Глава 31

Вокруг меня одна сплошная темнота, я не понимаю где я, не понимаю, что происходит, и вдруг раздаются безумно громкие и пронизывающие слух крики, и эти крики полны боли. Я рефлекторно зажимаю уши ладонями, но тише не становится, скорее наоборот, становится лишь громче, от чего моё сердце начинает стучать быстрее, мной одолевает страх, и в какой-то момент я осознаю, что эти крики... они в моей голове, и чувство страха усиливается, мурашки рассыпаются по всему моему телу, становится холодно, и крики всё не стихают, они продолжают причинять мне эмоциональную боль, отдающую колющим чувством в сердце. И уже в следующую секунду во всём этом хаосе я вдруг чувствую пожирающее меня изнутри одиночество, оно словно холодный ком внутри, который замораживает всё мое тело. И я здесь одна, совсем одна, рядом никого нет, не было и уже никогда не будет. И зажмуривая глаза, я опускаюсь на колени, опускаюсь прямо в пустоту, всё сильнее прижимая ладони к ушам, пытаясь заглушить пронизывающие слух и моё сознание крики, пытаясь перекричать их, но я не слышу своего голоса, и моё сердце разрывается изнутри от этих ужасных криков страдающих людей. И я хочу помочь этим людям, хочу, чтобы они замолчали, но я не понимаю, я не знаю кто они и где они, и я не знаю как и чем мне им помочь, но эти крики внутри меня, они невыносимы, и, кажется, ещё секунда, и моя голова взорвётся, потому что я не вынесу, не вынесу...

— Клэр! — Слышится мне голос из темноты, но подняв голову, я всё ещё ничего не вижу. — Кларисса! — Снова этот знакомый голос полный волнения, но он смешивается с криками, и мне сложно разобрать кому он принадлежит. — Кларисса! Проснись!

Вы когда-нибудь тонули? Я да. Мне было где-то семь лет, мы с родителями были в бассейне, и я тогда ещё не умела плавать, но очень хотела научиться. Я держалась за края бассейна и передвигалась вдоль них, и у меня выходило довольно неплохо, и поверив в себя, я решила перестать придерживаться, и меня потянуло на дно. Я пыталась плыть, болтала руками и ногами, но мне это не помогало, скорее наоборот, я опускалась на дно только быстрее, и вскоре воздух в моих лёгких закончился, как и все мои силы, остался только страх, и отключающееся сознание. Но мама заметила меня и вытянула за руку наверх. Я помню, она кричала на меня, ругая за то, что я отошла от неё так далеко, пока я жадно глотала воздух ртом и пыталась откашляться. И сейчас вот так и Джессика вытянула меня из кошмара, она, также как и мама когда-то, спасла меня.

Подобные кошмары преследуют меня с того самого дня, когда погибли мои родители, не каждый день конечно, но пару раз в месяц — стабильно. И всегда одно и то же: страх, крики, темнота, одиночество и желание помочь, но осознание бессилия и в следствии — чувство никчёмности и бесполезности. Да, раньше кошмары снились мне намного чаще, нежели сейчас, но хоть со смерти родителей прошёл уже не один год, боль всё равно не стала меньше ни на дюйм, она не стала мягче, она не стала терпимее, просто... со временем к этой боли привыкаешь, учишься с ней жить, и она становится чем-то обыденным, чем-то постоянным, и ты уже не так сильно обращаешь на неё внимание. Да, время в каком-то роде лечит, но оно даёт шанс не забыть, а забыться в каких-то повседневных делах, в рутине.

У стоящей рядом Джессики испуганное и ещё мятое ото сна лицо, её рука уже перестала трясти моё плечо, и теперь она просто покоится на нём.

— Твой крик... — тяжело выдыхает она, — ты до ужаса меня напугала, Клэр! Снова кошмары? — уже спокойнее спрашивает подруга, садясь на кровать и с неким пониманием или лучше сказать с сочувствием смотря на меня.

Джессика, пожалуй, одна из всех на всём белом свете знает о моих кошмарах, знает, что ещё год назад они снились мне чуть ли не каждую ночь, и она всегда знала, когда они мне снятся и пыталась успокоить.

— Да, — хрипловатым голосом отвечаю я и подтягиваюсь на кровати, чтобы сесть.

— Давно их не было, — замечает подруга.

