помни, мы всегда рады видеть тебя в нашем доме.

— Да, хорошо, до свидания.

Отойдя от дома на довольно далекое расстояние, чтобы никто не смог меня услышать, я начинаю громко смеяться. Да я везунчик, черт возьми. Мне кажется, что кто-то сверху смотрит на меня и тоже смеется надо мной, потому что это настолько иронично, что я даже не могу найти слов, чтобы выразить это. Достаю телефон и пишу Маркусу сообщение:

«Ты не поверишь, что со мной произошло. Я думаю, что карма – стерва.»

Ответ от него приходит довольно быстро:

«Я давно это знаю, и я бы с радостью послушал, что случилось. Но не сейчас. Я позвоню тебе позже. Люблю»

Порой я забываю, что у него есть вещи помимо того, чтобы заботиться обо мне и выслушивать мое дерьмо, поэтому я просто убираю телефон и продолжаю свой путь.