12. Всё, что захочешь

От автора за 30 октября 2022: меня настолько задолбали комментари по типу «какая она идиотка», «ебать она конченная», «дебилка», «тупая», «тупорылое чмо», «как же она меня раздражает» и тому подобное, что я просто буду блокировать всех читателей, которые до этой главы писали всё это.

Целую ночь перед пересдачей я изводила себя, спала всего четыре часа — и то, очень беспокойно и урывками. Знаю, что опять очень сильно разнервничаюсь, глядя на преподавателя — покраснею, вспотею, буду заикаться, путаться, забуду слова. У меня и в школе были похожие синдромы, но я не так остро ощущала на себе этот страх. Всё-таки моя мечта играть в театре с каждым днём кажется мне несовместимой с моим врождённым стеснением и неуверенностью. Наверное, я инвалид в плане публичных выступлений.

Пока иду к университету, думаю только о плохом — будто всю радость из меня высосали дементоры. Но когда вижу знакомую фигуру, дышать становится легче.

Как можно объяснить эти чувства? Каждый раз, когда я его вижу, сердце словно замирает на мгновение — а потом начинает стучать так сильно и быстро, будто хочет вырваться наружу и согреться в его ладонях.

Улыбнувшись, я опускаю голову и замедляю шаг.

— Ты кого-то здесь ждёшь? — спрашиваю я, подойдя к нему.

— Да, жду одну принцессу.

— Повезло ей, — посмеиваюсь я. — Хочу быть на её месте.

— Ты и так на её месте.

Аккуратно Марат дотрагивается своими пальцами до моих волос, а я обеими руками обхватываю его руку. Мне кажется, я не жила полноценной жизнью до встречи с ним — никогда не чувствовала себя любимой, нужной, защищённой. А сейчас мне почти ничего не страшно.

Кроме экзамена, на котором его не будет.

— Подготовилась? — спрашивает Марат,  одаривая меня мягким взглядом.

— Я всю ночь готовилась, даже глаза слипаются. Но не знаю, поставит ли она мне.

— Поставит, а если нет — то с ней  другой разговор будет.

— Какой?

— Не очень весёлый.

Конечно же он шутит, но я бы не отказалась сразу от разговора.

— Есть преподаватели, которых боишься даже на улице встретить, — зачем-то начинаю рассказывать я. — Вот эта женщина из их числа. Постоянно угрюмая, обиженная жизнью — словно специально выбирает студентов, на которых может отыграться.

Марат усмехнулся.

Наверное, для него мои проблемы и не проблемы вовсе — просто детское нытьё, от которого он уже устал.

— Детка, это всего лишь экзамен, — его слова успокаивает меня, а большой палец не прекращает поглаживать волосы. — Если ты его не сдашь и сегодня, ничего страшного не случится. А если она нагрубит тебе, то страшно будет ей.

Делаю глубокий вдох. Набираю в лёгкие воздуха. Запрокидываю голову.

У меня безумные идеи, от которых кожа горит ярким пламенем.

Что со мной? Я задаюсь этим вопросом каждый день. Каждый раз, когда его вижу. Каждый раз, когда слышу его голос в телефоне. Каждый раз, когда молча ревную его или мечтаю о нём.

Вот он стоит здесь со мной — а мне мало. Я хочу оказаться в его мощных руках и больше не выходить в этот полный опасностей мир.

Он — моя зона комфорта.

— Марат, мне будет не так страшно, если ты... Ну... — мой взгляд опускается, но голова остаётся запрокинутой, я беспокойно прикусываю нижнюю губу. — Не знаю... Поцелуешь меня.

Господи, зачем я это сказала? Как теперь смотреть ему в глаза?

Хотя нет, как смотрела, так и буду смотреть.

— Ой, а вообще не надо, — отступаю я, собираясь уйти, но он не отпускает меня — и притягивает к себе.

Его рука берёт меня за затылок — нежно, но в то же время властно. Не давая мне возможности отвернуться.  Марат наклоняется.

В какую-то секунду мне даже становится страшно.

Нет, я совсем не готова. Зачем же я попросила его? Господи, что нужно делать? Как?

Щёки горят, словно меня вынесли из сожённого дома.

Я закрываю глава, не в состоянии вынести весь поток мыслей. Не слышу ничего вокруг. Совсем ничего  — только его сдержанное дыхание и разъярённое биение моего сердца.

Эти несколько секунд становятся целой вечностью, пока в один момент — его губы не накрывают мои. Это не взрослый поцелуй, не страстный — не такой, которым, я уверена, он одаривал множество девушек до меня. Он нежный и лёгкий, едва ощутимый. И при этом напористый, даже требовательный. Он держит меня так, будто готов разорвать — меня или любого за меня.