— Да... — задумчиво протягиваю я, вспоминая, когда был мой последний кошмар, кажется... ещё летом. — Давно.

— Что на этот раз? Снова самолёт? — Самолёт снится мне чаще всего, но в этот раз было что-то совсем другое, я видела это впервые.

— Нет, — всё ещё не отойдя от кошмара, отвечаю я. — Вокруг была пустота, полная темнота, и я была совсем одна, я чувствовала себя такой одинокой, Джесс... и я чувствовала страх и... ещё крики, там были ужасные крики... и они были в моей голове, — качая головой рассказываю я, пытаясь вспомнить сон, который каждую секунду уплывает от меня всё дальше.

— Одиночество? — удивляется Джессика, и я прекрасно понимаю почему. Я всегда была одна, и я всегда наслаждалась своим одиночеством, оно мне всегда нравилось и трудно представить, что для меня это вдруг стало проблемой. — Может, это потому что сейчас ты одна?

— Я не одна, Джесс, — перечу ей я, не совсем понимая о чём она.

— Да, конечно, но я не в этом смысле, — встрепенулась она. — Тебе перестали сниться кошмары с какого момента? — она спрашивает меня, но по тону она, кажется, и сама знает ответ.

— С лета примерно, — отвечаю я, ожидая её последующих слов.

— А тогда ты была с Джеком, не встречалась с ним, но часто виделась, может, он стал причиной твоего спокойствия и сейчас, когда вы разошлись, кошмары возвращаются, и теперь ты не хочешь быть одна?

— Джессика, мы с Джеком прекрасно общаемся, мы видимся практически каждый день, мы с ним друзья, и я не одна... не думаю, что именно Джек стал причиной, по которой мне перестали сниться кошмары. Они не просто в одну ночь перестали меня беспокоить, они отступали постепенно. Просто время идёт, раны затягиваются и... некоторая боль становится не такой острой.

— Как знаешь, — отвечает Джессика всё ещё уверенная в своей правоте.

— Похоже, я теперь всегда буду будить тебя именно так, ты ещё никогда так рано не просыпалась, — разряжаю обстановку я, не желая продолжать этот разговор. Джессика недовольно цокает и поднимается с кровати. — Так, значит сегодня мы идём в университет вместе? — с довольной улыбкой спрашиваю я.

— Нет, — довольно отвечает подруга, обернувшись на меня у двери.

— Почему? — больше, чем просто удивляюсь я.

— Я сегодня иду на примерку платья для вечеринки у Барбары, пройдусь по магазинам с мамой. А ты в чём пойдёшь на день рождения? — спрашивает подруга, а я лишь многозначительно на неё смотрю, состроив миленькую улыбку.

— Я не успеваю сшить себе платье, а в моём гардеробе уже не осталось ничего подходящего, так что... я надеялась, что ты сможешь мне что-нибудь одолжить.

— Да, без проблем.

— Постой-ка, твои родители возвращаются сегодня?

— Да... — отвечает Джессика, вдруг замолкая, и мы обе прислушиваемся к голосам на первом этаже. — Это они! — вскрикивает подруга и сломя голову выбегает из комнаты, и я, как ни странно, бегу за ней, накинув для приличия халат поверх своей красной комбинации.

Когда я спускаюсь вниз, Джессика уже крепко обнимается со своим отцом, а Эбби с тёплой улыбкой наблюдает за происходящим, держа в руках пальто.

— Клэри? — удивляется миссис Кроуфорд, когда замечает меня. У меня с родителями Джессики в последнее время не очень хорошие отношения, после того как Диана наговорила им про меня всякую ерунду.

— Здравствуйте! — здороваюсь я с ними.

— Мам, пап, — говорит Джессика, подойдя ко мне. — Клэри поживёт у нас... этот учебный год, — на моё удивление она абсолютно спокойна.

— Конечно, — восклицает миссис Кроуфорд, что вводит меня в заблуждение. Я думала, она будет недовольна таким решением своей дочери. — Кларисса, можно с тобой поговорить? — довольно приветливо спрашивает она, и теперь я всё поняла, должно быть сейчас она скажет, что мне лучше уйти из её дома.

— Да, конечно, — с волнением в сердце отвечаю я, и мы с ней вместе отходим в сторону. — Кларисса, я хочу извиниться.

— Что? Я не очень вас понимаю... — немного в шоке говорю я, потому что это не то, что я ожидала от неё услышать.

