Глава 3.6 Люцифер

Закончив петь, Феня собралась уходить, но потом будто что-то вспомнила и остановилась.

— Тот мюзикл... Арию из которого мы играли после прослушивания. Вы сказали, что его не существует. Почему его не ставят на подмостках?

— Церковь запрещает, — объяснила Ариадна. — Под предлогом, мол, люди не должны зазнаваться настолько, чтобы дерзнуть сыграть всевышние силы.

Аграфена нахмурилась. И Люк вполне ее понимал. Как бы он ни старался принять высказанную точку зрения, эта притянутая за уши причина никак не укоренялась в голове. К примеру, древние (да и не очень) греки отлично играли богов Олимпа без всяческих взысканий со стороны последних.

— Но раз человек — совершеннейшее из Божьих созданий, не имеет ли он право творить все, что вздумается? — произнесла Эсперова так задумчиво, будто спрашивала скорее себя, нежели и впрямь надеялась на ответ. — Если люди отважились решать, кому жить, а кому умереть, если человек дерзнул лечить болезни, которые должно воспринимать, как божественное испытание, или осмелился отнимать детские жизни, ради спасения материнской, не покажется ли на этом фоне театральная игра сущей мелочью в глазах Господа?

— Как мы слышали, — добавил Даниил, по наблюдениям Реморова всегда избегавший религиозных дебатов. — Служители церкви опасаются, что люди не смогут правильно истолковать Божий промысел и выразить его в мюзикле так, чтобы это не вызвало разногласий и недовольства общества.

Фиделины были единственными в их группе, кто еще не разуверился в церкви, ибо не столкнулся с ее оборотной стороной. Хотя они и допускали существование недобросовестных священников, верить в прогнившую и меркантильную суть религий категорически отказывались. Люк знал, что Ада и Даниил не были фанатично верующими, однако предпочитали соблюдать базовые ритуалы. Он их не осуждал. В конце концов, если не можешь противостоять шестеренкам системы, перемалывающим все на своем пути, что еще остается?

— Но ведь люди дерзнули написать Библию! — не унималась пианистка. — А написав Талмуд, они уже истолковали все священные тексты. Но правильно ли они поняли, что хотел донести им Бог? А как насчет вольных переводов Библии и различных толкований Корана на свое усмотрение? Не слишком ли это дерзновенно?

Люцифер внимательно следил за Аграфеной, дивясь про себя ее словам. Кажется, она оказалась не такой уж обычной. Пусть ему в детстве и хотелось узнать о причинах, по которым окружающие чурались его имени, читать Библию ему было лень, а Феня знала не только о религиозных текстах, но и об их неоднозначных переводах. Быть может, она смогла бы ответить, зачем мать назвала его дьявольским именем?..

Ираклий толкнул локтем Соломона и шепнул:

— А она хороша. Такой палец в рот не клади...

— Мы тоже не видим в этом проблемы, во всяком случае, в том масштабе, в котором ее описывают, — ответил за всех Поспелов. — Но спорить с фанатиками себе дороже.

— В прошлом году «Гиппопотамов» выгнали, — добавил Люк. — Чего ждать от местной постановки, если даже иностранцев запрещать не стесняются?

— Гиппопотамов? — переспросила Феня.

— Польская группа. В нашей стране более известные как сатанисты, экстремисты и кто-то там еще, — объяснил Соломон.

— Реально сатанисты?

— Ну, ты послушай их на досуге и сама посуди: издают нечеловеческие звуки, текст песен не разберешь, назвались в честь кота из «Мастера и Маргариты»... а костюмы! Да только в адских бутиках такие купить можно! В общем, все доказательства налицо... — откровенно насмехался Ираклий.

К удивлению Люцифера, Феня поняла шутку и, заливисто смеясь, сообщила, что ей и вправду пора домой, но она с удовольствием вернется. Реморов усмехнулся. Он верил ей. И надеялся, что ее удовольствие не исчезнет, когда Аграфена увидит «Пандемию» после первого совместного концерта. Такое зрелище предназначалось не для слабых духом.

Они договорились о времени следующей репетиции и, поскольку Эсперова теперь была официально принята в их коллектив, каждый из участников традиционно стукнулся с ней кулаками на прощание.

Когда она ушла домой, Соломон вышел из-за барабанной установки, поглаживая бороду и озорно улыбаясь. Приблизившись к гитаристу, он поинтересовался:

— Люсик, как тебе клавишница?

Еще не до конца вернувшись из собственных тяжелых мыслей о предстоящем выступлении, тот, не задумываясь, ответил:

— Миленькая.

Остальные мужчины засмеялись, переглянувшись между собой, и Поспелов пояснил:

— Я про технику игры и пение, мы ж ее не для красоты берем.

— Скотина, — подытожил Люцифер. — Я что тебе, специалист? Дане с ней петь, он пусть и решает.

— Люк, — отозвался Даниил. — Я слышу тревожный звоночек...

— Динь-динь, — внес свою лепту Ираклий.

Реморов раздраженно выдохнул, покачав головой и тем самым показывая, что допрос его неимоверно утомляет.

— Люк... — мягко, но настороженно позвала Ариадна, тоже не желавшая новых скандалов в группе.

— Да знаю я! Прошлая клавишница сама ко мне клеилась, тебе это любой подтвердит.

— Справедливое замечание, — кивнул Соломон. — Не кипишуй раньше времени, Дань. Вспомни, как весело было наблюдать за их перепалками.

— Вы считаете, что в городе неисчерпаемый запас пианисток, подходящих нам и желающих попасть в «Пандемию»? — Фиделин обвел их взглядом, словно неразумных детей. — Феня нам нужна. Слышали, что она сыграла? Да еще и так легко, словно это «Во поле березка»! А поет как? Уверен, она запросто подменит Аду, когда та не сможет присутствовать на концерте. Нам не придется выкидывать половину песен из программы. Да это же бриллиант! Мы не можем упустить такой шанс.

— Все тебя поняли. Аграфену никто не тронет. Будет у нас как розочка под стеклянным колпаком, — беспечно пошутил Соломон, в который раз стараясь разрядить накалившуюся атмосферу.

— Люк? — многозначительно переспросил Даниил.

— Да-да, колпак не снимать, руками не трогать.

https://youtu.be/Dq5YMVll-Mw