Мне хочется большего — хочется пропустить пересдачу и целоваться с ним несколько часов без перерыва. Но всё-таки я понимаю, что это нужно делать в более уединённом месте. Не хочу, чтобы кто-то смотрел. Не хочу, чтобы нам мешали.

— Ну всё, — решительно произношу я и отстраняюсь, пытаясь казаться как можно серьёзнее. — Ты меня очень задерживаешь. Теперь у меня точно не получится сосредоточиться на пересдаче. Я снова не сдам экзамен — и всё благодаря тебе. Спасибо, я пошла.

Марат усмехнулся, но больше на него я не смотрела.

Указательным пальцем я медленно провела по нижней губе.

Сегодня я впервые поцеловалась. Здесь, с Маратом. Не знаю, каково ему, но я... готова разрыдаться от счастья. И закричать во весь голос!

Может, не для всех первый поцелуй такое яркое событие. Но для меня сегодняшний день будет важнее Нового Года.

А Новый Год — мой самый любимый праздник.

***

Выйдя из аудитории, смотрю в телефон.

Два часа. Прошло почти два часа.

Преподавательница опоздала на пересдачу и очень долго ходила за ведомостью. Настроение после пересдачи очень испортилось, но я всё равно рада, что этот кошмар закончился.

Марат не прислал мне ни одного сообщения, из-за этого я очень испугалась — вдруг он уехал, не дождавшись меня? Страшно выйти на улицу и увидеть, что уже на привычном месте нет его машины.

Но этот страх развеялся, потому что его машина стояла точно так же, как и два часа назад.

Издалека я сумела рассмотреть, как он курит на своём водительском сидении.

Ловлю себя на мысли, что он выглядит очень жёстким и безжалостным. Рядом с ним я этого не ощущаю, потому что он относится ко мне очень мягко и трепетно. Но если смотреть со стороны, то местами он даже безжалостен. Так может показаться.

И я почти уверена, что с определёнными людьми он такой и есть — сколько раз я вспомнила его телефонный разговор с братом. Никогда не осмеливаюсь спросить, но если его брат вызывает в нём такую жестокость, то лучше и не буду спрашивать.

Мне очень неприятно, когда Марат сердится и строго со мной общается.

Это редкие случаи, но всё же...

Увидев меня, он вышел из машин и кинул окурок на асфальт. Его высокая фигура возвышается надо мной. Снова нужно поднимать голову, чтобы видеть его взгляд.

— Всё хорошо? — спрашивает он.

— Да, — тихо отвечаю я. — Я сдала.

— Что-то ты не очень весёлая.

— Просто я подумала, что ты уехал.

— По какой причине я должен был уехать?

— Меня долго не было. А у тебя могли появиться дела.

— Все мои дела здесь. Придумавают какую-то ерунду. Садись в машину, — требует он и моё настроение немного портится.

Только подумала пару минут назад о том, что не выношу такого его тона — и сразу же слышу его. Какой-то сбой в матрице получается. Причём не в мою пользу.

Уже немного расстроенная, я обхожу машину спереди и открываю пассажирскую дверцу. Собираюсь сесть, но останавливаюсь: глаза округляются. Я смотрю на сидение несколько секунд, не в силах оторвать взгляд от лежащей на нём красоты.

— О господи, что это? — ахнула я, не осмеливаясь взять эту громадную коробку в руки.

Даже в фильмах про любовь я не видела таких красивых композиций — огромная круглая коробка бледно-розового цвета наполнена розами, но только наполовину. А на другой половине куча сладостей — разные киндеры, конфеты, макаруны. Я их и не пробовала никогда в жизни!

— Думаю, такой букетик тебе понравится больше. В твоей власти его опустошить. Но только после обеда. — Марат подходит ко мне и забирает коробку с сидения. — Я пока положу его назад.

— Зачем ты это делаешь?

— Что именно? — не понял он.

— Ты меня разбалуешь, если будешь через день дарить цветы!

— Я тебя в любом случае разбалую.

Напрочь я забыла о том, что минуту назад расстроилась. Он вечно будет так делать — скажет что-то грубо, а потом сделает так, что я этого и не вспомню.

— Но я тебя за язык не тянула и не просила, — оправдываясь, говорю я.

— Детка, я говорил тебе — и не один раз. Проси у меня всё, что захочешь. Я не откажу тебе. Никогда и ни в чём.

— Разве что в сладостях до обеда.