— Джессика мне рассказала о том, что у вас с Дианой... не очень хорошие отношения, — говорит она, тщательно подбирая слова, кажется Джессика ей сказала немного не так, ну и ладно. — Надеюсь, ты простишь меня. Ты можешь жить здесь столько, сколько хочешь, ты Джессике как сестра, и мне самой уже давно как дочь. — На моём лице вдруг появляется улыбка, она права. — И спасибо, что заботишься о моей немного легкомысленной Джессике, — смеётся миссис Кроуфорд, и я сама не сдерживаюсь от смеха.

— Я даже и не думала обижаться на вас, миссис Кроуфорд, и спасибо вам за всё. — Она крепко меня обнимает, и сейчас я понимаю, что никогда не останусь одна, никогда не почувствую то одиночество, которое показал мне мой сегодняшний кошмар.

В университете я чувствую лёгкое волнение. Джессика вчера не виделась с этим Фрэнком, она сказала мне, что вчера он был занят, и она гуляла с Дианой, и я думаю, что Фрэнк был занят разборками со своей женой. Я спросила Джессику о том, как у них дела, она ответила, что всё не так хорошо как ей хотелось бы, она говорит, что Фрэнку постоянно кто-то звонит, и он либо сбрасывает звонок, либо же уходит и отвечает, но сколько бы раз Джессика не спросила кто ему постоянно названивает, он не говорит, и я более чем уверена, что это его жена.

Звенит звонок с последней пары, и я с облегчением выдыхаю, сегодняшний учебный день длился слишком долго, я не могла сконцентрироваться на учёбе и постоянно думала то о Фрэнке, то о его жене или Джессике, то о Джеке. У меня из головы не выходят слова, что сказала мне подруга этим утром насчёт моих кошмаров... и от долгих раздумий и самокопаний я начала думать о том, что она может быть права, и именно Джек стал той самой причиной, по которой дыра в моём сердце стала затягиваться, а кошмары отступать. И сейчас, когда я отталкиваю все свои чувства по отношению к нему, боль возвращается, как и кошмары. Так может, я и вправду боюсь остаться одна, после того как я почувствовала какого это быть Не одной, после того, как я узнала какого это быть вместе с ним? Может, я действительно просто боюсь, что наш с Джеком перерыв окажется точкой? Но ведь мы оба этого не хотим... и сколько бы я себя не обманывала, я прекрасно понимаю какие чувства испытываю к нему, и мне правда страшно, что... это может быть не взаимно, хотя Джек всячески доказывает мне, что я действительно для него дорога, но он уже пошатнул моё доверие к нему, и теперь я сомневаюсь насчёт каждого его слова и действия, сомневаясь в его искренности. Но даже если наши чувства по-настоящему и искренне взаимны и одинаково сильны, я всё равно боюсь... боюсь того, что мы можем просто не справиться друг с другом.

Подойдя к зеркалу, я поправляю свою серую водолазку, и убедившись, что всё в порядке, иду к стенду и достав телефон, собираюсь сфотографировать все объявление на ближайший месяц, но чья-то крепкая рука вдруг резко хватает меня за запястье и тащит за собой в какой-то кабинет. Сердце моментально ускоряет свой ритм, я дико испугалась.

— Мистер Ховард? — удивлённо, но с ноткой сарказма спрашиваю я, когда он заперев дверь, практически припечатывает меня к стене, упёршись в неё руками, не давая мне сбежать.

Вот же чёрт! Кажется, сейчас между нами состоит серьёзный разговор... и мне в голову вдруг приходит гениальная мысль: записать наш разговор на камеру телефона, которая, по счастливой случайности, уже включена, осталось только нажать на начало записи, и у меня это выходит, теперь главное не сдать саму себя.

— Как ты посмела? Ты хоть понимаешь что наделала? — с такой злостью говорит Фрэнк, что на секунду мне кажется, что он меня вот-вот убьёт.

— Вы про то, что я рассказала вашей беременной жене о том, что вы изменяете ей с моей лучшей подругой? — саркастично спрашиваю я, изобразив невинную овечку. — О да, я прекрасно понимала, что делаю и поверьте, это ещё не конец.

— Если ты хоть слово скажешь Джессике, я...

— Что? Убьёте меня?

— Разрушу твою жизнь, — с неким преимуществом отвечает Фрэнк, немного меня удивив. Неужели он угрожает мне? — Ты у нас отличница, верно? Умница с красным дипломом! — Его фальшивая улыбка, яркий блеск в голубых глазах... он не посмеет. — Я завалю тебя, и ты уже никогда не получишь свой диплом. Ты меня поняла? — шипит Фрэнк и после того, как я ему ничего не отвечаю, он с силой ударяет кулаком в стену подле меня, и от неожиданности я вздрагиваю. — Ты меня поняла? — шипит он.

— Пошёл к чёрту! — без тени страха говорю я, смотря ему в глаза, и силой оттолкнув его, я выбегаю из кабинета, направляясь прямиком к своему декану.

Боже, что за идиот? Неужели он действительно думает, что сможет завалить меня на экзамене, и из-за этого я, одна из лучших студенток на курсе и та, кто будет читать речь на выпускном, не получу диплом об окончании университета? Если он действительно думает, что у него хоть что-то получится, то он просто тупой кретин. Его глупая угроза ничуть меня не напугала, и, наверное, не только потому что она неосуществима, но и потому что прямо сейчас я держу в руках доказательство того, что Фрэнк — угрожающий мне мудак, и я даже не собираюсь ждать, я прямо сейчас направляюсь в деканат. Фрэнку конец, но мне нужно выкрутить всё так, чтобы не пострадала моя подруга.

— Кларисса? — удивляется секретарь моего декана. — Тебя не вызывали.

— Да, я знаю, но мне очень срочно нужно поговорить с мистером Дженкинсом. Это правда очень срочно.

— Хорошо, — выдыхает секретарь и позволяет мне пройти, и вот я уже стучусь в дверь и дождавшись разрешения, открываю её.

— Кларисса? Ты по поводу речи? Уже принесла мне черновики? — весёлым тоном спрашивает мистер Дженкинс, а значит он сегодня в хорошем настроении, а мне это только на руку.

Я хочу ответить на вопрос, но мой телефон вдруг начинает звенеть на весь кабинет и посмотрев на экран, я вижу, что это Джек, но он не вовремя.

— Извините, — говорю я, скидывая звонок. — Нет, мистер Дженкинс, это по другому поводу. — Заметив моё сжатое, напуганное и не очень хорошее настроение, Дженкинс выпрямляется на своём кресле и стирает улыбку со своего лица. Я и сама только сейчас замечаю, как быстро бьётся моё сердце, и как дрожат ладони, всё-таки Фрэнк не на шутку меня напугал, и я до сих пор не могу успокоиться.

— Присаживайся, что случилось?

— Я... — сделав глубокий вдох, я собираюсь с мыслями. — Я должна рассказать вам кое-что, а точнее показать. — Я включаю видео, которое записала в кабинете пару минут назад, там ничего не видно, но всё прекрасно слышно, и опускаю телефон на деревянный стол.

Мистер Дженкинс с полным непониманием опускает взгляд на телефон и внимательно слушает запись. Меня всю трясёт, мне действительно вдруг стало страшно, потому что... а вдруг Фрэнка не уволят и тогда... мне кажется, он что-нибудь сделает, ведь найти меня - совсем не проблема. Или, что ещё хуже, ко всей этой истории подключат Джессику.

Мистер Дженкинс ещё минуту после окончания нашего с Фрэнком разговора просто сидит и что-то обдумывает, заставляя меня нервничать ещё сильнее.

— Он... с Джессикой Кроуфорд? — подняв на меня взгляд, спрашивает декан.

— Да, но она... — я делаю глубокий вдох, готовясь встать на защиту подруги. — Вы же знаете Джессику, она легкомысленна, и он просто запудрил ей мозги, и моя подруга, я клянусь вам, она ничего не знала о его жене. Джессика тут не причём, а мистер Ховард не только ведёт отношения со своей студенткой, но и угрожает мне, вы сами всё слышали.

— Да, — тяжело вздыхает мистер Дженкинс. — У меня были сомнения на его счёт. Я уже замечал его со студентками, но всё же надеялся, что мне просто кажется. — Вот и ещё одна новость про Фрэнка, он играл не только с Джессикой, но и с другими студентками.

— Я бы не хотела поднимать это на весь университет, но если он не будет уволен, мне придётся. — Я вкладываю в свои слова столько уверенности и серьёзности сколько могу, но на самом деле я навряд ли на такое пойду.