— Разве что в этом.

***

Мы заехали в общежитие, чтобы я забрала нужные вещи. А букет тюльпанов я отдала нашей вахтёрше — ей было приятно. И букет не завянет, пока меня не будет.

Мы едем по трассе уже где-то полтора часа.

Марат переместил меня на заднее сиденье, потому что я заснула. А потом я просто наблюдала за ним сзади —  за тем, как постукивает указательным и средним пальцами по рулю, как иногда посматривает на меня через зеркало заднего вида.

На трассе очень мало машин, и Марат едет так быстро, что я на автомате хвастаюсь за дверцу.

— Страшно? Мне сбавить скорость?

— Нет. Всё нормально.

Открываю одну шоколадку киндер-макси, чтобы перекусить. Думаю, что бы сказать папе — ведь он даже не знает, когда я приеду, и ждёт меня не раньше завтрашнего вечера. А рассказывать, что домой меня вёз Марат не очень хочется, по крайней мере пока.

Сеть в дороге очень плохо ловит, но мне удаётся прогрузить одно минутное видео. С первых же секунд начинаю смеяться.

— Что там такое?

— Да тут девушка рассказывает, как понять, что ваш кабан альфонс*. Боже, она нацепила на него шубу и очки! Он такой смешной. Марат, может тоже кабанчика заведём? — улыбаясь, спрашиваю я. — Ты ведь не откажешь мне в этом?

— Не заставляй меня жалеть о моих словах, — он усмехнулся, а я протянула ему телефон.

— Посмотри секундочку, какой милашка. Нам обязательно нужен кабан-альфонс, который будет сидеть на нашей шее.

— Второго такого я не потяну.

—Эй! — обиженно вскрикнула я, назмурив брови, и Марат рассмеялся.

Я люблю, когда он смеётся и улыбается. Теперь постоянно хочется его смешить. Чтобы после тяжёлого рабочего дня он приходил домой и знал, что сейчас я подниму его настроение.

Откинувшись на спинке сидения, я закрываю глаза. Расплываюсь в улыбке, в очередной раз дотрагиваясь пальцем до нижней губы.

— Мне понравилось целоваться. Но мне кажется, ты схитрил. Не было всяких... взрослых штук.

— До взрослых штук сначала надо дорасти.

Мы провели в машине вместе несколько часов, но для меня они прошли как две минуты.

Мы приехали домой, но стало до боли грустно.

Сейчас он не будет мне уделять столько времени — он будет ходить на работе, поздно возвращаться, мало со мной общаться.

Я буду ждать, скучать, ревновать.

Нельзя быть настолько зависимой от него, но что сделать с чувствами? Их нельзя вырвать наружу, иначе жить было бы совсем легко.

— Папа написал. Он ещё на работе, — с печалью выдаю я. — Буду его ждать.

Марат открывает багажник и вытягивает мой чемоданчик на асфальт.

— Хочешь побыть у меня?

— Хочу, — неуверенно отвечаю я. — Можно?

— Можно, — улыбается он, закрывая багажник и нажимая на кнопку на чёрном брелоке, чтобы поставить машину на сигнализацию.

— Только занесем чемодан ко мне, чтобы папа увидел, что я приехала.

— Хорошо.

Можем посмотреть фильм, — предлагаю я, когда мы заходим в подъезд.

— Как захочешь.

— У тебя ещё остался тот пакет вкусняшек? Или ты его выбросил?

— Оставил.

Марат идёт за мной, а я уже предвкушаю ещё один прекрасный вечер вместе с ним. Мы поднимаемся на нашу лестничную клетку и видим парня, который околачивается возле квартиры Марата.

Мне почему-то сразу становится не по себе — скорее всего я понимаю, что он не просто так здесь стоит. Парень высокий, немного ниже Марата, темноволосый. Он сидел на карточках, пока мы не подошли к нему — только тогда он встал.

Сразу же я оборачиваюсь к Марату — он ставит мой чемодан на пол и бросает на парня пренебрежительный згляд. Кажется, он не очень рад его видеть, но при мне он молчит и не показывает своего недовольства.

Парень кладёт руки в карманы расстёгнутой чёрной парки. Он смотрит на Марата, лишь иногда отводя взгляд в мою сторону. Чтобы не мешаться под ногами, я подхожу к своей квартире и вставляю ключ в замочную скважину.

Мне неловко.

Марат ничего ему не говорит, лишь подходит ко мне ближе. Я понимаю, что все наши планы на сегодня отменяются.