— Если бы здесь всё решал я один, то он бы уже давно отсюда вылетел, Кларисса, но я сообщу остальным и ректору, разумеется, и я больше, чем уверен, что после того, что я сейчас услышал, мистер Ховард надолго здесь не задержится. Университету не нужны такие проблемы, тем более Джессика Кроуфорд не простая студентка, её имя всем знакомо, а это может поднять никому не нужный скандал на новый уровень.

— Вы правы, и я надеюсь, что его скоро уволят, — говорю я, взяв свой телефон, который вновь разрывается от очередного звонка Джека, но я вновь его сбрасываю. — И прошу вас, мистер Дженкинс, не затягивайте с решением и ни в коем случае не выставляйте Джессику виноватой, и прошу, ничего ей не говорите, она ещё ничего не знает, я сама ей скажу.

— Да, разумеется, — встаёт он со своего места. — Спасибо, Кларисса, что сообщила мне, это и вправду очень серьёзно.

— Да, до свидания.

Выйдя из душного кабинета, я вытираю мокрые ладони о джинсы и встряхиваю свои волосы, которые сегодня, от вчерашних двух косичек, закручены в мелкие кудри. Кажется... у меня всё получилось, Фрэнка уволят, а Джесс не тронут, но теперь осталось самое сложное - рассказать всё подруге.

Я едва успеваю сделать несколько шагов, как мой телефон вновь оповещает меня о звонке.

— Да? — отвечаю я, спускаясь по многочисленным лестницам.

— Клэр, где ты? Я жду тебя уже пятнадцать минут. Почему ты не отвечала? Всё хорошо? — заваливает меня вопросами Джек, его голос довольно взволнован.

— Да, всё просто отлично, я уже выхожу, и, Джек, мне есть, что тебе рассказать, — всё ещё не отойдя от произошедшего, но с толикой радости в голосе, говорю ему я и сбрасываю звонок.

Нью-Йорк то расстраивает меня холодной погодой, то радует ярким солнцем и летним теплом и сегодня именно такой день. Ладно, может я и погорячилась с летним теплом, но я не брала с собой ни плаща, ни пальто, ничего. На мне не очень тёплая водолазка, рукава которой доходят практически до запястья и джинсы, что странно, я редко их ношу, но сегодня у меня именно такое настроение. Я спускаюсь по многочисленным ступенькам и пытаюсь разглядеть среди толпы студентов Джека и через пару минут у меня это, наконец, выходит.

— Эй! Привет! — вдруг возникнув прямо у него перед глазами, радостно говорю я.

— Привет, милые кудряшки, — в замешательстве, но с лёгкой и непонимающей улыбкой, отвечает мне Джек. — И что же ты хотела мне рассказать?

— Давай поговорим в кафе, здесь слишком шумно. — Я прохожу вперёд, но Джек хватает меня за запястье, тем самым остановив.

— Ай! — вскрикиваю я, потому что внезапно чувствую боль.

— Что это? — переведя взгляд с моего, почему-то синего запястья, на мои глаза, спрашивает Джек серьёзным тоном, и мне требуется несколько секунд, чтобы сообразить откуда на моём запястье синяк, а точнее следы от пальцев.

— Это Фрэнк, — задумчиво протягиваю я, смотря на своё запястье. — И это часть моей истории, так что идём!

Зайдя уже в «наше» кафе и сев уже за «наш» столик, мы заказываем привычные для нас блюда и теперь, когда официант ушёл, Джек выжидающе на меня смотрит. Его строгий и чересчур серьёзный взгляд почему-то меня веселит и у меня возникает дикое желание помучить его ещё немного.

— Клэр, — басом говорит он. — Рассказывай.

— Ох, ладно, — беспомощно выдыхаю я. — Я тебе не рассказывала и вообще никому не рассказывала, но вчера я узнала что Фрэнк женат.

Выражение лица Джека просто не передать словами, его строгое, напряжённое и непонимающее выражение сменяется на невероятно удивлённое, он явно обескуражен.

— Что? — вскинув брови, переспрашивает меня Джек.

— И его жена беременна, я встретилась с ней вчера...

— Клэр...? Почему ты сразу мне не сказала... и... чёрт, я не могу в это поверить! — нервно смеётся он. — А как ты вообще всё это узнала?

— Ты думаешь у тебя одного есть связи, Фостер? — с толикой загадки в голосе и взгляде, спрашиваю я, улыбнувшись, и Джек, всё ещё посмеиваясь, качает головой. — Я встретилась с его женой, всё ей рассказала, я хотела решить всё мирно причём как для Джессики, так и для Фрэнка, но его жена отказалась спасать своего мужа с тонущего корабля, и я решила действовать самостоятельно...

— А Джессика? — снова перебивает меня Джек, так и не дав мне договорить до конца. — Как она отреагировала?

— Я же сказала, что ещё никому ничего не рассказывала, ты первый, и Джессика ещё ничего не знает. И может уже перестанешь меня перебивать и дашь мне договорить? — раздражённо говорю ему я, и Джек затихает. — Так вот, сегодня уже после пар, я спокойно стояла у стенда и фотографировала объявление, как вдруг Фрэнк схватил меня за руку, — я показываю запястье с появившемся синяком, — и отвёл меня в кабинет. Он начал кричать на меня, угрожать мне и всё в таком роде. Но я не растерялась и записала наш разговор на видеозапись и показала всё декану, пытаясь выгородить Джессику, и... кажется, у меня получилось. Джесс не тронут, а Фрэнка уволят... в лучшем для него случае, — наконец объясняюсь я и замираю, смотря на Джека, чей взгляд сейчас словно просверлит во мне дыру.

— Ты в порядке? — вдруг спрашивает он, и это немного не та реакция, которую я от него ожидала, и я замираю смотря на Джека, пока он нежно берёт меня за руку, всматриваясь в синяк.

Нет, нет, нет, нет, ... это касание... что он вообще делает? Зачем он это делает? Ещё не время!

— Да, в полном, это... ерунда, — отнекиваюсь я, но руку всё же не отдёргиваю, чувствуя, как от его прикосновения по всему телу побежали мурашки. Боже... как же я скучаю!

— Он ещё там? — вдруг спрашивает Джек, подняв на меня взгляд, полный решимости. Неужели он хочет найти Фрэнка?

— Я понятия не имею, где он, Джек, — пытаясь прийти в себя, немного подаюсь вперёд я, и несколько секунд Джек задумчиво молчит.

— Если он ещё раз подойдёт к тебе и хоть пальцем тебя тронет...

— Джек...

— Звони мне, Клэр, — на полном серьёзе говорит он, не сводя с меня пристального взгляда. — Хорошо?

— Хорошо, — после нескольких секунд молчания, киваю я, вдруг чувствуя себя невероятно... хорошо и... легко. Так приятно осознавать, что есть человек, который готов тебя защищать, и мне это непривычно, ведь обычно я сама по себе.

— А теперь я, пожалуй, могу высказать своё удивление, — после нескольких секунд тишины и пристальных взглядов, говорит Джек, и клянусь, я слышу в его голосе гордость, и на моём лице вдруг появляется улыбка, и я только сейчас осознаю, что Джек всё это время держал меня за руку и отпустил только сейчас. — Да с тобой опасно иметь дело, Олдридж!

— Да, как и с моими друзьями, — улыбаюсь я, приподняв бровь, и нам приносят еду, но кажется, сейчас ни мне, ни особенно Джеку, нет до неё дела.

— Но я не понимаю, почему ты не сказала Джессике?

— Боже, Джек, ты же её знаешь даже дольше меня, и я думала, ты должен понять. Она же такая добрая, такая... наивная, и я больше чем уверена, что она бы просто с ним рассталась и

это в лучшем случае, а может быть она и вовсе продолжила эти отношения под предлогом того, что он выбрал её, хотя он крутит романы ещё и с другими студентками.

— Да, наверное, ты права, но ты не думаешь, что сейчас она будет злиться на тебя ещё больше?

— Думаю, она убьёт меня, за то, что я вообще в это влезла, за то, что сразу ей всё не рассказала и за то, что я сделала, но... этого того стоит. Пусть она лучше позлится на меня какое-то время, а потом простит, чем испортит себе всю жизнь из-за одного мудака. — Джек понимающе мне кивает. — А теперь я хочу хотя бы на некоторое время забыть обо всём этом, — качаю головой я, прикрыв на секунду глаза. — Фрэнк стал занимать слишком много мыслей в моей голове. И, — смотрю на свои часы я, — ты бы знал, как я не хочу идти на работу. Кажется, я впервые за всю свою жизнь устала от всей это рутины и просто хочу отдохнуть. — Прости, что жалуюсь тебе, но больше некому, — грустно усмехаюсь я. — И скорее всего после того, как я всё расскажу Джессике насчёт Фрэнка, тебе придется подыскать мне место для ночлега, — смеюсь я, но не получаю того же в ответ.