— Малыш, прости, тебе придётся подождать у себя, — мягко говорит он, в то время, как я открываю дверь. — Хорошо?

— Хорошо, — отвечаю я, смотря ему в глаза.

Он заносит чемодан в коридор. Захожу в след за ним, последний раз встречаясь взглядами с парнем, стоящим позади.

— Детка, не обижайся.

— Ничего страшного. Я всё понимаю и не обижаюсь. А видео с кабанчиком я тебе скину. Хорошенько подумай, прежде чем отказываться, — шучу я, в душе радуясь, что он снова улыбается.

— Ты сведёшь меня с ума. — Он наклоняется и целует меня в макушку, не успеваю я даже ничего понять.

Марат уходит и закрывает за собой дверь.

Быстро прижавшись к дверному глазку, я смотрю, как они заходят в квартиру.

Почему-то я сейчас я особенно сильно почувствовала себя одинокой.

Наверное, потому что перед этим он отчётливо мне показал, что я не одна.

Оставив чемодан в коридоре — чтобы папа его увидел и понял, что я дома, иду к себе в комнату. Кладу коробку полупустую коробку на кровать и смотрю на неё, не отрываясь.

Я веду себя, как одержимая.

Хотя кто бы не вёл себя так же на моём месте?

Семнадцать лет одиночества стоили того, чтобы встретить его.

***

— Как можно было не сказать, что ты сегодня приезжаешь?! — возмущается папа, только я сажусь за обеденный стол.

— Пап, хватит уже, я хотела сделать сюрприз!

— Одна, с чемоданом, вечером.

— Я приехала на такси. Всё хорошо. Не беспокойся, я ведь дома уже.

Как всегда папа нудит, но я знала, что так и будет. Он разогревает мне вчерашний плов, беспокоясь о том, что я сильно голодна. Конечно, он ведь не знает, что я выела половину коробки со сладостями и спрятала её в своей комнате на стуле возле окна.

— А когда мы будем ёлку наряжать, кстати?

— Даже не знаю, доченька. Сейчас такой завал на работе. Дай бог к тридцатому разгребу всё. Может, ёлку купим завтра, а начнёшь наряжать без меня?

— А ты хоть тридцать первого дома будешь?

— Буду, конечно. Просто другой эксперт уволился, ты же знаешь. Все её дела сейчас на мне.

— Да. Знаю.

Все дела, документы, экспертизы кидают на моего папу, который и так работает без отдыха пять раз в неделю (а иногда и на выходных тоже, когда что-то срочное). А доплачивают за это копейки — хотя даже если бы доплачивали большие суммы, папино здоровье важнее любых денег.

— Пап, а может, — с трудом начинаю я, — пригласим Марата на Новый Год? Не хочешь?

— С чего бы такое предложение?

— Просто вместе же веселее. Это ведь Новый Год, мы всегда празднуем вдвоём.

— А тебе уже скучно со своим стариком?

— Нет, пап, что ты начинаешь? Просто я к тому, что у нас появился такой хороший сосед — можно и вместе отпраздновать, разве нет?.

Папа присаживается рядом со мной, делает глоток воды.

— Знаешь, вообще я, конечно, совсем не против, даже за. Но только не думаю, что он согласится. У него скорее всего есть свои планы.

— Ну ты пригласи, хотя бы из вежливости. А там уже его дело — соглашаться или нет.

— Ладно, ты права. Так и сделаю. Но надо, наверное, пригласить Марата вместе с его девушкой, — серьёзно заявляет папа, а меня передёргивает.

Указательный палец начинает машинально постукивать по стеклянному столу. Отпиваю немного чая и отодвигаю кружку.

— Какую ещё девушку, пап? — с насмешкой спрашиваю я. — С чего ты взял, что у него есть девушка? Это он сам тебе сказал?

— Он мне не говорил, я сам видел.

— Что ты видел? — не унимаюсь я, из-за чего папа начинает смотреть на меня с настороженностью.

— А тебе вообще какая разница?

— Мне просто интересно, — вру я, пытаясь успокоить сердце — оно будто бешеный пёс, сорвавшийся с цепи. — А что ты видел?

— Как к нему с утра приходила девушка. Мы встретились с ней на лестничной клетки. Я как раз на работу уходил. Она открыла квартиру своим ключём, — папа заостряет на этом внимание. — Молодая. Красивая. Если он согласится, то придёт с ней.

У меня внутри всё переворачивается.

Мой прекрасный мир, построенный за столь короткое время крепкими руками Марат, рухнул.

Он его построил. Он же его и сломал.

Папе я ничего не отвечаю. Ни о чём не распрашиваю больше. У меня в горле застрял ком.