Джек почему-то задумчиво и с лёгкой улыбкой уставился на меня. Я ему значит тут жалуюсь, а он так безразлично смотри на меня или... не безразлично? Это очень чувственный взгляд, задумчивый, решительный и... многообещающий.

— Клэр, — вдруг вновь взяв меня за руку, говорит он, переводя взгляд на наши руки и слегка усмехнувшись, может Джек почувствовал, как я моментально напряглась, ведь он опять это делает, он опять заставляет меня осознавать то, что я скучаю по нему... скучаю по нам.

— Джек, — говорю я с полной готовностью его остановить, но он не даёт мне продолжить.

— Я чертовски скучаю по тебе, скучаю по нам, Клэр, — словно прочитав мои мысли, говорит Джек, и его глаза пронизывают меня насквозь, моё сердце бешено стучит, будто желая вырваться к человеку напротив. И сейчас я убеждаюсь в том, что с Джеком мои раны действительно затягиваются, с ним дыра в моём сердце становится незаметной, неощутимой даже мне самой и какое это счастье перестать чувствовать боль хотя бы на мгновение.

Мой телефон вдруг начинает звонить на всё кафе, и я, вытащив свою руку из-под горячей ладони Джека, спешу ответить на звонок, и Джек опускает взгляд.

— Извини, — с сожалением говорю я и, встав из-за стола, отхожу в сторону.

— Ты даже не представляешь, как я благодарна тебе за то, что ты позвонила именно сейчас, — немного растерянно говорю я в телефон, после того, как узнаю, что звонит Барбара, и, кажется, даже мои руки сейчас дрожат.

— Ладно, — смеясь, протягивает она. — Я хотела спросить, моё платье уже готово?

— Да, оно готово.

— Отлично, тогда мой водитель заберёт его сегодня.

— Да, хорошо, только меня в ателье не будет, платье отдадут мои стажёры, — предупреждаю я Барбару.

— Хорошо, без проблем, Клэр, тогда мой водитель отдаст деньги им, предупреди их.

— Барбара! — быстро говорю я, чтобы она не скинула звонок. — Денег не нужно, пусть это будет моим подарком тебе на день рождения!

— Ты уверена? Ведь тогда твой подарок будет одним из лучших! — Я слышу как она смеётся.

— Ну, вот теперь я уверена ещё больше, — смеюсь я.

Мы с Барбарой прощаемся, а я готовлюсь вернуться к Джеку, и я вновь чувствую подступающее волнение.

— Джек. — Я подхожу к столику. — Мне уже пора, Барбара должна забрать своё платье из ателье.

— Но ты же сегодня идёшь в музей, — ловит меня на лжи он.

— Вот видишь сколько у меня работы, — неуверенно улыбаюсь я. — Пока. — Я не обнимаю Джека, как это бывает обычно и вообще не подхожу к нему, я просто ухожу, оставив его одного.

Да, я скучаю, я безумно скучаю, но я ещё не готова к этому, не готова всё возобновить, и если мы и вправду друг другу не безразличны, то неважно сколько пройдёт времени, настоящие чувства не остынут, по крайней мере, я в это верю.

Вернувшись домой уже под вечер, я неуверенно и даже со страхом поднимаюсь на второй этаж. Эбби сообщила мне, что Джессика уже дома и почему-то мне кажется, что она уже всё знает.

— Привет, — неуверенно и очень осторожно говорю я, заходя в её комнату, Джессика поворачивается ко мне, и по её лицу я понимаю, что оказалась права. Она знает.

— Как ты могла? — ядовитым, но в то же время пустым голосом, который уничтожает во мне всё живое, спрашивает Джессика, и на её глаза наворачиваются слёзы. — Фрэнк любил меня, а из-за тебя его увольняют, и он больше не хочет меня видеть из-за тебя, всё это из-за тебя, Кларисса! — переходит на крик она, и её слёзы вырываются наружу. — Зачем ты рассказала? Я доверяла тебе!

— Что он сказал тебе? Он сказал, что я такая плохая пошла и рассказала декану о ваших отношениях? — готовая защищать саму себя, спрашиваю я Джессику, но на этот вопрос ответ не требуется. — А он сказал тебе, что каждый вечер его дома ждала беременная жена, в то время, как он был с тобой или с другими студентками? — Джессику будто сильно ударили по голове, и она всё на миг забыла, её лицо, которое до этого выражало только боль переменилось полным непониманием и даже нежеланием в это верить. — Не ожидала? Он обманывал тебя и не только о жене, но и о том что помимо тебя встречается ещё и с другими девушками, а теперь повтори, он действительно любил тебя, Джессика? Ты правда в это веришь? Потому что он изменяет своей беременной жене, которая когда-то тоже так думала, и посмотри, что из этого вышло! — Джессика молчит, она погрузилась в обдумывание моих слов, в свои мысли, и я даже представить не могу как ей сейчас больно и обидно. — Я защищала тебя, выставила виноватым только его, чтобы ты вышла сухой из воды, а ведь я тебя предупреждала.

— Я не просила тебя, — вдруг охрипшим и безжизненным голосом говорит Джессика, смотря на меня, и её взгляд, наконец, начинает двигаться. — Почему я должна тебе верить? Может, ты просто хочешь, чтобы я страдала?

— Боже, ты хоть слышишь, что говоришь? — в недоумении спрашиваю я, повышая голос. — Неужели ты действительно будешь верить едва знакомому человеку, а не лучшей подруге? — спрашиваю я, но этот вопрос улетает в пустоту. — Джессика, я виделась с его женой, но если ты мне не веришь, то можешь бежать к нему со всех ног, я сделала всё, что могла.

— Повторюсь, тебя никто не просил что-либо делать. Может быть, я знала, ты об этом не думала?

— Нет, ты не знала, это написано у тебя на лице, или ты думаешь я совсем идиотка? — Я уже устала доказывать ей свою правду, если она хочет смотреть на мир сквозь розовые очки, то пожалуйста, это её жизнь и ей решать, но я не могла не попытаться ей помочь. — Ты просто не можешь принять тот факт, что я снова оказалась права. Тебе пора снять свои розовые очки, Джессика, и, наконец, посмотреть на мир трезвым взглядом, потому что я уже устала опекать тебя, постоянно защищая от подобных ситуаций, а ты только и делаешь, что постоянно наступаешь на одни те же грабли! — Я подхожу к двери, чувствуя, как на сердце появилась тяжесть, странно, что иногда правда нас не освобождает, а наоборот даёт ещё большее бремя. — Я уйду, если ты хочешь, — открывая дверь, говорю я, но Джессика молчит, и я решаю уйти, оставить её одну наедине со своими мыслями, потому что сейчас ей нужно всё обдумать, переварить и наконец разобраться в своём сердце.

— Кларисса, что случилось? — выходит из гостиной миссис Кроуфорд, когда я спускаюсь с лестницы в холл. — Вы поссорились?

— Дайте ей пару дней, Джессике нужно прийти в себя, она ошиблась, снова и... — я устало вздыхаю. — Дайте ей побыть одной. За меня не волнуйтесь, я переночую у друга, спокойно ночи.

Она мне что-то отвечает, но её слова пролетают мимо моих ушей. На улице уже достаточно темно, но, как ни странно, сейчас это волнует меня меньше всего. Возможно нашей дружбе пришёл настоящий конец, потому что мы так ссоримся уже не в первый раз, и может, поэтому мне кажется, что у нас всё наладится, но может и нет. Джессика обжигается всё снова и снова, она не учится на своих ошибках, но я учусь. Она не слушает свой разум, она слушает лишь своё сердце, а я не могу постоянно оберегать её от ожогов, от людей, которые причиняют ей боль, но может, хотя бы в этот раз она поймёт, что не стоит доверять каждому парню, который говорит, что любит её. И да, я понимаю, что Джессика всегда была слишком мягкой, слишком милой и доброй, но я искренне не могу понять, как она всю жизнь прожив на Верхнем Ист-Сайде всё ещё не поняла, что здесь любовь редко когда заканчивается счастливым концом, и что чаще всего это лишь разбитое сердце и разбитые мечты, и я полностью опираюсь лишь на её опыт, поэтому так странно, что я поняла это раньше, чем она сама.