С трудом сдерживаю слёзы.

Руки трясутся.

Папа ставит на стол тарелку с разогретым пловом и вилку. А я чувствую, как меня тошнит, как разрывает изнутри.

— Пап, ты не обидишься, если... — еле проговариваю я, всё ещё пытаясь сдерживать слёзы. — Если я поем у себя? Мы договорились с подружкой созвониться, а я совсем забыла.

— Да, конечно, хомячок. Ложись сегодня пораньше, а то весь день в пути, ещё и после пересдачи. Устала, наверное.

— Хорошо, пап, — отвечаю я, быстрее отворачиваясь, потому что сдерживаться просто невыносимо. — Лягу пораньше.

Пробираясь в свою комнату, я захлопываю дверь и сажусь на кровать. Ставлю тарелку на колени и смотрю на неё, опустив голову.

Слёзы стекают по щекам и падают в разогретую еду. Падают и падают, пока я пытаюсь рывками набрать в лёгкие побольше воздуха.

Дышать не получается. Я не могу полноценно вдохнуть.Я задыхаюсь.

Мне очень плохо.

Что мне делать? Почему он так со мной?

Я не могу поверить, что он просто игрался. Нет. Нет. Нет.

Это жестоко. Это очень-очень жестоко.

Я в него влюбилась чуть ли не с первой встречи. Я в него влюблялась каждый раз. Каждый раз, чувствуя его мужской одеколон. Каждый раз, поднимая голову, чтобы посмотреть на него. Каждый раз, перечитывая его короткие сообщения.

Не знаю, сколько я так просидела, но слёзы не давали щекам просохнуть. В правом боку начало колоть — к  тахикардии прибавилась остро режущая боль.

Я ложусь, сворачиваясь клубочком. Окно закрыто, но мне так холодно, что не помогает даже одеяло. Кое-как переставляю тарелку с нетронутым пловом на тумбочку. Закрываю глаза.

Мне не хочется спать, нет. Хочется забыться. Хочется, чтобы приснился хороший сон — где этого диалога с папой просто не было.

Нет у него никакой девушки. Он ведь мне сам сказал.

А папа её видел. С утра, открывающую дверь его квартиры. Разве ты просто так кому-то отдашь ключи от своего дома? Наверное, кто-то врёт.

И вряд ли мой папа.

Я не хочу ни разговаривать с ним, ни видеть его.

Почему? Ну почему он так со мной?

Я беру телефон и открываю с ним диалог.

Не знаю, что делать.Не знаю, нужно ли вообще это.Мне хочется зарыться поглубже в пещеру и не выходить оттуда, как я не выходила все свои семнадцать лет.

Руки всё ещё трясутся. Онемевшими пальцами я набираю сообщение. Потом стираю. Снова набираю.

Хочу стереть, но вместе этого отправляю.

Слеза скатывается на экран.

Ещё раз смотрю на слова, отправленные ему.

Марат

Не подходи ко мне больше, пожалуйста.

Никогда.

Я тебя ненавижу.

Конечно же это ложь.

Я его люблю. Очень сильно люблю. Но ему, похоже, моя любовь совсем не нужна.

Он не менял бы её на красивых девушек, которые посещают его квартиру во время моего отсутствия.

На что я надеялась? На то, что этот мужчина будет моим? В то время, когда вокруг сотня других — красивых девушек из его окружения? С которыми, наверное, не стыдно где-то появиться вместе.

До двух ночи я не спала и ждала ответа, но его не было и нет.

Мне приходят уведомления от ХэйДэй. Каждый раз я думаю, что это от него — только он даже не прочитал моё сообщение.

Дышать всё ещё невозможно.

________

*Видео про кабана-альфонса, которые смотрела Сеня, существуют, можете посмотреть на него в тиктоке! Никнейм мамы кабанчика: tanya_berg_❤️ очень советую, это самый рич бич кабан в моей жизни!

***

Вот такая вот получилась глава, ребятки🥺 Пишите свои впечатления в комментарии. Интересно, что вы думаете по этому поводу... Если хотите посмотреть то самое видео с кабанчиком, которое смотрела Сеня, заходите в мой тг канал, я его вчера кидала (название канала — лизуша лазаревская, также можно найти по нику — lazarrevskaya, если не можете найти, пишите в личку, скину). Следующая глава будет где-то на Пасху или после Пасхи. А ещё я оставляю первый комментарий для пинков (а то многие просят😂), оставляйте под ним плюсик, и я всех пну, когда выйдет новая глава! Всех люблю❤️